Зеркало иллюзий

«** февраля. Добрались до Египта. Герр Португалия немедленно затащил нас всех на рынок. Захотелось ему купить что-нибудь на память. Герр Англия купил газету и после долго и вдумчиво гонял ей мух, а после прочёл новости с первой полосы и затих. Неудивительно: пока мы странствовали в поисках, в Европе началась война. Только я не понимаю, почему же сцепились между собой страны Тройственного союза? Что могли не поделить Австро-Венгрия и Германия? Герр Дания позвонил герру России, тот сказал, что и сам не слишком понимает, какая муха их укусила. Но пообещал, что как только разберётся с дипломатической почтой, так сразу пошлёт весточку. Если это не будет чему-то мешать. И посулил что-то припомнить, но герр Дания прикрыл трубку рукой и понизил сам голос. Что же, у всех есть свои тайны. Сегодня вроде не так жарко, как вчера. Диогу… он с такой нежностью смачивает мне голову влажной салфеткой, что я почти забываю о своей цели. Почти забываю, что… Брат мой, Нидерланды. Где же ты?» «** февраля. Плывём вниз по Красному морю. Здесь как будто прохладнее. Герр Англия думает, что Индия может что-нибудь знать. Или хотя бы чем-нибудь помочь. Всё думаю о словах той шпионки в борделе. Перед самой посадкой мне передали письмо, от которого пахло её рукой. Во всяком случае, так сказал мне Йорис. И там говорится о странных перемещениях на границах…» «** февраля. Встретили братьев Исландии и Америку. Герр Франция, к счастью, не столкнулся с герром Англией». «** февраля. Добрались до Китая. Он чем-то встревожен, но проводил нас куда-то к Гималаям. Страшно…» *** «Февраль, ** В Южно-Африканском союзе слишком жарко». «Февраль, ** Исландия рассказывает, как красиво и спокойно на Красном море. Я же могу рассказать только о том, что нашёл нестабильный портал, и теперь мы где-то в Сиднее. В ответ мне рассказывают, что нашли тоже какой-то портал, но он сдвинул их во времени. Что же, это объясняет кое-то. Надеюсь, Австралия поможет». «Февраль, ** От такого количества телепортаций кружится голова. Ничего лучше не было. В Индии душно. Был рад увидеться с братьями. Переговорил с Данией насчёт моего кредита, тот согласился узнать, можно ли на какое-то время снизить выплаты». «Февраль, ** Формоза удивительна. Завтра отбываем в Китай». «Февраль, 28 Мы на месте. Памир, туннели под землёй, следы… Пахнет морем. Думаю, мы пересеклись. Наконец. И снова».

* Люксембург смотрел на трупы. Он давно не видел ран, нанесённых мечом, но не испытывал никакого удивления. Разве что последнему, молоденькому американцу, выстрелили в голову с близкого расстояния – и стрелок уже убирал пистолет. В чёрной своей дурацкой треуголке, в плаще. Как ходил ещё в начале восемнадцатого, что ли, века. Люксембург никак не мог припомнить, а на плечо ему уже положил руку Португалия и сжал. – Ну и мрази, – скривился Бавария. – Давно не виделись, парни. Пошли, – махнул он рукой и первый же пошёл куда-то вглубь, к свету. Люксембург дёрнулся было, но мимо пронёсся Дания, таща братьев за собой, за ними ужом скользнул Франция, Англия, Америка… Португалия вздохнул и негромко сказал: – Ждёшь кого-то, Гессен? Светловолосый вышел из тени. Как всегда, молчаливый, собранный, холодно взирающий на остальных. Наёмник, убийца, воспитатель прекрасных невест. – Жду. Что вы все здесь забыли? – Да так, – уклончиво ответил Португалия, подталкивая Люксембурга вперёд, – искали кое-что. Сами что тут делаете? Барту, аккуратней! Гессен поджал губы, развернулся на сто восемьдесят и, стуча каблуками по полу, проследовал за уже ушедшими. * – Ой!.. – Артузинью! Прости-прости-прости, я не заметил!.. Англия не слушал. Он кривил рот, пытаясь не завыть, не закричать, не зареветь позорно. Как же так, что за напасть такая, едва он нашёл утраченное, как – утратил. И так глупо, так бездарно… Черти бы драли этого русского медведя! Или этого клятого португальца! Один внезапно явился, другой случайно врезался! И всё, и нет больше зеркала, нет его, маминой памяти, самого замечательного артефакта, который только мог быть… – Всё, – сипло выдохнул Англия, невидящими глазами смотря на тёмные осколки. – Нет его. И пользы от него нет. Давайте… давайте домой. – Хорошая мысль, – кивнул Франция. – Климат тут всё же отвратительный… – А знаете, у нас снег ещё не везде сошёл. Может, на каток? – Ис, не отставай! Артур поднялся на ноги, а деймон приятно холодил шею. Всё напрасно. Ни мотивы воров, ни самих – якорь в глотку Баварии, не дал поговорить с ними, всех уложил! – воров, ни артефакта. Только пустая рама на память да осколки, не отражающие ничего. Может, так лучше. Англия похлопал по карманам, ища портсигар. Никаких лишних иллюзий. Никаких переговоров, чтобы полюбоваться призраками будущего. Обидно, горько, больно, но такова жизнь. – Португалия, у тебя спички есть?.. * Люксембург подобрал самый большой тёмный кусок разбившегося зеркала и вздрогнул. Оно отражало определённо не будущее. В тёмных казематах дрожит свеча. Нидерланды, измученный, осунувшийся, лежит под простынёй и ждёт чего-то. Рядом, на тумбе – кролик с чёрным ухом, милый, пушистый. Издалека доносится тяжёлая поступь. Брат слабо щурится, но и это причиняет ему боль. Он с едва слышным стоном закрывает глаза. – Давай посмотрю, – сочувственно произносит Россия, садясь рядом. Сдёргивает покрывало, обнажая высохшие рёбра, развороченную грудь: как уродливо, как жестоко и кроваво – было. Теперь же это ссыхается и точно не заживает. Россия осматривает, чистит, кладёт сверху чистую ткань, умывает Нидерланды, рассказывает ему новости. Тот хмурится и холодно говорит, что Люксембург – дурак, хотя глаза плачут. Деймон России переменяется и гладит кролика кошачьей лапкой. – Я еду на Тибет, – говорит Россия. – Постараюсь вернуться побыстрее, приберусь у тебя тут. Нидерланды едва заметно кивает. За спиной – тяжёлая поступь. Люксембург вздрагивает, когда ему на плечо ложится тяжёлая рука.