Выбор твой как яд

Сказать, что жизнь Маргариты изменилась с той встречи на мосту — это ничего не сказать. Изменилась сама женщина. Изменилось все вокруг неё. Придя на работу, она притягивала взгляд. Что же в ней изменилось? Никто не мог сказать точно. Одежда была той же, чистая отутюженная форма сидела на стройной фигурке все так же. Волосы привычно были скручены в кубышку и частично прикрыты колпаком, как и у всех работниц столовой. Что-то изменилось в её осанке. Нет, она и до этого никогда не горбилась. Просто сейчас все её движения стали будто плавнее, увереннее, вывереннее. Женщина будто стала выше ростом, приподняв красивый подбородок. Голос её звучал властно, в нем неожиданно появились металлические оттенки и некая насмешка. Руки забирали разносы, словно это были важные документы или шкатулки с драгоценностями, так легко те ложились в её тонкие пальцы. Но самые большие изменения были в глазах Маргариты. Тусклые зеленые очи теперь светились необычно и даже пугающе. Впрочем, пугающе они выглядели только для тех, кто захотел поближе свести знакомство с очаровательной официанткой и поломойкой. Одного ее взгляда хватало, чтобы заставить воздух буквально вибрировать: от отвращения Королевы к одной мысли о связи с каким-то шофером неприятной наружности. Кровь стыла в жилах тех, кто увидел презрение во взгляде Маргариты Николаевны. Она смотрела так, будто имела на это право. Будто она намного выше всех тех, с кем она работает, кого она обслуживает. Заведующая была лишь рада таким переменам. Будучи бездетной, она относилась к Марго, как к дочке. Да и за прошедшие три года сильно привязалась к сильной, но доброй работнице. И поэтому долго не думала, утащив с собой в новый ресторан Маргариту, когда её позвали туда управляющей. Став дежурным метрдотелем, Королева изменилась еще сильнее. Теперь её зарплата позволяла откладывать тайком от Мастера деньги, одеваться пусть и не шикарно, но красиво и утонченно — на работе стояла швейная машина, а Марго всегда любила творить собственными руками. Прикупила тканей и, задерживаясь после смены, шила. Вера в будущее вела её, окрыляла, давала силы. Королева работала без устали, отказавшись от выходных. Работа давалась ей неожиданно легко. Подчиненные слушались безо всяких пререканий, выполняя любые задания безукоризненно. А фантазия Маргариты, получившая волю в составлении развлекательных программ музыкантов и артистов, позволяла ей регулярно получать премию. И все же ей было мало. Меньше чем через полгода она перевелась в другой ресторан, на этот раз уже управляющей. Директора буквально дрались из-за неё, она могла выбирать себе любую работу, везде перед ней распахивались двери. Скопив приличную сумму, оказавшуюся скорее неприличной, она поняла, что теперь может купить комнату, а не просто снять её, как рассчитывала раньше. Власть, что обретала она над людьми, с каждым днем росла. Поэтому Марго совершенно не удивилась, когда ей снизили цену на комнату в одной из коммуналок Ермолаевского переулка. Близилась её свобода. Она ощущала это, как никогда. Кровь горела, как во время колдовского полета, предвкушая чистый лист своей жизни. Осталось только поговорить и расстаться с Мастером. Потом можно будет подумать и о Воланде, чей взгляд ей мерещился повсюду. Ну вот, опять, Королева подумала о Мессире. Отбрыкивалась от мыслей, чувств и ощущений, что с каждым днем росли. Теперь её иногда терзали по ночам сны, подобные Ершалаимскому. Только вот они с Воландом в этих снах были то в загадочной квартире номер пятьдесят, то вообще в подвальчике Мастера! После одного такого сна Маргарита поняла, что не может делить постель со своим сожителем. Кому бы она изменила после сна? Мастеру? Воланду? Ох, какая чушь! Впрочем, Мастер и сам перестал настаивать на исполнении супружеского долга, так как больше внимания уделял алкоголю, своим романам и рассказам, чему Марго была только рада и все чаще задерживалась на работе. Мастер чувствовал изменения в своей подруге. Но не понимал их. Или же не хотел понять. Он чувствовал, что теряет её, что они неудержимо отдаляются друг от друга. Но почему-то ничего не хотелось с этим делать. Он полагался на судьбу. Один раз произошло чудо, произойдет и еще. Ведь она еще с ним? Куда она уйдет от него, от своего Мастера? Но сегодня что-то в её глазах заставило мужчину занервничать. Она смотрела, как победительница. Будто выиграла спор с судьбой, с жизнью и смертью. И будто сильнее забилось сердце — она сегодня уйдет! Покинет его! Предаст его! Нет, этого нельзя допустить. Глупая женщина, сама судьба свела их, как она может решать что-то сама?! Он остановит её, образумит. Может, надо что-то сделать для неё хорошее? Женщины падки на подарки и дорогое вино, но где взять денег? Внезапная догадка осветила лицо Мастера. Подкова! Как же он был слеп. Воланд наверняка поэтому и подарил её им, чтобы в трудный час они вспомнили, кто их покровитель! Чтобы остановить Марго, не дать совершить глупость! Ну, заодно можно и дать все-таки взятку тому редактору, что соглашался напечатать его последний рассказ за небольшую, но довольно весомую сейчас для Мастера сумму. Вот и будет повод заставить Марго гордиться им! Он — не бездарность, его Гений признали! Довольный своими умозаключениями, он уже представлял свою сожительницу, счастливо плачущую у него на груди и просящую прощения, что потеряла веру в него. На душе потеплело. У них все будет хорошо. А потом, так и быть, он может устроиться куда-нибудь на полставки, чтобы помочь ей вести дом. Покупатель нашелся быстро. Даже слишком. Мужчина лет тридцати сиял добрыми голубыми глазами и даже не задал ни одного вопроса. Хотя Мастер был готов изворачиваться, что не крал подкову, а просто нашел. Денег, правда, мужчина дал не много. По крайней мере не так много, сколько реально стоила подобная драгоценность. Но Мастер не стал торговаться — еще не хватало спугнуть покупателя или наслать на себя беду в виде НКВД. Ничего, по крайней мере на шикарный ужин в подвальчике и на взятку ему хватит. Попрощавшись с довольно экстравагантным покупателем с каштановыми волосами до плеч и аккуратной эспаньолкой, Мастер купил в гастрономе самые лучшие лакомства и вина, забежал по пути в редакцию, отдав там деньги, и накрыл стол в подвальчике. По такому случаю он даже побрился, что делал за последние три с половиной года очень редко, и надел чистую сорочку. Когда часы пробили семь, дверь в подвальчик отворилась, и вошла Маргарита. Мастер не успел удивиться, что любовница пришла так рано, как остолбенел на месте от её взгляда. Он забыл закрыть буфет, и теперь женщина в ужасе смотрела на пустую супницу, где она свято хранила подарок Мессира. Холодный пот пробежал по спине Мастера, когда Марго не своим голосом выговорила: — Если ты сейчас скажешь, что продал подкову, я задушу тебя собственными руками. Мастер что-то говорил, пытался воззвать к её разуму, но она не слушала. В голове билась только одна фраза: «Мессир, простите!» Поняв, что действовать надо быстро, Марго отломала доску в полу, вынула оттуда все накопленные деньги, спрятала их у корсажа и двинулась на Мастера с весьма недобрыми намерениями. Мужчина был испуган так, как не боялся когда-то собственноручно созданного спрута. В глазах женщины не было безумия, но пылала самая настоящая ненависть. В ужасе швырнув ей остаток денег и назвав адрес таинственного покупателя, Мастер бросился вон из подвальчика.