Слезы скатывались по моим щекам. В душе я разрывалась на части от бессилия и невозможности исправить ситуацию, с каждой минутой складывающуюся все хуже и хуже. Максим с Кириллом остались в доме, а мы гнали по проселочной дороге к трассе. Лицо Киры не выражало никаких эмоций, но я прекрасно видела ее реакцию, когда она поняла, что они не пойдут за нами. Страх, боль, гнев, надежда. Все смешалось, и лишь метель продолжала неустанно засыпать сосновый бор снегом. Черный внедорожник неизвестных следовал за нами по пятам, не отставая и порой практически догоняя нас. Пару раз они даже стреляли по багажнику, но у Киры была бронированная машина. Время от времени девушка связывалась с людьми из охраны Морозовых и сообщала наши координаты. Она уже отчиталась по поводу того, что Максим остался в доме, и туда была направлена бригада. Это известие вселяло надежду в мое сердце, но я инстинктивно чувствовала, что с ним что-то случилось, и мне даже казалось, что он уже не там. Паранойя до добра меня не доведет.
— Как ты? — заговорила со мной Кира, до этого молчавшая.
— На душе гадко, — прошептала я.
— Это хорошо, значит, она у тебя есть. В бардачке несколько мини-бутылок с коньяком, выпей хотя бы одну — полегчает.
— Я не поклонница крепкого алкоголя.
— Твое право.
Больше мы не разговаривали. Только дорога и выезд на трассу, только скорость и желание оторваться. Навстречу нам вылетел черный тонированный «мерс», вынуждая преследовавшую нас машину затормозить. В зеркало заднего вида я заметила идентичную машину с другой стороны от неизвестных. Кира резко затормозила и сдала назад.
— Из машины не выходи, — резко прозвучал ее голос.
Я согласно кивнула и переключила свое внимание на мужчин в черной форме с оружием, окруживших внедорожник. Кира знала этих ребят и встала в стойку рядом с ними. Вскоре лицом в снег лежали трое мужчин, а вокруг них расхаживали, похоже, «наши» люди. Кто-то из них подошел к Кире и что-то сказал ей. Девушка вскрикнула, и мужчина попытался схватить ее за руку, но она увернулась и заехала ему в челюсть с кулака, побежала обратно к своей машине. Заняв место водителя, она даже не пристегнулась, а завела двигатель и стала разворачивать машину по направлению к проселочной дороге, обратно в дом. Я попыталась с ней заговорить, но все мои попытки были проигнорированы, а ее лицо было белее мела, как будто она увидела призрака. Я видела, как ее трясет, и не понимала, что случилось. Точнее старалась не давать своей фантазии рисовать красочные, жуткие картины в моем сознании. Я попыталась взять себя в руки и размеренно дышать, я должна быть сильной, сейчас не время расклеиваться.
Возле дома Кира резко затормозила и вылетела из машины, пулей вбегая в него. Я вышла следом за ней и обратила внимание, что среди припаркованных внедорожников стоял тонированный «Lexus» отца Максима. Сердце сжалось, а ноги стали ватными, я часто заморгала, отгоняя прочь вновь нахлынувшие, уничтожающие меня мысли. Вдалеке послышался звук сирен, и я как будто вынырнула из транса. Я не слышала никого и ничего, вбегая вверх по лестнице, расталкивая скопившихся людей в черных костюмах. Все они были из личной охраны Морозовых и с некой горечью в глазах смотрели друг на друга. Мгновение, и чьи-то руки хватают меня и оттаскивают от комнаты, залитой кровью, а я лишь вижу сжавшееся тело парня у стены и Киру, вырывающуюся из тисков чьих-то рук. Я кричала, я уверена в том, что кричала, хоть и не слышала своего голоса. Мне не хватало воздуха. Я задыхалась не в силах огородить себя от реальности, нахлынувшей на меня. Кто-то прижал меня к себе и гладил по голове, приговаривая: «это не он», «не он». И я не была уверена, кого больше успокаивает этот человек: себя или меня. Я даже не сразу смогла понять, кому принадлежит этот голос, пока образ отца Максима не всплыл в моем сознании.
— Виктор Игоревич… — прошептала я в грудь мужчины, что продолжал крепко прижимать к себе и поглаживать мои волосы.
— Тише, девочка.
Мужчина вывел меня на улицу, в то время как приехала скорая помощь и санитары осматривали Кирилла. Он потерял много крови, и никто не мог дать гарантии, доживет ли он до больницы. Кира не отходила от него и поехала вместе с ним на скорой. Виктор Игоревич отправил две машины им в сопровождение, а сам остался возле дома, где его люди проводили осмотр. Я не отходила от него, следуя за ним хвостиком, и вслушивалась в каждое его слово. С маниакальной сосредоточенностью он раздавал указания команде, созванивался со своими людьми, которые должны были выйти на Максима по следам на выпавшем снегу, хоть метель и старалась их скрыть.
Мороз становился сильнее, и погода не улучшалась, до рассвета оставалось несколько часов. За это время люди Виктора Игоревича выяснили, что информацию о доме обнародовала его секретарь. Они ухватились за эту ниточку и стали изучать всю ее подноготную повторно, но уже более тщательно. Всемирная паутина интернета оказалась как нельзя кстати. Я же старалась не мешаться под ногами и занять себя хоть каким-то делом в попытке убежать от самой себя и просто не дать истерике проглотить меня целиком. Я варила кофе, много кофе, кому-то вместо кофе крепкий чай, делала бутерброды из привезенных продуктов и относила это людям Виктора Игоревича, которые неустанно искали информацию и продумывали множество вариантов.
В полшестого раздался решающий звонок…
— Это невозможно! — голос Виктора Игоревича был груб и резок. — Я сказал невозможно! Он мертв! МЕРТВ! Мой брат умер несколько лет назад!
Мужчина отшвырнул телефон в стенку, и тот вдребезги разлетелся по каменной плитке. Желваки проступили на его скулах, взгляд, чернее ночи, смотрел в никуда, пальцы сжались в кулаки.
— НАЙДИТЕ ЕГО! — проорал он на весь дом. — НЕМЕДЛЕННО!
***
POV Максим
Я отхаркнул кровь и самодовольно ухмыльнулся разбитыми губами в лицо моему «мертвому» дяде. Впрочем, я не был уверен, что пострадала только нижняя часть моего лица, так как я чувствовал горячую струйку крови, стекающую из рассеченной брови вниз по щеке. В целом, если посмотреть на меня со стороны, то можно сказать, что по мне прошелся асфальтоукладчик. Правда, вместо него по мне проехались руки и ноги одного из амбалов моего «горячо любимого» дядюшки.
— Максимилиан, к чему такое геройство? Ты ведь на дух не переносишь своего папочку, почему бы тебе сугубо из своих соображений не подпортить ему жизнь? — рассматривая нанесенный ущерб, проговорил дядя.
— Из вас двоих ты вызывал во мне больше отвращения, — ответил я, в очередной раз сплевывая кровь.
— Жаль, очень жаль. Продолжайте.
Дядя снова вышел и оставил меня наедине с одним из своих «псов». Я откинулся на спину, изучая потолок с облупленной штукатуркой, приготовившись в любой момент согнуться и принимать очередную порцию ударов, в надежде не получить серьезных повреждений. В какой-то степени я был реалистом, но сейчас реальность мне казалась ускользающей и искаженной.
После очередной дозы экзекуции я не мог заставить себя пошевелиться. Кажется, что на мне не осталось ни одного живого места. Боль была адовой, нестерпимой, поглощающей меня целиком, и я даже не мог определить, что именно у меня болит. Мое тело превратилось в один пульсирующий, ноющий комок нервов. Я был на грани. Головокружение преследовало меня, а каждый вдох отдавался ноющей болью в районе ребер. Обнадеживающий факт.
«Пес» вышел из комнаты, оставляя меня истекать кровью на холодном, покрытом слоем пыли полу. Мой взгляд пал на маленькое окошко, и я стал созерцать все еще бушующую метель. Мои веки с каждой томительной минутой тяжелели, а сознание стремительно покидало меня.
«…я слышал мягкий, родной голос, ласкающий мой слух где-то далеко. Он звал меня, но я не мог ответить. Я старался открыть глаза, но на это требовалось слишком много сил, которых у меня не было. Я чувствовал теплые руки на своих щеках и соленый вкус слез на своих губах, смешавшийся с металлическим привкусом крови…
— …я люблю тебя, не вздумай оставлять меня! Морозов, не смей! Слышишь?! Не смей оставлять меня! — кто-то шептал, всхлипывая.
…сладкий, любимый вкус губ. Я ощущал его даже сквозь небытие, в котором я пропал…»
***
POV Лера
Меня пытались оттащить от него, но я вырывалась и царапалась. Не знаю, откуда в моем хрупком теле взялось столько сил, но я верила в то, что если я его отпущу, он навсегда покинет меня. Я должна была его касаться, должна была чувствовать, что он дышит, хоть его дыхание и было затруднено. Он нужен мне, а я нужна ему! Как они не понимают! Я должна быть рядом!
Виктор Игоревич в очередной раз сдерживал меня, хоть и сам первым влетел в комнату и притянул сына к себе. Но он быстро взял себя в руки, мне бы его выдержку, я же мертвой хваткой вцепилась в Максима и не желала его отпускать. Нет, я не орала. У меня не было сил орать. Я рыдала и шептала ему, шептала. Как я люблю его. Как он нужен мне. Я говорила без умолку. Только это спасало меня от того, чтобы не сойти с ума, от того, чтобы шок не поглотил меня.
***
Белые халаты, кругом белые халаты, и запах лекарств пропитал воздух. Я сидела в больнице вместе с отцом Максима возле операционной. Хирурги пытались остановить внутреннее кровотечение, вызванное обломком сломанного ребра, который задел кровеносный сосуд. Кирилла уже прооперировали, и диагноз был неутешительным. Вероятность того, что он переживет эту ночь, была ничтожно мала. Телефон Виктора Морозова зазвонил, и он отошел подальше от палат. Я безмолвно сидела на стуле, всматриваясь в стрелку на часах, отсчитывая удары своего сердца и ожидая приговора врачей.
— Лера, — я обернулась и посмотрела на отца Максима, — мне нужно отъехать, как только что-то будет известно, сразу звони мне. Хорошо?
— Да, конечно.
Мой голос звучал отрешенно, но Виктор Игоревич кивнул и удалился. Время медленно тянулось, терзая меня. Я искусала и переломала все ногти. Мне хотелось свернуться в клубочек и выть от бессилия. Снова я беспомощна, и это угнетает меня. Я ничего не могу для него сделать, ничем не могу помочь. Сомнения, боль, отчаянье терзали мою душу. Я снова спешно вытирала слезы, глаза уже давно опухли, но я не могла остановиться. Все чувства во мне смешались, и я уже не разбирала ничего, что творилось на моей душе. Да и что разбирать? Я была повержена. Мое сердце без анестезии вырвали из груди и сжимали тисками, а я смотрела-смотрела, и это все, на что я была способна.
Стрелка часов бежала, не останавливаясь. Секунды сменялись минутами, а минуты часами, и этот круг был бесконечен. Я погрузилась в свой маленький мирок, отгородившись от всех, кто подходил ко мне и что-то спрашивал. Пару раз это была Кира, она что-то сказала, но ее слова не дошли до меня. Я раскачивалась из стороны в сторону на маленьком стульчике, продолжая следить за временем.
Дверь операционной распахнулась, и из нее вышел седовласый мужчина в белом халате.
— Операция прошла успешно. Молодой человек оказался крепким. Но навестить его можно будет не ранее, чем через несколько дней, — произнес хирург.
Я встала, пошатываясь, со своего стульчика, едва заметная улыбка отразилась на моем лице. Этот мужчина реанимировал сейчас двоих людей одновременно и даже не догадывался об этом. Он вернул мне мое сердце, он дал возможность мне дышать, он вселил в меня надежду.
