Донор

  Риза беспокоилась о дочери, когда отпустила её в магазин. Ринслет редко выходила на улицу, но при этом иногда умудрялась слечь на несколько дней с температурой после прогулок. Женщину волновало её здоровье, а после того приступа, произошедшего всего каких-то пару дней назад, она стала бояться за неё ещё больше. Утешало лишь то, что на улице дочь была не одна, а в окружении трёх мужчин. Отец, брат и её друг всегда могли оказать ей хоть какую-нибудь помощь, начни у неё идти кровь носом или упади она в обморок. Впрочем, состояние Роя тоже было не самым лучшим. У него было крепкое сердце, как показывали все медосмотры, но у него опять мог случить приступ анемии из-за переутомления. Зиверс предупреждал, что если малокровие будет происходить слишком часто, то ни одно сердце такому не обрадуется. Может начать развиваться сердечная недостаточность. Риза переживала и старалась отвлечься на одну из книг сына, которая стояла на полке в гостиной, пока на кухне в кастрюле варился капустный суп. История была суха и совершенно не стоила потраченного времени – такой итог подвела миссис Мустанг, не понимая, как такое могло нравиться её Трейну, и захлопнула книгу. Да, там был какой-то паранормальный мир, в котором шла война между двумя враждующими цивилизациями, но автор, явно не бывший на фронте, загубил её этой войной, описав всё слишком приукрашено и романтизировано. Настоящая война это борьба за собственную жизнь и жизнь своих товарищей. Там нет места для романтики. Отложив книгу в сторону, женщина снова похромала со своей больной ногой на кухню, где помешала закипевший суп и, убавив огонь на плите, оставила кастрюлю открытой, отлучившись в туалет, находящийся на втором этаже. Когда она дёргала за шнур смыва, она отчётливо ощутила, что в доме кто-то был. - Рой? – стараясь перекричать клокочущую воду в унитазе, позвала Риза. – Милый? – позвала она вновь, выйдя из ванной комнаты. Никто не отзывался, но дверь в спальню Трейна, которую сын обычно плотно закрывал, так как не любил, когда в его комнату заходил кто-то кроме него, была открыта. - Трейн? – женщина медленно, стараясь не особо опираться на растянутую ногу, подошла к открытой двери и заглянула в пустую комнату. Окно было приоткрыто и из него потягивало ветерком, поэтому Риза была вынуждена зайти внутрь, чтобы прикрыть его. Нога напомнила о себе, и бывшая военная, покинувшая армию, зная, что мечта её любимого уже точно исполнится, села на кровать сына и бросила взгляд на окровавленный угол прикроватного столика, на котором были разбросаны порнографические журналы. Она прекрасно помнила, как Трейн убивался прошлой ночью, сначала ударяясь головой об пол, крича, чтобы кто-то заткнулся, а потом стукнулся об этот угол стола, разбив себе бровь. Только сначала он лежал на полу, закатив глаза и приоткрыв рот, тяжело дыша. И Риза, стоящая ночью около двери, смотрела на него, но не решалась подойти, боясь потревожить его, потому что ей это показалось состояние самогипноза, которое они с сыном и Роем видели лет двенадцать назад в цирке, когда гипнотизёра смогли пробудить только ведром с водой, в которой плавали куски льда, вылив ему на голову. Тогда они с мужем стали часто ссориться из-за всякой чепухи, женщина точно помнила, что дело могло дойти до суда. Маленький Трейн постоянно плакал, умолял прекратить орать друг на друга и просил помириться. Но она и Рой были всё ещё молоды и глупы, поэтому всё продолжалось более недели, и Риза уже точно решила, что заберёт ребёнка с собой, как только они разведутся. А Рой пусть найдёт себе другую женщину и будет любить её, образовав с ней семью. А потом мальчик убежал из дома одним утром, и Риза не находила себе места, злясь на Роя и на себя. Потому что они оба не доглядели за ним. Правда, совместные поиски единственного и долгожданного ребёнка, которого они очень долго пытались зачать, потом укрепили их треснутый по швам брак. Сын нашёлся в глубокой яме в лесу, куда попал, когда бежал, смотря только вперёд, и горько плакал. Обошлось без серьёзных травм, малыш только перепугался сильно и поцарапал спину, когда слетел вниз. - Не ругайтесь, пожалуйста, больше, - попросил он Ризу, когда она укладывала его спать. Она погладила сына по чёрным и ещё не длинным волосам, доставшихся ему от Роя, поцеловала в лоб и пообещала, что они с папой больше никогда не будут ссориться. И они ни разу не ссорились с супругом после того раза. Если начинался какой-то спор, то Риза предпочитала сразу пойти на компромисс, потому что маленький Трейн задал в тот день ей очень страшный вопрос. - Мамочка, что такое суицид? – внезапно спросил сын, когда женщина уже собиралась выйти из комнаты и устроить любимому примирительный секс, которого не было больше недели. Но такой вопрос пригвоздил её к полу и заставил вцепиться в косяк пальцами, чтобы не потерять равновесие. - Где ты услышал это слово?! – резко спросила она, повернувшись к Трейну лицом, и снова щёлкнула выключателем, чтобы опять включить свет. - Мой друг сказал, что об этом думал папочка, потому что решил, что если вы перестанете быть мужем и женой, и ты уедешь со мной к тёте Ребекке, оставив его, - испуганно пролепетал ребёнок, щурясь от света, потому что его глазки уже привыкли к темноте. – Он думал, что останется совсем один, если ты запретишь ему видеться с нами. Мой друг сказал, что папочка думал о том, как он сунет себе в рот пистолет. Суицид – это когда в рот пистолет суют, да, мамочка? – даже не зная насколько близко он подошёл к разгадке, спросил мальчик. - Никогда больше не думай об этом слове! – Риза стиснула зубы, мысленно содрогнувшись, когда представила, что бы сделал с собой Рой, разведись они действительно. Только в их с мужем спальне до неё дошло, что её мальчик был обычным ребёнком и не мог читать чужие мысли. Мог попасть пальцем в небо, как делал это угадывая, кто победит в каком-нибудь состязании, или какая погода будет вечером, но не был способен на чтение мыслей. Спроси её в ту ночь, почему она была так уверена, что Трейн не был каким-нибудь телепатом и не мог залезть в чужую голову, Риза бы нервно рассмеялась и сказала бы, что ответ очень прост – Трейн не умел на тот момент читать. Из книжек ему нравились те, в которых было много разноцветных картинок, а если картинок не было, то Трейн рисовал их сам на форзаце. Задай этот же вопрос Ризе сейчас, спустя столько лет, то она ответила бы тихим и напряжённым голосом: - Для таких вещей у него есть его друг, - и женщина вздрогнула, когда поняла, что ответила на свои мысли вслух. Друг, который внезапно решил возместить все долги, заставив Трейна биться головой прошлой ночью. Ему предназначалось это «Заткнись!», она была уверенна на сто процентов. Мамочка и папочка. Уже давно они с Роем не слышали этих слов от выросшего сына. Сейчас он называл их только “мама и папаня”, а за глаза, как подозревала Риза, звал по именам, когда находился в компании своих друзей. Если, конечно, у такого странного человека как Трейн могли быть друзья. В школьные годы его дразнили сумасшедшим, поэтому мальчик часто дрался и приходил домой с синяками. Когда вообще у Трейна появился этот его друг? В свои первые года он был обычным мальчиком, который не хотел надевать колготки, когда на улице было холодно, и Рою приходилось объяснять ему, что когда-нибудь его любимые мамочка и папочка захотят внуков, но их у них не будет, потому что маленький и вредный Трейн не желал надевать зимой колготки. - Всё гавно не хотю! – верещал сын, бегая от смеющегося над его речью отца, который решил надеть на него синие колготки в белую полосочку через силу. – Всё гавно не хотю! Всё гавно сниму! “Всё гавно…”. Раньше речь у него была немного неясной, он глотал многие звуки или произносил слова совсем неправильно, отчего очень злился, если мама с папой его не понимали. Звук «р» мальчик научился выговаривать только после того, как его сбил один пьяница на своей машине. Да и речь после того случая у него значительно улучшилась. Это произошло, когда ему четыре месяца назад исполнилось три года, и он катался вокруг дома на трёхколёсном велосипеде, пока Риза помогала мадам Кристмас собирать урожай на её огороде, а Рой выдёргивал сорняки, притаившиеся в цветах. Любимый иногда отрывался от своего занятия, чтобы поиграть с малышом, гоняясь за его велосипедом и рыча, что он “злой и страшный стеклянный монстр, который съест Трейна, если тот попадётся во множество его чёрных и цепких рук”. Мальчик визжал, изо всех сил крутил педали, а потом смеялся перезвоном колокольчиков над своим папой, который отставал от его быстрого велосипеда. Потом сын заехал за угол дома, где забор, ограждающий летний дом мадам Кристмас от проезжей части, был более хрупким, потому что сад, где все отдыхали, был на другой стороне, и Рой, решив, что пора вернуться к работе, пошёл к обратно сорнякам, но раздался визг тормозов, грохот и звон велосипедного звоночка. Какой-то пьяный водитель влетел в забор, пробив его, и зацепил капотом малыша, едущего на своём велосипеде и хохочущего над своим папочкой. Риза помнила собственный крик, когда обнаружила сына, лежащего около стены, куда его отшвырнуло ударом, всего в крови с широко распахнутыми глазами и раскрытым ртом. В какую-то секунду она даже подумала, что её маленький единственный ребёнок умер, оставив на стене свои умные мозги. Она плакала, прижимая к себе изломанное маленькое тельце, которое будет всю следующую неделю лежать, обмотанное всякими трубками, на больничной койке без сознания всё в синяках и царапинах, получив перелом челюсти и сотрясение мозга, и умоляла озверевшего Роя прекратить избивать водителя машины и вызвать скорую помощь, которую впоследствии вызвала мадам Кристмас. Злостью Роя была сравнима местью за Хьюза, только в тот день место алхимии он пользовался своими кулаками, разбивая их в кровь об лицо пьяницы, посмевшего сесть в таком состоянии за руль. И у того мерзавца ещё хватило наглости подать в суд за избиение, правда дело он проиграл, стоило Рою предоставить документы из больницы и фотографии с травмами малыша. Возможно, что после того, как Трейн пришёл в себя, он начал видеть своего друга, потому что иногда подолгу смотрел в одну точку и гладил свою сломанную челюсть, будто хотел что-то сказать, но не мог. Тряхнув головой, прогоняя плохие воспоминания, женщина пошла прочь из комнаты её старшего ребёнка и тут же замерла в коридоре. Теперь и дверь в комнату Ринслет была открыта, хотя Риза точно помнила, как сама закрывала её. Ощущение того, что кто-то был в доме помимо неё, никуда не уходило. И этот кто-то был посторонним, проникшим через окно в комнате Трейна, потому что её семья уведомила бы Ризу о своём приходе, позвонив в дверь. Пистолет лежал в гостиной на шкафу, чтобы дети не достали его, если захотят поиграть. И женщина не знала, успеет ли она взять его, учитывая свою травмированную ногу. Она медленно, стараясь не издавать звуков, дошла до лестницы и уже встала на одну ступеньку, но почувствовала, что сзади неё, прямо за спиной, кто-то стоял. Риза чувствовала дыхание, касающееся её кожи на оголённой шее, и понимала, что если сейчас даст понять, что знает о постороннем, ее, скорее всего, выключат. Или даже убьют. Она спустилась на ещё пару ступенек, держась за перила. Сейчас самым главным было для неё дойти до гостиной и достать пистолет. Верхняя ступенька, которую все Мустанги переступали на автомате, неприятно скрипнула. Человек, проникший в дом, явно желал, чтобы его заметили. Вероятно, он хотел позабавиться над её реакцией: обернётся – полетит с лестницы, считая лицом ступеньки; не обернётся – заметила, исход, наверняка, должен был быть таким же. Выбора у Ризы просто не было. Она резко развернулась, собираясь нанести удар коленом больной ноги человеку в пах, так как полагала, что это мужчина, но она ошиблась. Девушка с восточной внешностью нанесла ей сильный удар по лицу, и Риза сильнее вцепилась в перила, чтобы не упасть. Её нога толкнула наглую незнакомку в грудь, но не так сильно, как это было раньше. Рой старел, и Риза старела следом. Девушка схватила её за ногу, заставив женщину закричать от боли и негодования. Воздух из Ризы выбили сильным ударом в живот, отчего та загнулась, задыхаясь и хватаясь за больное место руками. А потом до неё дошло, что она летит вниз с лестницы, ударяясь об углы ступенек. От удара в голове всё перемешалось и показалось, что мозг в черепе бултыхнулся словно яйцо в скорлупе. Что-то горячее и вязкое текло по её лбу, и Риза изо всех сил старалась убедить себя, что это не кровь и не вытекающий мозг. Зрение пропало на несколько секунд вместе со слухом, она видела лишь темноту и слышала гул, словно где-то далеко разорвался заряд. Вот это бабахнуло! Риза не любила работать в районе, куда отправляли Багрового Алхимика, потому что тот совсем не заботился о тех, кто его прикрывал. Он считал, что если те не успевали убраться с линии атаки, то виноваты сами. Она даже успела перепугаться, что вышка упадёт прямо на неё, однако что-то мгновенно сбило её с ног, отбрасывая в сторону. От удара лбом о какой-то камень Хоукай, кажется, потеряла сознание на несколько секунд, продолжая прижимать к себе винтовку. Когда облако пыли осело на землю, Риза подняла тяжёлую голову и встретилась взглядом с чёрными миндалевидными глазами майора Мустанга. Огненный Алхимик выглядел встревоженным и потянул к ней руку, что-то говоря, но Риза внезапно осознала, что она слишком оглушена, чтобы услышать его голос. В тот момент она не слышала вообще ничего, кроме собственной крови, шумевшей в её ушах. А когда чувства вернулись, и Риза вновь стала слышать и видеть, пришла боль. Она нещадно била по вискам, заставив застонать. Девушка, проникшая в дом, тряхнула длинными волосами и начала медленно, смотря на Ризу взглядом победителя, спускаться. Новая вспышка боли произошла в ноге, когда синка остановилась рядом с раненой хозяйкой дома и наступила своим тяжёлым сапогом на голень. Она прыгнула ей на ногу, обрушив весь свой вес. Если бы распухший язык не занимал во рту много места, Риза бы закричала, потому что боль стала просто невыносимой. Потом появились новые вспышки боли. Они звучали словно выстрелы, расцветая кровавыми цветами на её ногах и руках. Четыре вспышки. Четыре выстрела. И много крови. Прежде чем потерять сознание, Риза ощутила, как её схватили за волосы и потащили куда-то в сторону кухни. Последнее, о чём она успела подумать, были размышления о том, что же теперь будет с её семьёй, когда они обнаружат её – поломанную и истёкшую кровью на кухне.