Новая вечность

Я с ужасом смотрю на того, кто совсем недавно был для меня чуть ли не самым близким из живых людей. В голове царит хаос. Любые варианты дальнейших действий приводят лишь к негативным результатам. Позвать других королей? Он запудрит им мозг в два счета, после чего в лучшем случае меня изолируют от всех, а в худшем – просто убьют, и опытный Хомураби позаботится, чтобы я больше не был способен возродиться в том виде, в котором я сейчас существую. Попробовать самому его убить? Я на 100 процентов уверен, что я не смогу это сделать. Пытался уже однажды, бесполезно. Лишить сознания? Как он сам сказал, это ничего не изменит, только вновь гнев двух других королей на себя навлеку. Акира… ты так искренне и ответственно сражался за то, что тебя изначально даже не касалось, так честно и открыто доверял мне и поддерживал в самые тяжёлые моменты, ты спас меня из плена сладких иллюзий. А я не могу сделать ничего, хотя ты всего в нескольких шагах от меня. С каждой секундой шансов на твое спасение становится меньше, ты умираешь. Тебя убиваю я, своим недальновидным эгоизмом. Нет никакой надежды, только ожидание того момента, когда всё закончится. - Что ты собираешься делать? – я не могу смотреть на него, хотя всего несколько минут назад его идеальное тело возбуждало во мне бурю эмоций. - Для начала нужно немного подправить равновесие, - апатично пожимает плечами лже-Акира. – Я действительно, как и обещал, сделаю несколько светлых существ, это успокоит всех и увеличит общее доверие ко мне. - А потом? - А потом постепенно уйду от этих бессмысленных и глупых занятий. Я узнал множество новых вещей, находясь за пределами этого мира. Я сумею пробиться в те миры, разобраться в их содержании, суметь охватить всё устройство вселенной! - Ты сумасшедший, - грустно констатирую я. – Тебе так нравится ощущать себя королём? Считаешь, что главной целью короля должно быть желание управлять вселенной? - Я был воином. Не жалея себя я сражался с неконтролируемыми кокучи и прочими червями. Я выполнял все приказы разума Акиры и сохранял жизнедеятельность этого тела. А меня предали, выкинув, словно использованный презерватив. Не этого я заслужил, далеко не этого. - Давай я поблагодарю тебя за проделанную работу, и ты умилительно растворишься в лучах рассвета? Я даже слезу пущу в честь твоей кончины! - Нет, Широгане! Я буду тем, кем должен быть, и добьюсь всего, что по праву принадлежит мне. А ты мне в этом поможешь. – Что-то в его тоне меня крайне сильно пугает, а в груди сжимается ледяной комок очень нехороших предчувствий. - Я никогда не буду помогать чему-то, подобному тебе, - зло бормочу я, но мои слова не производят ровным счётом никакого впечатления. Лже-Акира встает с кресла и ложится на кровать, специально выбирая позу, наиболее выгодно представляющую все достоинства его тела. Кажется, я начинаю понимать, что он имеет в виду. - Будешь, Широгане, ещё как будешь. – В его голосе слышится приглушенное властное желание. – Ты же действительно слабый и отвратителен даже самому себе. И ты хочешь моё тело. Я позволю тебе на этот раз коснуться его, ведь я обещал отблагодарить тебя! - Что за хрень ты говоришь? – он вор, он не имеет права распоряжаться телом Акиры. Тем более он не имеет права решать за меня. - Только то, что ты хочешь услышать. Прими себя таким, какой ты есть. Ты возбуждаешься даже от мысли о том, как мои губы могут касаться твоей кожи. Прислушайся к себе! Одиночество сводит тебя с ума. Ты готов поступиться всем – чином, гордостью, честью, чтобы вновь ощутить прикосновения моих рук. А я ведь могу не только касаться. - Не знаю, зачем ты это выдумываешь, но перестань, а то меня стошнит от отвращения. – Ложь, глупая бессмысленная ложь. Даже осознавая, кто это и зачем он это делает, я вижу Акиру. А ещё каждое его слово забивает новый гвоздь в крышку гроба, в котором похоронено моё здравомыслие. Зачем сопротивляться, ведь всё равно шансов на спасение Акиры нет? - Зачем сопротивляться, ведь шансы на то, что разум Акиры вновь вернётся, уже испарились? – вздрагиваю, когда его слова почти в точности повторяют мои мысли. – Иди сюда, и я уделю тебе то внимание, о котором ты так давно мечтаешь. У меня ничего и никого не осталось. Все вокруг чужие, всё кончено. Даже миссия, которой я раньше достаточно успешно закрывал пустоты своей души, в скором времени, после ожидаемого саботажа светлого короля, может рассыпаться в пыль. И только то, что сейчас лежит передо мной в его образе, снисходит до меня. Я не человек. Во мне не может быть чувств к Акире, это человеческие слабости. Так почему тогда мне опять больно? Должно быть что-то, что заставит эту боль исчезнуть. Моё дыхание учащается. Лже-Акира одним уверенным и плавным движением снимает с себя трусы и предстает передо мной во всей красе своего-чужого тела. Остатки здравого смысла кричат на задворках сознания, что я должен не смотреть, отвернуться, уйти, не дать ему возможность осквернить то, что пока ещё чисто. - Иди сюда, Широгане, прикоснись ко мне, - его глаза прикрыты, на губах рассеянная улыбка. И голос так убедителен, так завораживающе нежен. Встаю и на дрожащих ногах медленно приближаюсь к нему. Трость падает и укатывается куда-то под кресло. Я не могу отказать этим глазам, не могу существовать, не касаясь этого тела. Падаю перед кроватью на колени и склоняю голову, признавая своё полное и безоговорочное поражение. - Я в твоем распоряжении, - словно со стороны слышу свой голос. В бездонных почти чёрных глазах лже-Акиры зажигается ликование. - Замечательно. Тогда раздевайся, и побыстрее, а то передумаю тратить на тебя время. Пустота и боль. Онемевшими от страха пальцами расстегиваю пуговицы, снимаю тугие пояса и меньше, чем через минуту, предстаю перед светлым королем полностью покорным и обнаженным. Он встает с кровати, с большим интересом разглядывая меня, но не одаряя такими желанными прикосновениями. От этого внимательного взгляда, от близости его тела и просто от необычной ситуации я начинаю возбуждаться. - Ты настолько боишься одиночества, что согласен упасть на самое дно ради момента иллюзии, что ты кому-то нужен в реальности? – его лицо в нескольких сантиметрах от моего, а глаза смотрят в самую глубину моей пустой души. Но мне уже безразлично, насколько сильно он пытается меня задеть. Он как всегда прав, он знает меня лучше, чем я сам. Закрываю глаза и киваю ему. – Тогда дотронься до меня, давай, ты же об этом так мечтаешь! Его кожа гладкая и прохладная. Подушечками пальцев скольжу от живота к ключицам, касаюсь шеи, лица, снова опускаюсь к груди… он совершенен и идеален, настолько, что всё происходящее кажется абсолютно нереальным. Внезапно лже-Акира перехватывает мою руку, резко, до боли выкручивая её за спину, и, когда я рефлекторно наклоняюсь вперед, впивается мне в губы злым и жёстким поцелуем. По всему телу проходит дрожь, я с трудом умудряюсь устоять на ногах. Когда-то я сбежал от шуточного предложения Рюоко поцеловать меня на ночь. Будто в другой жизни. Впервые я ощущаю этот болезненный и сладкий момент предвкушения близости двух тел. Боль переплетается с нечеловеческим возбуждением и желанием. Его язык даже не гладит, а агрессивно жалит мой. Солоноватый вкус крови из прокушенной губы и пьянящий вкус другого человека полностью овладевают сознанием. Неправильно, всё это неправильно. Но противиться, пытаться что-либо изменить я сейчас не способен. Чувства, желания, страсть находятся за рамками моего тысячелетнего опыта. Но при этом свершающееся действо полностью соответствует моим представлениям о грязи и порочности. Секс и есть апогей порока. Я был глуп, когда возникшую светлую благодарность при наивной ласке принял за предвестник чувств. Мой Акира никогда бы не понял меня. И он никогда не простил бы меня за то, что сейчас я позволяю использовать его тело для низменного акта. Но это уже не важно, возможно, его уже нет, как и последнего луча света в моей душе. Лже-Акира отрывается от моих губ и с силой толкает меня на пол. Падаю на колени, оказываясь лицом перед его стоящим членом. Интуитивно понимаю, что именно я сейчас должен сделать, но несколько мгновений уходят на то, чтобы сломать последние моральные принципы. Однако король света не намерен ждать, поэтому запускает пальцы мне в волосы и с силой откидывает мою голову назад, заставляя взять в рот возбужденный орган. Дыхание перебивается, я пытаюсь отстраниться, чтобы восстановить его, но лже-Акира, не давая мне опомниться, грубо и жёстко начинает трахать меня в рот. Некоторое время я совсем не могу дышать, пока он не снисходит до того, чтобы также резко дернуть меня за волосы и вновь заставить посмотреть наверх, в его глаза. Жадно вдыхаю такой желанный кислород и стараюсь хотя бы немного прийти в себя. Взгляд короля света насмешливо злобен, я всем телом чувствую, как он упивается властью надо мной. На его члене видны разводы крови из прокушенной при поцелуе губы, подозреваю, что подобные следы остались и на моем лице. С удивлением ощущаю на щеках дорожки от слёз, очередное доказательство моей слабости. Но не успеваю я окончательно прийти в себя, как вновь пенис лже-Акиры упирается мне в горло и моё унижение продолжается. Я теряю счет времени. Ещё несколько раз мне даруются секунды на то, чтобы не лишиться сознания, но в конце в глазах всё равно мутнеет из-за слёз и невозможности нормально дышать. Видимо, почувствовав это, мой мучитель, наконец, останавливается и, практически волоча меня за обмотанные вокруг его руки волосы, заставляет заползти на кровать. Это дикое действо никаким негативным образом не отражается на моём возбуждении, однако осознаю я его лишь когда падаю под действием грубой силы на живот и мой член болезненно трется о шёлк простыней. - А это тебе на сладкое, - такой знакомый и чужой голос. Я знаю, что он сделает. Это одновременно и пугает меня, и вызывает отвращение, и возбуждает. Он не будет нежен, ему плевать на то, что я даже отдаленно не имею понятия, как в такой ситуации я должен себя вести. Наоборот, чем больнее он мне сейчас сделает, тем сильнее будет удовлетворен. Но я смирился, мне просто больше ничего не остается. В моём существовании должен оставаться хотя бы какой-то смысл, пусть это даже удовлетворение низменных желаний безумной теневой сущности. Не успеваю заметить, как в его руке оказывается кожаный пояс, видимо он успел взять его со стула с одеждами. Я не сопротивляюсь, когда грубый материал сжимает мои запястья над головой, руки притягиваются к перекладине у изголовья кровати и жёстко фиксируются. Лишь в голове проносится мысль: «зачем? Я же и так не способен ничего ему противопоставить». Может им двигает желание унизить меня еще сильнее? Или меня ждёт что-то, от чего я могу передумать? Он садится на меня. Твердый пенис упирается мне в ягодицы, от чего по коже бегут мурашки, а слезы и не думают останавливаться. Король света замирает, видимо, наслаждаясь моментом предвкушения. Он тянет меня за мои всё ещё находящиеся в его руке волосы, заставляя выгнуться и застонать от боли из-за затянувшегося от моего резкого движения пояса на запястьях. Я не вижу, но словно ощущаю злобную и полную ликования улыбку на его лице. - Я не хотел такого, - из последних сил шепчет моими губами мой внутренний голос. – Не нужно, я просто умру, сам, без чьей-либо помощи. Уйду за Рюоко. Все равно теперь незачем жить. Ты победил. Отпусти. - Широгане, - он тоже говорит шёпотом, касаясь влажными губами моего уха. – Ты так и не понял? Удивительно, из-за чувств твой хваленый холодный и логичный ум исчез, а без него тобой стало так просто манипулировать. Я ожидал, что мне потребуется очень много времени, чтобы тебя сломать, но я слишком переоценил тебя. Влюблённый король, потерявший своего фаворита. Право, смешно. - Что тебе ещё от меня нужно? Ты и так получил уже всё, чего хотел. - От тебя? Ничего. Просто действительно смешно, как быстро ты поверил в слабость Акиры, как мгновенно смирился с тем, что его больше нет. А если бы ты хоть на миг усомнился в этом, то всё было бы для меня намного хуже. Открою тебе маленькую тайну, - на несколько секунд он замолкает, болезненно прикусывая зубами мочку моего уха. – Даже находясь в этом теле, я всё равно остаюсь лишь частичкой сознания. Я не способен полноценно заменить сущность хозяина тела. Но цель свою я выполню. Признаю, вначале я хотел сделать это более красиво, но теперь я даже счастлив, что всё повернулось так. - Какую цель? – внезапно понимаю, что меня связывают не только тоненький ремешок, который я способен разорвать одним ударом, но и сильнейшие заклятия. Не знаю, врёт он сейчас или говорит правду, но если хотя бы часть истины в его словах и присутствует, то Акира… - Отомстить тому, кто оставил меня медленно умирать в мире теней. Не дёргайся, сейчас ты полностью в моей власти. А твой любимый Акира – зритель в первом ряду, не способный ни отвернуться, ни закрыть глаза. Он видит и знает, что всё это делает он. И, перед тем, как я уйду, он сделает ещё кое-что, о чем потом будет жалеть всегда. Ты, вечно сопровождающий его, будешь постоянным напоминанием о его собственной тьме, взрощенной и воспитанной им. Я уверен, что тебе удастся в силу своей нечеловеческой природы через некоторое время вновь стать собой, а вот ему с его человеческой душой - никогда. - Ты мерзавец, - ярость, паника и боль, вкупе с абсолютной беспомощностью, вырываются в этом бесполезном вопле слабости. С самого начала он играл с нами. Ему не нужна власть. Ему не нужно тело. Ему вообще не нужно жить. Его существование подпитывается лишь одним желанием – отомстить Акире, отделившему его от себя. Первоначально в его планы входило заставить меня поверить в Рюоко, проникнуть в Акиру в этом образе. Тогда бы я сам первый не смог сдержаться, и запятнать тело мальчишки близостью со мной было бы легче легкого. Но, увы, этот план провалился, поэтому была разыграна гораздо более длинная и жестокая многоходовка. Несколько раз подряд он методично оставлял нас вместе без возможности разделиться, зная, что я на грани, а Акира слишком человечен, чтобы не попытаться меня спасти. Сымитировав вселение в меня и дав услышать голос Акиры, он заставил поверить в то, что паренёк действительно крайне для меня важен. Как невидимый марионеточник, он в нужные моменты дёргал за ниточки моих чувств и слабостей, заставляя думать о собственных переживаниях больше, чем о реальных событиях. И в конце концов я сдался, узнав, что забрезжившая надежда на освобождение из уз одиночества никогда не осуществится и позволил… даже не хочу продолжать. Лже-Акира вдоволь наслаждается тем эффектом, что произвели его слова, и переходит к финальной части своего грязного представления. Плюнув на свободную руку и кое-как размазав слюну по члену, он резко, одним движением входит в меня. Кричу от острой боли, с ужасом ощущая, как разрываются неподготовленные к такому вторжению нежные ткани. Не давая мне опомниться, он не спеша вытаскивает член, но лишь для того, чтобы вновь грубо ввести его обратно. От сильных заклятий и шока я почти не могу пошевелиться, лишь вскрикивая от каждого его движения во мне. Чувствую, как, через пару минут, скольжение члена становится более плавным, и с отвращением понимаю, что невольной смазкой стала моя же кровь. Но всё это пролетает на самых задворках сознания, потому что боль от жестокости происходящего и от унижения не дают сформироваться даже самой простой мысли. - Широгане, нравится? Ты ведь такого внимания от меня хотел, - не верю, что ему самому сейчас не больно, однако говорить он умудряется вполне спокойно и даже не теряет жестоких саркастичных ноток в голосе. – Твой Акира сейчас всё видит и всё чувствует. Я хочу, чтобы он запомнил на всю свою вечную жизнь, как он предал тебя. Как воспользовался тобой в момент слабости. Он же знает, слишком хорошо, что я – лишь тёмная копия его души. Всё, что есть во мне, родилось из его мыслей и желаний. И он сейчас станет свидетелем того, как я окончательно уничтожу твою гордость, растопчу твое «я» в порошок. Акира, он жив. Что бы ни случилось, но он жив. Сейчас, захлебываясь во всхлипах, я внезапно успокаиваюсь. Как бы страшно ему сейчас ни было, но он останется в этом мире, вернётся в это тело и больше не исчезнет. Я с трудом пережил смерть Рюоко, но всё же сумел не сойти с ума. Но когда я поверил, что настоящего Акиры больше не будет, то мгновенно перестал надеяться на какое-либо чудо, перестал вообще желать что-либо в этом мире, почти утонув в омуте беспробудного душевного одиночества и физических страданий. Черт, я ведь действительно люблю его, насколько я вообще способен любить. - Акира, не волнуйся, - с огромным трудом сдерживаю вырывающиеся болезненные стоны, понимая, что не смогу так долго терпеть, - эта тварь тебя скоро покинет. Не думай о том, что ты сейчас делаешь, всё быстро закончится. В размеренном ритме движений на миг происходит сбой, словно темная сущность потеряла такой желанный контроль. Всего на секунду, но я ясно ощущаю, что настоящий Акира меня услышал, что он пытается бороться. К сожалению, возможности помочь ему у меня нет, поэтому единственное, что мне остается, это не показывать, насколько сильные страдания доставляет мне сие мерзкое извращение. Но, вернув контроль, лже-Акира с удвоенной силой продолжает издевательства над моей задницей. - Ты меня бесишь, - шипит он мне в ухо, - я не хотел сильно тебе вредить, но ты сам напросился! Однако это оказывается, видимо, лишь пустой угрозой. Юное тело не выдерживает непривычных нагрузок, и, со стоном не то удивления, не то разочарования, лже-Акира кончает в меня. В этот же момент во всём моём теле разливается непонятный холод, словно часть меня неожиданно умирает. Раздосадовано, он выпутывает руку из моих волос, вырывая целые пряди и, к моему облегчению, вытаскивает из меня свой член. Всё ещё не могу двигаться, поэтому молча лежу, уткнувшись лицом в подушку и облизывая прокушенные губы. Внутри меня трясёт от пережитого, хочется умереть, чтобы только забыть, не чувствовать, не страдать. Но нельзя, тогда Акира никогда себе не простит того, что сделал. Нельзя, как часто в последнее время я себе всё запрещаю. - Моя задача выполнена, - впиваюсь в подушку зубами, чтобы не взвыть от бессилия. Я понимаю, что всё равно ничего не смог бы сделать, такое существо никогда не появлялось раньше и, даю слово, никогда не появится в будущем. Но все равно, даже после поражения, хочется хотя бы укусить напоследок. – Я исчезаю. А вот вам обоим с этим теперь жить. Жаль, что всё так быстро закончилось, правда, Широгане? Не успеваю придумать достойный ответ, как заклятия, сковывающие меня, пропадают. Мгновенно сбрасываю с запястий ремень и поворачиваюсь на голос. Однако тут же корчусь от ужасной боли, с трудом подавив стон. Через секунду всё же поднимаю глаза и встречаюсь с сумасшедшим взглядом моего настоящего Акиры. То, что доставило нам обоим так много проблем, разлетается вокруг него тонкими струйками серого дыма. Акира не двигается и не отводит взгляда, словно не желая видеть ничего, кроме моих глаз. В его расширенных зрачках отражается весь ужас последних часов. Медленно, неуверенными шагами он подходит ко мне. Разрывая визуальный контакт, он дрожащей рукой убирает с лица непослушные волосы и внезапно замечает, что рука его испачкана в моей крови. Не успеваю никак его остановить, когда он опускает глаза вниз и понимает, что рука – это ещё цветочки. - Ванна – там, - указываю на дверь в дальней части комнаты. Силой воли заставляю себя не думать ни о чем другом кроме приведения его и себя в порядок. Но для начала нужно выгнать из комнаты его, чтобы не напугать ещё сильнее своим видом. - Широгане… - кажется, парень готов заплакать. - Иди, потом поговорим! – приходится прикрикнуть, чтобы он немного встряхнулся. Помогает, он без слов разворачивается, хватает со стула свою одежду и скрывается за дверью. Через минуту я слышу шум воды. Не плакать. Не показывать бессилие. Терпеть. Провожу рукой по ягодице и морщусь. Бурые разводы крови повсюду, по ноге стекает тонкая струйка. Как назло я потратил все силы на барьер в стенах комнаты и попытки пересилить заклятие неподвижности, поэтому сейчас мне удается лишь незначительно снять боль и немного подзаживить раны. Ощутимого облегчения это не приносит, но я все равно стискиваю зубы и пытаюсь встать. С трудом, но всё же это у меня получается. Не вспоминать. Не думать. Не слабеть. Кровать выглядит ужасно. Простыню приходится снять и кинуть подальше в угол, скомкав, чтобы окровавленная часть не бросалась в глаза. По счастливой случайности одеяло упало на пол и поэтому не испачкалось, так что застилаю им матрас, чтобы закрыть следы впитавшейся в него крови. Наклоняться к разбросанной по полу одежде ещё больнее, чем просто стоять или лежать. Пересиливаю себя и всё же собираю её. Не желая пачкать бельё (хотя полностью остановить кровь мне так и не удаётся) заворачиваюсь в плащ и жду Акиру. Однако шум воды не меняется, и через пару минут я решаюсь зайти, понимая, что сейчас оставлять его одного нельзя. Контролировать. Забыть. Не расслабляться. Юный король сидит в ванной, обняв колени и уткнувшись в них лицом. Плечи вздрагивают, и даже сквозь шум воды пробиваются глухие рыдания. Я даже в кошмарном сне не мог себе представить, что увижу его таким. И я абсолютно не знаю, как его успокоить. Если честно, то хочется только сесть рядом и присоединиться. Но сейчас я должен быть сильным. - Акира, - парень вздрагивает и поднимает на меня блестящие от слез глаза. Стараюсь, чтобы мой голос звучал уверенно, но теряюсь в пустоте его взгляда. – Выходи, одевайся и ложись. - А… ты? – с трудом различаю его шёпот сквозь шум воды. - Не волнуйся за меня. Иди, иди! Словно робот, он вылезает из ванны, кое-как обтирается полотенцем и надевает белье и рубашку. Затем исчезает в проеме двери. Пересиливая боль, становлюсь под струи тёплого ароматного душа. Заставляю себя очистить голову и просто меланхолично смотрю, как с меня течет кроваво-красная вода. Голова кружится и меня немного мутит. Списываю это на нервное перенапряжение. Смываю все следы крови и спермы с ног и ягодиц, трачу остатки сил для остановки кровотечения (не хватает ещё, чтобы кто-нибудь увидел последствия моего позора) и с трудом сам натягиваю трусы, морщась от боли. Также кутаясь в плащ, будучи уже не в состоянии надеть ещё что-либо, выключаю воду и возвращаюсь в комнату. Акира сидит на кровати ровно в той же позе, что и в ванной пятью минутами ранее. Не желая его тревожить, пытаюсь присесть в кресло, но тут же с трудом подавляю вскрик. Ясно, сидеть мне пока нежелательно. - Широгане, - даже без шума воды его шепот едва уловим. – Ложись на кровать. Я… я всё равно не смогу сейчас заснуть. - Тебе нужно сейчас заснуть. Не волнуйся, он больше не появится, - из последних сил дохожу до кровати и падаю на самый её край. Как я ни пытаюсь, но делать вид, что все в порядке, сейчас выше моих сил. - Убей меня. Это меньшее, что ты должен со мной сделать после того, как я с тобой поступил. - Акира, ты… - у меня не находится слов, чтобы передать, насколько я сейчас разделяю его боль. – Ты не сделал ничего плохого. У нас не было против него шансов. Всё закончилось. Если тебе не хочется находиться здесь со мной, то я уйду. Но одному тебе оставаться нельзя. Хочешь, я позову Шисуи? - Нет!!! – внезапно громко кричит парень, - не нужно его! И это тебе не должно хотеться быть со мной. Я был зверем, а ты даже не пытался защититься от меня. Почему ты позволил ему так с собой поступить? - Давай не будем сейчас об этом говорить? Не надо Шисуи – так не надо. Признаться, мне тоже не хотелось бы, чтобы кто-либо кроме нас узнал о том, что здесь было. - Ты не боишься быть в одной комнате со мной? – удивленно смотрю на него, но, судя по всему, он спрашивает абсолютно серьезно. Вздыхаю. - Акира, я сейчас ничего не боюсь. Самое страшное, что могло произойти, уже произошло, хуже уж точно не будет. У меня просто не осталось сил на разговоры, давай просто будем спать? Он кивает и устраивается на противоположном от меня краю кровати. Я уже собираюсь выключить ненужный свет, однако внезапно Акира встает и, неуверенно осмотревшись, идет к резному комоду у кресла. Вначале он заглядывает в сам комод и достает оттуда плотное бархатистое покрывало. Только сейчас понимаю, что, даже укутавшись в плащ, дрожу от холода. Однако возвращаться со своей находкой Акира не спешит, а зачем-то отодвигает кресло. Через несколько секунд он подходит к моему краю кровати и протягивает мне мою трость. - Если я буду ещё когда-нибудь делать что-то подобное, то поклянись, что мгновенно убьешь меня! – несмотря на дрожащие губы, слова звучат уверенно и жестко. – Поклянись! - Акира, - так тяжело ему отвечать, особенно когда то ли засыпаешь, то ли теряешь сознание от боли. Стиснув зубы, поворачиваюсь на другой бок, чтобы избежать продолжения разговора. – Клятвы – это просто слова. Тем более что я не способен тебя убить, и ты это знаешь. - Тогда поклянись, что заставишь Хомураби сделать это, - не отстает он. Я что-то пытаюсь ответить, но силы покидают меня. Уже сквозь пелену сна чувствую, как поверх плаща ложится теплый бархат покрывала. Дрожащая рука натягивает мне его на плечо, и я окончательно теряю связь с реальностью.