Мелким не место в жизни баскетбола

Моим вторым домом стала больница. Я сутки напролет проводила возле палаты Максима. Его состояние нормализировалось, и он медленно, но верно шел на поправку. С Кириллом ситуация обстояла хуже: его внутренние органы были повреждены пулями, которые застряли внутри, и их пришлось извлекать. Хирурги давали ничтожные гарантии на его выздоровление. Вследствие дефицита кислорода в крови, в течение продолжительного времени, произошло нарушение деятельности мозга, и это повлекло за собой кому. Кира дежурила у его палаты ежедневно в надежде, что он придет в себя, но пока никаких изменений в деятельности его организма не наблюдалось. Прошло около двух недель, а я продолжала игнорировать мир вокруг себя, сосредоточившись только на одном человеке. Первый раз, когда мне разрешили его увидеть, я не смогла сдержать слез. Тогда Максим едва заметно улыбнулся и стал называть меня «мелкая плакса». Сейчас же у меня было триллион прозвищ на все случаи жизни, которыми он меня награждал каждый раз, когда я приходила к нему. Даже пребывая в больнице в тяжелом состоянии, он пытался шутить и поднимать мне настроение. Иногда он спрашивал о команде и как идут дела, но так как врачи запретили ему всевозможные причины стресса, я была единственным его просветителем. Стоя перед его палатой, я в который раз нервно прикусывала нижнюю губу. Всегда ощущаю волнение перед тем, как смогу его увидеть. — Привет, ну как ты тут? — Привет, отлично. Макс потянулся на белых простынях, улыбаясь мне. Я подошла к нему, наклонилась к его губам и нежно поцеловала их. — Я соскучилась. — Правда? — парень прищурился, изучая меня. — Что-то незаметно. Я и пискнуть не успела, как он привлек меня к себе и навис надо мной. — Морозов! Тебе нельзя совершать резких движений, — укоризненно сказала я. — Я соскучился, мелкая, не зуди, — усмехнувшись, произнес он, щелкнув меня по носу, я моментально нахмурилась. — Максим, я серьезно! — Я тоже. Его взгляд изумрудных глаз обволакивал меня, в то время как его пальцы расстегивали пуговицы белого халата, который был на мне. Я прищурилась, отрицая мысль, которая пришла мне в голову. Нет-нет. Он же не хочет здесь, черт! Его рука приподняла тонкую ткань свитера, а его губы обожгли поцелуями мой впавший живот. — Волкова, ты обалдела? — возмущенно произнес Максим. Я непонимающе посмотрела на него, а он обхватил мою талию двумя руками, и между его большими пальцами почти не осталось расстояния. Да, признаю, все это время, пока он находится в больнице, мне и кусок в горло не лезет. Я похудела на несколько килограммов и мучилась от бессонницы, которую даже таблетки не помогали мне преодолеть. В целом, выглядела я не лучшим образом: синяки под глазами, которые едва скрывала пудра, осунувшиеся лицо с четко вырисовывающимися скулами. А про тело я вообще молчу. Кости таза, ребра, ключицы жутко выпирали. — Когда ты в последний раз нормально ела? — гневно спросил Максим. Да уж, давно я не слышала эти нотки в его голосе, но врать смысла не было. Все равно поймет, что солгала. — Вчера или позавчера, — промямлила я под его пристальным взглядом. Максим выругался, взял свой телефон с тумбочки и набрал чей-то номер. — Буду тебя с ложечки кормить, мелкая. Парень сделал заказ в одном из ресторанов и отклонил звонок. Я внимательно посмотрела на Морозова, продолжавшего придирчиво рассматривать меня. — Кожа да кости, даже ухватиться не за что, — выдал вердикт Макс, недовольно фыркая. — На себя посмотри, — надувшись, ответила я. — Я в отличие от тебя поправился, вон, даже кубиков не видно. Морозов надул живот, изображая, как он поправился, я толкнула его в бок, совершенно забыв о его срастающихся ребрах. — Ауу, я же больной, меня нельзя избивать! — подняв ладони вверх в жесте «сдаюсь», выкрикнул он. Я рассмеялась, копируя его, пока он не стал нещадно щекотать меня. Больной называется, а силы больше, чем у здорового. — Хватит! — смахивая слезы радости, восклицала я. Максим в который раз навис надо мной и потерся носом о мою щеку. Его глаза, переполненные озорными искорками, смотрели на меня. — Я люблю тебя, — прошептал он в мои губы, спешно целуя. — И я тебя, хоть ты и жутко вредный, — в тон ответила я, расплываясь в улыбке. — Это я вредный? Да ты точно обалдела, мелкая! Выпорю, как только выйду из этого белого храма, — уже серьезно произнес Морозов. — Боюсь-боюсь, — изображая страх на лице, прошептала я. В дверь постучали, и в палату вошел Виктор Игоревич. — Ну что, молодежь, как дела? — мужчина улыбнулся уголками губ. — Да, в целом нормально, вот, собираюсь Леру покормить, а то исхудала больно. — Правильно, мне невестка здоровая нужна. Это уже не первый раз, когда отец Максима называет меня невесткой, и, причем, сам парень никак сего факта не отрицает. А я все еще не могу привыкнуть к такому обращению и заливаюсь румянцем всякий раз, когда меня так называют. — Добрый день, Виктор Игоревич, — поздоровалась я, присаживаясь на край койки Максима. — Добрый, Лерочка, ты не могла бы нас оставить ненадолго? — Конечно, я вечером забегу. — А обед? — недовольно бросил парень. — В кафе перекушу, обещаю. Поцеловав Максима в щеку и попрощавшись с его отцом, я вышла из палаты и пошла на третий этаж в палату к Кириллу. Гордеев был бледен как мел. Рядом с ним, склонив голову, сидела Кира. — Привет, — поздоровалась я. Девушка подняла на меня взгляд своих обреченных стеклянных глаз. — Привет, как Макс? — бесцветным голосом произнесла она. — Лучше, как Кирилл? — осторожно спросила я. — Без изменений, — убрав волосы за ушко, ответила Кира. — Что говорят врачи? — Надеяться и молиться. — Ты ела сегодня, я, просто, еще нет, а нужно бы. — Аппетита нет. — Знаю, но нужно перебороть себя. — Я пообедаю позже. Я не смогла убедить Киру в необходимости банально поесть, хоть и понимала, что сама ничего не могла в себя впихнуть все эти две недели. Я вышла из палаты и позвонила Ане, предложив пообедать. Больше я не могла находиться в одиночестве, мне нужно было живое человеческое общение. Подруга, кстати, так и продолжала встречаться с Артуром, который регулярно наведывался и к Максиму, и к Кириллу. Я была за нее рада, хоть в моей голове сложно укладывался образ Соколовского с понятием постоянства. Анька сразу же согласилась на мое предложение, и мы договорились встретиться с ней в кафе. Сделав заказ, мы стали обсуждать насущные дела, вдаваясь в глубокие подробности всего, что я пропустила за две недели. Нет, конечно, я появлялась в академии, но только чтобы проставить зачеты и сдать экзамены, а так все свое время я посвятила больнице и Максиму. Сейчас же я слушала рассказы подруги, с которой так же долгое время не общалась. И она ни разу не упрекнула меня за это, за что я была ей благодарна. — Кстати, Фролова попыталась завлечь Руслана, но он ее отшил, причем при всех. Такой шум поднялся на всю академию, что первую красотку на «селе» уже второй раз опрокидывают. Ты бы ее видела, мне казалось, у нее дым из ушей пойдет от злости, — взахлеб рассказывала Анька. В кафе мы просидели около двух часов, после чего я обратно пошла в больницу. Стены этого белоснежного здания в последнее время я вижу чаще, чем дом, а ноги сами ведут меня в палату к Максиму. Когда я зашла к нему, то его отца уже не было, а сам парень с серьезным видом рассматривал содержимое темно-синей папки в его руках. Я подошла ближе к нему, он закрыл папку и отложил ее в сторону, привлекая меня к себе. Парень убрал мешающие волосы с моей шеи и прикоснулся губами к бьющейся жилке. — Я не уверен в том, что имею право просить тебя об этом, но я все же попрошу, — прошептал он, опаляя горячим дыханием мою кожу. — Я хотел бы, чтобы ты проследовала со мной в мое прошлое. Развернувшись лицом к Максиму, я внимательно посмотрела на него. — Что ты имеешь в виду? — В этой папке содержится вся информация о моей матери, и я хочу, чтобы ты съездила вместе со мной к ней, когда я поправлюсь. — Конечно, я не против. Я согласно покачала головой и поцеловала его губы, стараясь стереть с его лица грустную маску, что он надел. Парень едва заметно улыбнулся. Только его улыбка вышла горькой, с оттенком многолетней боли. Он прижал меня к себе крепко-крепко, и я почувствовала, какой он холодный, как будто холод сочился изнутри его тела. — Макс, ты замерз, нужно включить отопление, — забеспокоилась я, пытаясь разомкнуть его тиски и найти пульт к климат-контролю. — Не стоит, так лучше. Мыслить легче, — продолжая удерживать меня, ответил он. — Тебе нужно согреться, тебе нельзя мерзнуть. Могут возникнуть последствия! — Мелкая, не ерзай, — прикусывая кожу на моей шее, прошептал Максим. — Морозов, не вредничай! Нужно закрыть окно и натопить. Я возобновила попытки вырваться из его объятий, но он даже не сдвинулся с места. Больной, ага, как же. — Еще раз потрешься своими бедрами об меня и пеняй на себя, — угрожающе произнес парень. — Чего это? — спешно спросила я и почувствовала, как Макс прижал мои ягодицы к себе, давая ощутить свое возбуждение. — Извини. — То-то же. Хотя… Максим сделал задумчивый вид и пристально посмотрел на меня. — С ума сошел, тебе нельзя! Врач четко сказал, что никаких лишних движений. — Мелкая, я обещаю продумать все движения до мелочей. — Морозов! — вскрикнула я, когда он подмял меня под себя и впился губами в мои губы. Дверь в палату резко распахнулась, вбежавшая молоденькая медсестра замерла в оцепенении, рассматривая нас и краснея. Впрочем, краснела не одна она. — Максимилиан Викторович, вы просили оповестить вас, если ваш друг придет в себя. Он вышел из комы, — запинаясь, промямлила она и спешно вышла из палаты. Я первая подскочила и помогла встать Максиму, мы пребывали в состоянии эйфории, поглотившей нас целиком. К палате Кирилла мы практически долетели, ну, я долетела, Морозов доковылял. Но это неважно, распахнув дверь в его палату, мы, радостные, ввалились в нее, стремительно направляясь ближе к койке. — Горда, живой! — воскликнул Максим, обнимая друга. — От меня ты так легко не избавишься, — с трудом произнес Кирилл, едва заметно улыбаясь.