***
Заброшенная дача доктора Готвальда в деревушке Ратен: маленький домик с покосившейся крышей, небольшой камин внутри, растущие вокруг сосны – всё это напоминало нам Финляндию, наверное, деревенька - это единственное место, где нас никто не потревожит. Мы жарили сосиски прямо в камине и чувствовали себя коренными немцами, Туомас что-то рассказывал о бурной молодости, я вспоминала, как мы мечтали о поездке в Эмираты, осторожно умолчав, чем она для нас обернулась, мы любовались языками пламени, и хотелось просто быть. Вот здесь, среди деревьев, в тишине и вдали от цивилизации, есть сосиски, разговаривать ни о чем, не заботиться о завтрашнем дне, забыть, что в кустах уже засели журналисты и пора делать ноги…. Туомас долго смотрел мне в глаза, решая в уме какую-то непростую задачу, а потом решился на то, что так долго не давало ему покоя. - Пусть я умру прямо здесь и сегодня, но я помогу тебе забыть обо всем хотя бы до рассвета. Возразить я не успела. В эти вязкие как патока минуты в своих руках меня держал совершенно другой человек. Я знала, что такое принадлежать Туомасу, но то было тогда, сейчас все было иначе, сейчас законы плоти не подчинялись законам разума, и я догадывалась, что он чувствует. Когда Туомас говорил, что ни разу в жизни не покупал себе мужской журнал, он не врал. Есть такая категория мужчин, которые млеют от смазливых мордашек, ножек и других соблазнительных женских частей тела, подружки меняются как перчатки, и на утро никто даже имени не вспомнит. Желание, природа, физиология, нужное подчеркнуть. Туомасом всегда руководила любовь. Его всегда вело что-то тайное, невесомое. Его душа. Я растворялась в его нежности, уже и думать забыв сколько мы к этому шли, я радовалась, что он здесь со мной и почему-то верила, что все у нас получится. - Что ты чувствуешь? – прошептала я первый пришедший на ум вопрос. - Боль…. От счастья. Мы лежали на полу, скомкав в головах какие-то столетние одеяла, и наслаждались пламенем камина и обоюдным теплом. Конечно, всё произошло далеко не идеально, но это был уже огромный шаг по уходящей ввысь лестнице к нормальной жизни. Огромное окно этого перекошенного домика открывало вид на искусственное озеро Амзельзее, на небосвод лениво вползало солнце. Туомас свободной рукой перебирал мои волосы, другой – чесал кончик носа, после чего заявил - Мы едем домой, Одуванчик, мне надоела эта искусственная жизнь. Мы возвращаемся в Финляндию. Конечно, он вновь всё решил и поставил меня перед фактом, как будто это было делом само собой разумеющимся. Его ладонь легла мне на живот, заставляя сердце сладко сжаться, а возразить я как всегда не успела. Осеннее небо улыбнулось и зажмурило глаза. На следующий день мы уже стояли в аэропорту Хельсинки и грузили вещи в такси.***
Я заправила кровать, раздвинула занавески, впуская в спальню холодное зимнее солнце, и осторожно, чтоб не разбудить Анне, пошла на кухню готовить завтрак. Мой ненаглядный загулял на острове уже три дня к ряду, я успокаивала себя и обещала устроить ему по возвращении хорошую взбучку. Если у жены в руках скалка – это еще не значит, что будут пирожки. Дружба дружбой, но здесь, кроме меня, есть еще и Анне, которая Бог знает сколько времени не видела папу, и неплохо бы….. Острый приступ тошноты не дал мне додумать мысль. Я ринулась в ванную и занялась не самым приятным делом. Через несколько минут, когда я вытерла результат утреннего погрома и плескала себе в лицо прохладной водой, у меня в мозгу как будто что-то щелкнуло. Кусочки мозаики нескольких прошедших недель встали на место. - Да, Господи, да!!! Слава тебе! – я старалась не закричать от радости на всю квартиру, но у меня это слабо получилось. Определенно, мне будет о чем поговорить завтра с Туомасом!***
На засыпающий мир медленно опускалась ночь. Утешала, огорчала, смешила или усугубляла и без того равнодушное отношение ко всему. Каждый находил в ночи что-то свое. Это было похоже на бесконечный ворох проблем, которые нам приходилось постоянно решать. Они ведь были у всех, эти вечные неприятности, просто каждый относился к ним по-своему. Для кого-то трагедия заключалась уже в том, что проезжающая мимо машина окатила с ног до головы водой или, хуже того, грязью, а кто-то не видел большой беды даже в потерянных ключах от квартиры, подумаешь, всего-то новый замок поставить, и всё будет по-прежнему. Видимо это и отличало нас друг от друга: оптимистов от пессимистов, экстравертов от интровертов, мужчин от женщин, взрослых от детей. Я стоял на кухне и курил в форточку, сегодня я мог позволить себе эту непозволительную роскошь. Свет включать не хотелось. Сейчас бы еще чашечку кофе в компанию к сигарете, но я боялся разбудить домашних. Анне уже видела десятый сон, наверное, Йохана читала в дальней комнате, а я думал. Пытался решить новую запутанную задачу с множеством неизвестных. Не сказать, чтобы мы сегодня поругались, но идти и отрывать Ханни от книжки, я бы не решился. Не люблю я, когда меня учат жизни, ну, не люблю, и поучения эти не принимаю ни от кого, даже от нее! Тем более, когда заставляют делать то, чего я делать абсолютно не желаю. Тем более на пятом десятке, тем более в такой день…. Короче, мне все надоело. Не успели мы приехать домой, как на нас вновь обрушились полуживые сенсации прошлого. Я прокручивал в памяти вчерашний разговор с Тони и удивлялся, как странно сложилась картинка нашей запутанной мозаики. Тони выкуривал сигарету за сигаретой и жаловался мне на жизнь. - Старик, ты пойми, я уже в том возрасте, когда хочется семью, с детьми, слюнявчиками, погремушками и так далее. - Ну и что тебе мешает? Заведи себе карапуза, а лучше двух. - Жена твоя мне мешает, хоть и бывшая. - Мери? А что такое? - Как бы так выразиться, чтоб не сразу матом…. - Понятно. Понимаешь, Тони, Мери – женщина непростая, к ней особый подход нужен. - Вот потому я к тебе и обратился, ты ее лучше знаешь, у вас даже ребенок есть. - А толку? Мери в жизни Анне участия не принимала, ты об этом знаешь. - Да. Я заметил. - Именно. Наша с тобой общая жена требует к себе постоянного внимания, только к себе одной. У нее было трудное детство, потом она долго лечилась по всяким клиникам, не мне тебе рассказывать, но за все время я так и не решился показать ее психологам, а надо было. А сейчас уже поздно. - И что мне делать? Сказки ей рассказывать, что ли? Понимаешь, я уже не помню, когда мы в последний раз с ней…. - Стоп, тормози! Ты ее пойми, постарайся понять, хотя бы. Мери боится тебя потерять, боится, что с рождением вашего ребенка ты переключишься на него, как это было в свое время со мной, а она сама вновь останется одна, брошенная и ненужная. Мы ведь именно из-за этого чуть не развелись: Мери ревновала меня к Анне. - Да ты что?! Вот влипли! - Да, - протянул я, - Я тут на досуге просмотрел твой последний клип, ты хоть понимаешь, что ты в нем натворил? - А что такого? - А то, что ты, со своей то ли глупостью, то ли борьбой за правду, смешал Мери с грязью, почти уничтожил. - Не понимаю. - Конечно, не понимаешь. Ты помнишь, где я познакомился с Мери? - Не-а, ты не рассказывал. - Ну да, конечно, это только наши знали, - пояснил самому себе я, сделав вид, что не заметил, как поморщился Тони, поняв, что его я к своей семье не причислил. - И где? - В стриптиз-баре. Мери там работала, днем пела в караоке, а вечером – сам понимаешь. - Ох, - Тони присвистнул и заругался. - А ты, старик, в свой малобюджетный клип как раз и всунул стриптизершу, да еще и рыжую, как Мери когда-то была. И тут же деньги, и тут же то, что вашей главное героине кроме них ничего не нужно. Неудивительно, что вы поругались. - И что мне теперь делать? Слушай, хоть ты мне помоги! - Ты ее любишь? - Люблю! - Тогда терпи, а еще – купи цветы, извинись и скажи, что …. Сам знаешь, что надо говорить, не маленький, а там, глядишь, и Мери к тебе снизойдет. И, да, никогда не напоминай ей о прошлом! - Сколько же я всего натворил, - упавшим голосом прошептал Тони, - Я плохой сын, плохой муж, плохой друг и плохой отчим. Я все разрушил. - Ты ничего не разрушал, старик, просто, так сложилось. Анне благодарна тебе за поддержку, так же, как и я, и ты никогда не был плохим другом, ты просто любил и любишь Мери, и это главный твой недостаток. Хотя, я и здесь тебя понимаю.***
Стоило мне помириться со старым другом и распрощаться с прошлым, как в наш чисто мужской коллектив приехала Йохана и шокировала меня своими новостями. Тони поспешно ретировался домой выполнять мои указания, а мы остались в домике на острове. Романтической встречи не получилось. - Сейчас ты будешь меня убивать за то, что я еще вчера не приехал домой, да? - Нет, я понимаю, вам надо было обсудить ваши мужские дела. - Что-то случилось? Что-то с Анне? - Да нет, всё в порядке, Анне дожидается нас дома, вечером Тарья и Марсело обещали заехать. - Тогда что такое? Ханни, я же вижу, что что-то не так. Йоханна присела на край стола и посмотрела на меня сверху вниз. - Я виделась с Мери. - Когда? Зачем? - Вчера утром, у художественной школы. - Иии? - Мери любит тебя, и хочет вернуть себе Анне. Вот так заявление! Где ж она была со своей любовью столько лет? Домой мы ехали молча. Йохана предпринимала попытки уговорить меня, я не поддавался. - Поговори с ней, что тебе стоит? - Ханни, я не желаю с ней говорить! Анне я ей тоже не отдам, да она и сама не пойдет. Хватит с нее чердаков! - Туомас, ну, так нельзя, ей плохо, они поругались с Тони…. - Слушай, чего ты от меня хочешь? Чтоб я себе вторую жену взял? - Я прошу тебя, чтобы ты ее понял! - Я тебя не понимаю! Я себя не понимаю! Я вообще ни черта здесь не понимаю! – не выдержал я. - Тише, Туо, ты чего? - Ничего! Хватит надо мной квохтать, Ханни, хватит! Я сам разберусь, с кем мне говорить, о чем и когда! Потом мы приехали домой, Йохана ушла читать, а я скрылся в кухне. Я был, конечно же, неправ, мне следовало извиниться, но самолюбие мне не позволяло. Почему все лезут в мою жизнь, вот почему? Когда я летел домой, то надеялся, что там меня ждут друзья, семья и покой, а встретил здесь проблемы, проблемы и еще раз проблемы. И чего ей замужем не сидится? – спросил я себя, до конца не понимая, какую из собственных жен имею ввиду. - Наверное, потому, что ей хочется спокойствия, и тебя хочется уберечь, - ответила Йохана, подкравшись со спины. - Тогда зачем же она заставляет меня делать то, чего я делать не хочу? - Она беспокоится, она тебя любит, ревнует и хочет во всем разобраться. - Она выведет меня из себя, уж точно! – ответил я, принимая Йохану в объятья. - А еще, она хочет, чтобы ты прекратил курить. Нам это не нравится. - Кому это «нам»? - Главную новость, Туо, я тебе так и не сказала: у нас скоро будет маленький. Вот и все: одна большая радость перечеркнула все мои неразрешимые проблемы.