***
Уже спустя полминуты после трели дверного звонка Роуг лицезрел приветливую физиономию Стинга, который от переполняющих его эмоций едва ли не подпрыгивал на месте. — Здравствуй, дружище! Я уже заждался тебя, думал, что в последний момент ты передумал и не порадуешь меня своим визитом, — приветственное похлопывание по плечу выдалось настолько сильным, что брюнета невольно перекосило всем телом, как оставленную на ветру тряпичную куклу. Стинг был в несколько крат оживлённее обычного, что уже было довольно подозрительно. Роуг послушно шёл за ним вглубь дома, не прерывал бессмысленный трёп друга, но и не поддерживал его — просто молча продолжать наблюдать, про себя отмечая излишнюю нервозность, хорошо скрываемую за резкими движениями. — Как продвигаются твои дела на работе? Можешь не отвечать, твои поставщики наверняка выполняют свою часть работы вовремя, а вот мои опять не укладываются в сроки, — открывая дверь в кабинет и пропуская гостя внутрь первым, продолжал Стинг. — Знаешь, это в какой-то мере даже нечестно. Почему тебе опять достаётся всё, чего бы ты не пожелал? Притворно-жалобные интонации в его голосе мгновенно исчезли, едва тяжёлая дубовая дверь с характерным щелчком захлопнулась за ними. — А ты хорошо устроился, Роуг. Я пригрел на груди змею, — так, кажется, говорят в таких случаях? — от него веяло злобой и завистью. Чёрной, сочащейся ядом завистью и ненавистью, зародившейся где-то глубоко внутри уже давно, но всё это время тщательно скрываемой и взращиваемой, а теперь наконец-то нашедшей выход. Стингу казалось, что он сходит с ума; собственное тело и его действия уже не поддавались контролю. Словно откуда-то со стороны он наблюдал, как прижал Роуга к стене, до треска натягивая в руках ткань рубашки. И каждое его слово, каждое действие, полного тупого бессилия, всё больше и больше приближало его к точке невозврата. Даже сейчас Роуг умудрялся выглядеть хозяином положения; его надменный взгляд чётко давал понять, кто именно здесь является главным. Он просто временно ослабил бдительность и позволил Стингу выплеснуть копившиеся годами эмоции. «Ну же, давай, чем ты сможешь удивить меня на этот раз?» — повисший в воздухе немой вопрос блуждал в его сдержанной улыбке, мягко скользил по контуру беззвучно шевелящихся губ, словно повторяющих молитву, и угасал на дне гранатовых глаз. — Тебе, наверное, безумно забавно было водиться со мной и в то же время пытаться подбить клинья к Люси? Давай же, признайся, когда ты запал на неё? Может, сразу после того, как мы познакомились в средней школе и ты впервые увидел её? Ей тогда было где-то одиннадцать. Не думал, что ты по малолеткам. Сильный и хорошо поставленный удар в челюсть мигом заставил его заткнуться и на какой-то период времени вернул трезвость мысли. Стинг отшатнулся, стёр ребром ладони сочащуюся из разбитой губы кровь и довольно облизнулся. Горло саднило от скопившейся в нём сукровицы, раздражения и сардонического смеха. Дрожащие от накатившейся волны адреналина ноги едва держали его. — Так вот в чём дело, — хмуро обронил Роуг, приводя в порядок манжеты рубашки. Сейчас, со слегка раскрасневшимся лицом и растрёпанными волосами он выглядел как никогда оживлённо и привлекательно. Подумать только, неужели в этом мире всё же нашлось нечто, что могло вывести нашего грёбаного Мистера Совершество из состояния душевного равновесия? — Прекрати пороть сгоряча и делать сомнительные выводы. Не знаю, откуда ты узнал об этом, — промелькнувшее в его взгляде замешательство доставляло мучительно-сладостное наслаждение, — но ты всё неправильно понял, Стинг. Я никогда не собирался сближаться с ней, — напряжённые пальцы зарылись в и без того взлохмаченную шевелюру, всклокочивая жёсткие непослушные волосы. — О чём я вообще говорю, до вчерашнего дня мы даже не были толком знакомы! Большего, чем есть сейчас, между нами не может быть. У тебя нет поводов волноваться, — он выставил перед собой ладони в защитном жесте, словно желая отгородиться от друга. Это действие вызвало непроизвольную вспышку раздражения и злости. Он что, правда пытается оправдываться перед ним? Эвклиф жадно и хрипло дышал, чувствуя, как тяжело заходится в сбитом дыхании грудь. Неужели этот придурок в самом деле считал, что от подобных слов ему, Стингу, стало хотя бы чуточку легче? На душе было как никогда ранее омерзительно — гадко. Они даже не общались до этого, Роуг сам признался в этом — тогда чем его могла привлечь эта лупоглазая дура? Своей заурядной внешностью и необъятными сиськами? Забитым характером, о котором он не имеет ни малейшего представления, и кругозором инфантильной принцессы, до сих пор верящей в сказки? Стинг определённо лучше её по всем параметрам: он красивее, умнее и преданнее. А ещё он половину своей грёбаной жизни провёл рядом с Роугом и знает как никто другой, что именно нужно для того, чтобы сделать его счастливым — своим. И что он получил за это в итоге? Пока Стинг бегал за ним и заглядывал в рот, словно собачонка, на него смотрели как на пустое место и использовали лишь как единственно верную возможность держаться ближе к его сестре. Пока он не спал неделями напролёт и размышлял о том, как его угораздило влюбиться в лучшего друга, чувствуя, как от собственных деструктивных мыслей начинает пухнуть голова, этот его самый друг по ночам дрочил на эту набитую дуру? Ту самую, которая каждую ночь приглушённо стонала за стенкой и в мокрых снах звала своим мерзким голосом Стинга? Ничего более абсурдного ему не приходилось слышать, это было даже не смешно. Нет, он не собирался так просто отдавать Роуга. Тем более тому, кто точно был этого недостоин. — А ведь по тебе и не скажешь, — тихий смешок диссонансным аккордом бил по натянутым нервам. А взгляд, этот направленный прямиком на него взгляд... Роуг читал в нём столько немого упрёка, что ему становилось действительно стыдно — он сам не знал причины. — Вчера вы так мило беседовали, ты наверняка ей приглянулся. Может, попытаешь счастья, чего тянуть кота за хвост? — Не говори ерунды, — фыркнул Роуг: этот разговор уже начал порядком раздражать его. Едва ли так он представлял себе сегодняшний день. — Не мне тебе объяснять, как Люси не повезло родиться в подобной семье. Я не хочу ещё больше втягивать её в это дерьмо. Пока она ни к чему непричастна, у неё ещё есть шанс жить нормальной жизнью. Ни рядом со мной, ни с тобой такой возможности не будет. Как всегда правильный, до зубного скрипа рациональный, спокойный и даже здесь ставящий холодный расчёт превыше собственных чувств — в этом был весь Роуг Чени. — Ты склонен драматизировать, — на удивление спокойно ответил ему Стинг, в то время как внутри всё полыхало огнём. С каждым новым вдохом, который давался невыносимо тяжело, что-то с удвоенной яростью давило на грудь, бессильным отчаянием давило на рёбра и раздирало горло. — Со своими возможностями ты в любой момент можешь бросить дела и выйти сухим из воды. — Нет, Стинг, это ты ошибаешься, — он несогласно покачал головой, и на его лице отпечаталось выражение глубочайшей печали, приправленной разочарованием. Руки неспокойно шевелились в карманах, безуспешно пытаясь найти себе занятие и отвлечься от тремора. — У сильных мира сего, — Роуг не смог сдержать ухмылку, — действительно куда больше возможностей. Вот только почему-то все упорно забывают о том, что и цена за ошибку у них соответствующая. К чему эти глупые объяснения, Стинг, посмотри на моё лицо! — прошипел брюнет, приближаясь к нему вплотную и дрожащей ладонью убирая в сторону чёлку. На месте второго глаза широкой тёмной зазубриной тянулся безобразный шрам, берущий начало у переносицы и заканчивающийся у виска. Его искажённое тупой яростью лицо было настолько близко, что Стинг чувствовал, как на кожу тёплым облаком оседает сбитое дыхание. — Меня уже не отпустят, выхода нет. Я лучше сгнию где-то в сточной канаве, чем до конца жизни скрываться по углам как портовая крыса. Мне повезло, что нож соскользнул к виску, а не прошёл лезвием внутрь, иначе я уже давно был бы трупом. Иногда мне самому становится страшно от увиденного. Я урод, ты видишь это? — Нет, — мягко и на удивление спокойно возразил Стинг и поднял голову, впиваясь пристальным взглядом в лицо напротив. — Я ничего этого не вижу. Роуг инстинктивно отшатнулся от потянувшейся к нему руки, намеревавшейся то ли поправить ему чёлку, то ли придушить к чёртовой матери, чтобы он уже никуда не смог отсюда уйти. — Ты всегда был с приветом, а в последнее время так совсем с катушек скатился. Наверное, не стоило мне приезжать. Дай мне знать, когда придёшь в себя, тогда и поговорим. «Приду в себя? Но ведь со мной всё в порядке. Или же он имел в виду стать таким, как прежде? Тогда у нас уже никогда ничего не будет хорошо». Стинг с отрезвляющей ясностью вдруг осознал, что если ничего не ответит сейчас, то Роуг попросту уйдёт, и одному богу известно, когда они увидятся в следующий раз. В груди стремительно разрасталось что-то тёмное, душащее и омерзительно склизкое, холодными липкими щупальцами опоясывающее сердце, тянущее его куда-то вниз вместе с внутренностями и всем его существом. Он мог сказать что угодно, но это бы вряд ли изменило отношения между ними или принесло ему хотя бы немного облегчения; он мог постараться удержать его, пусть и силой — но это не заставило бы Роуга полюбить его. — Какой же ты идиот... Неужели ты в самом деле ничего не понимаешь? — он чувствовал себя как никогда жалко; собственный голос дрожал, а руки невольно сжались в кулаки с такой силой, что суставы будто окаменели. Застыло и время в ожидании ответа, который бы всё равно ничего не изменил — Стинг заранее знал его. Быть может, не дословную комбинацию звуков, но вряд ли бы это изменило скрываемый за ними смысл. Роуг всегда был чертовски наблюдательным и проницательным малым. Он просто не мог не знать. — Я всё понимаю, но... — брюнет неопределённо пожал плечами и замолчал, стараясь подобрать слова, — мне нечего сказать тебе, прости. Береги себя. Дверь за ним закрылась с едва слышным щелчком, будто она испытывала неловкость из-за того, что стала невольным свидетелем данного разговора и как-то помешала ему. Невидящим взором разглядывая казавшийся некогда белоснежным потолок, Стинг лишь сейчас заметил, каким болезненно-серым и испещрённым мелкой паутиной трещин он был на самом деле. Всё вокруг трещало по швам, рассыпалось пеплом и постепенно переставало существовать. В тот момент парень был твёрдо уверен, что худший день в его жизни остался позади, но он глубоко заблуждался.IV
22 июня 2016 г. в 16:34
Несмотря на то, что со всеми делами было покончено ещё вчера, Роуг сдержал данное накануне слово. Телефонный звонок с известием о том, что он прибудет к ним в гости через полчаса, застал Стинга врасплох. Настроение, весь день держащееся на планке «средней паршивости», медленно стремилось к уровню «хуже некуда». Состоявшаяся утром ссора с Люси тоже едва ли способствовала появлению хорошего духа. Эта противная капризная девчонка совершенно не хотела ему повиноваться.
— Ты подумала над предложением господина Дреяра? — с ходу задал вопрос Стинг, без стука войдя в комнату сестры. Она вздрогнула от неожиданности и слегка привстала с кровати, откладывая в сторону книгу, от чтения которой её отвлекли. Затравленный, выжидающий взгляд карих глаз пересекся с твёрдым взором голубых, и воздух между ними едва ли не заискрился. Вдоль позвоночника парализующей волной холода вниз пробежали мурашки.
«Откуда он знает об этом? Только не говорите, что Стинг читал это письмо. Нет, просто невозможно», — отвисшая нижняя губа мелко дрожала, а голова внезапно показалась непомерно тяжёлой. Словно пытаясь убедить саму себя в ошибочности подобных мыслей, Люси яростно замотала головой.
— И тебе доброго утра. Я не собираюсь никуда ехать, — невнятно пробормотала она, натянув одеяло по самый нос. Стинг презрительно хмыкнул и с видом хозяина положения уселся на близстоящий стул, принимаясь со скучающим видом рассматривать лежащие на столе бумаги.
— Причина. Я хочу узнать её, — и, заметив, как преждевременно девушка открыла рот, мгновенно осадил её: — Не очередной детский лепет в твоём исполнении. Нужно что-то более существенное.
— Мне не нравятся все эти люди. Стинг, они пугают меня, мне не место рядом с такими, — она внимательно, почти жадно следила за малейшими изменениями в мимике брата, но на его лице не дрогнул даже мускул — надеяться на то, что после подобных слов он смягчится, было по меньшей степени наивно и глупо.
— Разве мы всегда делаем лишь то, что нам хочется? — он даже не пытался скрыть рвущееся наружу раздражение. — Завязывай со своими капризами, ты давно уже не маленький ребёнок.
На несколько мгновений в комнате повисла угнетающая тишина, прерываемая лишь тяжёлым сопением Люси и шорохом перебираемых на столе бумаг.
— О, а это ещё что такое? — внезапно оживившись, поинтересовался Стинг и потянул за уголок салатового конверта, выполненного из мягкого картона.
— Положи на место! — вспыхнула Люси, узнав в обнаруженной вещице полученное вчера письмо. Наверное, не стоило выставлять вещи личного характера на всеобщее обозрение, но кто же знал, что Стинг вздумает самым наглым образом хозяйничать на её столе? Девушка опрометью бросилась в срочном порядке отвоёвывать отобранное, но запнулась о край кровати и с грохотом упала на пол.
Стинг, не ожидавший столь бурную реакцию со стороны сестры, опасно улыбнулся и медленно, будто смакуя каждую бесконечно долго тянущуюся секунды, достал содержимое конверта с явным намерением прочесть его. Стёртые о палас колени раздражающе саднили, но адресованная ей холодная ухмылка ранила куда сильнее.
— «Здравствуй, Люси! Искренне надеюсь, что ты и в самом деле здорова...», нет, дальше, здесь как-то совсем скучно... «Даже когда ты будешь думать, что от тебя отвернулись абсолютно все, знай: я всегда был и буду рядом с тобой». Что за сопливый бред, неужели действительно кто-то поверит такому? — откровенно наслаждаясь происходящим и безо всякого труда уворачиваясь от цепких ручонок сестры, парень комментировал наиболее понравившиеся ему отрывки и размахивал у себя перед носом злосчастным письмом. Его взгляд опасливо блестел, быстро пробегая по строчкам, как вдруг резко остановился, будто разом остекленел и потух. Воспользовавшись его замешательством, Люси наконец-то выхватила письмо и не смогла сдержать победной улыбки, в то время как щёки полыхали от стыда.
А уже спустя мгновение она не сдержала полный боли крик, когда её запястье с силой перехватили и резко дёрнули на себя.
— Что это? Откуда у тебя это? — медленно, будто каждое слово давалось ему с невыносимым трудом, отчеканил Стинг. Былое веселье с него будто ветром сдуло. — Я спрашиваю тебя, что это, чёрт возьми, такое! — срываясь на крик, повторил он свой вопрос, тем самым заставив девушку сжаться будто в ожидании удара. Письмо в её вспотевших ладонях успело превратиться в бесформенный комок бумаги.
Подобного безотчётного страха, почти ужаса Люси не испытывала уже давно. Сердце в груди колотилось тяжело и гулко. Девушка с трудом сглотнула вязкую слюну и попробовала отстраниться, безуспешно трепыхаясь в стальном захвате. Всё тело покрылось холодной липкой испариной, а правое запястье словно прожигали раскалённым железом. Люси искренне не понимала причин подобного поведения со стороны брата. Могло ли быть так, что он просто приревновал её? Тогда, наверное, ей просто стоило рассказать ему о всех этих странных письмах ещё раньше? В конце концов, она ведь не сделала ничего плохого, ей совершенно нечего скрывать и стыдиться... Девушка набрала полные лёгкие воздуха и открыла было рот, но раздавшийся смешок заставил её непонимающе замереть.
— Ничего не говори, — залёгшие на его лице тени меняли его облик до неузнаваемости, обезображивали его. — Я всё понимаю.
Люси растерянно наблюдала за тем, как брат оттолкнул её руку, будто та была чем-то воистину омерзительным, и с абсолютно отсутствующим лицом покинул комнату. О её существовании словно вмиг позабыли.
Стинг действительно всё понимал, по крайней мере куда больше, нежели сама Люси. Обладатель этого самого почерка с лёгким наклоном влево был слишком хорошо знаком ему, ошибки быть не могло.
На крыльце его встретил неприветливый сырой ветер, пробирающийся в рукава рубашки и её расстёгнутый ворот. На автомате нащупывая в заднем кармане джинсов зажигалку и полупустую смятую пачку сигарет, Стинг не смог сдержать горькой ухмылки. Похоже, сегодняшний визит Роуга обещает быть действительно интересным.