***
Принцесса не вызвалась помочь ни со сборами, ни накрыть стол к завтраку, ни убрать после (и даже намёков в поведении не наблюдалось). Златовласка вела себя чуть капризно. Если накануне ей это простилось по причине её растерянности и усталости, то сейчас сие поведение оставляло неприятный осадок. Но никто ей ничего не сказал, а Белоснежка решила не трогать девочку. Гномы сели есть непривычно тихие и подавленные. Ворчун так и не спустился. Белоснежка поняла, почему. Но, дабы не вызвать подозрений, разумеется, спросила о нём. - Он не идёт с нами, - уныло ответил Док. - Почему? - Вчера... - начал было словоохотливый Весельчак, но получил от соседа (коим оказался Простак) пинок под столом. - Он устал, - пришёл на выручку Соня. - Да-да, очень устал! - поспешил заверить чуть взбодрившийся Умник. - Наверное, ещё спит, - на удивление сладко (для такого-то невесёлого случая) протянул Соня. - Тогда вы ешьте, а я пойду разбужу его, - подыграла (неведомо для остальных) подруга, направившись к лестнице. - Нет-нет, не стоит! - выпалил гном в очках, уже подскочивший на месте (остальные тоже приготовились). - Я думаю, не стоит его тревожить. Да и потом, - прибавил он, обрадовавшись идее, - дома должен кто-то остаться: мы идём далеко и не знаем, как скоро вернёмся. Белоснежка согласилась, якобы удовлетворённая ответом. Она уже решила, что гномы раскаиваются после вчерашнего. Однако не всегда утро вечера мудренее: порой усталость гасит и всё лишнее, что мешает нам трезво мыслить (как, например, эмоции) - и тогда обнажается работа чистого, незамутнённого разума. Сложные вещи в этот период обдумывать невозможно (для этого тоже необходима дополнительная подпитка), зато простые предстают в своём истинном облике. И удивляешься: с каким цинизмом ты открываешь реальную сторону того, что готов был боготворить некоторое время назад (а назавтра будешь удивляться тому: как разнится твоё же мнение с тем, что вырвалось накануне). Усталость, словно едкое вещество, растворяет кристаллы, чрез которые мы смотрим днём. Но, как только она уходит, восполненные силы вновь помогают этим призмам разрастись. Тем более, когда предмет (в данном случае, восторга) не остаётся "где-то там", за дверью и когда-то в прошлом, но предстаёт во всей красе - здесь и сейчас. И вот вид хорошенькой Златовласки, добротный завтрак, свежесть утра и весёлый чив за окном поселили в головах выспавшихся и умытых гномов успокоительные мысли - и лица карликов от столь эстетического наслаждения вновь просветлели, на щеках румянец стал более отчётливым, расцвели улыбки, ложки загремели слышнее, аппетит окончательно вернулся. Это не скрылось от Белоснежки. Она постаралась ничем себя не выдать, но всё-таки получилось не до конца. Однако гномы, упоённые созерцанием юной красавицы, решили, что Белоснежка просто расстроена из-за Ворчуна. Но, вспомнив о собрате, они также вспомнили и вчерашний разговор - потому при следующем взгляде на свою подругу, совесть каждого из шестерых шевельнулась червячком древоточца. Это ещё личинка - но она вырастет в более крупного жука, и начнёт кусать уже по-крупному. Каждый из карликов понимал (никто не удивится, если первый, кто осознает сие, будет не кто иной из них, как Док или Простак): что с каждым взглядом на старшую фемину, с каждым звуком от неё, и с каждым ощущением её присутствия, - будет происходить это угрызение совести. Белоснежка станет (если не стала) живым напоминанием их оплошности. Казалось бы, гномы в переоценке обновят взгляд на бывшую королеву - но увы. Штрих оказался отнюдь не маловажным, в крупице заключена для них власть большая, чем для некоторых (например, таких, как Ворчун). Загадка, почему так произошло: ведь вроде бы весы должны перевесить в сторону "за", а не оставаться на том же месте. Но, к сожалению, всё оказалось именно так, и данные представители не могли (да и не особо, наверное, хотели) с этим ничего поделать. Гномы очарованы Златовлаской.***
Проводив всех, Белоснежка накрыла для Ворчуна. Она уже подогрела кашу, когда услышала неспешный топ на лестнице. Поприветствовав (и услыхав в ответ утренний бурк), бывшая королева продолжила хозяйничать, пока оставшийся из карликов ходил умываться. Женщина молча поставила тарелку перед угрюмо усевшимся седьмым гномом. Тот, не глядя на неё, так же молча принялся за еду. Он не желал скрывать от неё своё настроение. Как и она от него - своё. Покончив с делами, фемина села на своё место - и просто стала наблюдать. Ворчун без аппетита, но с каким-то остервенением хлебал кашу, игнорируя взгляд подруги. Та решила уже больше не ждать: - Я слышала вас вчера вечером. Гном уже открыл рот, дабы внести туда последнюю ложку, как, наконец, соизволив перевести взор на буравившую его взглядом Белоснежку, замер. Затем вроде передумал - но всё-таки довёл дело до конца. Стукнув столовым прибором по пустой тарелке и отодвинув её, он уже повернулся к женщине: - Ну и? - выжидающе скрестил руки на груди. - Если бы ты знал, как я благодарна тебе за твои слова... - Тоже мне, нашла о чём благодарить! - перебил, фыркнув, карлик (но, как нетрудно догадаться, он попытался скрыть польщение). - Но всё-таки зря ты не пошёл с Златовлаской. - Да что вы носитесь с этой Златовлаской?! - гном аж вскочил. - "Ай, какая красивая девочка! Ах, Белоснежка была такой же! Ох, ах, ах! Как жаль, что Белоснежка оспу подхватила! И плевать, что её всего-то задело самую малость!" - со старательным цинизмом, не скупясь на утрированные жесты, передразнил взорвавшийся друг, затем в сердцах сплюнул. - Уж лучше бы умерла, да?! Нужна мне больно эта Златовласка! Тоже выдумали: принце-есса мол. Тоже мне, принцессу нашли! Я представляю, что она дома устраивает и какой станет! Зачем мне эта ваша Златовласка, когда есть Белоснежка?! БЕЛОСНЕЖКА! Была, есть и будет! И если этого никто не понимает - тогда они просто слепые и тупые ослы! Ноги моей здесь больше не будет - коль Златовласка якобы лучше! Вот вам моё слово! - выговорившись, гном гордо вздёрнул нос и для пущей убедительности (будто всего было недостаточно) уверенно кивнул. Когда же истец взглянул на подругу, весь его космос уверенности, сей монолит, распался: он узрел в глазах Белоснежки слёзы. Растерянный взор гнома отразил, прежде всего, испуг. Испуг-аккорд, что возник после ошеломления-осознания, разрушившего молотом его памятник - испуг, состоящий из нескольких различных. Моментально подскочив к любимице, Ворчун взял её за руку. - Белоснежка, я же... я... Б-белоснежка... - он аж потерял голос (удивительное для сей личности!) и пронзительно глянул ей в глаза. Взор нельзя было назвать просто виноватым или извиняющимся - в нём сочеталась гамма чувств. Весь облик гнома превратился в местилище смятений (оттого он впервые не знал, как себя вести и что сказать - мысли сменялись бешеным верчением калейдоскопа). Но главную партию всё же исполняли дуэтом страх и отчаяние. Неужели в этот раз он промахнулся - и его неправильно поняли? Ещё чуть-чуть - и он бы мелко задрожал. Так боятся потерять счастье. Уже в голове мелькнуло: как Белоснежка резко встаёт и уходит (либо убегает), и он уже приготовился ловить её ноги (и не отпускать ни в коем разе!) - как вдруг лицо женщины осветила лучезарная улыбка (словно после дождя проступает солнце, играя в его остатках). Карлик ещё не успел почувствовать радостное облегчение - а подруга уже принялась осыпать его лицо (а как упала шапка - и макушку) поцелуями. Столь бурная и неожиданная реакция, разумеется, вызвала удивление - а затем и ликование в душе заступника. Было уже забывшийся, гном, опомнившись, взял себя в руки - и выбрыкнулся из объятий благодарной фемины, вернув своё фирменное выражение лица: - Эй! Эй, да что это с тобой, девочка? Я аж решил, что оскорбил смертельно - а она тут цАловаться лезет! Подруга звонко рассмеялась (как не смеялась даже на их прогулках). Это был её друг. В порыве нежности и радости она озвучила: - Мой дорогой Ворчун! Последний старался не показывать виду, но в глубине души поражался: насколько расцветшая Белоснежка в этот момент была похожа на себя, которой дашь, от силы, лет четырнадцать. Словно ничего и не менялось, все перемены - это лишь сумрак, мираж, сон.***
Бывшая королева отнюдь не стала всецело прежней Белоснежкой, да и не стремилась к этому - она просто была собой. Даже обретя некое упокоение, она всё же часто задумывалась обо всём, что с ней приключилось, переосмыслить - ей на это было дано достаточно времени, как уже упоминалось. Все гномы чувствовали перемены в ней, оттого большинству было неуютно: они старались зрить Белоснежку, знакомую им (и женщина это прекрасно понимала), но незнакомая не могла притвориться этим суррогатом, а компромисс их всё же не особо устраивал. Так что шестерым карликам оставалось лишь вздыхать да скучать по прежним временам. Лишь Ворчун не давал себе смотреть на подругу чрез дымчатую призму прошлых дней. Он всё же являлся большим реалистом. Столь схожий с собратьями, он кардинально от них отличался. Природа сделала его, забавы ради, на иной склад. Зачем? По всей видимости, у провидения свои планы - и, вероятно, поэтому даровало ему его характер в сочетании со строгим умом... и последующим опытом. Но так ли его взор оставался ясным? Да - но сию ясность можно сравнить с узко направленным лучом. Ограничительными стенками являлась преданность, вызванная, разумеется, любовью. Чёрт возьми! Сначала дурак влюбился, как и остальные (это, традиционно, заслонило его мысли туманом), - но сколько же времени прошло! В однолюбе уже произошла трансформация: он стал относиться более философски к своему неразделённому чувству, преобразил его - и чувство, скорее всего, пустило глубокие корни. Влюблённость, одержимость (всё здесь одно) - схлынула, но тепло осталось. Там, где могла остаться пустота, безразличие... или заполниться обидой. Именно это и сформировало тот гранитный канал для света, дабы обратить его в луч. Белоснежка разглядела и это - то, чего бы она не смогла увидать тогда. Поступки (на поверку оказавшегося) самого верного из друзей и разговоры с ним расставили всё по своим местам. И она была благодарна. Ей, несмотря даже на некоторые стычки, было с ним легко и уютно. И, куда бы она ни направила свои стопы - отныне он пойдёт за своей подругой, последняя это сознавала. Только ли благодарность испытывала женщина - она признавалась, что не только. Теперь не только. Похоже, провидение всё-таки, после нападок в её дороге, предало её в самые надёжные руки. И, похоже, это же провидение заранее заготовило сию игру - Белоснежка должна была придти сюда. Но вопрос: куда дальше идти уже отсюда? Бывшая королева, встав на ноги, всё чаще задумывалась: а так ли страшно это отлучение от церкви - если она и когда-то молилась Богу без посредников, в этом, казалось бы, языческом месте, когда ещё впервые появилась тут? Да и будет ли сие действие [отлучение] правомерно, если королева пожелает вернуть то, что ей принадлежало... нет, принадлежит! по закону? Угрозы и слово короля вещают, что да - а та часть здравого смысла, что относится к закону не подложному, что нет. Но другая часть здравого смысла, что твердила от лица реального положения вещей, напоминала о сторонниках Фердинанта и всех тех ухищрениях, на которые он пустился, дабы огородить себя от любых посягательств. То, что сейчас окружало нынешнюю королевскую чету, можно сравнить с высокой отвесной стеной, оплетённой колючим кустарником, пред которой выкопан и заполнен водой ров, а перед рвом ещё колючий лес кустарника. А во дворе сидит дракон. Каковы шансы у Белоснежки - дабы просто наказать своего бывшего супруга? Ей перестали мерещиться устрашители только здесь. Даже если она воцарится заново, каковы шансы, что её не уберут вновь - на сей раз навсегда? Смута смутой, а у трона стоит достаточно родов, что могут занять его... Есть, конечно, способ - это научиться некоторым хитростям Гримхильды, используя также и опыт проведённых лет в стенах замка в роли первостепенной венценосной особы. Но для этого необходимы и сторонники. Можно заручиться поддержкой и родных Златовласки (гномы это одобрят). Но также нужен и самый надёжный человек (охотник в летах не в счёт). Необходим тот, в чьей преданности ты уверен. Взор потенциальной Немезиды упал на Ворчуна. В нём она не сомневалась. «От женщин одни только козни!» - вспыхнуло воспоминание - одна из первых фраз при знакомстве. Пламя, постепенно раздуваемое в горниле её души, враз утихло до горсти огня в домашнем камельке: а ведь любовь этого дорогого существа - это всё, что есть у опальной королевы... Даже уже не королевы - просто женщины. Она сумела доказать гному (наверняка столкнувшегося сугубо с подобными представительницами, превративших его в шовиниста - пусть он и не заговаривал на сию тему), что фемина фемине рознь. Да ещё и дополнительно убедила в том, что и мужчины встречаются не лучше. Однако Ворчун может разглядеть в Белоснежке именно то, чего столь опасался. Подруга представила: что начинает твориться в душе гнома в момент разочарования. Представила также и его лицо, его осуждающие жесты, его полные горечи слова - и то, как он покидает её навсегда. Что уж говорить про остальных гномов - они давно стали в сей картине лишь мазками (которым, в принципе, особо нет дела до неё, королевы-мстительницы). Последнее искреннее существо, что оставит её - Белоснежке стало страшно. Похоже, сознание, видя, в какую сторону двинулись подготовленные мрачные мысли, кинуло то воспоминание заветных слов, как последнее предупреждение. Сработало. На деле, шансов у Белоснежки на восстание, на отмщение практически нет - её свершение задушат раз и навсегда ещё в самом начале (в политике она не особо хорошо разбиралась, но чуяла: что устрашители от лица монарха тут же её заметят и примутся впредь уже не только за словесные угрозы, а от союзников можно ожидать подставы). Белоснежка понимала одну вещь: она хочет быть счастливой. И вот сия мысль, представшая в сей миг неожиданно материальной, ставшая вдруг реальней действительности, громогласно возвестившая о себе, отрезвила падчерицу Гримхильды. Будет ли она по-настоящему счастливой, даже если ей удалось бы отомстить бывшему супругу, предателю-мужчине? Да - но не надолго. Потому что она, преданная женщина, предаст другого... мужчину. Их долгую нежную дружбу, их по-своему нежные чувства любви и привязанности (гораздо более крепкие и ценные) - она разрушит так же, как когда-то разрушил её - обидчик... пусть и по-другому. Островок стабильности, света, спокойствия и тепла променять на мрачный непредсказуемый ледяной омут, где неизвестно на кого можно положиться. Нет, не в этом её счастье. Бывшая королева ощутила себя чудовищем. Чудовищем, подобным Гримхильде. Пусть мотивы и истории совершенно разные, но, глянув на своё отражение в медном блюде, Белоснежке показалось: что шрамы - это та самая суть, что таилась в ней. Некогда самой прекрасной в своей невинности послышался усмехающийся голос покойной мачехи: «А ведь мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь. Убедилась?» - но это лишь в воображении. И мелькнувший воспоминанием потускневший гроб на фоне мёртвого позднеосеннего пейзажа (доросший картиной: прекрасная юная Белоснежка, лежащая в нём, обрастает сочащимися гнойниками, просыпается и в отчаянии не знает, куда себя деть - как пара горячих ладоней касается её, абсолютно не страшась, и до боли знакомый голос её успокаивает, и глаза глядят без страха или отвращения). Есть одна очень точная фраза относительно некоторых болезней: "уж лучше пусть оно вылезет наружу, чем сидит внутри". Относится сие и к болезни Белоснежки - оно и припугнуло, и успокоило её. Успокоение дало возвращение в реальность - бывшая жена Фердинанта на перепутье, но она ещё не ступила на страшную дорогу, всё прояснилось.***
Гном всё это время стоял тихо, лишь наблюдая за любимицей - точно сторожевой пёс. Он не спешил вырывать, внезапно затихшую и окунувшуюся в размышления, подругу из забытья, но готов был среагировать в любой момент. Когда напряжение лица её спало, а взгляд чуть прояснился - лишь тогда Ворчун, пристально вглядываясь в лицо, коснулся белой руки. - Белоснежка? - аккуратно позвал он. Та, наконец, ощутив прикосновение и услышав зов, вернулась в реальность окончательно - и внимательно поглядела на друга. Она хочет быть счастливой. Достаточно ли ей быть просто счастливой? Подруга Ворчуна очень тепло глянула ему в глаза... но уже не так, как в девичестве, и не так робко (боясь признаваться даже себе) - а вполне осознанно: как только женщина может смотреть на мужчину. Им предстоял долгий разговор - разговор тех задушевных друзей, что растворяются друг в друге, коих будет точнее назвать супругами. И которые надеются, что сей разговор будет длиться всю жизнь.