Цикл отрывков "Оруженосец"

Макс застыл, словно окаменев. - Вы не ослышались, юноша. - Рыжий Маршал усмехнулся. - Возьмите. В изящных пальцах, унизанных серебряными кольцами, сиял каплями чистой росы изящный цветок черной лилии. - Я... я не могу принять ее. - Оруженосец оступил на шаг, отведя взгляд в сторону. - Можете. Впрочем, постойте. - Аленсий без колебаний протянул свободную ладонь, сжал воротник строгого черного котарди и приколол цветок к груди брюнета. - Вот. Теперь можете идти, Макс. Не забудьте маску. И ни в коем случае не снимайте индикатор. Чем хороши для отравителей балы-маскарады - там можно незаметно подсунуть неугодной личности бокал вина с ядом. Оруженосец, немного пришедший в себя, коротко поклонился и вышел, оставляя так не вовремя простудившегося господина в одиночестве. Рука его невольно потянулась к черной лилии на груди. Он нервно сжал стебелек несчастного растения, вспоминая, что на языке цветов, принятом на его далекой северной родине, она означает желание и неудержимую страсть. А здесь? Что она значит здесь, на западе Империи, у моря? И где его господин достал эту редкость?.. Эти мысли беспокоили юношу во время всего приема во дворце наместника. Он даже не приглашал никого на танец, как и его - вопреки обычному ажиотажу вокруг "таинственного северянина", в этот раз брюнета юные леди обходили по широкой дуге. Впрочем, Биттеру это было только на руку - сославшись на скуку, он мог вернуться к приболевшему Леонхарту, за которого беспокоился больше, чем за себя. Поэтому, когда среди гостей появилась высокая седая фигура мужчины в маске кота, он не стал зря терять времени. Наместник выслушал юношу и хитро улыбнулся. - Молодой человек, вы могли бы и честно сказать, что спешите к леди, которая приколола вам к груди эту лилию. Эх, молодость, горячая кровь... Юноша растерялся и зарделся. - Но... я даже не знаю, что значит на вашем языке цветов черная лилия!.. Седой мужчина качнул головой. - Это нехорошо. Скажите, Макс, эта девушка хотя бы красива? Биттер вспомнил изящные благородные черты лица монсеньора и, решив не раскрывать личности дарителя, кивнул. И вдруг внезапно даже для себя тихо добавил: - Очень. - Тогда вас ждет незабываемая ночь, если вы вернетесь к ней, не сняв цветка. Наши традиции... Через минуту на лице оруженосца главы рода Истины, закрытом изящной двуцветной полумаской, не осталось привычной благородной бледности. За эту минуту он узнал самое важное - лучше бы он получил эту лилию по северному обычаю... Оказалось, что здесь, как и на юге и востоке, черная лилия может означать сразу два варианта. Если она была подарена женщиной - та не против, если мужчина посетит ее спальню. Если ее преподнес мужчина - это знак собственничества на женщине. Максу очень хотелось спросить: "А на мужчине?!" - но слова не желали срываться с его побледневших губ. Он смог только поблагодарить наместника за пояснения, получить двусмысленное пожелание удачной ночи - и сбежал. Ситуация требовала размышлений. И Макс, вернувшись в поместье монсеньора, пробрался в темный сад и сел на край фонтана, затаившегося среди зеленых зарослей сирени. Разум предлагал наиболее рациональное решение - оставить злополучный цветок здесь и вернуться без него. Интуиция вопила, что это было бы наихудшим решением из всех возможных. А сердце... сердце сбивалось с ритма каждый раз, когда юноша думал о рыжеволосом господине. Он давно заметил, что его преданность немного изменилась с момента клятвы. Пять лет службы подходили к концу, и чем ближе был момент расставания, тем лучше Максимилиан понимал, что не хочет лишаться места рядом с Дланью Истины. И не потому что так привык. В походах и на войне оруженосец был обязан спать либо в палатке господина, либо в его комнате. Оруженосец должен был прислуживать господину за столом вечерами, разливая вино и ему, и гостям и выполняя мелкие поручения. Оруженосец... был единственным, кто видел сира почти все время. Макс сжал ладони до боли, до того, что ногти впились в кожу. - Не мог же я... Он охнул, жмурясь отчаянно. Мог, подумалось ему. Еще как мог. Он отколол от котарди черную лилию и с какой-то ненавистью взглянул на свой самый любимый ранее цветок. Аленсий явно издевался над ним. Знал лучше самого оруженосца, что он чувствует, и издевался. Это было в духе последнего Леонхарта, и это было... Больно?.. Макс опустил голову на колени, подтянув ноги к груди. - Я был уверен, что вы уже здесь. Я оказался прав. - насмешливый охрипший голос выдернул брюнета из полудремы. - Юноша, вы все сделали? "Будь что будет, один раз живем!" - подумал Биттер, стараясь разжать ладони и заставляя себя обернуться. - Да, мой лорд. - И вернулись так скоро? - Я подумал, что вам станет скучно одному. И я не люблю толпы людей. Аленсий протянул ладонь, глядя в сторону, юноша вложил в нее письмо от агента, за которым и ходил на прием... Сильные пальцы сжали его запястье. - Монсеньор?.. - брюнет поднял взгляд от воды, шедшей мелкой рябью. - Я думаю, вам стоит это увидеть, молодой человек. Письмо исчезло за пазухой Маршала, и Максу ничего не оставалось, как последовать за господином. Тонкая рука его дрожала в тисках чужих жестких пальцев. Увядшая без воды лилия упала где-то по дороге, но что она значила в сравнении... Аленсий привел его к дальнему краю сада, куда сам оруженосец никогда не добрался бы. Здесь царили камни и вода. Она бежала по естественным трещинам в замшелых обломках темной скалы, превращаясь в звонкий ручеек, вдоль которого росли... северные черные лилии. Сейчас цветы были закрыты, но Макс не мог их не узнать. Этот уголок маленького сада явно находился в тени все время, вне зависимости от положения солнца. Здесь должно было быть прохладно... - ...Как на севере. - шепнул, сраженный невероятным предположением, брюнет, впрочем, не выдавая выражением лица своих удивления и неверия. - Именно. Его закончили только сегодня. Макс опустился на колени рядом с камнем, доходящим ему до груди, и опустил ладони в ледяную бегущую воду. - Мне показалось, что вы... - Аленсий закашлялся, но продолжил спустя пару секунд, - ...скучаете по дому. "Но зачем?!. Я задержусь здесь только на два месяца!" - хотелось воскликнуть Биттеру, но он сдержался, выпрямился и строго произнес: - Вам следует вернуться в дом. Поднимается ветер, а ваша простуда еще не прошла. Аленсий согласно кивнул, срезал один из темных бутонов и зашагал по тропинке к дверям в особняк. Макс проводил сира взглядом, вздохнул и, прислонившись на миг лбом к высокому дубу, росшему позади камней, пошел следом. По пути он срезал с колючего куста закрытый бутон белого шиповника. На северном языке цветов он означал светлую печаль и... согласие. И Макс решил, И Макс решил, что если его лорд отдаст тот цветок лилии ему - быть огненным волосам украшенными белым шиповником. Неожиданно даже для себя юноша увлекся, и вскоре в его руках лежал целый букет закрытых пока цветов.

***

Утром дворецкий уведомил Аленсия, что "юный Воин уехали в неизвестном направлении еще ночью и обещались вернуться к обеду". Леонхарт недоумевал, куда же смотался его исполнительный оруженосец, никогда до этого дня не покидавший господина без его приказа. Но к обеду Макс все же вернулся. Взбежал по ступеням, закрыв плащом что-то в своих руках, и скрылся в своей спальне. К обеду он спустился как ни в чем не бывало, на вопрос об отъезде ответил, что не может раскрыть этого. Аленсий допытываться и не стал. А позже, уже вечером, когда холодная ночь и простуда погнали его в кабинет, мужчина обнаружил причину отлучки юного дворянина сам. В высокой узкой вазе стоял самый, пожалуй, странный букет, который он только видел. Стоящую в центре высокую алую розу обвивала маленькая черная лилия, их окружали колючие ветви цветущего белого шиповника и высокие острые листья речной осоки, темно-изумрудные и шершавые. Рядом лежала заложенная книга традиций Северных королевств. На главе о языке цветов и разделяла ее тонкая металлическая закладка. Леонхарт эту загадку принял с энтузиазмом, пока оруженосец вновь отсутствовал, наводя справки об агентах Севера, вычисленных в ближайшее время. Вечер незаметно сменился ночью, за окнами потемнело... только иногда кашляющий Рыжий Маршал продолжил читать, запалив свечи. Он уже забыл почти, с чего началась его заинтересованность северным языком цветов. Впрочем, увидев статью о пресловутой осоке, он тут же про все вспомнил. "Верность и защита". Он пролистал страницы назад. "Верность, сердце, искреннее чувство". "Страсть и желание" - на этом абзаце мужчина ухмыльнулся косо, поняв причины прошлого отказа оруженосца принять лилию. "Светлая печаль, чистота помыслов и..." последнее слово оказалось подчеркнутым. "...согласие".