Эта зона не для тебя.

Глухо и ужасно темно. Слышу скрип карандаша по бумаге и больше ничего. Ощущаю тяжелые взгляды на себе. Мне как будто все равно: одна пощечина, следом и вторая. Я не хочу ничего говорить, так почему меня заставляют что-либо делать? Мой язык намертво засох. Я не могу пошевелиться. Хочется безумно плакать и рыдать, но я не могу. Слезы как будто высохли, я думаю, вместо слез пойдет кровь, я устал много думать. Пожалуйста, отпустите меня. Я не псих. Я нормальный. Прошу вас, отпустите меня. Это единственное мое желание. Я уже здесь два года, два ли? Может, три? - Почему вы меня не слушаете? Я уже устал от этого психа, пожалуйста, уведите его, - голос полон злобы и грусти. Меня берут за локти и ведут в палату. Открывают глаза, и я перед собой вижу снова эти белые стены и такую же белую плитку на полу. Шершавыми ногами встаю на пол и ощущаю холод. Ложусь на спину и смотрю в потолок камеры. Только зачем? Я им так интересен? Я давно тут и уже привык к этому. Каждый день, в один и тот же час, с закрытыми глазами просят рассказать произошедшее. Но я ничего не помню, что им надо? Сухо, ужасно сухо. Хочется воды, но надо подождать, когда ее принесут. В горле жжет, мне ужасно плохо. Хочется выть как маленький мальчишка. Но я не могу. Почему? Я не знаю. Дверь открывается, и слышу тихие шаги. - С вами все в порядке? - оборачиваюсь на нежный голос и вижу парня. Ниже меня, красивого, похожего на куколку. Начинаю внимательно изучать его. - Я - Ким Джину, теперь буду работать с тобой, - он лучезарно улыбнулся и, поклонившись, сел на стул. - Давай для начала я расскажу тебе о себе. Мне 24 года, и это мой первый рабочий день, поэтому я очень сильно волнуюсь, давай не терять друг друга и быть друзьями? - он протягивает мне руку и, так не удостоившись моего внимания, убирает обратно, ставит на стол таблетки и воду и уходит. Я начинаю умирать. Да, я умираю. В этой больнице, сколько я лежу, никто не мог разглядеть мою душу. Кажется, она в плохом состоянии. Я жалею. Почему я до сих пор здесь? - Я пришел... Знаешь, я хотел бы с тобой прогуляться по саду. Пойдем, - он дает мне легкую толстовку и, взяв меня за руки, аккуратно начинает снимать наручники. Я удивлен, очень сильно удивлен. Впервые так со мной обращаются. Мы выходим из палаты и идем по длинному коридору, потом лифт и, наконец, свет. Чувствую себя ужасно странно. Выходим на улицу, и я стараюсь вдыхать как можно больше свежего воздуха. - Вон там есть лавочка, давай посидим, - мы садимся, и я стараюсь наслаждаться этой минутой счастья. - Тебе нравится здесь? - он смотрит на меня как-то странно-нежно. Я ощущаю себя идиотом. - Тебе здесь не место, ты должен уехать отсюда. Больше, пожалуйста, не пей таблетки, откажись от них. Они специально дают тебе их. Вот почему ты не можешь говорить. Когда я принесу тебе лекарство, а ты должен отказаться. Хорошо? - он взволнованно посмотрел на меня. Я был ужасно удивлен. Зачем им это нужно? Кто они вообще? Погуляв полчаса, мы вернулись в палату. Как он и говорил, я отказывался от лекарств. За это меня повели в шоковую терапию. Мне сейчас не давали маленьких пилюль, вместо них каждый день делали в вену уколы. Из-за этого моя рука была вся черная, и я чувствовал себя овощем. Тело всегда ломило, и Джину старался мне помочь. Я всегда ощущал на себе его тяжелые и жалеющие меня взгляды. Джину говорил много, но редко рассказывал о себе. Он отучился в Америке и вернулся в Корею, нашел здесь работу, обустроился. Джину всегда рассказывал, что родители в тринадцать лет сообщили ему,что он приемный. Из-за этого парень долго переживал. Джину мне нравился. Он был как лучик солнца в моем маленьком и темном мирке. Я радовался, когда он радовался. Плакал, когда он плакал. Но я никак не мог показать ему своих настоящих и искренних чувств, мне хотелось биться в истерике, потому что я не мог. Совсем не мог. - Мы знакомы три месяца, а я даже не знаю твоего имени, - он улыбнулся мне как-то по-особенному. Джину говорил, что улыбается только мне так, за что я был ему благодарен. - Может, придумаем тебе имя? Так-с, я должен подумать, - он приложил палец к губам и начал смешно дуть щеки, меня это очень умиляло. - Извини, ничего на ум не приходит, - парень опустил голову и начал снова что-то записывать в своем блокноте. Когда он это делал, мне казалось, что Джину что-то скрывает от меня. В палату ко мне заходил Джину и одна уборщица. Меня всегда держали на цепи, как будто я собака. Когда мы ходили в сад, я видел только темные коридоры без света. Лишь в саду я мог ощутить себя человеком. - Проснись же, начальник уехал. Вставай! - надо мной кто-то орал как бешеный. Я ненавидел это и удивился, когда увидел перед собой Джину. Он весь был взлохмаченный и взволнованный. - Эй, давай быстрее. Вот одежда, быстрее. Мы должны убежать отсюда, - он протягивал мне вещи, и я постарался поскорее одеться. Я был встревожен. Мои руки тряслись, как соломинки. Казалось, что я спасаю весь мир, а точнее, свой мир. - Быстрее, - Джину помог мне одеться и всунул в руки маленькую капсулу. - Выпей. Не тормози, у нас мало времени, - я ловкими движениями выпил таблетку, и Джину, взяв меня за руку, быстрыми шагами провел на улицу. Это было впервые в моей жизни: я ощутил себя свободной птицей. В машине Джину мы доехали до аэропорта, где он дал мне мои новые документы. Ну что ж, теперь меня зовут Сон Мино.