Хогвартс? Не-ет, куда интереснее!

Туф уже довольно долго стоит у этой двери и никак не решается войти. Сегодня его день рождения — она не может не поздравить. Тем более она — лидер, она должна подавать хороший пример окружающим. А не поздравить Банни было бы дурным тоном. Синие наручные часики верно отмеряют время: идет двадцать первая минута ее сомнений. Большая коробка в левой руке начинает давать о себе знать, но Туф слишком долго упаковывала подарок, чтобы так просто ставить его на пол. Яркий красный бант немного съехал в сторону, но сама девушка пыталась этого не замечать. Наконец решившись она положила руку на холодную металлическую ручку. Дверь резко отворилась в ее сторону, Туф почувствовала стремительный удар дверью по носу. Коробка упала на пол бантом вниз, девушка почувствовала, как что-то теплое стекает по лицу. Отняв ладонь от лица она отстраненно заметила красные пятна на белом шифоне рубашки. Банни испуганно смотрел на нее. — У тебя кровь, — несмело начал парень. — С Днем Рождения! Парень недоумевал. Его глаза испуганно бегали по ее лицу. — Минуточку подожди, — Туф подняла с пола подарок в слегка помятой упаковке, — Это тебе. — Ну… Проходи тогда, — Банни неуверенно подтолкнул ее в свою комнату. — Подарок клади на стол, сейчас дам чистое полотенце, чтобы ты могла умыться. Парень засуетился по помещению. Порывшись в шкафу он протянул ей полотенце и смущенно показал, где находиться ванна. Туф закрыла за собой дверь. Смотря на отражение, она поняла, почему у Банни был такой испуганный вид: красная помада размазалась, смешалась с кровью, и складывалось впечатление, что ее не дверью ударили, а совершили покушение на убийство. Вытирая влажное лицо, она услышала громкий шелест упаковки. Быстро вылетев из ванны она застала Банни с глупым выражением лица, разглядывающего новенький фотоаппарат. — Я волновалась, что разобьется, но видимо он пережил это ужасное падение. — Спасибо тебе огромное, — Банни сидел с открытым ртом и глазел на свой подарок. — Там еще альбом для фотографий есть. Не представляешь, как долго я уламывала Питча отправить заказ в магазин. Он все повторял, что это противоречит правилам учебного заведения и бла-бла-бла, — она рассмеялась. Банни навел на нее объектив, раздался щелчок. Туф уже хотела начать возмущаться, но в дверь постучали. Банни отложил подарок в сторону и кинулся открывать. — С Днем Рождения! — громко раздалось три голоса из коридора, и веселая кампания ввалилась в комнату. Рапунцель держала огромный банановый торт с бенгальскими огнями вместо свечей, Кристофф и Флинн дружно навалились на Банни в порыве радости. Все дружно кричали и хлопали в ладоши: шум тот еще. Кто-то из соседних комнат возмутился, что в пять утра они устраивают подобные праздники и что это противоречит нормам морали. — Тихо, тихо, — Банни светился от радости, — Мне тут восемнадцать стукнуло буквально три часа назад, а вы уже решили меня поздравить. Довольно-таки поздно, господа. Я бы не отказался поспать еще пару часиков. Однако, я выпил чашку кофе, что даёт мне прилив энергии и я весь в вашем распоряжении. Туф наблюдала, как ребята радостно начинают суетится по комнате: доставать чашки, тарелки, таскать стулья из своих комнат. Флинн то и дело повторял, что скоро тут будет много людей. Так и случилось. Спустя час их хаотичных приготовлений в комнату ввалилось человек двадцать с гелевыми шариками, едой и подарками. Все дружно скандировали поздравительные слова, но потом их голоса перекрыла музыка, резко бьющая по ушам. Туф осмотрелась в поисках Рапи, но та была полностью поглощена общением с Флинном. Не решившись нарушать их идиллию, она начала решительно проталкиваться сквозь толпу к Банни. — Мы сорвем занятия, если будем с таким размахом устраивать праздники! — сквозь музыку крикнула она Банни, но тот с подозрительным увлечением общался с двумя первокурсницами. Туф недовольно хмыкнула: этого ей еще не хватало. Те же самые часики твердили ей, что у них есть 10 минут, чтобы отправить всех на занятия иначе она подведет Питча. Ее воодушевление от праздника медленно сошло на нет. Она резкими движениями локтей протолкала себе дорогу к колонкам и, не зная как иначе остановить этот поток звуков, выключила питание. Повисла мертвая тишина. — Туф, что происходит? — Банни раздраженно вышел вперед, — Это мой праздник! — Никто не говорит, что не твой. Но пока что вторник не сделали выходным днем, а ты все еще остаешься лидером. На мне висит ответственность за порядок в этом заведении, и на тебе тоже, — она выдохнула. — Неужели ты хочешь прерывать веселье? — Послушай, если ты не понимаешь того, что всем пора на занятия и мы не имеем права прерывать спокойствие школы твоими развлекухами, то мне жаль. Видимо это нанесет слишком большой удар твоему самолюбию. Серые глаза Банни смотрели настолько жестко, что она почувствовала, как по спине бегут мурашки. Она не выдержала и отвела взгляд, но тут же тверже всмотрелась в них. Будто убивающий все живое арктический холод вращался вокруг его тёмного зрачка и держал все эмоции в своих ледяных пальцах. Насколько Туф помнила, Банни он смотрел на нее так однажды. Несколько лет назад. И сейчас она сопротивлялась чувству вины за испорченный праздник- она должна была это сделать. Пустота, наполняющая его взгляд, напоминала ей их общее прошлое, через которое им так и не удалось переступить. Но в настоящем Банни было что-то новое, мрачный результат взросления. Пусть он был целеустремленным и амбициозным, но ему нужна была поддержка. Туф запоздало подумала, что она была его поддержкой все это время. Но она не отводила свой взгляд. Чувство симпатии к Банни (слово «Любовь» казалось ей слишком серьезным) боролось с ее личным эго. Слишком многое она пережила, чтобы добиться завидного положения лидера. Именно это давало ей силы удерживать его холодный взгляд преданного человека. Это ничто иное, как «должна» и «хочу» столкнулись вместе и боролись за окончательную победу. Она не выдержала. — Все — вон. Праздник закончен. Идите на занятия. Никто не двинулся с места. Немного помедлив добавила: — Это было глупо устраивать подобное с самого утра. Вы сможете продолжить вечером, но срывать учебу недопустимо. — Если тебе не нравится, иди сама, — отрезал Банни. — Прекрасно! Я хотя бы ценю то, чего добилась! Туф вылетела в коридор и побежала в знакомый ей кабинет Питча. Звонок на первое занятие был пять минут назад, скоро учителя поймут, что произошло и направятся на шум музыки. Ей хотелось плакать, но глаза были абсолютно сухими. Из библиотеки мерным шагом вышел Питч и Николас. Не думая, что делает, она бросилась на встречу. — Я не могу так, не могу! Меня мучает совесть, ведь я не справляюсь с ролью лидера - зря мы провернули всю эту аферу с подставой, — Туф затараторила настолько быстро, что Питч выронил пару книг из рук и попросил ее успокоиться. Николас, внимательно смотрящий на нее, предложил зайти к нему в кабинет. Туф редко бывала тут, но могла разрешить себе некоторую вольность в кабинете Николаса. Она резким движением открыла дверь и быстрым шагом направилась к нему — большому и мягкому креслу. Садясь в него, ты словно проваливаешься в нежный и мягкий мир, где ничего не может беспокоить. Туф вжалась в его спинку плечами и два раза подряд клала правую ногу на левую и левую на правую. Ей необъяснимо хотелось уткнуться лицом в подушку и поплакать, но подушки рядом не оказалось, а глаза были предательски сухими. Она увидела напротив круглое, румяное лицо Николаса. В лучах утреннего солнца он походил на доброго Деда Мороза, который, казалось, непременно исполнит любое твое желание. За его спиной, в углу, словно тень сидел Питч: тихо и не заметно, он старался не привлекать к себе лишнего внимания, но в тоже время его присутствие ощущалось повсюду. Его напряженная поза делала его подобным выжидающей змее. Туф была его протеже. Сколько же сил он потратил на то, чтобы в лидерстве школы у него был свой человек. Все молчали. Туф успокаивал шелест деревьев за окном и звук закипающего чайника. Она подошла к состоянию, когда мы можем серьезно и ясно рассказать о произошедшем, хотя воспоминания еще не улеглись в нашей голове. Их идиллию нарушил стук в дверь. Мадам Готель улыбнулась Туф и кивнула Николасу. Стремительной походкой, звеня браслетами и бесчисленными ожерельями она направилась к Питчу. Оба некоторое время шептались между собой. Питч явно не хотел покидать кабинет. — Она шантажирует нас! — возмущенно воскликнула женщина, не сдержавшись. Питч примирительно кивнул ей и извинился перед Ником: у него неотложные дела, без него, как без рук. Туф ощутила, что один на один с директором у нее не будет поддержки и все необходимо будет подать так, как бы хотел это сделать Банни или другой опытный человек. Она и понятия не имела как сгладить свою вину. Перед ней стояла чашка ароматного чая, но девушка, проигнорировав напиток, принялась за рассказ. — Прошу меня простить за этот взрыв эмоций, — она расплылась в поддельной улыбке и по лицу Ника поняла что её неискренность слишком ярко бросилась в глаза. Туф сделала лицо серьёзным. — Всё так навалилось, стрессовая ситуация. Чувство вины после того, как я стала чуть ли ни старостой школы, возвращение Банни, огромная ответственность и занятия, и… и… Сегодня, когда Банни предпочел желания обязанностям, я не выдержала. У меня нет обаяния: люди за мной не идут. Школа не воспринимает меня как лидера и я никогда не сталкивалась с подобным. Знаете, так хотелось сдаться, когда все заняли сторону Банни, стали против меня… — Знаешь что я думаю? Ты слишком себя жалеешь. Ты росла в богатой семье? — Как вы поняли? — В тебе есть нечто такое, — он задумался, — изнеженное, скажем так. Твои родители дали тебе много, Туффиана: ты очень образованная девушка, у тебя есть вкус и чувство долга. Но твои родители не научили тебя справляться с твоими проблемами самостоятельно. Согласна? — Не совсем. Сколько помню я всегда все решала сама… — Ну допустим. Возьмем случай Банни. Возможно это личное, но великолепный пример. Что сделала твоя мама, когда ты ей рассказала о произошедшем? Девушка отвела взгляд. — Не хочу об этом говорить. — Вот и проявляется твоя слабость. — Ник победно улыбнулся и раскинулся в кресле. Долго доказывать не пришлось. Но не тут-то было. Она решила бороться и, вздохнув, собралась с мыслями: — Изначально хотела просто перевести меня в параллельный класс, но мы переехали в другой город из-за ее работы. И что с этого? — Она хотела перевести тебя, Туф. Избавить от этих людей, чтобы тебе не было больно. Ты росла в инкубаторе, не побоюсь этого выражения. Тебя оградили от всех проблем этого мира. Ты даже не знала что такое проблемы до того, как приехала сюда. — Извольте, тогда я чувствовала себе ужасно и это казалось мне настоящей проблемой. Ник поднял руки и улыбнулся. — Все другие ребята испытывали проблемы в три раза серьезнее твоих. Они сталкивались лицом к лицу с ними, учились жить с тем что не всегда всё будет распрекрасно. Они морально взрослее тебя. — Прошу прощения за грубость, но я не хотела бы выслушивать лекции о моем моральном возрасте. Скажите мне одно: как заставить их следовать за мной так же как они следовали за Эльзой? Или Банни? Что в них есть такого, чего нет во мне? — в Туф впервые говорили амбиции. Она добилась этого места и не отступит. Узнает как. Лицо Ника моментально сделалось скучающим, словно как у человека, который открыл что-то, что оказалось самым заурядным объектом в его практике. — У них есть опыт. В Банни амбиции и обаяние: он напоминает ураган сметающий всё на своем пути. В Эльзе… В ней некоторое время проявился ее настоящий характер: властность и необыкновенный шарм. Она не была идеальным лидером, но ее небольшой жизненный опыт и, как мне кажется, её умение преподнести себя, подкупали толпу. Она блестяще угадывала чего хочет масса и давала им то, чего хотели не только они, но и отчасти она сама. Был талант угодить всем и каждому. — Не вижу радикальных отличий! Чем я хуже? Я лучше! Возможно в несколько раз этой самой Эльзы! Может раньше меня мучила вина, но сейчас её место под замком: она бы отбила у меня все внимание школы… — Туф, ты никак не хочешь понимать. Эльза и Банни личности. Сформированные жизненными трудностями и опытом. Они давно прошли через то, что ты проходишь в данный момент. И люди видят в них полноценную личность. Сильную и смелую, за которой можно смело идти. А ты не больше, чем хорошая и красивая девчушка. Глаза Ника казались усталыми. Туф почувствовала, что само её присутствие угнетает его, что, возможно, без Питча у нее нет крепкой опоры под ногами, и она пока не в состоянии тягаться с Ником в подобных дебатах. Она злилась на себя что позволила излишнюю откровенность и поспешила встать: ей мозолили глаза два красных пятна на белоснежном рукаве рубашки, напоминающие о том, как ее лицо пострадало от двери. — Спасибо за откровенность. Всего хорошего. — Туф быстро и слаженно встала и направилась к выходу. — Стой. Теперь мой черёд задавать тебе вопросы. Холодный порыв ветра захлопнул входную дверь и оттолкнул девушку обратно в кресло. — Так что за аферу провели вы с Питчем? Туф резко побледнела, чувствуя, как волнение мешает ей дышать. Когда она успела проболтаться? — Ну так, Вы отвечаете или нет, барышня? Что там с Эльзой и темницей? Неужто твоих рук дело?!