***
Увесистая папка с бумагами упала на стол с оглушительном шлепком. — Здесь все необходимые документы: ваши паспорта, страховки, водительские удостоверения и банковские счета. Как только Люси выпишут из больницы, вы покинете город. Вчерашняя переправа сорвалась, но я сразу же организую новую. Если потребуется, самолично буду гнать вас до кордона, пока и духу вашего здесь не останется. Роуг пребывал в тупой холодной ярости. Сейчас он был не оголённым нервом — водородной бомбой, любое прикосновение к которой извне вело к неминуемой гибели. Многие наивно не догадывались, но он был отпетым гордецом и никогда и никому не прощал поколебаний его достоинства. Особенно таких, какие позволил себе Эвклиф. Даже взглядом его не удостоил с тех самых пор, как сам же и вызвал к себе в кабинет, будто перед ним было пустое место. Надо отдать должное его самообладанию, сам Стинг так бы не смог. Он бы разодрал обидчика в клочья в прямом смысле слова, тем более, для Чени это не представляло никаких проблем. Но Стинг не был бы собой, если хотя бы не предпринял попытку в последний, возможно, раз пройтись по лезвию ножа и сыграть на нервах бывшего друга — теперь уже точно врага. Такое положение дел ему нравилось больше, оно соответствовало давно назревавшей ситуации, которая однажды обязана была вылиться в катастрофу. Стинг никогда не считал их друзьями. Кем угодно, только не ими — это омерзительное, приторное слово противоречило его истинной сущности и природе чувств, которые он испытывал по отношению к Роугу. Эвклиф слишком устал от лицемерия и от бесконечной лжи тоже устал. Теперь все карты были раскрыты, и он наконец получил то отношение, которое всегда заслуживал. А ещё стал центром его мыслей, его Вселенной — прогнивающей, чёрной, разваливающейся на глазах. Да, именно на подобную концовку он и рассчитывал. — Знаешь... — его голос звучал сипло, но уверенно. — Тогда, пять лет назад, тех наёмников подослал твой отец. Роуг, всё это время сидевший за письменным столом и опустошённым взглядом разглядывавший собственные сцепленные в замок руки, наконец-то поднял голову. Чёртов засранец, даже сейчас ни один мускул не дрогнул на его лице. Подобное расположение дел не было для него в новинку. Он, конечно, не мог знать наверняка, но какой-то частью рассудка догадывался, чьих рук это могло быть дело. Его отец уже тогда был стар и задумывался над тем, кому передать нажитое годами богатство. А единственный наследник до сих пор был всего лишь непутёвым мальчишкой, голова которого забита всякими несусветными глупостями. Он просто выбил их все разом одним точным, на удивление безобидным — по его меркам — ударом. Уж кто-то, а Роуг знал, что его отец был способен и на куда большее. Его бы ни остановило никто и ничто, и жизнь собственного сына по сравнению с этим не стоила и гроша. Он должен либо подчиниться его воле, либо исчезнуть из этого мира, словно был не более, чем нелепой оплошностью. — Зачем? — Зачем я сказал тебе это? — Зачем ты, чёрт возьми, устроил это представление! — срываясь на рык, перебил его Чени. Это разыгрывание непонимания сложившейся ситуации порядком действовало на нервы. — По той же причине, что ты сейчас задаёшь мне вопрос, на который и так прекрасно знаешь ответ, — сухо осадил его Стинг. В пугающих своим напускным холодом глазах проскользнул недобрый огонёк. — Ты ведь неглупый парень и отлично всё понимаешь. Или тебе так важно услышать это непосредственно от меня? Роуг неопределённо махнул рукой в воздухе: то ли его ответ был отрицательным, то ли он хотел завести речь совершенно не об этом. Его озлобленный ранее взгляд теперь был полон холодного разочарования. — И тебе совсем не важно, что ради этого приходится идти по головам? — А почему я должен думать о подобном? Ты ведь и сам поступал так сотни, нет, тысячи раз, — как ни в чём не бывало парировал Стинг и развёл руками, начиная раскачиваться на месте взад-вперёд. Внезапно остановился, подавшись вперёд, и снизил голос: — Или ты решил, что если Люси — моя сестра, то всё будет по-другому? Его губы искривились в насмешливой ухмылке. Ответ был понятен без слов. — Я совсем тебя не понимаю, — поражённо выдохнул Роуг и откинулся на спинку кресла. — И именно поэтому я до сих рядом с тобой. Если бы ты знал, что творится у меня в голове, я давно бы стал тебе неинтересен. В этом вы очень похожи с ней. Он опять был прав, до последнего слова прав. Стинг, конечно, был идиотом, но идиотом безумно проницательным. А ещё до чёртиков живучим. Такого было безопаснее держать рядом с собой, чтобы иметь хоть какую-то возможность предугадать потенциальный удар. Получалось далеко не всегда, и в этот раз план Роуга не удался. Он сыграл злую шутку с собой же. «Я боюсь отпускать с тобой Люси», — едва не сорвалось у него с языка, но одного взгляда на Эвклифа было достаточно, чтобы понять: он и так знает. Это читалось в его снисходительной улыбке и пугающе спокойном взгляде, направленном прямиком на Роуга и одновременно словно сквозь него. — Ну же, не смотри на меня так страшно, — попытался разрядить обстановку в своей привычной раздражающей насмешливой манере Стинг. — В конце концов, ты получил то, чего так давно хотел, нам всем было хорошо. Я просто немного просчитался с дозой, такое бывает со всеми. — Со всеми? Её еле откачали! — Такое бывает со всеми, — повторил он ещё раз, делая паузы между словами, будто из последних сил сохранял терпение и объяснял нечто до безобразия простое неразумному ребёнку. — Просто в этот раз не повезло именно ей. Бедняжка оказалась слишком слаба и не подготовлена к жестокой жизни в нашем городе. Внезапно посетившая догадка поразила Роуга подобно молнии. — И давно ты сидишь на этой дряни? — А что же, беспокоишься обо мне? Ну конечно, этот его страшный, осунувшийся вид, эти пугающие своим нездоровым блеском глаза и тёмные мешки под ними, его излишняя нервозность и оживлённость не могли появиться просто так. «Нечто подобное происходит и с Люси», — нашептал внутренний голос, и внутри у Роуга всё в ужасе похолодело от собственной мысли. — И Люси... — он сглотнул вставший поперёк горла ком и продолжил через силу: — Люси ты тоже этим пичкаешь? — Ну что ты, — слишком быстро ответил Стинг, и сразу стало понятно: врёт. Свет в глазах словно померк, а горло скрутило в сухом спазме раздражения. Роуг уже набрал полные лёгкие воздуха, чтобы выдать длинную тираду обо всём, что он думает о старом знакомом, но его прервал раздавшийся телефонный звонок. Номер был неизвестный. — Слушаю, — равнодушно обронил Роуг, но после прослушивания длинной реплики по ту сторону провода оживился и весь подобрался в кресле. — Да, конечно. Я сейчас же вышлю машину. Подготовьте всё необходимое. Всего доброго. Из больницы звонили, — произнёс он уже после того, как нажал кнопку завершения вызова. — Люси выписывают уже сегодня. Больше мы не увидимся. Берегите себя. Никакого сожаления из-за такого сухого, скомканного, абсолютно нелепого прощания ни у кого из них не было и в помине. Эта была закономерная жирная точка в конце их затянувшихся на многие годы неоднозначных отношений, которые однажды всё же должны были прерваться. Всё закончилось именно так, как и должно было.XI
19 июля 2018 г. в 12:40
Первым, что увидела Люси после того, как пришла в себя, оказалась люминесцентная лампа, бьющая своим излишне ярким, назойливым светом прямо в глаза. Вслед за зрением начали просыпаться и другие органы чувств. Насквозь пропитавшийся запахом медикаментов воздух не оставлял никаких сомнений относительно того, где именно девушка находилась — больница. Невыносимо болело всё тело, а в особенности низ живота, словно кто-то очень долго и тщательно пропускал внутренности и кости через мясорубку. Голова гудела с чудовищной силой, будто ею били в колокол несколько десятков раз кряду. Первая попытка подняться с кровати едва не закончилась знакомством с полом; мир перед глазами совершил кульбит, и лишь в последний момент Люси успела ухватиться за стоящую у кровати тумбочку. Пытаясь привести в порядок потемневшую перед глазами картинку и вернуть контроль над собственным телом, девушка принялась глубоко дышать, жадно вслушиваясь в то, как неистово в груди заходится сердце, отдаваясь шумом в ушах.
— Наконец-то вы пришли в себя, — раздался чей-то приглушённый голос сзади, и в следующее мгновение её схватили под локоть и помогли принять полулежащее положение. Это была медсестра: опрятная женщина средних лет в накрахмаленном розоватом халате и шапочке, сейчас усердно поправлявшая подушки за её спиной. Густо подкрашенные синим карандашом глаза взирали на пациентку равнодушно, но строго. — Я сейчас позову вашего лечащего врача, он как раз закончил утренний обход, — предугадав и обезопасив себя от лишних вопросов, женщина скрылась за дверью.
Люси снова осталась одна. Теперь она могла лучше разглядеть помещение, в котором находилась. Это была одиночная палата, в первую очередь бросающаяся в глаза своей безупречной чистотой и только потом уже — богатым убранством. Автоматизировано было всё, что только можно было под это адаптировать: больничная кровать с пультом, функций на которой было больше, чем на их домашнем телевизоре; кнопка вызова персонала, стационарный телефон, управление жалюзи и увлажнителем воздуха... Не хватало только дисташки для переключения цветов ламп, хотя вполне возможно, что и она здесь тоже была. Всю противоположную стену занимала огромная плазма, больше напоминающая размерами стол для пинг-понга. Вполне себе обычная больничная палата — по меркам представителей высшего класса, конечно же.
Девушка так увлеклась манипуляциями с жалюзи, что появление доктора заметила только после того, как он тактично прокашлялся. Люси испуганно подскочила на месте, от неожиданности подкинув несчастный аппарат в воздухе. Где-то в ногах раздался треск пластмассового корпуса.
— Добрый день. Рад видеть, что вы пребываете в отличном расположении духа, — начал мужчина, поднимая оброненный гаджет и кладя его тумбочку. В голосе его не было и тени приветливости, которую должны были содержать подобные слова. — Вы, наверное, о многом хотите меня расспросить...
— Да! — воскликнула девушка, но под жёстким взглядом мужчины немного стушевалась. Смущённо скомкала в руках одеяло и уже тише, смотря как-то исподлобья, продолжила: — Как я здесь оказалась, доктор?
— Острая передозировка наркотиками и алкоголем, — словно речь шла об обычном пищевом отравлении, заявил мужчина, не моргнув при этом и глазом. Судя по всему, подобные случаи среди его богатеньких клиентов не были чем-то из ряда вон выходящим. Люси чётко ощутила, как от затылка вниз по спине колкой цепочкой пробежала волна холода. Белый лист, что сейчас представляла собой её память, начал медленно пропитываться влагой и частично показывать то, что было скрыто за ним.
— Но разве такое возможно?! — игнорируя ломящую боль во всём теле, подалась вперёд Люси, стискивая кулаки с такой силой, что на ладонях остались следы-полумесяцы от ногтей. Горло саднило, а начавший было успокаиваться в голове сумбур вновь начал разрастаться в геометрической прогрессии. — Этого просто не может быть, ведь...
Она внезапно замолчала и поникла, уловив за хвост промелькнувшую в голове догадку. Вслед за воспоминаниями обрушился и убийственный груз осознания произошедшего. Люси едва помнила происходящее, оно всплывало в памяти лишь крохотными неясными урывками, но каждый из них неизменно приносил с собой чувство унижения, недоумения и боли. Всё это выходило за грани её понимания. Подобное просто никак не могло случиться именно с ней.
Доктор, всё это время безмолвно наблюдавший за внутренней борьбой пациентки, продолжил, и в его голосе явно было слышно неодобрение:
— Первую помощь вам оказали своевременно, поэтому вы отделались малой кровью. Но ваш ребёнок... — он покачал головой. — Подобные интоксикации никогда не проходят бесследно. Срок небольшой, всего шесть недель, поэтому я бы настоятельно рекомендовал вам сделать аборт, пока не поздно.
— Ребёнок? — неверяще прошептала Люси, чувствуя, как внутри всё сжимается в единый комок нервов. Происходящее сейчас напоминало бесконечный, опутывающий её всё больше своей липкой паутиной кошмар. Рука на автомате скользнула вниз, к животу, там где обитала едва успевшая зародиться жизнь, о существовании которой она даже не подозревала. Доктор, по реакции девушки отчётливо определивший, что подобная новость стала для неё открытием, даже немного смягчился. — И что же мне делать? — воскликнула девушка, и по сдавленному хриплому голосу было понятно, что она вот-вот разрыдается. В испуганных глазах уже блестели подступающие слёзы. Мужчина участливо накрыл её руку своей и содрогнулся: она была холодной, словно лёд.
— Решать только вам. Ничего может и не случиться. Точный диагноз мы сможем дать не раньше, чем на одиннадцатой неделе, а до тех пор я бы...
— Оставьте меня, пожалуйста.
— Простите?
— Оставьте меня в покое! — во всё горло закричала она, не жалея голоса. Разрыдаться перед этим противным, ни в чём не виноватым, но так раздражающим сейчас своими дежурными бездушными фразами мужчиной сейчас хотелось в последнюю очередь. Он не понимал всей серьёзности ситуации, они все не понимали. Сомневаться не приходилось: это был ребёнок Стинга. Перед глазами почему-то всплыло лицо Леви, её доброй, милой Леви, которая сутками напролёт просиживала за медицинскими справочниками и однажды мечтала посвятить себя лечению людей. Она частенько рассказывала своей подруге занимательные истории из врачебной практики. Люси и сама не была глупой и отлично понимала, что может ожидать ребёнка, зачатого от кровосмешения, ещё и пережившего на начальной стадии формирования такой стресс! Она, чёрт возьми, всё понимала сейчас, вот только где были её мозги раньше? О чём они только думали? Стинг никогда не обременял себя такими вещами, как контрацепция, а она слепо шла у него на поводу, ни на секунду даже не сомневаясь, что что-то может пойти не так. У неё даже не было задержек в цикле!
Как теперь следовало поступить? Поставь её кто-то в подобную ситуацию даже гипотетически, она не смогла бы ответить. Люси всё же любила Стинга и, конечно же, хотела бы иметь от него ребёнка — нет, она никогда даже не задумывалась об этом! Конечно, им могло повезти. Если удастся покинуть этот проклятый город, уже совсем скоро они начнут новую жизнь и, как знать, возможно, им удастся обвести новое окружение вокруг пальца. В глазах других, абсолютно незнакомых им людей они ничем не будут отличаться от обычной супружеской пары — это только в том случае, если всё сложится благополучно. Но всё складывалось плохо, поэтому думать о таком повороте событий сейчас было верхом легкомыслия. Ещё неизвестно, как Стинг отнесётся к новости о своём скором отцовстве... В любом случае, всё уже произошло, не было смысла изводить себя бестолковыми мыслями, что случилось бы в том или ином случае. Её просто поставили перед фактом. Этот крохотный, ни в чём не виновный малыш уже существовал — слыл живым воплощением их неправильных, уродливых отношений.
В бессилии Люси обхватила руками голову и, раскачиваясь вперёд-назад, тихонько взвыла. Для неё уже не существовало никого и ничего вокруг абсолютно. Стиснула виски посильнее, будто это могло остановить бесконечный поток деструктивных мыслей в её голове, и, тупо уставившись в одну точку, наблюдала за тем, как срывающиеся с подбородка слёзы беззвучно шлёпаются на пододеяльник и смешиваются в единое расплывающееся пятно. Мир будто утратил все краски разом, всё вокруг перестало существовать и хоть как-то интересовать. Она всё сидела и продолжала плакать, но долгожданного облегчения это так и не приносило. Не было даже чувства опустошения — опасная опухоль внутри только множилась, доставляя всё больше дискомфорта душевного и физического. Назойливый, как никогда чёткий вывод пробивался к ней сквозь этот зловонный ворох мыслей-паразитов: она теперь ответственна не только за себя. Люси теперь не может поступать так же легкомысленно, как раньше, и идти на поводу у других. На её долю в последнее время выпало достаточно случаев, которые могли бы служить живым примером того, к чему это может привести.
В первую очередь стоило рассказать всё Стингу. Такие важные решения не принимают в одиночку, а вместе они обязательно что-нибудь придумают.
«Где же твой Стинг сейчас, почему его нет здесь?» — гаденько нашёптывал голос разума, и Люси безуспешно пыталась отмахнуться от него, но он проникал всё глубже и жалил каждым выверенным словом. — «И эту палату просто не мог оплатить он — у вас нет таких денег. Он странный, этот парень. Вы живёте вместе двадцать лет, а ты до сих пор не знаешь его. Ты никогда не сможешь предугадать его реакцию. Он опасен, от него нужно держаться подальше. Вчерашний случай ведь не был случайностью, понимаешь? Ему что-то нужно от нас».
Голос в голове стих так же внезапно, как и появился, былое оцепенение отступило, и девушка, осмотревшись, обнаружила, что находится в палате уже одна. Теперь, разобравшись в себе, она чувствовала себя немногим лучше, только боль в висках и эти проклятые слова никак не давали покоя. Воодушевившись собственным намерением стать решительной и сильной, она нетерпеливо нажала на кнопку вызова персонала несколько раз кряду. Потом, всё потом. Проблемы следует решать по мере их поступления.
Та самая женщина, которую она уже видела ранее, появилась в дверном проёме менее, чем через двадцать секунд.
— Скажите, пожалуйста, — блондинка робко улыбнулась, — вы не знаете, когда меня подготовят к выписке?
— Если хотите, то хоть сейчас. Курс инфузионной терапии вы уже прошли, больше мы ничем не сможем вам помочь, — ровно ответила медсестра. Девушку немного покоробило от того, с каким равнодушием были произнесены эти слова. Теперь Люси окончательно убедилась: здесь она была в первую очередь клиентом, а не пациентом. Любая её прихоть выполнялась беспрекословно, даже если это шло вразрез с этическим кодексом врача.
— Вот и здорово, — она с трудом проглотила стоящий у горла ком и в этот раз уже не пыталась выдавить из себя вежливую улыбку. Здесь это было ни к чему. — Тогда свяжитесь с моим опекуном.