Новая вечность

Я же принял решение, так почему моё возвращение настолько тяжёлое? Несколько бесконечных мгновений я ощущаю в себе все мысли и чувства подвластных мне миров, являюсь всеми живущими в них людьми. Тоска и боль Ко, пылающая любовь Хомураби, обреченность Нанаи… как, однако, разнообразны человеческие эмоции. Но всё это – лишь серые образы души Акиры, в которую мне также удается заглянуть. Неловко чувствовать себя Шисуи, но, думаю, со мной такое больше не произойдёт. Одно дело догадываться, какая буря эмоций способна за несколько дней уничтожить мир, и совсем другое – попасть в неё. Теперь я и сам не уверен, что ещё возможно что-то исправить, но другого пути у меня нет и не может быть. Подобно вторым королям, даже если мне суждено погибнуть в этих мирах, я сделаю это только рядом со своим единственным отражением. Медленно, моё тело выбирается из осколков света, почти поглотившего всё вокруг. Отблеск тени с фигурами вторых королей – как мираж посреди пустыни. Они уже ждут меня, в их глазах искрится слабая надежда. Странно, но я не чувствую злобы на Хомураби; теперь знания мира заставляют иначе смотреть на его обитателей. Пусть волею судьбы они с Шисуи и стали считать, что находятся наравне со мной и моим отражением, но по сути они такие же люди, чье счастливое существование целиком и полностью зависит от меня. - Широгане, что ты медлишь? Ты не собираешься нам хотя бы чуть-чуть помочь? –усмехаюсь по себя: «Могли бы для разнообразия и поприветствовать». Впрочем, обычное хамство Хомураби в определённом смысле окончательно возвращает меня в реальность. Времени действительно нет, и остановить апокалипсис можно только одним способом. Мысленно пытаюсь связаться с Акирой, но вместо ответа по моему телу вдруг пробегает волна холода. С ним определённо что-то не так, и это что-то меня пугает. Он словно отгородился стеной, сквозь которую невозможно до него докричаться. Сжимаю кулаки. Ну почему, почему я тогда сделал ему настолько больно? Акира, прости меня! Услышь, пожалуйста! Я буду с тобой, всегда, я готов выполнить любые твои желания, я… Я люблю тебя, Акира! - Куда вы дели Акиру? – мои силы на исходе. Втроём мы кое-как удерживаем последнее пятнышко тени, но на большее нас не хватает. - Он с Синами и Реями в подвалах под замком света. У них есть ещё несколько минут, не больше, – голос Шисуи дрожит, но самообладание призванный король света ещё не потерял. – Но разве это не должно было исчезнуть с твоим появлением? - Нет, это делает Акира. И мне срочно надо к нему, если, конечно, вы не стремитесь сдохнуть и попасть на тот свет. - Телепортироваться можно только к замку, на большее ни у кого из нас не хватит сил, - Хомураби в кои-то веки говорит без присущего ему цинизма, даже с какой-то ноткой жалости. – Потом – только бегом вниз, бежать очень долго, большую часть пути уже поглотил свет. Верная смерть… Бояться света? Я долгие годы был вынужден жить в мире света, без какой-либо подпитки мира теней (и, в отличие о Шисуи, не имея даже полноценного тела), что мне какие-то несколько минут?.. думал я первые секунды после телепорта в слепящий и палящий ад. Вокруг нет ничего, мир будто стёрли ластиком, оставив лишь белоснежный лист бумаги. И я понимаю, что постепенно свет поглощает и меня. Так, не паниковать. Закрываю глаза, чтобы сосредоточиться и не потеряться в пустоте. Шаг, ещё один. Под ногой чувствуется спуск вниз. Бегу, спотыкаясь на неровных полуразрушенных ступенях, несколько раз задеваю острые, выступающие из стен камни. Закрытые глаза не помогают от света, который плавит тонкую кожу век. Силы тают, но я только ускоряюсь. Плевать на всё, даже если это и бесполезно. Пока я жив – я должен добраться до Акиры. Удары сердца отдаются в ушах, несколько раз я только чудом удерживаю равновесие на разбитых ступенях и не падаю в неизвестность. Сколько я бегу? Минуту, пять, десять? Возможно ли, что уже всё кончено? Я в аду, от языков пламени уже тлеет моя одежда, но я не замедляюсь. Мне показалось, или яркость света совсем немного, но снизилась? Не останавливаюсь, но всё же открываю глаза. В первые секунды я не ощущаю разницы, и уже собираюсь вновь их закрыть, но вдруг успеваю заметить что-то. И ещё раз. Словно грубые рисунки сумасшедшего художника, то там, то здесь появляются контуры то ступеней, то стен, то нависшего над головой низкого потолка. Это придаёт мне сил (а, скорее, уверенности, силы мои закончились шагов сто назад), и я практически лечу вниз, рискуя врезаться в любое непредвиденное препятствие. Лестница уже хорошо видна, жара из убивающей становится просто палящей. Я успеваю, я смогу увидеть Акиру. Чувство, совсем недавно принятое мною, пылает в груди сильнее, чем окружающий меня мир. Сердце уже готово выскочить через горло, когда ступени под моими ногами заканчиваются. Небольшой грот, на полу в отдалении друг от друга несколько бессознательных тел Синов и Реев. В самом центре – Наная, до последнего охранявший Акиру, и даже сейчас сжимающий его плечи. Не церемонюсь (не до этого сейчас, да и вряд ли он узнает), отбрасываю Сина в сторону и, наконец, оказываются рядом с самым важным для меня человеком. Акира, прости меня. Прости. Прости! Слёзы льются из глаз, и я даже не думаю пытаться их остановить. Как я мог быть таким жестоким, предать его после всей боли, которую он испытал? Я оставил его страдать, чувствовать вину, в полном душевном одиночестве, хотя кому, как не мне, знать, что это такое – не иметь возможности всё исправить. Что может быть страшнее предательства самого близкого человека? Сжимаю его в объятиях, покрываю его лицо запоздавшими поцелуями, кричу его имя вновь и вновь. Что бы ни случилось, но теперь я не оставлю его. Пусть уже всё кончено, пусть мир летит к чёрту. Мой Акира будет рядом. - Широгане… ты сволочь! – шёпот звучит для меня громче всех криков вселенной. – Почему ты так долго не возвращался? - Прости, - мой голос срывается, и я утыкаюсь лицом в его одежды. – Я больше никуда не уйду. Никогда. Я всегда буду с тобой. Акира, я люблю тебя. Он замирает… а потом неуверенно обвивает мою шею руками, и я с удивлением чувствую, как его плечи начинают вздрагивать. Я опять довёл его до слёз. Внезапно вокруг становится непроглядно темно. После слепящих лучей в глазах движутся разноцветные круги. Воздух вокруг начинает наполняться живой энергией, и я понимаю, что успел. Ещё несколько минут сижу, накапливая сил на телепорт, и, притянув к себе Акиру, перемещаюсь в привычную мне спальню Рюоко. Светлый король находится в состоянии то ли полусна, то ли шока, не замечая ничего вокруг. Я же уже частично обрёл над собой контроль, поэтому аккуратно беру Акиру на руки и ложусь с ним на кровать, не размыкая объятий. Он всем телом льнёт ко мне, в промежутках между редкими всхлипами шепча то моё имя, то ругательства, то просьбы больше не уходить. Мне остаётся лишь всё сильнее прижимать его к себе, касаться губами солёных дорожек на щеках и ликовать в мыслях. Предусмотрительно закрываю двери от нежеланных посетителей. Окно же по моему безмолвному приказу, наоборот, распахивается – в отличие от света жара сама мгновенно не исчезнет. - Всё закончилось? – он почти полностью берёт себя в руки, но легкая дрожь всё же остаётся. - Да, теперь всё в порядке. Равновесие наладится, вот увидишь, - стараюсь наполнить эти слова теплом, но Акира поднимает заплаканные глаза и недоверчиво смотрит на меня. Не могу сдержаться и почти невесомым касанием губ сцеловываю его слёзы, наслаждаясь лёгким румянцем, выступившим на его щеках. - Ко, Наная… с ними ничего не случилось? – видимо, мохнатый охранник светлого короля всё ещё без сознания, раз связаться с ним не удаётся. Каким-то шестым чувством приходит уверенность, что все спаслись, даже те, кто был наверху. Словно эхо единения с миром, знание о его жителях плотно поселилось на границах восприятия. Как клеймо, оставленное мне на память о моей самой главной ошибке, чуть не ставшей последней. - Они живы, просто пока без сознания. Не думай сейчас ни о чём плохом, мы можем просто быть вместе… - И это всё, что ты хочешь мне сказать? – Акиру явно раздирают два противоречивых чувства – злоба и страх. И он точно не из тех, кто поддастся страху. – Ты ушёл, подло сбежал от проблем. Ты… как ты посмел тогда так со мной поступить… Его слова вновь сменяются всхлипами, и он делает несколько безуспешных попыток вырваться из моих рук, в какой-то момент даже ощутимо царапая ногтями мое запястье. Сжимаю губы – я однозначно заслужил это. Честно говоря, пара грязных ругательств – меньшее, что я должен от него выслушать (и не только). - Я не отпущу тебя. Больше никогда не отпущу. Верь мне! – шепчу ему я, сам стараясь поверить в эти волшебные слова, и он замирает. - Как я теперь могу тебе верить, что ты вновь не испугаешься и не передумаешь? Я уже поверил, и не один раз. Даже больше, я… - будучи не в состоянии найти слова, он, оставив попытки вырваться, утыкается мне в грудь, зарывшись лицом в мои одежды и затихает. - Тогда не верь, - легко соглашаюсь я, - но я тебя всё равно не отпущу. Я безумно устал. Потратив силы на последнее перемещение, я даже не уверен, что сейчас вообще смогу встать на ноги. Подозреваю, что Акире не лучше, он тоже был на пределе. Не хочу нарушать момент близости, но спать в обуви неудобно, да и просто некультурно. Поэтому, спустя минут десять, медленно отпускаю светлого короля, но, вопреки моим ожиданиям, он никак на это не реагирует. Через несколько секунд я понимаю, что от пережитого стресса он просто уснул, и не могу сдержать улыбку: сейчас он вновь напоминает мне того невинного мальчика, которого я когда-то встретил на улице и в ком безуспешно пытался пробудить Рюоко. Стягиваю с себя ботинки и, немного подумав, аккуратно снимаю сапоги с Акиры. Он не просыпается, лишь что-то бормочет и тихонько всхлипывает. Ложусь обратно и вновь прижимаю его к себе. Так много непривычных и чуждых чувств сейчас во мне. Моменты моей жизни, когда я действовал не по строгому расчёту, а по воле сердца, можно пересчитать по пальцам одной руки, и почти все они были в последние несколько недель. Я принял решение, я признал свои чувства, но смогу ли я и дальше оставаться собой? Я, наконец, вернул свою любовь, и это уже сбивает с привычного ритма жизни, ведь однажды я уже натворил дел из-за своего неадекватного понимания счастья. Выйдя из накатанной колеи, сломав себя (которого я собственноручно создавал тысячи лет), я растерян и почему-то испуган. В памяти мелькает калейдоскоп чувств людей подвластного мне мира, поглощаемый пылающим целым спектром эмоций сердцем Акиры. Что я могу отдать ему взамен? Сейчас в моих объятиях спит самый ценный для меня человек. Его дыхание, тихое и ровное, - единственный звук в ночи. Даже бесполезные часы остановились, видимо, не пережив перепадов температуры. Сколько ещё разрушений произошло в мирах? Даже узнавать не хочется. Рюоко сумел донести до меня важную истину, до которой я так и не додумался самостоятельно. А ведь ещё раньше Акира пытался до меня докричаться, что я не смогу установить равновесие, будучи сам в расстроенных чувствах. Вряд ли он способен понять, как прав был тогда. Как и то, что менять себя, узнавать заново и учиться доверять очень тяжело… И вновь тоскливая неуверенность и страх чего-то большого и ужасного начинают шевелиться где-то на границах сознания. Я знаю, что я должен делать, я всем сердцем хочу навсегда остаться с ним рядом. И перебороть страх необходимо. А для этого нужно признаться себе, чего именно сейчас я так боюсь. Итак, я боюсь… Измениться? Чушь, иногда я сам себе противен, тем более, что теперь у меня просто нет возможности быть таким, как раньше. Мнения других? Опять мимо. Я знаю свою роль в этом мире, поэтому мнение низших, хоть и умных, существ, меня не касается. Отношений? Да, частично. Это непривычно и странно, совсем мне незнакомо, однако они уже существуют, и тут остаётся лишь вовремя отключить разум и плыть по течению, чтобы их не испортить, поэтому это также не препятствие. Так что же заставляет меня сомневаться и не даёт спокойно закрыть глаза и погрузиться в крайне необходимый сейчас сон? Что за страх появляется, если всё спокойно, и пропадает, лишь только когда что-то разлучает меня со светлым королём? Даже сейчас я не могу полностью расслабиться, насладиться счастьем. Уже светает, а я всего несколько раз на пару часов забываюсь в поверхностном и беспокойном сне, который, впрочем, придаёт мне сил. Почему-то я уверен, что в ближайшее время нас с Акирой никто не потревожит и вторые короли сделают всё, чтобы дать нам побыть в покое. Повторение апокалипсиса вряд ли принесёт пользу миру, да и напугал их Акира не меньше, чем меня. Но полностью забыться всё равно не получается. Стресс, эмоции, множество событий заставляют прокручиваться в голове моменты из прошлого, растягивающиеся в дрёме на долгие часы. Во сне, видимо, в плену кошмара, Акира напрягается, шипит сквозь зубы и с силой вцепляется мне в руку. Его палец неудачно скользит по ободранному им же запястью, и в бледных лучах совсем не жгучего солнца я вижу, как несколько капель крови медленно расползаются на белой перчатке. Это зрелище меня одновременно и завораживает, и пробуждает подавленный сознанием и временем холод в груди. Вот она, главная причина страха. Это настолько смешно, насколько и глупо. Я, великий и бессмертный король теней, способный (как недавно оказалось) создавать и уничтожать целые миры одними своими желаниями, боюсь, что моё отражение причинит мне боль? Боюсь настолько, что, несмотря на сильнейшие для меня чувства, не могу даже расслабиться в присутствии Акиры. Без него мне не жить. С ним же я вынужден постоянно бороться со страхом. Замкнутый круг. Главное, чтобы это не узнал он, потому что он сразу неверно поймёт, откуда и почему этот страх появился. И как мне потом доказать ему обратное, если я и себя в этом убедить не могу? Конечно, страх появился гораздо раньше, но печальный опыт нашей близости многократно приумножил и так не всегда контролируемые сомнения. Страх – иррационален, Акира никогда не посмеет нанести мне реальный вред. Физический ещё и вряд ли сможет. Моральный – эмм… да, тут у него есть шанс. И пусть я миллион раз повторю, что он, будучи собой, никогда не захочет сломать тот стеклянный мостик доверия, который возник между нами совсем недавно (и который я сам чуть было не уничтожил), засевший в душе страх будет саркастично ухмыляться в ответ и заставлять вздрагивать от каждого невинного касания, а отпечатанные навсегда воспоминания будут невольно всплывать в ночных кошмарах. Тогда он нанёс мне глубокую рану. Рану не физическую, но душевную. Она не исчезнет бесследно, не растворится в прошлом. Наконец, я окончательно могу сформулировать то, чего я на самом деле так боюсь. Я боюсь привязаться и довериться, стать зависимым от кого-либо, потому что этот человек будет способен причинить мне максимально возможную боль. Этот страх был со мной всегда, из-за него я потерял Рюоко. И Хомураби, сам того не ведая, задел именно эту струну. Бросить Акиру, пока он ко мне не привязался, казалось гуманнее, чем расстаться потом, когда мне надоест с ним «играть». Ведь поверить в «игру» гораздо легче, чем взять на себя ответственность за настоящие чувства. И хотя сейчас уже поздно и мы связаны с Акирой навсегда, но страх скорой неминуемой близости всё равно будет заставлять меня вздрагивать и несознательно отдаляться. А теперь, когда моё тело хранит отпечатки тёмной стороны чувств, скрывать свою слабость станет ещё сложнее. Несмотря на то, что я смог-таки выявить корень проблем, спокойнее мне не становится. Лишь грусть о недостижимом счастье полностью накрывает меня своими холодными крылами. Хотя, возможно, всё дело в грозовой туче, закрывшей солнце и быстро приближающейся к замку. Видимо, даже в этом внешнем мире спокойствие и безмятежность погоды были жестоко нарушены. По лицу пробегают первые влажные перья прохладного ветерка из раскрытого окна. Интересно, как природа сумела так быстро восстановиться? Или это тоже последствия того, что Акира вновь способен себя контролировать, и равновесие, я уверен, стало гораздо стабильнее, чем несколько часов назад? Прохлада одновременно приятно остужает раскалённую комнату и заставляет даже немного вздрогнуть от своих зябких объятий. Интересно, теперь всё вокруг будет напоминать мне о моей двуличности? Любовь и страх. - Ааапчхи! – от неожиданности я чуть не вскакиваю на кровати и изо всех сил прижимаю к себе чихнувшего, но ещё не до конца проснувшегося Акиру. – Ай, отпусти! Ты мне сейчас рёбра переломаешь, я дышать не могу! - Извини, - позволяю своему отражению повернуться ко мне, но полностью отпускать его не хочу. – Спи, ты же не отдохнул. - Мне холодно, - ёжится он, - и я уже выспался. А ещё я подумал и решил тебя простить. В конце концов я наконец-то начал тебя понимать. - Премного благодарен за оказанную честь, - под глупым сарказмом стараюсь скрыть радость и неожиданное смущение. Жду хотя бы проблеска улыбки, но Акира серьёзен, и в его глубоких глазах проскакивает отблеск мудрости вечного высшего создания. Такого, подобным которому является только один человек в мире. Я. - Широгане, я всё знаю. И про нашу судьбу, и про роль в этом мире, и про то, что ты думаешь и чего на самом деле боишься. - Но… откуда? – знает, он знает… сердце сжимает холодный обруч отчаяния. Страх почти полностью окутывает меня, даже уже сильные порывы преддождевого ветра не пробиваются сквозь этот панцирь. - Не ты один пытался уйти от боли. А все короли после смерти обретают знания и попадают на небеса. Признаться, даже в облаках есть своя прелесть, но они не способны заменить тебя. - Ты видел Рюоко? - Да. Но мне это уже не было нужно. Я наконец-то восстановил все основные воспоминания, соединил все кусочки паззла. Это стоило того, чтобы умереть. Страх становится всё более поглощающим. Светлый король видит меня насквозь, знает, каких сил мне стоит заставлять себя не вспоминать о нашем единственном моменте близости. А теперь ещё и помнит мой позорный отказ от Рюоко и своих к нему чувств много лет назад у тёплого камина. Я настолько эмоционально слаб, что даже не могу придумать, как увести разговор от этой темы. - И что ты решил делать дальше? – выдавливаю, наконец, я, чувствуя, что мой голос дрожит. - Я уже сказал, что понял тебя. Я думал, что раскрыл тебя тогда, когда ты не сдержался и показал свою слабость. Но ты оказался сложнее, глубже, несчастнее. И только когда память предыдущего твоего отражения вернулась, я увидел истину. Мне самому ужасно неловко, ведь сейчас в какой-то степени я стал двумя людьми одновременно. И что самое неутешительное – оба они любят тебя. Не давая мне опомниться от неожиданных искренних слов признания, он переворачивает меня на спину и, опираясь руками в мои плечи, нависает надо мной. Он всё так же серьёзен, но при этом его лицо словно светится спокойствием, уверенностью и какой-то внутренней силой. От ощущения этой силы по моему телу прокатывается волна дрожи, и я с трудом сдерживаю паническое желание сбросить его с себя и восстановить личное пространство. Вместо этого я обессиленно смотрю ему в глаза, желая, нет умоляя своим взглядом спасти меня от самого себя, от страхов, от страданий. - Акира, не стоит… - моя паника говорит за меня, дыхание перехватывает, тело становится будто чужим, и я не могу пошевелиться. - Ты взвалил на себя одного ответственность за весь мир, отказался от надежды на счастье ради равновесия. Однако одновременно с этим ты страдал от одиночества, от невозможности быть самим собой. Ты так долго играл эту роль, роль ответственного и преданного хранителя мира, что забыл, какой ты на самом деле. Прости, что я пришёл к этому слишком поздно, что в прошлом воплощении не смог, не захотел понять тебя и спасти твою душу. Прости, что причинил тебе боль своими тёмными и вывернутыми наизнанку желаниями. Прости, что разозлился на тебя тогда, когда ты был растерян, и вновь позволил тебе остаться одному. Теперь этого не будет. В моей прошлой жизни я слишком долго уверял себя, что, изучив мир, я найду ответы на все свои вопросы, пойму, почему наша ноша так тяжела, почему равновесие со временем расшатывается всё сильнее и сильнее. Но чем больше тайных знаний мне открывалось, тем больше появлялось новых вопросов. Я никак не мог понять, чем же соседние миры за стеною пустоты отличаются от нашего, почему равновесие в них непоколебимо. И я старался полностью погрузиться в это, доказать, что ты мне не нужен, что я не переживаю и не думаю о тебе. Вновь я такую ошибку не совершу. В этой жизни я смогу дать тебе то, в чем ты нуждаешься больше всего, и чего ты был лишён – внимание и любовь. Сердце бьется так, словно хочет выскочить наружу. Определённо, часть сказанного Акирой надиктовано памятью Рюоко, но и он сам полностью разделяет чувства своего предшественника. Туча затягивает черным покрывалом небо, и всё чаще сгустившийся сумрак разрывается острыми вспышками молний. В эти моменты над взлохмаченной головой Акиры словно зажигается нимб. Несколько раз я почти заставляю себя пошевелиться, сбросить его, оттолкнуть, уйти, спрятаться, исчезнуть. Чтобы не дрожать, чтобы не чувствовать так болезненно сильно свою беспомощность перед его искренностью. - Слезь с меня, мне всё это неприятно, - бормочу я, прекрасно понимая, как глупо звучат сейчас эти слова, но уже не могу их остановить. – Не нужно меня понимать, не нужно ничего менять, пожалуйста, перестань, замолчи… - Нет, - а он неизменно спокоен, лишь в мерцании взгляда промелькивает какое-то странное чувство, которое я не могу понять, но от которого перехватывает дыхание, а тонкие пальцы ещё сильнее сжимают мои плечи, хотя я не двигался, - теперь ты не убежишь и не запрешься у себя в спальне. Я не позволю, чтобы ты вновь сделал себе больно, также, как я больше никогда не сделаю больно тебе. Пришло время мне проявить инициативу и… Гулкий раскат грома заглушает его слова. Его взгляд, словно морок, заставляет мысли блуждать и путаться. Сказанное им одновременно и внушает ужасающий трепет, и навевает странное спокойствие и надежду. Он не предоставляет мне выбора, не даёт возможности принять какое-либо неправильное решение. Столько раз мне приходилось принуждать себя действовать, выбирать, как поступить, и постоянно корить за сделанные ошибки. Сейчас же я не могу ничего решать, я даже пошевелиться не могу. Нет, он не пользуется уловками своего второго «я», сковывая меня невидимыми веревками. Его сила не требует какого-то специального применения, он уже обладает полной властью надо мной. И это страшно, правильно и, судя по всему, неизменно. Ледяной порыв ветра обдает нас дождевым душем. Только сейчас я в полной мере ощущаю буйство природы за окном, её электрическое мерцание, её перерождение. Переломный момент вот-вот настанет, как бы я не старался оттянуть его в неизвестное будущее. Я всегда убегал, когда сближался слишком сильно, и при других обстоятельствах сбежал бы и сейчас. И потом вновь сидел бы тысячи лет, размышляя о правильности своего поступка. Ничего бы не изменилось, неспособный решиться развернуть свою жизнь на 180°, на безоговорочное доверие, я бы всё равно вновь и вновь действовал бы по одному и тому же сценарию. Одиночество – надежда – сближение – страх – уход – страдания. Из года в год, из века в век. - Зачем тебе это? Зачем тебе я? У нас бесконечно много времени, я не готов сейчас делать такие поспешные шаги, - Акира, спасибо. Не отпускай меня, что бы я ни говорил, что бы я ни делал. – Просто отпусти меня, и мы больше не вспомним этот момент. У нас есть миссия. - У нас есть только мы. Доверься мне. Думаешь, мне так просто сейчас держаться и вести себя так, будто я на 100% уверен в своих словах? Нифига! Одно дело сказать, что всё в порядке и последних дней не было, и совсем другое – вычеркнуть из памяти всё плохое ради счастливого будущего. Да и я сам не так уж и изменился – в Рюоко точно не превращусь. И поэтому мне очень непросто контролировать каждое своё слово, стараться ничем тебя не задеть и не нагрубить. Но иначе сейчас нельзя. Ещё одного твоего исчезновения я не прощу, и так же, как и мой предшественник, предпочту розовые облака серому миру. Но это не избавит тебя от страданий, скорее наоборот – добавит новых, поэтому я пойду до конца. Я скажу кое-что ещё раз, пусть и не буду потом повторять эти слова часто. Я люблю тебя. И я знаю, что никак иначе я не смогу заставить тебя наконец-то быть самим собой. От его резкого взмаха руки окно захлопывается с громким хлопком. Ветер в комнате стихает, лишь глухие раскаты да белые всполохи молний напоминают о буре снаружи и в моей душе. Я не успеваю заметить, как он наклоняется ещё ниже, и его лицо оказывается всего в нескольких сантиметрах от моего. Паника достигает своего апогея, когда его руки перемещаются с плеч на мои растрепанные волосы, прижимая их к кровати и не позволяя мне даже повернуть голову. Его прикосновения хоть и уверенные, но не грубые, но тело, в очередной раз почувствовав прямую связь с испытанной не так давно болью, интерпретирует эти действия как возможную угрозу. Акира однозначно чувствует, как меня бьет крупная дрожь и с каким трудом мне даётся каждый вздох, однако менять свои намерения не собирается. - Акира, - вторая из моих противоречивых половин на миг возвращает контроль над телом, - что бы ни случилось – не останавливайся. Ты сам знаешь, что, как только ты это сделаешь, я буду всегда принадлежать тебе. - Знаю. И сделаю, потому что знаю ещё кое-что, - его шёпот обжигает мою кожу, – то, что ты сам хочешь принадлежать мне. Можешь не говорить ничего, это было у тебя в мыслях. Прикосновение его губ к моим начинает отсчет новой вечности для нас обоих.