Донор

Тьма. Как бы она не напрягала своё зрение, ничего увидеть не удавалось. Абсолютная темнота, хоть глаз выколи. Вытянув руки прямо перед собой, девочка сделала неуверенный шаг вперёд, боясь напороться на какое-либо препятствие, и чуть было не потеряла равновесие. Ноги путались в какой-то ткани, из-за этого Ринслет могла делать только маленькие шаги. Такое положение её не устраивало, поэтому девочка, ощупав себя и догадавшись, что одета в какое-то платье с пышной юбкой, задрала её, чтобы свободно ходить. Где-то неподалёку раздавалась музыка, и малышка Мустанг, как могла, поспешила туда, опираясь на слух. Медленно-медленно, шаг за шагом, девочка аккуратно шла вперёд, одной рукой придерживая юбку, а другой ища перед собой препятствия, словно слепой человек. В конце концов, тонкие пальцы нащупали какую-то прохладную вертикальную поверхность, и Ринслет, опёршись на неё, продолжила движение вперёд. Музыка приближалась, девочка приложила к стене ухо. Жизнерадостные звуки раздавались именно там – за стеной, - и Ринс очень хотелось посмотреть на музыканта. Или хотя бы пощупать его, если не получится зажёчь свет. Хрупкие пальцы наткнулись на дверную ручку, и девочка поспешила нажать на неё, сгорая от невыносимого желания оказаться в комнате, где играла музыка. Ручка не поддавалась, как бы дочь президента не старалась. Она судорожно дёргала её, толкала дверь то вперёд, то на себя, но всё по-прежнему не могла покинуть тёмную комнату. - Да что такое?! – возмутилась Ринслет, резко пнув дверь. Та тут же внезапно поддалась, и девочка чуть не упала, в последнюю секунду успев ухватиться за стену. На секунду музыка затихла, человек в чёрном, силуэт которого слабо освещала свеча, висящая под потолком, убрал руки от рояля. Ринс прищурилась, пытаясь разглядеть его лицо, которое частично скрывала цветастая маскарадная маска с перьями. Музыкант медленно поднялся с табуретки и сделал неуверенный шаг навстречу вошедшей, вытянув руку. - Я не хотела Вам помешать, - тут же принялась оправдываться девочка, опустив пышную юбку. Кто же знал, что дверь всё-таки откроется от пинка. - Я тебя ждал… - голос у музыканта ласкал слух не хуже прекратившейся музыки. Говорил человек тихо, успокаивающе, и Ринслет казалось, что она в полной безопасности. С ним было куда уютнее, чем в полной темноте и одиночестве.– Я столько лет мечтал о тебе, - простонал музыкант, продолжая двигаться к девочке. – Я так ждал, так ждал! – он обхватил себя руками. – Ах, Рин, я так тебя ждал! Ринслет отступила назад, наткнувшись на стену спиной. По телу пробежала дрожь. «Рин». Жестокий холод, если переводить с синского. Так называл её только один человек, имеющий такое же имя. Рин Элрик, который всё никак не мог запомнить, что в сокращённом имени Ринслет Мустанг была буква «с». - Рин? – девочка снова шагнула вперёд и вытянула руку, желая коснуться подошедшего человека. - Дорогая моя Рин! – музыкант схватил её и крепко-крепко прижал к себе, не давая глубоко вдохнуть. Ринс чувствовала, как громко билось его сердце. – Я ждал, я, правда, ждал тебя все эти годы! Моя дорогая Рин, моё спасение! – друг из Сины плакал, прижав свои губы к её лбу, убрав светлую чёлку с чёрных глаз девочки. Она чувствовала, как стекали его слёзы по его лицу, спадая на её щёки. И выглядело это так, словно она тоже плакала. Но её глаза были сухи. - Какие годы? – Ринслет прижималась к нему, вдыхая запах жареного риса.– Мы переписываемся с тобой лишь полгода, Рин, - шёпотом попыталась напомнить она, гладя друга по крепкой спине. Свет резко зажёгся. Свечи, как по волшебству, загорелись в одну секунду по всему помещению, в котором стояли дети. Рин резко отодвинулся от неё и замотал головой, крепко-крепко зажмурившись. Он снова бросился к роялю, с ходу запрыгивая на табурет и начал сразу играть. Длинные пальцы забегали по клавишам, и чарующая музыка вновь наполнила большую комнату ласкающими слух звуками. Ринслет быстро пробежала глазами по всему помещению и опешила. Они, как, оказалось, находились на сцене, на которую смотрели незнакомые люди в масках, сидящие в зале. Много-много людей в таких же перьевых масках. Рин играл, сидя на месте пианиста, а сама девочка находилась именно там, где обычно стояли оперные певицы, которых она в детстве слушала в театре. Но ведь младшая дочь четы Мустангов никогда не пробовала петь. Когда она была маленькой, она училась играть на скрипке, но именно за этой игрой у неё произошёл первый приступ болезни, поэтому теперь инструмент валялся под кроватью и вызывал негативные воспоминания. Она играла, но никогда не пела! Это было не её место. Она была здесь самозванкой, хотя все считали, что всё было правильно. - Покажите свои лица! – раздался крик из зала, и Ринслет сразу же повернулась к одному вставшему со своего кресла человеку в маске. Он, как и все, был в официальном костюме и белых перчатках. Музыка снова остановилась. Рин опять оказался около девочки и закрыл её своей спиной, пытаясь скрыть от всего зала. - Сними свою маску! – вновь крикнул тот же человек в зале, двинувшись к сцене. – Сними её немедленно! Ничего не понимая, девочка коснулась своего лица и тоже нащупала на своих глазах перьевую маску, какие носили на маскарады. Друг из Сины медленно повернулся и взял подругу за подбородок, повернув к себе. Внезапно, девочке захотелось снять его маску, чтобы увидеть само лицо. Он писал, что он красивый, и ей очень хотелось убедиться в этом. Но друг не спешил показывать себя. И её маску трогать он тоже не собирался. Ринс вздрогнула, когда прохладные губы осторожно коснулись её. Она впервые целовалась в губы. Впервые целовалась с мальчиком. И это было не так противно, как выглядело со стороны. Губы у Рина не были слюнявыми, они были тёплыми и мягкими. - Остановись! – мужчина, идущий к сцене, резко замер, схватился за голову и застонал. – Тебе всего одиннадцать, одумайся! Девочке не хотелось слушать этого человека. Она задыхалась в горячих объятиях своего друга, ощущая, как его губы неуверенно касались её шеи. Ей было хорошо и страшно одновременно. Она хотела, чтобы руки Рина, гладящие её спину, ласкали её тело… Шею, спину, грудь, ноги… Она мечтала отдаться ему. Стать с ним единой, хотя бы на мгновение… В одиннадцать лет. - Это же всё ложь! – человек вновь двинулся вперёд, и он бросился на сцену, резко оттолкнув юного кавалера в чёрном костюме. Он хлопнул в ладоши и щёлкнул пальцами в белых перчатках, пытаясь хоть как-то унять кипящую где-то внутри злость. Шторы, которые должны были разделять сцену от зала, загорелись, а потом огонь покрыл весь зал. Люди на сидениях таяли словно восковые вместе со своими масками. Маска же человека, поджёгшего зал, полетела на пол, открыв усталое красивое лицо. Ринслет тут же вспыхнула от стыда и попыталась спрятать глаза, лишь бы не видеть родного отца. - Посмотри на его лицо! – закричал Рой Мустанг, резко наклоняясь к Рину и тоже срывая с его глаз перьевую маску. – Все маски – ложь! – он так же резко повернул дочь к себе и встряхнул её. – Посмотри! Посмотри на него, Ринслет! – орал отец, тряся девочку. – Всё это – ложь, понимаешь?! - Уходи! – вскрикнула Ринс, пытаясь вырваться из объятий родителя. – Оставь нас! Мы должны… - она потянула руку к синцу, но не дотягивалась до него. - Нет! - Рой крепко вцепился в хрупкие плечи дочери, неосознанно причиняя боль. – Никому тебя не отдам! - Отпусти! – девочка продолжала вырываться и тянуться к лежащему на полу мальчику, который старательно прикрывал лицо руками. – Рин! – она принялась отчаянно звать друга, надеясь, что тот поможет ей. Рин поднялся и, рассмеявшись, убрал руки от своего лица. - Нет! – завизжала Ринслет, а в глаза резко ударил яркий свет. Она забилась в холодном поту на больничной койке, изо всех сил стараясь набрать в лёгкие воздуха. Горло, казалось, сузилось до размеров пластиковой трубочки для коктейлей. Её колотило слишком сильно, успокоиться никак не получалось, тело продолжало дёргаться само на автомате. - Скорее! – раздался голос обеспокоенной мамы, и девочка, хрипя, с огромным трудом повернула голову. Чьи-то силуэты, которые она не могла различить из-за слёз, замерли около её кровати. Что-то блеснуло в руках дамы в белом халате. - Письмо! – Ринслет забилась сильнее, цепляясь скрюченными пальцами за то, что первое попалось под руку. Её ломало от внезапного припадка, тело, извиваясь на скрипучей койке, совсем не желало слушаться свою маленькую хозяйку, как бы она не старалась. – Мне нужно написать письмо! – проорала она, захлёбываясь собственной слюной, которая, судя по железному вкусу, перемешалась с кровью. Кто-то вцепился в её плечи мёртвой хваткой, и девочка, задыхаясь от боли и крови, сквозь пелену слёз сумела различить бледное папино лицо, искажённое от страха и... усталости? Всё верно, он уже устал спасать её жизнь. Они все от неё устали. И она тоже очень-очень устала от этой постоянной борьбы за жизнь. Пора было отдохнуть. Им всем отдохнуть. - Диктуй, милая,– взмолилась перепуганная мамочка, дрожащими руками взяв ручку. - Я… – девочка закатила глаза, чувствуя, что больше не в силах больше бороться со старухой в чёрном плаще и косой, – я умираю, Рин… – а потом что-то вонзилось в её руку. Дышать внезапно стало легче, тело расслабилось, и его перестала колотить дрожь. Снова наступила абсолютная темнота, только на этот раз без сновидений.