Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             — Я тоже хочу в поход, братик! — именно с этих слов начинался самый обычный и самый стандартный день в доме Доджима. Сегодняшнее утро, немного прохладное, но такое солнечное, не стало исключением. Нанако сидела на розовой подушечке с сердечками, надув свои забавные детские щёчки и обиженно косясь на своего двоюродного брата, а тот, мило улыбаясь, спокойно дожёвывал кусок омлета, рукой поднося к себе стакан сока. Рётаро, который сидел на диване с местной газетой в руках, выглянул из-за неё и посмотрел на своего племянника.       — М? Какой ещё поход, Юу-кун? И почему дядя о нём не знает? — Наруками издал нервный смешок и улыбнулся ещё радостнее. Точнее, натянутей.       — Ну, не могу сказать, что это «поход»… скорее, школьная полевая экскурсия… — серебряновласый готов был поклясться, что у Доджимы-старшего полыхнули насмешливые огоньки в глазах.       — Вот как… ну, удачи тогда… — он снова углубился в чтение, пока Нанако, улучив момент, ткнула брата в бок.       — И всё равно я хочу с тобой! Мне без тебя будет очень-очень грустно… — девочка сделала невинное, как только дети и умеют, слезливое личико, всем видом показывая, что она явно не собирается отпускать кузена в поход, или куда бы то ни было ещё. Серебряновласый вздохнул и приложил ладонь ко лбу.       — Знакомая проблема. Может, уже скажешь ей прямо, что она тебя достала со своей навязчивостью? Ей пора бы понять, что ты не будешь вечно вращаться вокруг неё, точно спутник.       «С каких это пор моя жизнь превратилась в вечный хаос?» — лениво пронеслось у парня в голове, покуда он сам рассматривал девушку довольно приятной наружности с каштановыми волнистыми волосами, которая, будучи какой-то полупрозрачной, почти что эфемерной, насмешливо улыбалась, вертя на пальчике колечко из своих влас.       — Нанако, сестрёнка… я не могу тебя взять с собой: ты слишком маленькая… да и, тем более, у тебя ведь ещё школа не закончилась, верно? — Юу склонил голову, в параллель сложив руки вместе, и он готов был поклясться, что Рётаро даже ухмыльнулся из своего «укрытия».       Девочка надулась ещё больше и скрестила ручки, став какой-то комично серьёзной.       — Я уже не маленькая! Да и братик всё время где-то пропадает… — Наруками, улучив момент, ловко обвил ту руками, заставив сдавленно пискнуть от неожиданности. Конечно, для этого потребовалось подобраться поближе, что он, собственно говоря, и сделал. — Не оставляй меня одну надолго… братик… — девочка окончательно «капитулировала», перестав капризничать, но заместо этого, она теперь действительно расстроилась, последнюю фразу сказав словно бы самой себе под нос.       Однако, оставим на некоторое время Наруками с семьёй своего дяди и немного вернёмся назад, в события прошлой недели.       Итак, Кониши-сан, несмотря на все внутренние сопротивления и сомнения, всё же соизволила согласиться на предложение Игоря, дабы вернуться в мир «живых», пусть и на правах весьма и весьма призрачных. Для этого её душу, астральное тело, прикрепили к телу серебряновласого Наруками Юу, по просьбе самой девушки, конечно же. И как Ханамура ни старался, ни уговаривал и ни аргументировал свои доводы, она осталась всё так же холодна, насмешлива и непреклонна, ядовито и изощрённо подкалывая бывшего «избранника». Маргарет внесла и свою лепту, заметив, что было бы логичней избрать женскую половину, однако, прознав про эти варианты, Саки побагровела до кончиков своих волос и заявила категорический протест.       Вообще, эта Саки серьёзно отличалась от той, какой ея запомнили и Ёске, и Юу, притом отличалась… ну, не в лучшую сторону, это верно. Она могла легко вспылить, начать вставлять пышущие ненавистью ремарки, да вообще казалась человеком неприятным. Игорь этот момент уклончиво разъяснил тем, что Тень, всё же — оборотная сторона личности. То, каким не может быть сам человек, становится его теневой двойник. И если сама «погибшая» всегда казалась спокойной, доброй и уравновешенной… то к этой других эпитетов кроме «злая» и «стервозная», «взбалмошная» и «капризная» подобрать не удавалось. Правда, словно бы в противовес вышесказанному, когда она успокаивалась, то вполне могла вести себя достаточно холодно и мирно.       Но это только полбеды. А вот настоящие весёлости начались тогда, когда Сатонака, Амаги и Тацуми оказались ознакомлены с событиями того рокового дня… Что ж, описать какими-то адекватными или разумными словами встречу Саки и Чие никак не получится… ибо, обменявшись парой «ласковых» фраз, они сцепились подобно двум кошкам, пытаясь оттаскать друг друга за волосы, поставить синяк или расцарапать лицо. Их смогли разобрать только при поддержке Арагаки Шинджиро, который на этот счёт что-то бурчал себе под нос неразборчивое, но явно нелестное. Когда Юу на этот счёт попытался что-то выяснить у Амаги, та только покачала головой и заметила, что они так всегда себя вели в детстве. От дальнейших расспросов она ловко ускользнула… Как, впрочем, и Канджи, который хоть поглядывал на Сатонаку подозрительно, но держал рот на замке.       Хотя, такая бурная и негативная реакция сопровождала их только первые деньки… а потом перешла в стадию холодного противостояния. Впрочем, она казалась ещё хуже, чем лобовое столкновение, поскольку напряжение промеж них было неимоверным. В частности, Чие всегда зверела и становилась мрачной, стоило ей заметить только тень присутствия Кониши.       Хотя, когда её уведомили, что теперь Саки будет «жить» вместе с Юу под одной крышей, эта маленькая мегера стала белее белого и злее злобного. А уж когда увидела эту невинно парящей и полупрозрачной подле серебряновласого… Почему-то, она крепко взъелась на самого Наруками, который, вероятно, теперь тесно ассоциировался с её «горячо любимой».       Сам же Юу теперь понял что такое «полное отсутствие личной жизни». Или постоянный надзор, что, как Вы понимаете, одно и то же. Теперь, куда бы он ни пошёл, и что бы ни делал, за ним всюду парил бесплотный дух невинно убиенной, сопровождая его на пути всюду и везде… периодически отпуская едкие комментарии в своё удовольствие. Иногда они оказывались ценными и ёмкими, даже совпадающими с внутренними ветрами души самого «счастливчика»… хотя чаще раздражали и незаметно выводили из себя.       А жизнь шла, между тем, своим чередом. Они всё так же посещали занятия в школе, слушали лекции, писали конспекты, готовились к «очередным» экзаменам, чтобы потом направиться в ТВ-мир и там уже получить долю практики от своего «сенсея». Кониши пока к «тамошним» занятиям не допускали, просто по причине того, что ей они особо-то и не нужны пока. Чаще она просто стояла в сторонке, наблюдала, язвила или же молчала, поскольку ограничение на перемещение существовало только по «ту» грань, покуда Наруками и компания выдерживали очередной курс… этого ада. Результат, постепенно, но казался все более весомым, посему все про себя решили, что идея оказалась не такой плохой.       Расследование пока топталось на мёртвой точке, сдвинуться с которой не помогало ничего: Саки напрочь забыла обо всём сколь-нибудь связанным со своим случаем, хотя её и начинала накрывать ярость всякий раз, когда речь заходила о том. Впрочем, Ёске она переносила далеко не легче… хотя этот пронырливый белобрысик почему-то выглядел донельзя довольным, несмотря на все иголки и шипы в свою сторону.       И всё бы так лениво и шло своим чередом, покуда на очередном уроке, ровно день назад, Мороока не объявил, что они всей школой отправляются в поход. Полевая экскурсия, если быть немного более точным. Целый день они будут вынуждены болтаться за городом, на свежем воздухе, занимаясь общественно-полезной деятельностью, вроде сбора мусора. Собственно, из-за этого весь сыр-бор и начался в доме Наруками, поскольку Нанако… очень захотелось в этот «поход». Вернее не так: ей очень, очень не терпелось отправиться. Рётаро на этот счёт развёл руками, мол «разбирайся сам», покуда сам он пользовался небольшим недельным отпуском, отсыпаясь и наслаждаясь спокойствием и покоем. О причинах столь неожиданного события дядя предпочитал деликатно помалкивать…       — Всё дети одинаковы, партнёр, не горюй! Вон, колы холодной глотни и станет полегче… — очередная собранка на вершине Джюнса, которая, кажется, плотно вошла в обиход. Только состав, на этот раз, включал только мужскую часть их «следственной бригады», не считая Кониши-семпай, которая не могла отлететь от Наруками слишком далеко. Девушки отправились за продуктами, предоставив тех самим себе, и теперь они лениво поедали местное угощение, размышляя на счёт предстоящего «отдыха».       Солнце уже миновало точку зенита, но пекло по-прежнему с той же, летней и жаркой силой, покуда лёгкий ветерок хоть как-то даровал спасение от зноя. Сейчас здесь было немноголюдно, только редкие школьники или парочки влюблённых облюбовали это место, откуда открывался роскошный вид на Инабу издали. Она всё так же состояла, как и сто лет назад, из низеньких домишек, частных жилищ, но повсюду появились фонарные столбы, выросли на окраинах бетонные здания, пусть ещё пока для государственных нужд. Город неотвратимо менялся, к лучшему ли, к худшему ли.       Тацуми снял пиджак, теперь уже одетый только в чёрную футболку с белым черепом окружённым пламенем, покуда его оберег — пуля спокойно болталась на шее. Ёске сидел, закинув ногу на ногу и заломив руки за голову, спиной облокотившись на стул, в своей неизменной гавайке нараспашку, которая так и кричала своими оранжево-жёлтыми тонами, покуда на голове покоилась фирменная бейсболка Джюнса, а ноги слегка прикрывали джинсовые шорты. Саки парила позади Юу, слегка касаясь земли, сохраняя на лице думу, глубокую и сильную.       — А что эта мелкая так привязалась к тому, чтобы поехать? Вроде, ничего особенного… — покуда Наруками кивал головой и пил колу, Канджи, помотав в воздухе рукой, проговорил то, что считал разумеющимся.       — Дядя говорит, что она была когда-то вместе с ним и своей матерью в походе в раннем детстве, как раз в это время года и ей там очень понравилось… — Юу поставил бумажный стакан, протёр салфеткой губы, после чего открыл крышечку, желая удостовериться в количестве напитка, который ещё остался внутри.       — А… тогда всё понятно… что, возьмёшь её теперь с собой, да, братик? — Тацуми незаметно улыбнулся, покуда Юу передёрнуло от внезапной подколки со стороны Ёске. Он недовольно покосился на друга. Впрочем, его лицо вновь обрело нейтральный, восковой вид.       — Конечно же нет. Но мне пришлось пообещать, что мы потом с ней и с дядей вместе отправимся в Джюнс… с тебя скидка, кстати, — теперь уже глаз стал дёргаться у парня с наушниками, который скис ликом       — Хорошо-хорошо… Тацуми, а ты разве с нашей группой отправляешься? Ты же на год младше, — тот фыркнул, после чего продолжил жевать кусок бургера, предварительно им откушенный. Вообще, Канджи ел много, как было замечено. По скромному замечанию серебряновласого, это уже пятый… не считая мелочи вроде ведёрка картошки фри, а также порции домашнего бенто.       — Меня мои всё равно боятся, даже разговаривают сквозь зубы. Я, наверное, перетру с учителем, чтобы меня к вам кинули, — наконец, когда кусок благополучно оказался прожёван, блондин соизволил ответить, после чего сразу же откусил новый. Белобрысый усмехнулся, очень злорадно.       — Чур, тогда будешь спать отдельно… верно, партнёр? А то кто знает, какие тебе мысли придут в голову в одной палатке с парнями…       Раздался глухой кашель, а Тацуми стал багряный, пытаясь не подавиться проглоченным хлебом. Наруками дал себе рукой по лицу, затем быстро поднялся и хлопнул того по спине, после чего протянул колу. Бугай, продышавшись, жадно набросился на напиток, осушил его, затем сипло ответил:       — Я убью тебя… урод… у меня всё нормально с ориентацией!       — А я ничего об этом не говорил, верно, Наруками? Сам же озвучил…       Что было такого весёлого в том, чтобы постоянно наступать на больную мозоль Тацуми — непонятно, но, вероятно, Ёске решил стать в этом спорте рекордсменом. Не помогало даже то, что периодически ему-таки доставалось, притом крепко… Арагаки, наблюдая за их стычками, как-то заметил, что агрессия — одна из форм страха… В любом случае, теперь «Бык всея Инабы» стал каким-то фиолетовым даже, покуда его рука сжала бумажный стакан с громким хрустом. Наруками показалось, что Кониши еле-еле сдерживается, чтобы не заржать. Во всяком случае, она отвернулась, прикрыв рот ладошкой, покуда ея эфемерное тело трясло как в конвульсиях. Впрочем, оно закончилось так же быстро, как и началось.       — Попадись мне потом только…       Но, договорить ему не дали, поскольку у Ёске зазвонил мобильный — заиграла какая-то озорная и заводная мелодия, показавшаяся серебряновласому юноше знакомой. Ханамура выверенным движением раскрыл свой телефон апельсинового цвета, после чего, даже не глядя на номер, поднёс к уху.       — Алло. А, Сатонак, это ты. Что? Сколько нужно какао порошка к карри? Это что, какой-то прикол у вас? Что говоришь? Амаги посоветовала…       Семпай, до того ещё сохранявшая покой, теперь уже начала хихикать. В голос. Тацуми и Наруками посмотрели на неё, переглянулись. Ёске начал усиленно покрываться потом.       — Что? Сколько, вы говорите, дайкона там взяли? Вы вконец там опупели обе?! Что?! Какая ещё, нахрен, бобовая паста?! — теперь уже недоумение распространилось на лица всех присутствующих, исключая Ёске, лик которого, подобно светофору на оживлённом перекрёстке, мгновенно менял цвета и выражения, — так, вы на кассе?! Нет ещё? Хорошо, не двигайтесь, стойте и ждите меня, чтоб вас! И даже не смейте без меня прикасаться к смеси перцев «Цветок ада», я ещё жить хочу! А мне плевать, что на него скидка семьдесят процентов, нам ещё это есть!       Парень с наушниками пытаясь восстановить дыхание, с громким звуком захлопнул телефон, после чего уставился на своих товарищей.       — Дыши, Ёске, дыши… — Наруками, склонив голову набок изучающе и ожидающе смотрел на подростка, в чём ему аккомпанировал Тацуми.       — Эти… эти… — Ханамура вновь предпринял смелую попытку что-то высказать, но слова опять застряли на полпути. — Эти психованные нас отравить решили! Ты можешь представить, чтобы в карри кто-нибудь добавлял начинку для мочи из зелёного чая?! Или, для лучшего вкуса и пользы, туда сыпал кофейный и какао порошки?! Они чем там думают?!       — Интересная мысль… — наконец подал голос Тацуми, который попытался представить вкус этого… шедевра.       — Так иди и останови их, пока они всё это не купили за ваш счёт. Они уже должны быть возле кассы… — впервые за всю беседу, Кониши наконец подала голос. Ханамура вздрогнул, обмер, затем припустил со всех ног, чуть не сбивая с ног оказавшихся ни в то время и ни в том месте посетителей в сторону лифта, который сообщил, что выходить из шахты не желает, заставил парня выбрать лестницу со множеством ступенек. Повисло молчание… а после — заразительный и звонкий хохот.       — Ты догадывалась? — Юу повернулся на их невидимую спутницу. Впрочем, «невидимой» она являлась только для обычных людей, без персоны.       — Это ж Чие-чан и Юки-чан. У них еда получается или исключительной горелой, или исключительно несъедобной… даже если продукты взяли правильно. А в особенности — когда они вместе. Дам совет — не хотите попасть в больницу с отравлением, готовьте сами. Тацуми-кун должен помнить, что с ним сталось после онигири, приготовленных Сатонакой, — на этом месте Канджи стал оттенка свежевыпавшего снега, затем резко поменял цвет на зелёный, после чего сам подскочил и побежал… только вот куда…       — Злая ты, Кониши-сан.       — Какая есть, Наруками-кун.       Юу медленно обвёл взглядом крышу, незаметно приглядываясь к окружающим. Всё же, будет неудобно, если его разговор «с воздухом» заметят посторонние. Ему и так из-за этого влетело от Мороки-сенсея, когда он ненароком к ней обратился на уроке. Приходилось соблюдать осторожность… Неожиданно, он приметил сидевшего в уголке, со своей неизменной шапочкой, пиджачком и часами Широгане-сана, который неспешно попивал кофе, что-то рассматривая в маленьком блокнотике. Он, видимо, предпочитал не отходить от школьных правил, даже находясь вне её, хотя, следуя логике вещей, было бы проще просто снять уже пиджак и хотя бы немного расстегнуть рубашку. И, прежде чем серебряновласый успел отвернуться, тот поднял глаза, в результате чего их взгляды встретились. Наото смотрел холодно и задумчиво, затем, словно бы решившись на что-то, поднялся и направил шаг к Юу. По дороге он снова, по привычке, взглянул на часы, затем положил руку на правый кармашек.       — Семпай, приветствую, — паренёк поклонился, своими очами пронзив Юу насквозь. Наруками ответил на приветствие молчаливо, затем жестом показал на незанятые места рядом. Кониши Саки, почувствовав, что намечается что-то интересное, «подвинулась» поближе, лицом выразив сосредоточенность. Она мягко улеглась на стол, в тот его конец, который был ближе к выходу, в то время как эти двое оказались на противоположном конце. Юу легко отодвинул несколько подносов, в которых в основном покоились картонные коробочки и пакетики из-под еды, большей частью оставшиеся от Тацуми.       — Этот парень… он кажется знакомым… — прошептала та почти что одними губами, в то время как сам Широгане, изучив обстановку, сел ровно напротив серебряновласого, который неспешно принял прямое положение на стуле.       — Ну, что хотел? — переведённый студент одел на лицо приветливую маску, продолжая внимательно, непрерывно и настойчиво вглядываться в лицо собеседника. От пристального взгляда тот смутился и уставился в пол. Прочистив горло, он начал:       — Вы, однако, умудряетесь быть в самом курсе событий ещё до самого их начала… Очень подозрительная особенность, — кохай говорил тихо, но достаточно уверенно, стараясь избежать прямого контакта глаз. Почему — непонятно. Впрочем, то, что он говорил так же было не ясно.       — Эй, да этот парень тебя в чём-то подозревает! — Саки, до того развалившаяся на столе, теперь немного приподнялась и чуть-чуть подвинулась. Наруками незаметно скосился в ея сторону… и тут же отвёл взгляд, чтобы лишний раз не отвлекаться на видимый ему одному «простор».       — Если ты меня в чём-то подозреваешь — говори, я отвечу. Не будем ходить кругами, Широгане-сан? — тот тяжело и прерывисто задышал, точно атлет собирающий силы для прыжка. Его кулаки сжались, голова поднялась, и он уставился точно на серебряновласого, который, продолжая сохранять нейтральную улыбку, всё так же изучающее наблюдал за тем.       — Тогда я, набравшись смелости, говорю: это Вы убийца, Наруками-кун.       На некоторое время повисла гробовая тишина. Наруками, до того уверенно державший личину «приветливого приятеля» вздрогнул, после чего совершенно непроизвольно скосил глаза вбок, в сторону своей «призрачной» партнёрши, которая, зеркально повторив жест посмотрела на него. И точно бы в отражении, у них обоих на лице прочиталась растерянность. Черновласый первогодка же, не отрывая взгляда, крайне внимательно следил за действиями семпая. Наконец, первой не сдержалась Кониши, которая, окончательно осознав смысл фразы, совершенно несолидно хрюкнула, не сдержав смех.       — Кх… а я ещё думала, что это Дуромура с Сатобакой самая шизанутая парочка во всей Инабе… — посему, не имея необходимости следить за своим лицом, она снова звонко расхохоталось… невольно, Юу, который всё ещё пребывал в немом шоке, тоже заразился её настроением… и рассмеялся в голос!       — Ано… семпай? — растерянно прошептал Широгане, явно не ожидавший такой бурной реакции, только и мог, что открывать и закрывать рот.       — Да-а, великий Наруками-сама наверняка только и делает, что замышляет очередное преступление… как минимум — покушение на женскую раздевалку с камерой! — между тем продолжала подогревать атмосферу Саки, ловко ткнув в серебряновласого своим иллюзорным кулачком.       И хотя ремарка была немного обидной (нужно ещё ему заниматься подобными глупостями!), она, тем не менее, способствовала только нарастанию хохота. Невольно, Юу начал понимать, каким образом чувствует себя Амаги, впадая в подобные истерики: его горло начало сводить от боли, в животе ощутилась нехватка воздуха, а из глаз брызнули слёзы. И, хотя ему очень хотелось сказать колкость в ответ, но… конспирация, чтоб её!       — Я, как человек полностью погрязший в криминальных сетях, авторитетно заявляю: Наруками был нежен, когда совершал это непоправимой величины ужасающее действо!       В этом месте юноше показалось, что в его голове взорвалась невероятной силы смешащая бомба: его смех, уже немного сипящий, обрёл второе дыхание. В тот момент, Юу даже был рад внутренне тому факту, что его друзья и товарищи сейчас оказались вне зоны наблюдения, ибо… «такой» потери лица ему не забыли бы. Хотя, Кониши предпочитала так отрываться только когда они оставались наедине. Но сейчас это было что-то… за гранью добра и зла, скажем так.       Еле-еле, грозно посмотрев предварительно на свою спутницу, серебряновласый юноша смог успокоиться, после чего наконец обратил внимание на их собеседника, который, пусть и оказался обезоружен ответной реакцией, видимо, начинал тихо закипать. Во всяком случае, сошедшиеся хмурым домиком брови и проступившая жилка на виске об этом явно говорили.       — Я сказал что-то смешное, Наруками-сан? — да, разозлился, вон какой яд струился из голоса. Самый сок ситуации был в том, что его маленький и личный чертёнок третьего года обучения мог заниматься подобным практически безнаказанно, а Юу (уже не в первый раз, надо заметить!) приходилось выкручиваться из неудобного положения… вот как сейчас. Нельзя же всё выложить как есть!..       — Извини, Широгане-кун, но… я не смог сдержаться, — виновато улыбнулся юноша своему визави, внутренне всё ещё пребывая в самом наиблагом состоянии.       — Что ж, понимаю, Наруками-сан. Правда глаза режет, так ведь говорят? — видимо, данный приступ неадекватности только укрепил щуплого паренька в своих подозрениях, ибо блокнот, который ещё пару секунд назад был у него в кармане, перекочевал в руку, ровно как и карандаш, который, взяв в левую в руку, он наставил лезвием на бумагу. Взгляд при этом он показательно уставил в свои записи. На его лице так и горело выражение обиды, даже некоторого разочарования.       — Правда, Широгане-кун? Нет, — покачал Юу головой, всё ещё пытаясь настроиться с весёлого состояния на серьёзное, — скорее…       — Идиотизм! — тут же вставила подсказку призрак. — Гениальность заблуждения, во!       — …скорее величина и… некоторое сомнение в ваших подозрениях, — уклончиво продолжил Наруками, еле удержавшись, чтоб не повторить подсказку «суфлёра». Его веко немного дёрнулось в её сторону. Наото на это замечание только сжал челюсти, видимо, догадавшись о настоящей сути высказывания.       — Ах, то есть, вы хотите сказать, что я просто некомпетентный и недальновидный параноик, не так ли?       — Правильно говоришь! Так опустить себя, как сам человек, ещё никто не умеет! — согласно покивала головой девушка, после чего подошла к Широгане и погладила того по голове. И, хотя само действие он никак не мог почувствовать, что-то в нём всё-таки отозвалось, поскольку он резко вздрогнул и обернулся.       «Великий Будда, в чём я провинился перед тобой, что ты меня наградил таким испытанием?» — пронеслась предательская мысль в голове Наруками, которого откровенно доставал сюрреализм происходящего. Саки хихикнула и показала язык… им обоим, вероятно, поскольку, серебряновласый не смог на мгновенье удержать маску страдания, отразившуюся на лице.       — Широгане-сан, я нисколько не сомневаюсь в ваших умственных способностях, просто… ну, зачем мне вообще этим заниматься? — а вот теперь, вероятно, разговор подошёл до той точки, в которой его оппонент обрёл уверенность: в глазах появился блеск, грудь мгновенно расправилась, а в интонации появились довольно странные ноты:       — О, наконец-то вы начали защищаться, семпай. Что ж, если по порядку… — эффектным движением пальцев, юноша перемахнул блокнот.       — Ц, показушник…       — Во-первых, убийства практически совпали с вашим приездом в Инабу, а, если быть точным, первое произошло на следующий день…       — Это даже не смешно, Широгане-кун. Что, теперь все, кто приехал в Инабу оказываются под подозрением? — Юу усмехнулся, принимая правила этой игры. В своей невиновности он был совершенно уверен. Наото кивнул на это замечание, словно принимая его состоятельность.       — Во-вторых, вы были в той или иной мере знакомы с каждой из жертв…       — Эй, я даже не был толком знаком ни с Ямано, ни с Кониши… — фыркнул носом серебряновласый, откровенно забавляясь.       — Согласно моей информации, это не совсем так: как минимум, вы единожды пересекались что с Кониши-сан, что с Ямано… — на последнее замечание Наруками только поднял бровь, выражая сомнение, хотя, внутренне, у него всё сковало холодом. «Как он…» — Не пытайтесь отпираться, камеры наблюдения зафиксировали вашу встречу с последней, в то время как Кониши-сан сама проговорилась об этом факте незадолго до «инцидента».       — Косвенные улики, более того, не сильно состоятельные, — незаметно для себя, Наруками полностью переменился в лице, собрался и стал серьёзен, покуда его рука сама собой поползла в сторону салфеток. Очень хищно и быстро.       Кониши, до того момента забавлявшаяся, встала по левое плечо своего хранителя и немного наклонилась вперёд, приосанившись к парню. Ея лик пусть и был расслаблен, но на нём тоже отразились следы серьёзности. Напряжение нарастало. При этом, по мере дискуса, Широгане всё более обретал уверенность: маска неуверенного в себе паренька уступила въедливому и донельзя логичному человеку с повадками гончей или детектива, вроде киношного или литературного.       — Согласен, Наруками-сан, но даже они бросают на вас тень подозрения, не так ли? Тем более, я практически уверен, что последовавшие за убийствами похищения Амаги Юкико и Тацуми Канджи, которые, вне всякого сомнения, спаслись только чудом… одним словом, всё это звенья одной цепи, главным в которой являешься ты, Наруками.       — Да, а набор косвенных улик теперь стал основой, чтобы обвинять ни в чём не повинного человека? — зло усмехнулся Наруками. Покуда его руки, пытались складывать журавлей… в чём не сильно преуспевали, а только мяли салфетки.       — Только в дешёвых детективах писатель устраивает соревнование между разными равноправными командами, — глубокомысленно ответил ему черновласый, поправив свою шапочку, которая всё норовила сползти.       — Э? — дёрнулся глаз Юу. Наото слегка смутился и покраснел, точно бы он ляпнул что-то невпопад.       — В смысле я говорю о том, что в жизни так не бывает, что бы ни в чём неповинный человек так суетился вокруг каждого случая как вы, Наруками-сан. Тем более, эти ваши «собрания», в которых, какое совпадение, оказываются только причастные к случаю люди… Или вы организовали секту имени себя, семпай?       — Эй, а вот это было обидно. Хотя, ваша способность к конспирации итак стремится к нулю… — Саки хитро улыбнулась, покрутив волос на пальце, — вся школа только и судачит о том, что некто из Токио собирает гарем и даже уже назначил роли евнухов в нём…       — Никогда не устаю удивляться, как можно опошлить простую человеческую дружбу, — ответил после небольшой заминки серебряновласый, составив ответ таким образом, чтобы он отвечал на обе фразы. Наото, впрочем, второй смысл не уловил и покачал головой.       — Странная дружба у вас получается, семпай. И очень подозрительная. Однако мой главный аргумент таков… — в этом месте Широгане поднялся со стула, после чего уставил указательный палец. — У вас есть связи в полиции, возможности, а также, я уверен, способности, чтобы осуществить такое гнусное деяние.       — Тогда у меня только два вопроса: КАК я это делаю и ЗАЧЕМ? — не преминул подняться на ноги и парубок с серыми глазами, который, правда, не стал вставать в никакие пафосные позы… если только не считать того, что его руки сложились на груди. — Потому что я сам не могу понять, как же я это сделал! — «А также не отказался бы узнать, где этот проныра вынюхал всё про меня…»       — Ваш сарказм не уместен, семпай. И… я… — Широгане снова смутился, после чего вздохнул, — …я пока этого не знаю, Наруками-сан. Однако эта загадка будет разрешена мною, чего бы это не стоило. А что до ваших мотивов… лично я считаю, что вы такой человек, который совершил бы преступление исключительно со скуки.       — Скуки?..       — Да, скуки. Нечто навроде «эй, а почему бы не встряхнуть этот городишко?!» Что ж, пока я ещё только иду по вашему следу, но знайте: я обязательно вас поймаю, семпай. И тогда вы отправитесь туда, где вам самое место…       Сказав это донельзя пафосно, Наото холодно, с достоинством удалился прочь, войдя в лифт, который раскрылся точно перед ним, пустой. Напоследок, он снова вытащил часы и проверил время.       На счастье Широгане, а так же Наруками, свидетелем их диалога стали только они сами, иначе слухи бы… ну, слухи на то и слухи, что они вбирают в себя все нечистоты человеческой натуры.       Наруками присел на стул, сцепил руки в замок, после чего напряжённо задумался.       — Этот парень меня откровенно бесит, скажу тебе, — Кониши, как только они оказались наедине, тут же уселась на лавку, опять же по левую сторону, после чего задумчиво уставила свои очи в небо. — Не так, как Хана-чан, но в четверть его точно… — заметив, что её напарник не отвечает, та легонько щёлкнула его по лбу. — О чём задумался, Юу-кун?       — Знаешь, — протянул парень, наконец-то выйдя из ступора. — Конечно, то что он сказал — сущие домыслы и бред…       — Такой уровень ошибочности суждения даже Сатонака не пробила бы, а уж она то… Но разве тебя это беспокоит? — юноша вздохнул, после провёл десницей по волосам, чуть прибрав выступивший от жары пот.       — Меня беспокоит то, что… а вдруг, я и взаправду бы совершил преступление лишь ради того, чтобы развлечься? — в его серебряных зеркалах отразилось волнение и некое беспокойство. — Я не уверен, что смог бы убить кого-нибудь… но… — он снова взял многозначительную паузу. Внезапно, Саки хихикнула.       — Оу, ну тогда я тоже должна тебе кое в чём признаться. Я уже давно вынашивала планы о том, как бы по-тихому прикопать Дуромуру и сжечь Джюнс…       Она говорила довольно весело, шутливо, однако за этой фразой серебряновласый уловил оттенок боли, ея эхо. Впрочем, он решил не развивать эту тему, а лишь поддержал веселье и улыбнулся.       — М… знаешь, мне уже страшно становится, каким монстром должен быть твой брат, чтобы выдерживать твой характер, Саки-чан.       — О, ты ещё не представляешь, какие у него стальные яйца! Впрочем, он всё равно тот ещё балбес, не понимающий намёков…       Неизвестно, куда бы зашла беседа дальше, если бы на мобильный Юу в тот не пришло сообщение от Ханамуры. Раскрыв телефон и пробежавшись глазами по тексту, юноша узнал о том факте, что, де, с покупками они закончили, осталось только их, как говорится, отнести в место временного хранения — холодильник. И, поскольку Ёске в этом вопросе не доверял никому, кроме своего партнёра, серебряновласый, покачав головой, поднялся со своего места, приглашающе махнул рукой привидению, после чего направился туда же, где за несколько минут до того скрылся Широгане Наото.       «Поход… и кто-то ещё говорит, что это приятное и интересное мероприятие. По мне — так сущая суета и мука…»