"Мое наслаждение твой страх!"

- Похоже, ты решила и дальше меня выводить из себя. Мне надоело повторять, что ты должна жрать все, что я тебе даю, но тебе, видимо, нравится меня злить. Ты заслуживаешь каждого моего наказания. - Ты...псих...ты, мало того, что убил тех людей, так ты ещё и разделал их и сварил, а теперь кормишь меня человеческим мясом...ты ебнутый на всю голову, если считаешь, что я буду это есть! - У меня случилась самая настоящая истерика. Я сорвалась на крик. Больной ублюдок! Он резко подошёл ко мне и дал пощечину, потом расстегнул свой ремень на брюках. Посчитав, что этот ублюдок снова попытается меня изнасиловать, я стала вырваться и кричать. - На колени, сука...я тебя, блядь, научу, как вести себя со мной. Когда захочу, чтобы ты жрала, ты будешь жрать, когда захочу тебя трахать, ты, шлюха, будешь раздвигать ноги! И если я захочу, чтобы ты сдохла, то ты сдохнешь. Предупреждаю, не следует со мной шутить.- И этот мудак стал хлестать меня своим кожаным ремнем. Боль была такая, будто мою кожу полосуют ножом. Я снова оказалась бессильна перед этим монстром...могу только кричать и плакать, но с каждым ударом ремня, моя ненависть к этой мрази только возрастает. Сколько было ударов, не знаю, знаю только, что свой голос я утратила, охрипла, на теле же не осталось ни единого участка, который не болел бы, но что пугало больше, больше всех этих унижений, больше побоев и боли, так это пустота. Странная пустота внутри. Чувствую, что теряю себя, настоящую, в этой тюрьме с психом. Будто бы во мне рождается новый человек. Человек, который, кроме ненависти и холода, ничего не чувствует. Побоев ублюдку, конечно, оказалось мало и он снова решил взять меня силой... Единственное, что изменилось на этот раз, так это то, что теперь я лежала на цементном полу бесчувственной, сломанной куклой. "Прошёл месяц" Моё любимое занятие - купать её. Мои фантазии наяву. Холодная синева окружает нас со всех сторон. Синева, сравнимая с океанской бездной, жуткой и притягательной одновременно - именно такого цвета кафель на стенах. Большая белая ванна в центре помещения специально наполнена для нее. Ароматизаторы, много белой пены, красные лепестки роз - все это лишь дополнение к тому восхитительному действу, которое сейчас происходит здесь. Мы вместе с ней в этой ванне, она лежит спиной на моей груди, лежит на мне, и мои руки властно исследуют ее тело. Мы делали это не раз. И всякий раз, когда я мою её, я завожусь и не сдерживаю себя. Вот и сейчас, не отпуская ни на секунду, насаживаю её на свой возбужденный член и начинаю жёстко трахать. Держа ее за бедра поднимаю и опускаю над собой, заставляю двигаться на моем члене, и сам при этом двигаюсь так, что половина воды из ванной оказывается на полу. Моя игрушка остается бесчувственной ко всем моим манипуляция даже тогда, когда я уже не в силах сдержать собственный стон. Горячая, почти обжигающая вода делает быстро наступивший оргазм особенно ярким. Когда я в очередной раз кончаю в нее, она, со своими стеклянными глазами, которые смотрят в одну точку, снова оказавшись в моих объятьях, погружается в воду, но при этом остается все такой же отрешенной куклой из плоти и крови, что совсем не устраивает меня. Я прижимаю ее к себе еще крепче, не то желая задушить, не то сокрыть от всего этого чертова мира. Проклятье, неужели я становлюсь зависимым? Неужели она стала для меня наркотиком? Мне все время хочется трахать ее, причем трахать во все места. Мы успели опробовать уже все. Особую боль ей доставляет анальное проникновение. То, что нравится мне больше всего. Что не нравится, так это ее непокорство. Её неподчинение выводит меня из себя так, что иногда хочется убить эту тварь. Часто я не сдерживаюсь и бью её, в такие моменты испытывая одно лишь желание - сломать ей все до единой кости, порезать её, искромсать. Своим хладнокровием она доводит меня до бешенства, так что хочется затрахать эту суку до смерти. Но каждый раз, когда я представляю, как убиваю эту непокорную дрянь, меня что-то останавливает... и я не могу понять, что это. Ведь каждая шлюха, которая выводила меня из себя, отправлялась на тот свет. Когда они подыхали, я получал удовольствие, в то время, как одна только мысль о том, чтобы убить находящуюся сейчас в моих объятьях девчонку, отзывается во мне полным протестом моего сознания и отвращением всего естества. Нет. Я не хочу убивать ее. Только трахать, снова и снова, и при этом я желаю, нет, я жажду, чтобы ей это нравилось. Сейчас, восстанавливая собственное сбившееся дыхание, которым обжигаю ее висок, прижимаясь к нему губами, я начинаю ощущать привычную ярость, из-за того, что она не отвечает на мои прикосновения. Чертова дрянь! Да как смеет эта жалкая вошь игнорировать меня! Ну ничего, сейчас я быстро приведу тебя в чувства! Что может быть проще, чем взять эту сучку за патлы и окунуть ее голову в воду... Я давлю ровно столько, сколько требуется. Прекрасно знаю, как долго она может находиться под водой. Теперь посмотрим, сколько ты, сука, еще будешь сохранять свое хладнокровие... Я будто проснулась от крепкого сна. Вода. От неожиданности открываю рот, и вода тут же наполняет мой рот и нос, разрываясь невидимой гранатой в лёгких, и я начинаю задыхаться. Может, это, наконец, моя смерть? Когда я начинаю терять рассудок, утрачивая ощущение действительность... я неожиданно вижу лицо моего Кевина. Он улыбался и зовет меня...Сара... Прощай Кевин... прощай, мой хороший... Не понимаю, как это произошло, вроде бы ждала смерть, но вот я уже лежу на холодном кафеле в ванной и откашливаю воду, а этот ублюдок наклоняется надо мной и внимательно разглядывает своими холодными, как лёд, глазами. - Вижу, Сара, ванна пришлась тебе по вкусу. - Схватив стальным захватом мой подбородок, он приблизил свое лицо к моему и прокричал. - Не смей больше меня игнорировать! Иначе в следующей раз я утоплю тебя в этой гребаной ванне! Ты меня поняла?! - Да...я поняла. Конечно, как же тебя, ублюдок, не понять! Ты же только и умеешь, что грамотно объяснять. То избиваешь, то насилуешь, а теперь еще и топишь. Этого психа сложно разгадать. Уже месяц я нахожусь у него в плену и спасения, как не было, так и нет. Я не знаю, ищут ли нас. Я-то нахрен кому сдалась, но вот Аманду точно должны искать, только почему-то совсем нет результата. Тиффани должна помочь полиции составить фоторобот, она же видела этого психа. Этот адский месяц, который я нахожусь у него, кажется мне вечностью. Я в рабстве у ублюдка, который все это время делал со мной, что хотел: избивал, когда не подчинялась, насиловал каждую ночь с момента моего неудавшегося побега. Сначала он делал это в подвале, но потом, видимо, побоялся отморозить свой член, и выделил для своих извращенных забав специальную комнату. Не скажу, что брал он меня на мягкой кровати, это было и на столе, и возле стены, и на полу, и в ванной. Кроме того, этот урод стал делать это чаще, уже не ограничиваясь одной ночью - два, а то и три раза в день. Он не давал мне покоя, будто бы преследовал меня, следовал за мной словно тень. Когда он насиловал меня, мне уже не было так больно, как первый раз, боль теперь была душевной. Отвращение охватывало всякий раз, когда он касался моего тела и проделывал со мной все те вещи, одна только мысль о которых казалась невероятно омерзительной. Но несмотря на всю прискорбность моего положения, начало происходить и кое-что странное. Похоже он стал мне доверять. Я могла передвигаться по дому, но пока только в его присутствии. Именно тогда у меня и появился план. Стать чуть более послушной. Возможно, я смогу усыпить его бдительность, чтобы сбежать. Скорее самоубийство, нежели план. Но это несравнимо лучше, чем терпеть все эти отвратительные издевательства. Лежа сейчас на мокром от воды кафеле, я хваталась за эту гиблую мечту о побеге, как за спасительную соломинку и даже не заметила, как он, кинув мне полотенце, скрылся в комнате. Я, как и подобает послушной кукле, приняла сидячее положение и стала вытираться. При этом мои руки дрожали. Я не пробовала сбежать или искать какое-нибудь оружие, чтобы защитить себя и нанести ему смертельные раны. Я делала это раньше, но ублюдок все рассчитал и спрятал от меня все, что я могла бы использовать против него и против себя. Случилось это после того, как он засек меня за поиском. Тогда он вытащил из своего кармана лезвие и, схватив меня за руку, резанул мне по ладони. Так что, пытаться было бесполезно. Поднявшись на ноги, я не стала прикрываться полотенцем. Это тоже бесполезно. Он запрещает мне скрывать свое нагое тело от его глаз. Когда в последний раз я ослушалась его, он повалил меня на пол и хорошенько отходил ногами по животу, а затем, когда я, стоная от боли, на корачках, попыталась отползти подальше, снова изнасиловал меня, на этот раз в особо извращенной форме. После этого случая, мне еще долго было больно ходить в туалет. Иногда кажется, что с ним я тоже становлюсь ненормальной... Он стоял уже одетый и смотрел в окно. - Я хочу, что бы ты надела тот наряд, который сейчас лежит на кровати. Я перевела взгляд на кровать, на которой лежало черное коктейльное платье - очень откровенное, как и белье рядом с ним. Прозрачный черный лифчик и в тон ему трусики-танго, которые почти ничего не скрывали, также, как и прозрачные темные чулки с поясом. Такой наряд я бы никогда не надела. Скорее, этот наряд по части Аманды, но ослушаться я не могла, иначе ублюдок снова станет меня избивать. - Хорошо, я надену. - Возле зеркала косметика, приведи себя в надлежащий вид к семи вечера. Будь готова, у нас на семь тридцать заказан столик в ресторане, думаю, тебе там понравиться. Мне показалось? Может, я ослышалась...ресторан...я смогу выйти на улицу и увидеть людей? - Что? - Вода в ушах, а, Сара? Я же объяснил - ужинаем в городе, в ресторане, что не понятного? Я не могла поверить своему счастью...я смогу воплотить свой план в действительность. Видимо, он что-то увидел на моем лице, какую-то промелькнувшую эмоцию...возможно, мою радость. - Даже и не думай, Сара...я делаю тебе подарок, который никому еще не делал. Мы сможем поужинать в общественном месте, но это не значит, что ты будешь свободна. Ты - моя и если ты будешь кричать, зовя на помощь или захочешь убежать от меня, то твоя подруга заплатит. Ты же не позволишь, чтобы твоя подруга из-за тебя пострадала? Знай, моя рука не дрогнет, убивая эту суку. - Показав пальцем на свои наручные часы он вышел из комнаты. Аманда... За все это время я ни разу ее не видела и не слышала. Что он с ней сделал, где она? Может, ей еще хуже, чем мне? Я запуталась, что делать...такая возможность убежать от ублюдка и не воспользоваться этим шансом? Тогда Аманда пострадает. Мне оставалась лишь надежда, что нас ищут, и меня кто-нибудь узнает. Я обязательно попробую...иначе погибнем мы обе...я не верю ему, но мое неверие ни в коем случае не влияет на силу того ужаса, который мне внушает этот ублюдок.