***
Henry Jackman – Х-Men (вторая часть трека) – судно Сау-гканна подходит к «Шауб-Де» - Наконец-то. Серые глаза Сау-гканна, скрытые линзами маски светились триумфом. Гигантское чёрное судно лишилось своих мощных щитов, и сейчас Шекл был готов взять когда-то неприступный бастион силой. Он лично управлял кораблём, желая самостоятельно вскрыть броню проклятой тюрьмы, в которой столько лет пришлось томиться возлюбленной самке. Его Охотники, сжимая в ладонях рукояти оружия, готовились к долгожданному штурму…***
В отсеке управления Гуан-Твей, взяв себя в руки, осторожно сняла маску с бессознательного рла. Она действовала холодно, не позволяя эмоциям взять верх над разумом и вести её в чрезвычайной ситуации. Самка поспешно убрала руки Вождя от прозрачных подлокотников, таким образом разорвав связь между ним и судном. Убедившись в том, что пульс есть, Воительница, напрягая мышцы, спустила тяжеленного Кар’клейя с трона и уложила на пол. Дальнейшие действия по приведению бессознательного Охотника в чувство не дали никакого результата: не помогли ни похлопывания по перепонкам, ни поливания водой, ни использование медицинского резко пахнущего раствора, извлечённого из полевой аптечки. Отчаянье норовило вызвать приступ паники, который мог повлечь за собой непоправимые последствия, но Воительница лишь упорнее растирала тело Зверя, намереваясь бороться за него до конца. По полу прошлась вибрация. Раздался гул. Заверещали системы, предупреждая хозяев о насильственной стыковке. Грубый взлом можно было предотвратить, лишь попытавшись резко увести судно, пока шлюзовой канал вражеского корабля намертво не присосался к стыковочному механизму «Шауб-Де». - Слишком поздно, любимый. Он нападёт, если мы попытаемся уйти от этого боя, - шептала Воительница, не желая ни на шаг отходить от Владыки. Ровное дыхание и привычный чёткий пульс подсказывали посвящённой, что Волве находится в сновидении. Почему он задержался в этой сфере именно сейчас, оставалось только догадываться.***
Deathstars - The Revolution Exodus – Сау-гканн врывается на «Шауб-Де» Гмую-ту с наслаждением наблюдал, как программа завершает состыковку. Аттурийские системные знаки появлялись и исчезали, контролируя столь важный для Элдера процесс. Когда действие подошло к завершающей стадии Сау-ганн, ухмыльнувшись, поднялся с трона, аккуратно снял мантию, повесив её на рукоять, и, взяв своё знаменитое шестилезвийное копьё, отправился на выход. По-пути к нему присоединились помощники. Фазкенд протянул какое-то небольшое устройство. Молча приняв ценный предмет, Вассал перевёл взгляд на Венра. - Всё при мне, - отрапортовал Воин, продемонстрировав Шеклу небольшой продолговатый компьютер. У шлюза наблюдалось столпотворение. Своих Охотников аттурийский Вожак берёг, не желая оставлять нагие тылы, поэтому среди собравшихся было всего четверо представителей клана «Ледяного Клыка», включая помощников. - Слушайте меня внимательно, - холодный голос Сау-гканна зазвенел в замкнутом пространстве корабля. - Я нанял вас для прикрытия, заплатив Гильдии крупный взнос. Мне плевать, убьёте вы Воинов Волве или нет. Ваша задача – держать их на расстоянии, пока я буду искать свою цель. И запомните – на посвящённой не должно быть ни царапины. Пошли! Пока Шекл напоминал наёмникам суть их задания, Венр установил на первых дверях компьютер. Хакерский аппарат сработал быстро, взломав систему защиты и отворив внешние и внутренние двери, ведущие в ангар яутского ман’дака. - Быстро, быстро! Первыми на пол цитадели Владыки ступили перекупленные у теневиков матёрые отступники. Грубые неотёсанные варвары, одетые в плотную броню и видящие смысл жизни лишь в убийстве, они тут же приняли на себя первые удары знаменитых среди яутжа Воинов Волве. В отсутствии Кар’клейя Раж’андар координировал действия Охотников, для начала стараясь прощупать врага. Яутжа сидели в засаде, скрываясь за кхор’джаа и металлическими контейнерами с техническими деталями для ремонта кораблей. Доспехи си-у'кве затрещали от града острых дротиков, норовившихся впиться в любую свободную прореху. Зарычав, Хищники отступили в тень. Этого выпада было достаточно, чтобы их коллеги заметили, откуда шла пальба. Кивнув друг другу, аттурийцы метнули несколько дымовых шашек. Сразу за ними в ангар была закинута россыпь круглых устройств, создающих помехи в яутских масках. Металлические шарики звонко упали на пол, укатившись в дымовую завесу. Густое чёрное облако начало заволакивать помещение. - К’жит побрал! Это наёмники! Не дайте им пробраться на судно!!! Смените маски на фильтры, дым может содержать яд! Пригнувшись, Бомбардёр прошмыгнул к соседнему судну. Заметив движение, кто-то из аттурийцев метнул диск – оружие, выбивая искры, со скрежетом проехалось по обшивке кхор’джаа, оставив за собой глубокий порез. - Они видят нас. Будьте бдительны, - протелепатил яутам Ветеран, примкнув к скрывающемуся за кораблём Кирл-тэйю и швырнув в сторону врагов небольшую бомбочку. Раздавшийся взрыв на некоторое время отвлёк аттури, заставив оперативно прижаться к стене, что позволило Воинам быстро снять маски и одеть респираторы. Сау-гканн ждал момента. Он выдал своей команде специальную аппаратуру, способную блокировать шумы, создаваемые круглыми устройствами и чётче видеть сквозь дым. Замечая малейшее движение, Шекл, в окружении помощников медленно двинулся к двери, ведущей в коридоры «Шауб-Де». Сплошной набор доспехов утяжелял вес самца, делая его походку более слышимой, что на данный момент могло подпортить пересечение ангара. Науду затаились. Вассал кивнул, и наёмники начали медленно рассредотачиваться по помещению в поисках Охотников Волве. Ен'дао-дар, решив действовать по-своему, осторожно переместился ближе к краю горы металлических ящиков. На расстоянии броска крался первый кандидат, жаждущий отведать длекса яутского клинка. Сжимая в ладони рукоять ножа, Невидимый присмотрелся к сопернику: крупному, закрытому бронёй самцу. В районе груди торчал недавно запущенный дротик. Глаза лекаря* изучали защиту, ища заветную брешь. Сверху раздался щелчок: система чёрного судна включила аварийный режим фильтрации воздуха. Отступник среагировал, резко подняв голову вверх в опасении нежданных сюрпризов. Открылась уязвимая шея…***
Сау-гканн замер, переведя взгляд на гору ящиков и успев заметить, как исчезает нога уволакиваемого наёмника. - Там, - кивнул он одному из Воинов Гильдии Теневиков. Сжав плотнее копьё, Элдер ускорил шаг. В воздухе что-то засвистело. - Пригнитесь! – Венр едва успел оттолкнуть Гмую-ту, спасая от сюрикена. Шипастый диск пролетел мимо и, сделав круг, вернулся в руку Кирл-тэйя. - Ку’онит-де! – рявкнул Сау-гканн. Двое яутов уже потеряли эффект неожиданности, высунувшись из укрытия. Аттурийцы снова отправились в наступление, хитро прячась за спинами преступников. - Си-у'кве накачаны дурью, - констатировал Раж’андар. – Это живые щиты. Нужно обезвредить тех, кто скрывается за ними. К’жит возьми, следите за дверью!!! Кондор едва успел закончить фразу, приняв бой против наёмника, невесть откуда появившегося на крыше кхор’джаа. Аттуриец спрыгнул вниз, тут же вытолкнув Кирл-тэйя из укрытия и набросившись на известного Ветерана. По наплечнику проехалось длинное чёрное запястное лезвие, оставляя за собой оплавленный по краям след. Доспехи не выдерживали высокой температуры раскалённого металла, в бреши виднелась беззащитная обожжённая плоть. Вой Бомбардёра привлёк внимание в последнее время немного поехавшего головой Надар'те. Яут, наплевав на правила честного боя, взвалил на плечи тяжёлое ружьё, заряженное дротиками. Сидя на крыше соседнего корабля, принадлежащего Вожаку, он дьявольски рассмеялся. - Глупцы! Думали, тут все как щенки преданы Кодексу?! Плевал я на честный бой, когда перед жвалами маячат отступники! Аттр’урийскому отребью собачья СМЕРТЬ! Непредвиденный элемент в общем шоу. - Почему Надар’те здесь?! Вы же сказали, что он не полетит на эту боевую операцию! – строго отчитал одного из теневиков Шекл. - Нас дезинформировали, Великий. Сначала он не собирался лететь… - Хватит! Пристрелите его, у меня мало времени! Выход из ангара был так близко… Коготь начал обстрел. Первый дротик угодил в плечо напавшего на Раж’андара теневика, заставив его поспешно отступить. Второй полетел прямо в Сау-гканна. Остриё стукнулось о синеватую броню, сломавшись. Две его части с шумом упали на пол. Гмую-ту надменно смахнул металлическую пылинку и, резко развернувшись, продолжил свой путь. За его спиной градом посыпались ответные выстрелы, принудив экс-Ветерана спрыгнуть на крыло, продолжив атаку из засады. Тылы Шекла по-прежнему были хорошо прикрыты, что не давало возможности добраться до него. - Скотина. Заковал себя в аттр’урийский сплав! – гаркнул под жвала Коготь, перезаряжая ружьё. В ту же секунду некто пластичный вскарабкался на крышу, через секунду побежав в сторону яута. Надар’те поднял голову, увидев, как один из Воинов Сау-гканна заносит обе руки. В когтях Кахира было два странных, светящихся по углам диска… - К’жит побрал! Увесистый Хищник едва успел пригнуться. Оба диска просвистели над головой соперника, затем вернувшись к аттурийцу. Они примагнитились к наручам, сложившись и слившись с металлом, став неприметными. Охотник Владыки спрыгнул вниз. Кахир же спустился с другой стороны, прикрыв тылы раненому наёмнику. Оба науду скрылись за шасси. Тем временем Раж’андар, стиснув клыки от жгучей боли перебежками двигался к единственному выходу на корабль. Шквал пуль поутих – противники экономили патроны, либо просто хотели придержать знаменитых Воинов в качестве элитного трофея. Едкий дым окончательно развеялся, позволив снять респиратор. - Кирл-тэй, Гералинд, задержите помощников Сау-гканна! Выругавшись, Кондор отцепил от пояса ещё одну бомбочку и швырнул её в преградивших прямой путь к цели отступников. Сзади на него набросился теневик, вооружённый острым длинным кинжалом. - Кудааа! – Гаку-зум затянул петлю на шее аттурийца, не дав его клинку достигнуть цели. Бомбардёр резко развернулся, распоров запястными лезвиями живот противника. Кивнув Петле, Ветеран рванул вперёд. Его взор впился в ускользающую фигуру вражеского Вожака. - Агрх! Хищник с разбегу запрыгнул на контейнеры, а оттуда полетел прямиком на Гмую-ту. Он видел, как внизу орудовал ножом раненый Ен'дао-дар, как неистово рвал плоть аттурийского Воина обезумевший Надар'те. Гаку-зум перехватил ружьё у вечного конкурента и беспощадно отстреливал аттурийцев, посмевших осквернить своим присутствием неприступный «Шауб-Де». А по обеим сторонам от Вассала разыгрывался горячий, достойный отдельного внимания поединок между помощниками и двумя оставшимися Охотниками. Впрочем, возможности наблюдать за этим элитным зрелищем, не предоставилось. Гмую-ту уже был в нескольких шагах от двери, когда сзади на него приземлился командир отчаянного отряда. Эффект неожиданности сыграл на руку Кондору. Он впился когтями в броню Шекла, удерживаясь во время падения. Аттуриец упал на пол, выронив копьё.***
Гур’де-нотт, быстро перебирая ногами, юркнул в медицинский сектор. Приёмная встретила его двумя пустыми кушетками и стоявшей в углу небольшой сломанной реанимационной капсулой. На днях её должны были отремонтировать, пока же она занимала место в тесном помещении, напоминая некоторым особо драчливым юнцам о необходимости беречь своё маленькое тельце от серьёзных травм. С широкого металлического стола свисал озеленённый твейем краешек ткани для перевязки. Заметив его, Аппетит прижал мандибулы и, насупившись, фыркнул. Системы наблюдения были выключены, о чём говорили погасшие мониторы. Это означало, что палата реанимации на данный момент пустовала. Юнец выдохнул – сёстры наверняка находились в секторе общей терапии. За спиной раздался глухой звук падения пустой колбы из спецматериала. Резко обернувшись, Гур’де-нотт впился алыми глазами в Чикинда: - Ты что творишь?! Сосуд откатился в сторонку, остановившись. Бормочащий виновато ответил: - Извини, просто надеялся, что там может быть красящее вещество. Такое же, как мы в прошлый раз использовали. - Мы здесь не для этого! Следите лучше за обстановкой! В любой момент сюда могут придти надзирательницы! Сын Медеи побежал к первой двери, ведущей в крыло, где располагались нужные палаты. Он остановился у стены и пригнулся. На его плечи тут же запрыгнул Чикинд. Милтор залез на верхушку “пирамиды” и стукнул по кнопке. Двери разгерметизировались, открывшись и пропуская детёнышей в длинный, казавшийся бесконечным коридор. Тут же автоматически включились системы облучения. “Тотем” неторопливо развалился: подбежавшая сестра помогла братьям слезть с плечей главаря. Детёныши действовали быстро и оперативно. Первым через арку решил пройти Аппетит. Система молча пропустила юнца, лишь зажигая привычные алые лампочки. - Я стерилен, - ухмыльнулся он, глядя на датчики допуска. - Прямо уж стерилен, просто под ноль, - задорно ответил Милтор, следуя за лидером. Как всегда, что-то бормоча себе под жвала, через арку проскользнул Чикинд. Последней в коридор юркнула Тор'р. Двери за нею плотно закрылись. - Они в палате общей терапии, верно? – поинтересовался Бормочащий. - Сейчас уточню.***
- Илма’нат? Ты меня слышишь? Где вы? Листок сидела на нижней койке, задумчиво глядя в пол, когда услышала голос любимого нагалла. - Гур’де-нотт! Мы в палате общей терапии, в первом ряду! – протелепатила она в ответ, тут же осторожно приобняв лежащую рядом младшую сестру. – Он идёт, Илл’та. - Гур’де-нотт? – приподняла бровь Стебель – старшая сейгалла Аппетита. Она не пострадала от атак Кабана, но пришла в медотсек на всякий случай, чтобы при возможности защитить сестёр. Стройная и высокая, как упругий стебель Май’га-натт могла дать отпор раненому Борл’бину, но справиться со всей его сворой был способен только прожорливый и всеми любимый нагалл. – Я встречу его. Самка отправилась в сторону выхода, проходя мимо высоких рядов многоярусных коек, способных при необходимости менять свою форму и вмещать близнецов. Принцип размещения пациентов был прост: самые здоровые детёныши ложились наверху. Тяжело больным доставалось удобное место снизу. Заразных кир’дэ помещали в другое крыло, где располагался изолятор. Над головой и по бокам крепились специальные лампы, свет которых оказывал иммуностимулирующее действие. В палатах соблюдался строгий климат-контроль. Май’га-натт уже подходила к выходу, как вдруг из-за койки незаметно высунулась нога. Самка споткнулась, упав на пол и чуть не повредив мандибулы. - Ай! Сорванцу, уже имевшему лёгкую травму руки не удалось всласть посмеяться над невнимательной сестрой – в помещение вошёл вновь нагнавший страху Аппетит, а с ним и его неотличимые друг от друга подопечные. - Дал’нар! – гаркнул Гур’де-нотт. – Вылезай из-под койки! Я тебя вижу! Заскулив, провинившийся юнец уполз подальше. Поднявшись и отряхнувшись, Стебель бросилась к защитнику: - Нотт! – она заключила нагалла в объятия. – Забудь ты о нём, сюда в любой момент Старшие могут придти! - Всё, всё, я понял, отпусти. Где сейгаллай? - Пойдём скорее, - шикнула Май’га-натт, взяв брата за руку. Она торопливо повела его за собой. Милтор, Чикинд и Тор’р потрусили следом. Всю стайку провожали опасливые взгляды больных или пострадавших детёнышей. Блестящие глаза выглядывали из-под многоярусных коек, любопытное стрекотание раздавалось сверху. Пациентов в этот день было мало, поэтому шуму не поднялось. Гур’де-нотт увидел впереди сидящую на нижней койке Илл’ту. Её изувеченное лицо было обработано лекарствами, разбитые мандибулы – фиксированы металлическими скобами. Юный лидер едва сдержал себя. Он стиснул клыки, подавляя кровожадный оскал, адресованный старшему брату. - Тебе конец, Борл’бин… - Гур’де-нотт! – к брату бросилась Илма’нат. Он позволил ей обнять себя, но сам не сводил глаз с Лепестка. Определённо, младшей досталось крепче всех. - Вот ублюдок… Где он?! Листок испуганно отпустила Гур’де-нотта, отступив на шаг. - Нагалл, его здесь нет, - шепнула она. – Забрали… Аппетит агрессивно зарычал и ударил кулаком поддерживающую многоярусную конструкцию койки балку, при этом, даже не зажмурившись от накатившей боли. Глашатай и Бормочащий удивлённо уставились на сжатый кулак главаря. - Так. Давайте по-порядку… - начал, было, он. - Нотт, - едва различимым голосом обратилась к брату Лепесток. Выдохнув, сын Медеи залез на кровать. Сейгалла бросилась в его объятия, заскулив. - Он гонял нас по всей территории... бил, травил как животных! – Илл’ту словно прорвало. Будучи совсем маленькой, она ничего не могла сделать с этой несправедливой, гнусной ситуацией. Гур’де-нотт был их последней надеждой. – Нагалл… Мне так больно. Почему он бьёт того, кто не способен дать ему отпор? – подняв голову, она тихо добавила: - Почему мы? Аппетит молчал. Он прижимал к себе сестру, поглаживая её по тонким тёплым валарам. В его глазах мерцала обжигающая искра гнева. - Нагалл, - прорычала Илма’нат. – Твои земли… Их больше нет. Гиздул’инг сдал Борл’бину местоположения всех твоих тайных хранилищ. Разграблено всё! Милтор и Чикинд пытались спасти оставшиеся шалаши, но шайка Борл’бина больше. Они брали количеством! Главные помощники маленького вожака прискорбно закивали, подтверждая слова сейгаллы. Сын Медеи сверкнул алыми глазами, ответив: - Как только орх’э забрал меня, мой главный конкурент решил развернуться. Ха! Неудивительно. Вот ублюдок. Он ответит мне за всё. Гиздул’инг… Он всегда был трусом. Ничего иного я от него не ожидал. Что ж, он умрёт первым. Один из пациентов, наблюдавший с соседней койки, пригнулся, спрятавшись под шкурой. Угрозы юного лидера пугали многих собратьев. Никому не хотелось попасть под горячую руку этого сорвиголовы. - Нагалл, - Лепесток оторвалась от брата, теперь переведя на него взгляд заплывших глаз. – Он грозился убить нас, как только ты снова улетишь. Мне… мне страшно. - Ну, ну, Лэй'ерин, - Аппетит потрепал её по голове. – Помнишь, что я говорил тебе о страхе? Никогда не пускай его в себя, иначе станешь такой же, как Гиздул’инг. Илл’та, всхлипнув, утвердительно закивала. - Что нам делать? – вопросила Стебель, подойдя ближе и садясь на край койки, застеленной самой простой и лёгкой тканью. – Борл’бин осуществит расправу, и даже я вряд ли смогу хоть что-то с этим сделать. Пока ты здесь, он не решится на такой выпад, но… ты ведь снова… улетишь… Гур’де-нотт прижал мандибулы. Да, подбросил любимый папочка проблем, ничего не скажешь. - Я подумаю, что можно с этим сделать. Вам нужно будет научиться держаться вместе и постараться не уходить далеко от Старших. Пока я здесь, я постараюсь найти его штаб. У меня очень мало времени, потому что… - верхняя жвала юнца нервно дёрнулась. – Я… серьёзно влип. Очень серьёзно. Помещение тут же наполнилось возбуждённым стрекотанием. Детёныши перешёптывались и удивлённо поглощали взглядом своего успевшего прославиться брата. Илма’нат нахмурилась. Она уже намеревалась начать расспрос, как вдруг маленький лидер поднял руку, остановив поток назревающих вопросов: - Времени нет. Сейчас сюда обязательно придут Старшие. Нас уже ищут. Я пришёл за информацией. Борл’бина забрала Луэ-аттипа, я прав? - Да. - Значит, он будет изолирован от меня на целую неделю. К’жит, удача любит его. - Аппетит досадно фыркнул. – Ну, ничего, первым мне ответит Гиздул’инг. Хмм… Расскажите мне всё, что знаете: кто замечен в помощи Борл’бину, кто состоит в его шайке, и самое главное – где может располагаться его штаб? Кто-нибудь, что-нибудь знает? Гур’де-нотт окинул взором палаты. Юнцы потихоньку начали вылезать из тёмных уголков, из-за увлажнителей, многоярусных коек. Убедившись в том, что главный сорванец не намерен сегодня начищать жвала, братья и сёстры начали робко, пока что неуверенно сливать информацию…***
Госпожи Луэ-аттиппы не было несколько часов. Как Глава, она присутствовала при разрешении конфликта, разыгравшегося между Медеей и матерью Длокур'инда – убитого Гур’де-ноттом юнца. Смерть детёнышей в подобных поединках была печальной нормой и редко вызывала серьёзный ажиотаж. Законы гарема формировались веками, и в них всегда находилось место жёсткому естественному отбору, без которого агрессивная раса быстро приходила в упадок. Сохранение чистоты сильного гена – вот к чему стремилось матриархальное общество, формируя гибкую систему воспроизводства, позволявшую сохранять здоровую популяцию на протяжении всего существования расы. Слабые звенья здесь отсеивала сама природа-мать. В итоге спустя годы из дальних странствий к самкам возвращались лишь самые сильные оплодотворители, выжившие в суровых условиях боя за право стать отцом и передать свой ген. Сегодняшний конфликт чуть было не вылился в открытый поединок, но Водоворот, используя свой дипломатический дар, смогла разрешить ситуацию мирным путём. Медея была вынуждена расстаться с целым стадом жас’ке-тирх’пей. Смерть Длокур’инда обошлась ей в очень большую цену. Теперь всему семейству Медеи придётся охотиться в три раза чаще, чтобы прокормить себя и кир'дэ. Пока отсутствовала Госпожа, Борл’бин пребывал в заточении в одной из комнат обширного жилища главной самки. Её тигл-де являлся фактически дворцом по-сравнению с жалкими “хижинами” остальных самок. Высокий социальный статус давал ряд больших преимуществ, которыми испокон веков пользовались все Хищницы, возглавлявшие гарем. Дома располагались на лучших землях. Владения Главы и её приближённых были обширны: огромные стада, богатые сады, обилие пирамид, поддерживающих энергетический баланс во всех подвластных Совету секторах. Здесь было всё необходимое для роста и развития нового поколения яутжа. Тем не менее, в отличие от самцов, строй самок базировался на единении и тесном социальном контакте. У детёнышей был один отец, а главной задачей Главы являлось вырастить как можно больше здоровых и крепких юнцов. Каждая мать ценилась на вес священного чёрного камня: часто рожая детёнышей, организм самки изнашивался. Чем больше было способных к воспроизводству единиц, тем чаще роженицы могли брать паузы для восстановления сил, пропуская тот или иной Сезон Слияния. Водоворот, как и любая другая Глава, старалась поддерживать количество своих подопечных на должном уровне. Кажущийся большим социальный разрыв в гареме на самом деле был несущественным: Луэ-аттиппа всегда выручала матерей, делясь с ними скотом или богатым урожаем фруктов. Съестное имущество по-сути являлись резервом на случай отсутствия дичи в окрестностях или других неприятных ситуаций. Главная самка, как главная Мать поддерживала жизнь и здоровье всего гарема. Борл’бин смотрел в огромное заострённой формы окно, из которого открывался прекрасный вид на густой лес и долину. Тут и там сквозь причудливые кроны проглядывались верхушки пирамид. Помимо прочего, этот небольшой лес был испещрён тропинками; вдоль них росли полезные для кулинарных и лечебных нужд травы. Роскошная “камера заключения” в которой маялся скукой пленник была декорирована трофеями, добытыми отцом на его нелёгкой службе Сендару. Таких странных существ юный забияка не мог себе даже вообразить: огромная голова, висевшая над очагом имела несколько пар глазных впадин, множество хватательных хелицер и необычные борозды с обеих сторон черепа. Для чего они предназначались? Как выглядело это существо при жизни? Какие раны успело нанести орх’э, прежде чем быть брошенной к ногам Великого Чёрного Воина – бессмертного предка и духовного наставника расы науду? А висевшая рядом относительно небольшая черепушка с вытянутой формой головы, куда явно помещался не хилых размеров мозг? Определённо, данное создание должно было относиться к разряду «разумных» и охота на него прибавила отцу чести в глазах клана, разве что… существу всё равно не хватило мозгов, чтобы избежать столкновения с жаждущим крови Хищником. Помимо трофеев комната могла похвастаться уютным декорированным в классическом охотничьем стиле очагом. Он располагался у северной стены; кованные чёрные бивни возвышались над термоустойчивым углублением для топливного блока или хвороста. Этот казалось бы простой элемент дизайна очага был фирменной чертой династии и передавался по наследству как один из многих личных штрихов. На бивнях проглядывались ритуальные надписи, посвящённые стихии огня. Одной из главных причин наличия в доме или на корабле очага была необходимость контакта с живым огнём – огненная стихия являлась священной для племени яутжа, пребывавшей в постоянном движении, пламенном “танце”, будь то кипящая страсть буйной, непокорной самки или обжигающая ярость воинствующего самца. Всепожирающее пламя – обжигающее, вечно голодное, хищное и непокорное, как дух великих предков, воплощённый в лесных пожарах, бурлящей магме вулканов, агрессии Воина в решающем броске. Огонь кипел в венах яутжа наперекор всему сущему – ровная противоположность хладнокровному спокойствию Учёных племени аттури, чьим символом являлась вода – текущая субстанция, так же, как и огонь не терпевшая никакого застоя. Такие разные, но всё же такие похожие в своём вечном стремлении к господству. Очаг выполнял эстетическую функцию, тёмными вечерами освещая помещение тёплым светом пламени огня и каждый раз возрождая причудливый танец теней на потолке. Рядом лежало множество мягких хорошо отделанных шкур. В стороне, в аккуратную кучку были сложены мунфы. Напротив, у южной стены, в углу стоял круглый, отделанный чёрным хитином ксеноморфов стол. Вокруг него по закону жанра располагались кресла – пять штук. Все с высокой вытянутой спинкой, под стать столу отделанные таким же хитином, разве что ближайшее к углу кресло было покрыто пятнистой красно-оранжевой шкурой. За этим столом Старшие Хищницы проводили редкие свободные вечера, делясь новостями, играя в местный вариант «Лло-мин» или рассказывая легенды резвящимся у живого огня детёнышам. - Битый час уже здесь торчу, - злобно прорычал Кабан, осторожно прикасаясь подушечками пальцев к вздувшимся краям ран на лице. – Вот ведь ублюдок, до сих пор не откинул когтистых лап. Да тебя должны были сожрать заживо, как жалкую личинку! – вдруг вскрикнул он, не сдержав эмоций. Очухавшись, Борл’бин умолк. Он прислушался – не идёт ли кто? Где-то внизу, за окном раздался чей-то недовольный рёв: одна из Матерей высказывала своё недовольство Стпи-уурэй. Отсюда не было слышно подробностей, Кабан и не интересовался ими. Единственное, что волновало его на данный момент – это решение Главы. Просидев так ещё несколько минут, детёныш собрался спрыгнуть с подоконника, но перебранка за окном внезапно прекратилась. Замерев, Борл’бин прислушался: строгий голос ставил самок на место, решая очередной конфликт, вспыхнувший из-за недавних агрессивных действий по отношению к гарему Потаклинда. «Она здесь» - эта мысль отняла у юнца остатки самообладания. Он быстро слез с подоконника, подбежал к холодному очагу и смиренно сел на шкуры, ожидая своей участи. “Участь” пришла гораздо позже, чем он мог предположить. Примерно через полчаса после разрешения конфликтной ситуации открылись тёмные, отделанные костью автоматические двери. Луэ-аттипа медленно вошла в помещение, успев убрать лоскут длинной чёрной ткани прежде, чем его прищемило дверью. Богатые бусы, состоящие из отполированных расписных черепков ложились на поблёскивающую влагой синюю кожу в зоне декольте. Такого же цвета пятнышки, только более тёмного оттенка едва проглядывались из-за краёв лёгкой, подчёркивающей статус одежды. Властный взгляд сине-чёрных глаз, так напоминающих глубины священного камня орна'то-пай в период покоя, обрушился на беззащитного провинившегося юнца. - Ты – маленький негодяй, - прорычала Госпожа Водоворот, подходя к своему застеленному шкурой креслу. Кабану на секунду показалось что от её голоса завибрировали кованые бивни очага. – Вставай и иди сюда. Давай, давай, - подбодрила детёныша самка, не меняя холодного приказного тона. – Хватит дрожать, как дичь перед смертью. Она с упрёком закончила свою речь, расположившись на кресле. Борл’бин, поплотнее прижав мандибулы к пасти сделал несколько неуверенных шагов. С громким пыхтением он залез на кресло, располагавшееся напротив Главы – самое далёкое, и встав в полный рост упёрся руками в поверхность стола. Луэ-аттипа молча наблюдала за этой вполне привычной картиной: сейчас мелкий засранец наверняка не будет поднимать глаз, и вместо того, чтобы отвечать на вопросы, станет лишь невнятно мямлить. К её удивлению, старший брат Аппетитта не только поднял взгляд, но и решил первым начать диалог: - Я не хотел никаких смертей. Длокур'инда убил Гур’де-нотт, а не я! - Я не разрешала тебе говорить, Борл’бин, - строго прорычала Хищница, не сводя глаз с юнца. Кабан стиснул клыки и умолк. Его молчаливый протест выдавала только встопорщенная щетинка. Водоворот постучала украшенными перстнями пальцами по столу. – Ты меня разочаровал. Я спускала тебе с рук все шалости, пока они не выходили за рамки дозволенного. Ты собрал свою шайку, как и многие маленькие вожди несуществующих кланов, разграбил все тайники своего младшего нагалла, что тоже является нормальным поведением юного самца, хоть и не очень честным, - заметила она. – Но бить сейгаллай, чтобы насолить Гур’де-нотту… Да ещё получая такое удовольствие от процесса, ммм? Она внимательно смотрела на кир’дэ, изучая его реакцию. С этим тугоплавким материалом предстояло очень много работы. Кабан не знал, что сказать в своё оправдание. Да, его поведение считалось отвратительным даже в кругах собратьев-детёнышей, но какая разница тому, чьего гнева боятся все окружающие юнцы - потенциальные конкуренты? Он ухмыльнулся Луэ-аттипе в лицо. Тишину разбавило его тонкое стрекотание. - И что Вы собираетесь со мной делать? Изолировать? Я не боюсь замкнутых помещений. Выпороть? Хорошо, я стерплю. Ведь уже скоро нам нужно будет начинать повышать свой болевой порог. Самка прищурилась, скрыв малейшее проявление негодования внутри себя. Провокации кир’дэ – тысячу раз пройдённый этап для столь зрелой Хищницы, способной усмирить самого Край’хана. Она мягко положила руку на стол и вздыбила верхние мандибулы, ухмыльнувшись в ответ. - Что ж, юный бесстрашный си-у'кве, для такого индивидуалиста как ты у меня есть кое-что поинтереснее, - небрежно ответила она и тут же пояснила: - Твой орх’э поручил мне начать изводить тебя тренировками, так что можешь забыть о свободных прогулках, полных грабежей и дешёвого мордобоя, - её голос сильно похолодел, в нём появилась нотка металла. – Кстати, повышение болевого порога входит в общий комплекс предстоящих упражнений, - ехидно добавила она, с наслаждением глядя, как Борл’бин жмётся к высокой спинке стильного кресла. В глазах детёныша сплелись шок и восхищение. Пока он не мог понять, как ему относиться к этой новости – как к огромной удаче или же как к суровейшему из всех наказаний. Сама Глава будет учить его бою! Сама Глава… «О, Пайя, дай мне сил на выживание». - Борл’бин, - голос Луэ-аттипы прервал уже было начавшиеся размышления кирд’э. – С этого момента ты будешь сторониться Гур’де-нотта. Ни он, ни его сёстры не должны отвлекать тебя от обучения. – Кабан намеревался возразить, глухо зарычав и открыв пасть, но Старшая заставила его замолчать, сказав лишь одну фразу: - Это приказ. Ты знаешь, что бывает с теми, кто нарушает мои приказы. Или тебе напомнить? - Нет, - буркнул Кабан, незаметно вжавшись в спинку кресла ещё сильнее. – Я помню. Сложно было забыть сильно нашкодивших близнецов, подвешенных на канатах. Продуваемые всеми ветрами, униженные, раздетые, они болтались там, наверху, привязанные к металлическому выступу, торчащему из высокого тигл-де Луэ-аттипы. Она без зазрения совести пользовалась фобией детёнышей: тех, кто боялся высоты ждали мучительные часы, проведённые скорее ближе к небу, чем к земле (по крайней мере им казалось именно так), гидрофобов Глава подвергала водным процедурам, не друживших с огнём – пускала гулять между кострами и так далее. Правда, находились смельчаки, не испытывающие страх перед известными им вещами; в этом случае Луэ-аттипа считала должным познакомить сорванцов с Гроула-ба. Пока Борл’бин не видел выхода из сложившийся ситуации. Как уничтожить проклятого братца, так не вовремя свалившегося с небес?! «Я подожду, Гур’де-нотт. Ведь мы оба умеем ждать, верно?» Заметив, что яутёнок совсем ушёл в свои мысли, Луэ-аттипа молча встала с кресла и кивнула на выход. - Теперь ты под моей опекой. Пойдём.