Цикл отрывков "Оруженосец"

В 23 день месяца Льва у Судьи Искания — день рождения. В честь этого собирается целый бал — как в честь дня рождения любого из Глав, — но самому Леонхарту присутствовать там как-то не хочется. Поэтому он и не планирует оставаться там дольше официальной части. Поздравления, вручения даров, в основном, бессмысленных и остающихся пылиться в самых дальних кладовых или в сокровищнице… Аленсий скучающе восседает во главе стола. Даже Император устроился незаметно по правую руку именинника и хозяина столичного поместья. Гости шумят, оркестр играет как-то не в лад, оруженосец устало сопит где-то за спинкой кресла. Леонхарт знает, что у Макса уже болят ноги, но тот не слушает увещеваний и не желает оставлять господина, занимая положенное ему, как Воину Скал, место среди гостей. А кроме того, он не вынимает руки из-за пазухи. Это почему-то раздражает рыжего Судью. Причем едва ли не больше, чем все остальное. Он просто привык знать, что замышляет и о чем думает Биттер. А сейчас — угадать не получается. Спустя еще двадцать долей он, наконец, может уйти тихо и незаметно. Что и делает. За ним следует и Макс — собственно, как и положено. Впрочем, юноша неожиданно просит господина остановиться — на половине пути до кабинета, куда они следуют. И еще он просит закрыть глаза. И голос его едва заметно дрожит. Настолько едва заметно, что не знай этого хладнокровного парня Леонхарт уже год — не услышал бы. Собственно, просьбу оруженосца Судья Искания выполняет. Ему становится любопытно — что тот задумал. Тонкие ледяные ладони, шершавые от рукояти эстока, едва касаются рыжих волос, скользя по ним и вдруг отбрасывая назад. И тогда Аленсий слышит тихий глухой стук чего-то металлического о кольчугу, скрытую под колетом.  — Можете открывать. Теперь голос оруженосца дрожит еще сильнее — заметил бы любой. А на груди Леонхарта висит на тонкой цепочке золотой четырехлистник, залитый зеленой эмалью.  — На удачу, — смущенно объясняет, отведя взгляд, брюнет. — И я заметил, вы вообще клевер уважаете. А еще он заговоренный.  — Может, зачарованный? — усмехается Аленсий, вертя кулон в пальцах. Таких ювелиры не делают, думает он, слишком простая и неумелая работа. Края бортиков кое-где царапаются, и эмаль не очень ровная… Изделие хоть и не первое, но ювелирное искусство — явно не для пальцев изготовителя. - Нет, заговоренный. Я не умею зачаровывать амулеты, — еще тише пытается оправдаться Биттер, заливаясь краской. — А вот заговоры ложатся, правда, только на… Он замолкает, зажимая рот ладонью.  — На стадии изготовления, — с усмешкой продолжает за него Лонхарт и кладет ладонь на черные волосы. — Мне нравится, Макс. Не нервничай. Он не снимает четырехлистник никогда. Аленсию кажется, что с того дня удача, и без того сопутствующая ему, вообще никогда не отворачивается. А однажды, лет пять спустя, на охоте, чья-то стрела попадает Судье Искания прямо между ключиц. И отскакивает. А четырехлистник, нанизанный на острие, падает наземь, вместе с ней. Кровь быстро останавливается, и первое, о чем думает Аленсий, придя в себя от шока — «Спасибо, Макс. Ты как знал».