Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             — Что-то мне это напоминает… — вдумчиво втянула носом воздух довольно молодо выглядящая девушка с чёрными волосами, легко отдающие в синь, отпущенными по плечи, покуда ея пальцы вертели в руках карандаш.       Она была одета в жакет нежно-коричневого цвета, чьи верхние пуговицы были расстёгнуты, обнажая наружу часть белой футболки с принтом, низ же ея украшали брюки, довольно тёмные, почти чёрные, но с белыми горизонтальными полосами, и завершали всё это сапожки на скромном каблучке. В целом, одета девушка была скромно, но приятно, со вкусом; впрочем, её основная красота шла далеко не от стильно подобранного сочетания одежды, но ровным счётом от того, что обрамляли оное: тонкая фигура, по-японски небольшая и точёная, нежная кожа, юная и прелестная, ну и конечно лик. Лисьи черты, хитрые, с лёгкой полуулыбкой, аккуратный носик и тёмные глаза, оттенком в фиалку, фиолетовый. Но, словно бы в насмешку, её глаза улыбались, точно так же, как улыбаются они у счастливого ребёнка; само же лицо было очень живым, эмоциональным и выразительным. Казалось, точно бы вся она светится, светится изнутри ярким светом*.       Девушка находилась сейчас в пыльном и душном офисном кабинете, в котором даже работающие кондиционеры, мощно шумевшие за стеной, едва спасали от проклятия духоты и жара, пропитавшиеся ароматами бумаги, человеческого тела и просто суеты… впрочем, в том месте, где она находилась, в этой конкретно комнате, было ещё открыто и окно, откуда доносился шум большого города… сама же девушка чуть улыбалась своими нежно-розовыми губками и щурила от удовольствия глазки, когда ветерок обдувал ея.       Напротив неё сидела тоже молодая, но чуть её постарше женщина. Та была одета в строгий офисный костюм: пиджак и брюки серо-молочного оттенка. Её угольные волосы, убраны в строгий хвост и приколоты шпилькой. Она же, морща лоб, вглядывалась в экран ноутбука, периодически щёлкая по тачпаду.       Она выглядела старше: неизвестно, что именно прибавляло ей возраст: этот строгий костюм большого и серьёзного босса, это лёгкое выражение неудовольствия, не сходившее с лица, или же это всё вместе говорило о нелёгкой жизни, след которой отразился на теле.       — Амано… — тяжело вздохнула женщина с ноутбуком, с громким хлопком прикрыв его крышку, после чего сцепив руки в замок, поставила их на стол. Её голос был низковат, с нотами хрипотцы, но, в целом, приятный. — Вот скажи мне: как так получилось, что я из простого фотографа заняла место начальника, а ты как была журналисткой, так и осталась. Вот, не понимаю я этого…       — М… ну, я просто поняла, что быть большим начальником — это совершенно не моё, — чуть хихикнула та, которую назвали Амано, чуть зевнув при этом и тут же улыбнувшись.       — Теперь даже я начинаю понимать, почему наша прошлая руководительница называла тебя «Это проклятье Амано…».       — Хей! Всё не настолько было плохо! — чуть надулась собеседница, для пущего эффекта скрестив руки на груди. — Юкино, хоть ты то не становись такой же надутой и недовольной, как и она! Будь позитивной!       Веко у Юкино* заметно дёрнулось.       — «Будь позитивной»? О, я пытаюсь… но знаешь, Амано-чан, иметь тебя в подчинении и быть с тобой подругой — совершенно несовместимо!       — М?.. Почему это? — тут же наклонилась девушка в жакете вперёд, покуда её лицо стало любопытным-любопытным. Её начальница ощутимо скрипнула зубами.       — Потому что мне порой кажется, что тебя в детстве похитили инопланетяне и провели особо жестокий опыт над твоей головой!       — Инопланетяне?.. Похитили?.. — склонила Амано голову набок. Вдруг, на ней проявилось озарение, она даже кивнула, после чего хлопнула кулаком по раскрытой ладони. — Это могла бы быть интересная статья! Надо срочно обдумать это! Да, да, я уже начинаю… — отклонившись назад, на своё место, она начала с вдохновением строчить карандашом по бумаге.       — АМАНО МАЙЯ! — не выдержала Юкино, со всего размаху хлопнувшись лицом об стол. Майя оторвалась от блокнота и очень участливо посмотрела на свою подругу. Которая, простонав что-то нецензурное, подняла взгляд, оставив голову в прежнем положении. — И ведь я знаю, что ты не издеваешься… короче, Майя! Нам. Нужны. ПРОДАЖИ! — чуть не по слогам произнесла женщина, под конец фразы едва не перейдя на крик и приподнявшись на ноги.       — Я же говорила, что мне это что-то напоминает… — пробурчала девушка себе под нос. Заметив, что Юкино начала уже чуть ли не рычать, она осторожно поинтересовалась: — Может, тебе воды принести? А то, это вредно, так нервничать и реагировать…       — Ками-сама, за что?.. Как я могла столько лет жить, и даже не подозревать о существовании такого чудовища…       — Юкино, я не чудовище! — снова надула губы Майя и даже притопнула ногой.       — Ты хуже иногда бываешь. Ладно, пошутили и хватит. — немного расслабившись, женщина откинулась назад на своём крутящемся кресле и посмотрела в окно. — «Крутейшему*» нужны продажи. А для продаж нужен сочный и горячий материал. Смекаешь?       — Я же говорила, что это что-то мне напоминает… — снова пробубнила Майя, но осеклась, под грозным взглядом подруги. — Да-да, мамочка, я всё поняла, буду паинькой и раскопаю что-нибудь горячее…       Юкино хмыкнула на ремарку и покачала головой, чуть ухмыльнувшись.       — Вообще-то, я уже раскопала материал.       — Э?.. — девушка растерянно приоткрыла рот.       — Зря я всё-таки не послушалась совета своей предшественницы, которая говорила, что тебя ни в коем случае нельзя отправлять в свободное плаванье… — в этом месте её визави сделала звук прочищения горла, точно бы намекая, что, мол, «Я ещё здесь! Эй!». — В общем, слушай задачу: ты поедешь в Инабу, где проведёшь журналистское расследование.       — Инабу? А… зачем?.. — Юкино в тот момент даже зажмурила глаза и помотала головой, настолько явственно ей увиделись знаки вопроса, во множестве кружащие вокруг её подопечной, точно бы в дешёвом аниме. К несчастью, выражение лица Майи, эдакая мина растерянного ребёнка, это только ухудшала.       — Ты в какой стране живёшь, Майя?       — Эм… Япония, Сумару*…       — Майя! Ты вообще журналист или кто? — простонала её начальница, дав себе ладонью по лбу.       Однако, в ту же секунду её посетила мысль о том, что если она не перейдёт к конкретике, то она невольно начнёт душить свою лучшую подругу. Ну и первейшего тролля во всём Кисмете, по коллективному признанию. Черновласая журналистка же подняла вопросительно бровь.       — Майя, в Инабе произошла серия мистических и загадочных убийств, понимаешь? Полиция ничего не знает, убийца не раскрыт, в деле замешана какая-то дурная магия и странные слухи, в общем, твой профиль, подруга, — по мере объяснения та менялась в лице, становясь из дурашливо невинной — серьёзной и собранной. — Да, чёрт побери, их сонный городок показали по национальному телевидению! Сеть просто взорвалась, все только и обсуждают или Инабу, или что-то, что с ней связано!       — Но… Юкино, разве такие дела… Разве «Крутейший» о таком пишет? Мы же, всё-таки, молодёжный журнал, а не криминальная хроника… — Амано, сохранявшая зрелое выражение лика, сразу визуально прибавила в возрасте, теперь уже видясь не как беззаботная девушка, но как зрелая умудрённая опытом женщина. В её высоком, но очаровательном голосе, сквозили оттенки сомнения.       — Майя, только не начинай мне: «Не пишем», «Не наше дело…». Разве ты не помнишь, как более десяти лет назад мы с тобой брались чуть ли не за любой слух, чтобы раскрутить из него историю. А тут… ты только представь простор для воображения! — лицо Майи всё более становилось задумчивым, покуда её собеседница выглядела всё увереннее.       — Я же говорила, что мне это знакомо… — с какой-то ноткой грусти произнесла Амано, точно бы признавая поражение. На мгновение её глаза прикрылись, но перед этим в них отразилась боль. Тяжело вздохнув, она перевернула страницу блокнота. — Ладно, босс, какое задание, какие сроки? — Юкино, покачав головой, достала папку, которую она протянула журналистке.       — В общем, ты через неделю отправляешься в отпуск. Ну, официально, если. Приедешь в Инабу, снимешь там номер в гостинице. Потом начнёшь, как это обычно бывает, совать свой маленький носик в чужие большие тайны. И да — я не прошу тебя раскрывать преступление! — сделала та особый акцент на слове «раскрывать». — Нам достаточно вкусной и сочной истории, которые так любят читатели. И постарайся управиться быстро, сейчас тема Инабы ещё на подъёме, но скоро она может пойти на спад. И эту волну нам надо словить.       — Если раскрывать преступление нельзя, то можно хотя бы поймать преступника? — невинно спросила девушка, похлопав глазками, не забывая, между тем, изучать папку с материалами из сети.       — Нет, Майя, нельзя. Иначе ты опять во что-то ввяжешься, а мы останемся и без истории, и без материала.       — Ты изменилась, Юкино. Раньше бы…       — Майя. Меня с тобой не будет. Соответственно, если ты найдёшь неприятности на свои нижние девяносто, я просто не смогу помочь тебе! Там серьёзное дело, если ты уже читала.       — Ладно, мамочка, всё поняла. Не искать неприятностей, написать историю, отослать тебе и покричать «Слава Крутейшему!». — Амано шутливо отдала честь, встав на ноги. У её босса снова дёрнулся глаз.       — Не паясничай. Тем более, что тебя не устраивает? — черновласая девушка вздохнула и отвела взгляд. — Майя…       — У меня нехорошее предчувствие. Как… тогда. Двенадцать лет назад.       Возникла небольшая, но ощутимая пауза, в ходе которой каждый что-то задумчиво вспоминал.       — М… ты ведь так до сих пор и не призналась своему возлюбленному? Ну, этому, Тацуе? — на последнем имени Майя Амано ощутимо вздрогнула и тут же уставила глаза в пол.       — Я тебе на этот счёт всё сказала… — бросила она недовольно с видом деланно-недовольным. Юкино вся расплылась в улыбке из серии «Ну да, ну да…»       — Да, а потом написала статью, которую зачитали до дыр все школьницы от мала до велика, название которой «А верите ли вы в настоящую любовь?». Я тебе уже давно говорила о том, что тебе нужно либо расстаться с прошлым, либо признаться…       — Давай сейчас не будем обсуждать мою личную жизнь, окей? Я всё поняла. Сунуть носик и вынуть его прежде, чем по нему щёлкнут. Ладно, Юкки-чан, тогда я пойду.       — Удачи, Майя-кун.       — Эй, я всё-таки старше!       — Незаметно…        Они кивнули друг другу, после чего девушка в жакете направилась на выход… но перед тем, как открыть дверь, она приостановилась и обернулась.       — А можно только я с собой кое-кого возьму? Ну, для отвода глаз. Отпуск, все дела…       — Бери кого хочешь, — махнула Юкино рукой, опять погрузившись в компьютер.       Выйдя из комнаты, Майя тут же достала мобильный, после чего, отойдя к окну, весело произнесла:       — Моши-моши! Урара*, не спишь?       — Майя… — из трубки донеслось чужое недовольство и сопение. Женским, сиплым и низким голосом. — Девять часов… выходной… за что?..       — Ну, просто я хотела тебе сказать, что нас ожидают каникулы в Инабе.       — ЧТО?!       — Бр-р-р… бр-р-р…       — Ханамура, кончай стучать зубами, не так уж и холодно!       — Бр-р-р! И почему именно в тот день, когда нужна яркая и солнечная погода, Инаба обязательно ответит пасмурно и ветрено!       Между тем, стройные ряды Инабских школяров, весело-задорно или упаднически-уныло шагали на природу, подгоняемые своими преподавателями. На этот загородный поход всем пришлось переодеться в спортивную форму — бирюзовую кофту на молнии со спортивными штанами и белой футболкой к телу. Кофта имела воротник с чёрно-белой зеброй в полоску, спереди — английские буквы «Y» и «H» («Yasogami Highschool», то есть), сзади же, на спине — знак в виде трёхлучевой звезды, обращённой книзу, вписанной в круг. Помимо воротника, зебра имелась так же по центру рукава сверху, линии запястья, шва на штанах, талии и окончании штанины.       «Бирюзовое войско Инабы» — так окрестил это сборище Ханамура, который не избежал общей унификации, и теперь, зябко ёжась на прохладном воздухе, плёлся вслед за своими товарищами.       Так получилось, что школьники разбились по парочкам, а те, в свою очередь, слились в группки, которыми предстояло работать. Справа от Ёске вышагивала Чие, донельзя энергичная, периодически зевая, потягивалась, но держа шаг уверенный и быстрый. Так же она тащила на себе приличных размеров тёмно-зелёный походный рюкзак с вещами. Её спутник же, кряхтя и ёжась, нёс на себе сложенную палатку.       Спереди шёл Наруками с Амаги, которым досталась поклажа полегче, но, всё равно, их рюкзаки и сумки были переполнены, то и дело что-то проглядывало наружу, вроде термоса или фонаря. Но если диалог белобрысого и пацанки в основном сводился к вялотекущей перепалке, то вот промеж этой пары царила тишина, изредка нарушаемая дыханием и шумом шагов, ибо каждый из них оказался погружён в свои мысли.       Позади всех, истекая потом, но совершенно не собираясь сдаваться, находился Тацуми Канджи, накинувший верх к себе на плечо, на оных же неся ещё одну палатку, крупный рюкзак за спиной, а также по пакету в каждой руке.       Их группа не выделялась ничем, за исключением, пожалуй, нечётного числа её представителей… впрочем, если бы посторонний наблюдатель обладал каким-нибудь даром духовидения, то он бы заметил, что над их компанией парит полупрозрачная девушка в школьной форме с волнистыми волосами. Которая, судя по виду, очень скучала.       — Проклятый Морока-сенсей… — между тем пробубнила Чие, недовольно поправив рюкзак на плечах.       — М? Ты о чём это, Чие? — соизволила повернуть голову её черновласая подруга. Да и Юу раскрыл уши пошире, образно говоря.       — Да всё эти дополнительные занятия для отстающих. Приходится задерживаться, слушать лекции, писать эссе… бр-р! — недовольно поморщилась девушка, под конец фразы окончательно приняв страдальческую мину. — Вот зачем мне, скажите, чистокровной японке, читать немецкого философа с неприличной фамилией?!       — Немецкий философ с неприличной фамилией?..* — вопросительно поднялась бровь у Наруками. Покуда его разум лихорадочно пытался сообразить, что под этим подразумевалось. На оную реплику Ёске, кстати, загадочно хмыкнул и расплылся в довольной мине.       — Да, и он ещё пишет так, что у меня от него мозги в трубочку сворачиваются… Вот что мне написать о его антимониях?* Даже греки с их языколомными именами были не так ужасны… Морока-сенсей — садюга!       — Антимониях? — дёрнулось веко у Юу, который что-то таки начал подозревать. Он многозначительно переглянулся с Юкико, которая тоже была в растерянности. Тацуми, в этот момент, поднял голову и чуть сморщил лоб, после чего влез в разговор:       — Ты про антиномии* Иммануила Канта, что ли? Так это ж легкотня. Вот «Критика чистого разума»…       В ту же секунду вся компания тормознула на месте, после чего многозначительно посмотрела на бугая. Тот слегка поднял правую половину лица и склонил главу набок.       — Что? — недовольно высказался парень, покуда ребята смотрели на него с подозрением.       — А ты точно Тацуми? — наконец, высказал коллективную мысль Ёске. У того дёрнулась бровь.       — Что ты только что сказал?.. — медленно закипая и краснея вымолвил этот громоздкий парень, для пущего эффекта поведя плечами и похрустев кулаками.       — Просто так не бывает, чтобы мускулы соседствовали с Кантом… — многозначительно хмыкнул Ханамура, который подвинулся вперёд. На всякий случай.       — Это на что намёк сейчас был?!       — М… просто никто не знал, что ты увлекаешься философией… — наконец подал голос серебряновласый. И его спокойный тон подействовал на здоровяка: тот сначала гордо надулся… потом покраснел. — Ты… не совсем похож на тот тип человека, которого бы такое заинтересовало…       Между тем, компани продолжило свой путь, услышав подгоняющий окрик от Морооки.       — Ну… я… — окончательно смутился парень, но, заметив что все продолжили движение, тут же побежал за ними, тряся своей многочисленной поклажей. — Я просто люблю философию, чёрт вас побери!       А между тем их путь, наполненный перепалками и общением, был довольно живописен: вот, они ещё шли по тихим улочкам Инабы, скрипя обувью по дороге и наполняя городок шумом и гулом; вот уже началась пригородная зона, со всё более нарастающей зеленью. Цветы, ещё не все отцветшие, густые кустарники и сплетения корней и трав, деревья, полные зелени и свежести, сельские тропинки, серый асфальт, точно бы вырванный из контекста и времени, редко проезжающие автомобили… На небе, как уже говорилось, гуляли тучи. Они не обещали дождя, но их так много, они ещё между собой кучковались небольшими перьевыми стадами, которые то загораживали солнце, то вновь освобождали ему дорогу, из-за чего, то наступал сумрак, холодный и ветренный, то выглядывали золотые обжигающие лучи. Красота неописуемая. Наруками в тот момент даже немного пожалел, что он не художник: настолько ему захотелось перенести на бумагу этот пейзаж: серая дорога, прокладывающая себе путь через нетронутую природу, пригорки и холмы, сельские домики, с облаками и небом на фоне их крыш и школяры — это бирюзовое море, которое неспешно катилось в даль. Что-то донельзя философское имелось в этом пейзаже.       А время потихоньку отсчитывало свой срок, покуда парубки шагали вперёд, дальше, углубляясь всё более и более. Конечно, здесь уже давно не дикие места: таковых на территории Японии не так-то много и осталось. Скорее, сельская глубинка, ещё более древняя и нетленная, чем в Инабе. И воздух дышал здесь свежестью, а также ароматом реки, той особенной прохладой и свежестью, поскольку путь их пролегал не так далеко от Тацумегавы. Невольно Юу вспомнил ароматы моря и океана: конечно, с солёным воздухом и шумом прибоя не сравнить, но очень похожи своей промозглой атмосферой.       Наконец, они сошли с шоссе, после чего начали углубляться в заросший лес, который был неким подобием пикниковой зоны. Из-за близости к реке, в жаркое лето он пользовался огромной популярностью, но сезон начинался только в июле: до этого момента река ещё недостаточно прогревалась, чтобы в неё можно было запрыгнуть безбоязненно. Но рыбачить…       В этот момент, их толпа нестройными ряда выкатилась на полянку, затем, ловко обернувшись на пятках, Мороока Кинширо грозно смерил своих подопечных взглядом. Его маленькие глазки очень внимательно водили глазами по школярам, прежде чем он, сплюнув, начал инструктаж:       — Так, неженки! Начинаем расставлять палатки, после чего ставим лагерь, и, пока часть группы будет заниматься уборкой территории, другая занимается готовкой и распаковкой вещей. Всё понятно тут?!       — Ха-ай*! — нестройными голосами зачастили школьники, дружно рухнувшие на землю, только после чего они начали освобождать себя от скарба.       — Для особо одарённых и тех, кто здесь впервые: костры не разводить, мусор убирать в пакеты, далеко не отходить, в воду не лазить!       Наруками только вздохнул, чуть отклонив голову вбок, и пропустив мимо себя снаряд, слетевший с челюсти Мороки, который в очередной раз отыгрывал роль полоумного критикана и блюстителя морали. Впрочем, оставалось неизвестным, насколько он действительно был недалёким и самовлюблённым, а насколько притворялся таковым? Во всяком случае, после того разговора по душам, он был склонен сомневаться в этом. Кинширо же, обратив внимание, что подростки не особо торопятся внимать его наставлениям, добавил пару децибелов громкости:       — И даже не думайте мне тут устраивать шуры-муры в кустах! Кого замечу за этим делом — мигом отчислю! И да, чтобы не было двоетолков: пацаны и девчата спят в разных палатках, меня услышали?! — его палец уставился на Ханамуру, — поняли меня, городские крысы?! У нас тут приличный отдых на природе!       — А я-то тут причём… — почти зубами скрипнул Ёске, покуда ребята кидали на него сочувствующие взгляды.       — А Морока-то вернулся в строй, — тихо хихикнула Чие. — А то он всё как-то без огонька вещал, а тут прямо… разгорелся!       — Хи-хи… наверное, принял для храбрости на грудь, — ответила ей Амаги, прикрыв рот ладошкой, сдерживая смех.       — Нашли что обсуждать… — белобрысый парень с наушниками снова повёл челюстью, затем вздохнул и посмотрел на серебряновласого. — Тоже мне повод для радости… да, партнёр?       — Если честно, я немного скучал по старому Мороке, — улыбнувшись, ответил ему Наруками. Бровь Ханамуры подёрнулась.       — Да, я тоже переживать начал, что он совсем потерял свой запал к преподаванию… — подал голос Канджи, который уже, не теряя времени даром, начал возиться со сваями для палатки. Белобрысый, внезапно оказавшийся в меньшинстве, пробежался глазами по своим друзьям, которые все почему-то взбодрились от наставляющего окрика их классного руководителя.       — Предатели… — прошипел он себе под нос.       — Я тоже рада, что король дебилов* очухался, хотя и не думала, что скажу такое когда-нибудь… — Кониши, в своей призрачной форме спустилась ближе к земле, после чего хлопнула весельчака по спине. Лицо того искривилось, кулаки сжались и сами собой поднялись на уровень головы.       — И почему только я один нормальный в этом месте?! — внезапно, кто-то тронул его за плечо. Вздрогнув, он обернулся…       — Э, парень, тебе жить надоело?.. — …как перед ним оказалась физия Мороки-сенсея, что грозно дышал носом, уставив свои поросячьи глазки на Ёске. Парень нервно засмеялся и попятился назад.       — Э… нет…       — ТОГДА ЖИВО ПОДНЯЛ СВОЮ ЗАДНИЦУ И ПОБЕЖАЛ РАБОТАТЬ!       — Сэр, есть сэр!       Спустя некоторое время.       — Как будем делить обязанности? — Сатонака, закончившая разбирать поклажу, и теперь многозначительно облизывающаяся в сторону разложенных продуктов, которые приготовили для карри, похлопала ладонями друг об друга и потянулась.       — Парни на уборку, девушки на готовку?.. — улыбнулась Амаги, предварительно сладко зевнув. Внезапно, раздался свист в воздухе, а перед вздрогнувшими девчатами возник металлический оконечник половника. Оный, крепко сжимая в руке, держал Ёске, который, уже напялив на себя розовый фартук с сердечками, грозно смотрел на девичью часть их компании.       — Ханамура… — потёрла кулаки Чие и немного припрыгнула на месте.       — Нет и ещё раз нет! Вам припомнить, что вы собирались добавлять в карри?!       — Это была случайность… да, случайность… — замахала руками мигом смутившаяся пацанка.       — М. Совершенная случайность, — согласно кивнула Юкико, бросив пылающий энтузиазмом взгляд на продукты.       — Только через мой труп… — прошипел Ханамура, сообразивший что к чему, и загородивший собой котелок и ингредиенты, выставив вперёд, точно бы оружие, поварскую принадлежность. Девчонки хищно переглянулись.       — Хана-чан, а ты не много ли о себе возомнил, а? — очень зловеще ухмыльнулась Сатонака, которая для пущего эффекта медленно начала поднимать кулак.       — Ничего личного, Ханамура-кун, как говорится. Просто бизнес… — угрожающе прищурив глаза, вымолвила черновласая.       И, когда те уже хотели совершить покушение на кухню…       — М? Чем вы тут занимаетесь?..       Вся троица валялась на земле: девчонки, пытавшиеся спеленать парня, и собственно сам объект воздействия прекратили возню, после чего обернулись на голос. Источником оказался Наруками, стоявший спиной против солнца, сжимал в руке хорошенький тесачок. И таковой был угол падения, и так сложилась тень, что смотрелся он… зловеще. Ещё и эта его полуулыбка… В левой руке он, кстати, держал небольшую корзинку, в которой были сложены мытые ножи.       — Наруками… мы тут… хе-хе… — невинно улыбнулась Чие, медленно убирая руку с десницы Ёске, которую она до того старательно заламывала.       — А, мы… немножко увлеклись, да, — Юкико, приняв наиболее обворожительный вид, каковой только могла воспроизвести, тоже стала неторопливо убирать свои пальчики от посиневшего горла белобрысого.       — Чувак… спасай… — прохрипел Ханамура, боязливо косясь на девчонок, которые, не сговариваясь, показали ему за своими спинами кулак.       Юу покачал головой, после чего резко вскинул правую руку с зажатым ножом, использовав лезвие оного заместо указательного пальца. Всё трио покрылось испариной.       — Ёске, я тебя вроде просил разложить продукты на столе…       — Хай! — тут же подскочил белобрысый, после чего быстрыми, но неровными шагами подбежавший к сумкам.       — Чие, Юкико, — между тем, острие уставилось на девушек, которые взвизгнули и обнялись.       — Мы случайно, Наруками-кун! — тот, между тем, не обратив на это внимания, ножом указал в сторону их периметра для уборки.       — Приберётесь, пока мы будем готовить?       — ХАЙ! — пискнули девчата, которые чуть ли не на первой космической рванули в сторону леса. Юу многозначительно поднял бровь. «Чего это они?»       — М, а я не знала, что в тебе есть зачатки маньяка, Наруками-кун.       Серебряновласый прикрыл свои очи, сосчитал до четырёх, после чего раскрыл веки и вопросительно посмотрел на стоявшую рядом Кониши. Та, правильно поняв его немое послание, ткнула пальчиком в нож, который весьма ужасал своими внушительными размерами. Впрочем, что вы ещё хотите от косторуба? Повертев лезвие в руке, он поморщил лоб, после чего снова взглянул на Саки. Девушка, покачав головой, изобразила пантомиму: высунутый язык, горящий взгляд и невидимый тесак, которым, с маниакальным смехом, она размахивала. Наруками с долей подозрения и сомнения перевёл взор на предмет кухонного обихода. Затем, помотав головой, просто подошёл к их столику, где, аппетитно блестя из-под целлофановой упаковки, на него смотрело алое и такое сочное мясо.       Спустя пару мгновений раздался глухой удар по дереву, от которого вздрогнул весь лагерь, а Амаги с Сатонакой только ускорили свой процесс работы, сглотнув и втянув головы вглубь. «Наруками… страшный!» — боязливо пронеслось у них обеих в мыслях.       — Семпай, да ты просто шеф-повар! — воскликнул Тацуми, который, присев на свой рюкзак, уже пустой, наблюдал искоса как Юу занимается готовкой, натянув на себя синий в полоску фартук и поварской колпачок. Возле него вертелась Саки, не сводящая взора с процесса, а так же Ёске, который, правда, больше чувствовал себя не су-шефом*, а ассистентом хирурга на операции.       — Морковь.       — Да!       Ловкое стучание по доске, несколько уверенных порезов, и вот уже оранжевая красавица нарезана ровными кубиками и отправлена в котёл.       — Ещё.       Снова мелькание лезвия, пара крепких стуков, и новая порция отправляется внутрь.       — Перец чёрный, горох.       Его рука, отсыпав порцию в миниатюрную ступку, немного постучала в ней, после протянула инструмент и ёмкость Ёске.       — Размолоть.       И, покуда Ханамура, шипя себе под нос что-то нелестное, боролся со ступой и пестом, Юу подошёл к котлу, после чего, взяв большую деревянную ложку, начал мешать ей содержимое. Затем вынув её, понюхал, а после поднёс ко рту и сделал пробу.       — И как оно, главный по карри? — полушутливо обратилась к нему их призрачная семпай, жадно сглотнувшая, смотря на аппетитную коричневую гущу. Тот покатал на языке содержимое, после чего ответил:       — Неплохо, но вкусу чего-то не хватает. То ли сладости, то ли жгучести…       — Может, попробуешь имбирный порошок? Он добавит чуть-чуть того, чуть-чуть того.       — М… не уверен. Мне кажется, в этом этюде не хватает чего-то другого…       Ёске, утерев рукавом стекающий по лбу пот, повернулся на эту парочку.       — Народ, вы хоть на японском говорите там или нет?       — Ц, не мешай сенсею работать! — тут же рявкнул на него шёпотом Тацуми, выставив вперёд свой пудовый кулак.       — Сенсею?.. — лицо Ёске скривилось так, точно бы он проглотил лимон. Целиком. Жуя.       — Семпай у самого наставника всё-таки чему-то да выучился! Да и… Саки-чан вкусно всегда готовила… — на последней фразе тот ощутимо покраснел и смутился, точно бы озвучив что-то неприличное.       — Это я помню… — хмыкнул Ханамура, который окончательно расслабился и перестал работать.       — Тацуми, присмотри за ним, чтобы не отлынивал? — не глядя в их сторону, а всё продолжая заниматься варевом, бросил Наруками. Оба парня, к которым фраза обращалась, даже не сразу сообразили, что именно от них хотят. Но первым, как это не поразительно, среагировал здоровяк, который расплылся в ухмылке.       — Что, Хана-пьён*, допрыгался?.. — он ме-едленно начал снимать с себя верх…       — А я просто задумался! — тут же среагировал Ёске, усиленно начав молотить перец. Тацуми, ухмыльнувшись, откинулся спиной назад и расслабился, но взгляда с белобрысого не спускал. На их перепалку Кониши обернулась и даже хихикнула… но только чтобы вскорости обернуться обратно и продолжить сложнейший кулинарный дискурс об особенностях вкуса и методах готовки.       Между тем, жижа, постепенно снабжаемая «топливом», становилась всё ароматнее и ароматнее. Её запах, поднимаясь в воздух, смешивался с ароматами других таких же котлов и усиливался, за счёт чего во все стороны от полевой кухни разносился апетитный дух карри.       Вообще-то, карри — кушанье далеко не японское: в оригинале это было индийское блюдо, с пряностями и специями, очень душистое и необычное, которое, в принципе, можно употреблять само по себе. То же, что готовили Инабские школяры, являлось не чем иным, как британской репликой оного, которая своими странными путями пришла в страну восходящего солнца, где и осела в виде своеобразного соуса к рису, изначально, кстати, овощного. И его там очень и очень любят. Что, собственно, и породило массу вариаций и рецептов, которые, пусть в той или иной мере и вертелись вокруг оригинала, но в разной степени от него отходили.       Так что, Наруками, имея некоторый опыт и держа в уме советы от Арагаки (его, кстати, как раз Тацуми и называл «наставник»), взялся готовить вариант с мясом. Кониши, правда, опыта с конкретно данным вариантом не имела, но зато у неё имелся огромный стаж готовки, которым она щедро делилась с серебряновласым лидером. Хотя, по её отливающим золотом глазам было понятно, что ей очень хотелось и самой попробовать конечный результат их работы.       В это время, на запах их карри притянулись усталые Сатонака и Амаги. Первая, правда, постоянно морщилась и придерживала себя за руку. Юу, на мгновение оторвавшись от готовки, перевёл на них взгляд.       — Что-то случилось? — тут же произнёс он, наблюдая за тем как аккуратно баюкала пацанка свою левую руку.       — Да… хе-хе… — издав глупый смешок, она тут же перевела тему, — у вас так вкусно пахнет, парни, вау просто!       — Да, очень вкусно!       Кониши, сощурившая глаза, подлетела к Сатонаке, от чего та взвизгнула и вздрогнула, а призрак, между тем, присвистнула.       — Сато-чан, ты где так умудрилась руку рассечь?       — Э? — на два голоса сказали Тацуми и Ханамура, даже прекратив ленивую перепалку.       Под перекрёстными взглядами та снова поморщилась, надулась, затем показала свою перемотанную женским платком ладонь, откуда продолжала накрапывать красная жидкость. Парень с наушниками присвистнул.       — Что? — недовольно буркнула миниатюрная девчушка. — Подумаешь, об стекло порезалась…       — Так сходи в медпункт, — повёл плечами Канджи, который откровенно не видел в этом проблемы.       Сатонака надулась и отвернулась.       — Я ей тоже предлагала, но она отказалась, — вздохнула Амаги и пожала плечами.       Юу же внимательно наблюдал за девчушкой. Потом на пару мгновений прикрыл глаза.       — Сатонака, тебе нужно в медпункт.       — Наруками… — скрипнула та зубами, покосившись на Саки, которая встала за плечом серебряновласого и уставила руки в боки. Юу покачал головой, после чего стянул с голову «шефский» колпачок и кинул его Канджи.       — Приглядишь за карри, пока я её отведу? Добавлять уже ничего не надо, только последить за тем, чтобы оно не «убежало». Справишься? — стянув с себя фартук, он направился в сторону пацанки, и, не дав той даже слова поперёк вставить, потащил её за собой, аккуратно, но крепко взяв ту за локоток. Сначала та пыталась сопротивляться, но, заметив сталь в глазах юноши, побледнела и позволила тому послушно вести себя.       Тацуми, поймав колпачок в руки, поднялся на ноги, отряхнулся, потом подошёл к котелку, внимательно понюхал содержимое, усмехнулся, затем взял в руки половник и начал им мешать со всей своей силой. Ёске, правда, тут же оказался рядом и начал что-то выказывать Тацуми, за что, правда, получил под дых. Видимо, опять «посыпал солью раны». Амаги же, слушая их вопли, в очередной раз впала в истерику, хохоча чуть ли не до слёз…       «Вот ведь парочка…» — непонятно, к кому в тот момент обращались мысли Саки. Но, следуя невидимой цепи, натянутой между ней и Наруками, она полетела вслед за той парой, которая направлялась в медпункт.       — Эй, ты слышала?       — Да, и о чём же?       — Что с нами посадили Кониши.       — Кониши? Так она же…       — Да не та, которая труп обнаружила! А её брата.       — Брата? Хо-о, представляю, как ему приходится…       — Ага! Он даже периодически прогуливает занятия, можешь представить?       — Серьёзно?!       — И учителя ему в этом потакают!       — Бли-ин… хотела бы и я так…       — Ну, для этого тебе всего лишь надо разок попасть на национальное телевидение!       — Эй, это не смешно!.. И как он, кстати?       — (хихиканье) Смотря про что ты спрашиваешь.       — (смех) Как будто ты не понимаешь! Красавчик?..       — Не, унылый, бледный и стрёмный. И жу-утко скучный.       — У, гадость! Жалко, что он ни-и капельки не пошёл в свою сестру. Та была просто душой компании…       — Эта белобрысая стерва? Смеёшься, что ли?       — Эй, Кониши ещё не самая стервистая школьница в Инабе.       — Была, ты забыла добавить.       — (вздох) Была и была. И всё-таки, мне жаль этого Кониши. Его наверняка замучили все эти репортёры…       — О, ты не представляешь, насколько! Мне знакомая моей мамы по секрету сказала, что…       — Можно вы будете обсуждать меня в другом месте?       — КЬЯ-Я!       Голова юноши со светлыми волосами, оттенком в пепел, вторглась вглубь палатки, где в тот момент активно переговаривались две любительницы сплетен. Девушка в очках, с коротко стриженными волосами и ободком, а так же ея подруга: миниатюрная, с двумя небольшими косичками. Взвизгнув, они обхватили друг друга за плечи, после чего попятились. Они находились в палатке «скорой помощи», в которой сейчас стояли многочисленными ящички и шкафчики с лекарствами и иными средствами для оказания помощи на месте. В оном месте царил полумрак. Так же, тут находилась рация для связи с преподавателями и телефон. Парень вздохнул, после чего окончательно вошёл внутрь. Он выглядел довольно худо, костляво и вообще был миниатюрен. Его волосы, зализанные назад, чуть блестели от влаги, в них попавшей. Его лицо и правда бледное, нездорового оттенка, что только усиливала будто бы впечатанная вглубь мина страдания, невольно сопровождавшая его лик. Девчата не сводили с него взгляда, а только часто-часто дышали.       — Хорошо?..       Неизвестно, что себе нафантазировали школьницы, только вот они снова взвизгнули, после чего с криками «ПРИВИДЕНИЕ!» выскочили из палатки, повалив несколько ящичков.       Лицо парня исказилось в страдании, однако, не стесняясь, он присел на корточки, после чего начал собирать разлетевшиеся в разные стороны пузырьки и коробочки.       — Извините, есть тут кто-нибудь? Моей подруге очень нужна помощь!       Вглубь палатки вновь проникли блеклые полуденные лучи, которые обрамляли заглянувшую внутрь фигуру. Парень, повернув голову вздрогнул, после чего подался назад, приземлился на пятую точку и чуть попятился назад. А на него, холодно, но с нотой растерянности, смотрели два серебряных зеркала, на которые чуть наползли платиновые волосы. Уголок рта парня, который сидел на земле, чуть скривился, точно бы от зубной боли…