Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             — Мне кажется, сегодня ночью я потерял что-то очень важное… — молвил Ханамура, шагая, пусть и относительно, налегке (если сравнить со вчера), но всё равно умудряясь прогибаться под весом тяжестей. Его лицо выражало собой вселенскую тоску и печаль, покуда он устало плёлся по дороге, то кидая недовольные взгляды в сторону Наруками, то, совсем мрачнел, когда видел перед собой Тацуми.       — Может быть девственность, Хана-чан?       От этой реплики Ёске весь побелел и перекосился. Его веко дёргалось, а изо рта доносилось нервные смешки.       — Ты такая человечная… семпай… ха-ха…       — Обращайся… любовничек, — девушка-призрак невесомо похлопала того по плечу, покуда с её уст не сходила улыбка, донельзя злорадная. От этого жеста ему стало только хуже, теперь его кожа отливала то ли зелёным, то ли синим.       Амаги, зевающая, но такая довольная на вид, хихикнула и тоже решила «ободрить» белобрысого шутника:       — Не переживай так, Ханамура-кун. У всех нас есть ошибки молодости. Главное ведь — не отчаиваться, верно?.. — правда, фраза, ею составленная, только, фигурально выражаясь, добавила гвоздей в крышку гроба. Теперь Ханамура менялся в цвете лица подобно светофору или люминофору, открывал и закрывал рот, даже пытался жестикулировать… покуда Юкико, всё с той же загадочной улыбкой, «понимающе» кивнула ему, а после прибавила ходу.       Бешено бегающими глазами, он пытался найти поддержки у Чие… пацанка с раннего утра была подозрительно тиха и точно бы довольна чем-то незримым. Периодически она менялась в лице, начинала краснеть… или наоборот, резко смущалась, злилась… в общем, пребывала в своём собственном мире. И этот мир — на удивление — был очень похож на типично девчачий мир подростка! На секунду они встретились взглядами.       — Сатонака… — умоляюще, почти губами, попросил тот. Та растерянно отвела глаза… затем брякнула:       — Ну… Just grin and bear it*… — заметив буквально хлынувшее из него отчаяние, она замахала руками… и снова ответила невпопад: — Э… До нот варри! Би хаппи*!       — ДА ВЫ ВСЕ ИЗДЕВАЕТЕСЬ НАДО МНОЙ, ЧТО ЛИ?!       Его взрыв эмоций, громкий и основательный, привлёк внимание не только их группы, но и окружающих, которые с интересом обернулись на происходящую сцену. В тот же момент, от ярости или чего-либо ещё, но Ёске умудрился запнуться и рухнуть на землю вместе со всем своим грузом. Наруками, сохранявший на лице нейтральное выражение, покачал головой, после чего вернулся назад и протянул руку, а после помог другу вернуться на ноги.       — Достали уже, сволочи… — пожаловался он Юу, имея в виду, конечно же, девчонок, так и норовивших бросить камень в поле его самолюбия… и подозрительно тихого Канджи, который бодро-бодро шагал вперёди, что-то насвистывая себе под нос. — Они мне это что, до конца дней вспоминать будут?       — Если я что-то понимаю в их психологии — вполне, — юношу опять перекосило, как от зубной боли.       — Знаешь, вот ты меня сейчас совершенно не успокоил!       — И да — в бане тебе следует, вероятно, начинать посещать женскую половину…       — ЮУ! — Ханамура возмущённо топнул ногой и чуть снова не рухнул. Его спасло только то, что серебряновласый так и не отпустил его руку, смог удержать на весу. Правда, вглядевшись в глаза своего друга… белобрысый и там обнаружил весёлых бесенят! —…гадёныш… — в полураздражении, полуусмешке вымолвил парень, поправив на ушах наушники и настроив в оных мелодию через телефон.       «Но что же такое произошло?» — может задаться вопросом читатель. Что ж, для ответа на эту загадку давайте вернёмся в прошлое, ровно в тот момент, на котором до этого прервалось повествование. 17 июня, пятница, облачно, время близится к полуночи. Около двенадцати часов назад. «Инцидент» ещё не случился.*       — Что ж, добро пожаловать в команду, Канджи-кун, — Наруками поднялся на ноги, после чего протянул руку. Тацуми, тепло улыбнувшись, вытянул свою кисть, а затем скрепил их обещанье богатырским рукопожатием.       — Я это уже говорил, но… позаботьтесь обо мне, чтоб вас.       — Обязательно, кохай.       — Я не хочу прерывать вашу мужскую беседу, но у нас проблемы: сюда идёт Морока, который тащит за собой Хана-чана…       …однако, их приватный настрой и убежище оказались самым настоящим образом разрушены: голова Саки, высунувшаяся снаружи, а также нарастающий снаружи шум предопределили дальнейшее развитие событий. Юу, не меняясь в лице, рыбкой нырнул под одеяло и загасил фонарь, после чего замер, стараясь выровнять дыхание. Канджи лишь немногим отстал от него; будучи захваченным влиянием момента, он так и забыл снять со своего носа очки, о чём здоровяк сообразил, только попытавшись укрыть свои могучие телеса пледом.       Сопение, ровное и мерное, будто бы даже спящее, но если бы кто-то в тот момент догадался посмотреть на их лица, он бы обнаружил там невероятной силы напряжение.       Цикады пели за окном, раздражая своим навязчивым и въедливым стрёкотом. Вот, откуда-то снаружи платки проступило светлое пятно: фонарь. Вскорости раздалось сопение и кряхтение, которое, по мере увеличения поля света, становилось всё яснее и чётче:       — Немыслимо! Чтобы хотя бы десять лет назад я мог представить, что обычную полевую экскурсию можно было превратить в игровой притон и салун… — Кинширо, завёдший свою обычную волынку о «Облико морале», и его речь, явно подпитанная долей алкогольного угара, набирала силу куда большую, чем обычно. — Что нас ждёт дальше?.. Целующиеся на переменах парни и разрешение на брак с животными?!       — Я же сказал — отлить вышел! — наконец, стало слышно и бормотания-оправдания.       — Да-а? И в процессе поиска «места вдохновения» умудрился дойти до той самой палатки, где играли в азартные игры? Я бы мог поверить… если бы ты ещё так не кричал: «А ну не трожь банк, падла! Не трожь банк, я сказал!», ик! А так… «Добровольное сотрудничество со следствием и признание вины не спасают от экзекуции, но способствуют снижению меры наказания»… Щенок!       Наруками, признаться честно, в тот момент невероятно захотелось расхохотаться, отправив всю свою конспирацию в тартарары. Судя по тому, как зашевелился плед Тацуми, тот испытывал сходные чувства. Наконец, вход в палатку распахнулся, внутрь заглянул свет и Морока.       — Что, ик, спите, тунеядцы и деликвенты?!       — Мертвецким сном, — весомо ответил Юу, еле сдерживая свой хохот, который подогревала ситуация.       — А, спите, значит… Это хорошо… — покивал хмельной учитель головой. Внезапно, до него дошло: — Стоп, если спите, то с какой стати мне отвечаете?! Обманываете?! Меня?!       — Ни капли… учитель… — по дрожаще-неуверенным нотам в голосе Канджи можно было смело определить, насколько удачно тот превозмогал в тот момент своё веселье. — Мы просто… говорим во сне.       Морока недовольно крякнул и сплюнул наружу.       — Короче, для особо умных: вот ваш увлекающийся «умелец». Если ещё раз поймаю — отчислю… всех разом. Точка. Поняли?! — его рука ловко, с силой забросила Ханамуру внутрь, который, в процессе «полёта» не развернулся и умудрился приземлиться на пятую точку. Ойкнув, он начал ворчать и старательно потирать пострадавшее место. Наконец, преподаватель, напоследок грозно сверкнув своими сильно осоловевшими глазами, покачиваясь, вышел наружу.       Пару минут стояла тишина, нарушаемая только бормотанием Ёске, а также дыханием двух других парней.       — Саки? — шёпотом позвал призрака Юу, чуть стянув одеяло с глаз. Та снова просунула голову внутрь палатки: от этого жеста белобрысый, всё ещё баюкавший свой «ушиб», вздрогнул и побледнел до кончиков волос; сама же девушка, не придав значения сему факту, только молча кивнула и исчезла в обратном направлении. После этого сразу грянул взрыв тихого, но основательного хохота.       — Сволочи вы, ребята… — фыркнул весельчак носом, впрочем, вскорости и сам расплывшийся в улыбке. Хотя, она немного потускнела, и он вздохнул: — А я ведь почти сорвал банк, эх… Даже карты пришли что надо… Прощайте, мои несчастные пятьдесят тысяч иен… Мои крошечки… Папочка вас не забудет… — под конец фразы он пустил метафорическую слезу.       Серебряновласый, окончательно стянувший с себя одеяло, нащупал рукой светильник, после чего повернул рубильник. В палатке снова стало светло.       — Во что хоть играли?       — Покер, Наруками, покер. Не ахти конечно, в палатке, но…       — Если я что-то понимаю, то тебе чертовски повезло, семпай, что ты только предупреждением отделался… — а вот наружу показался и здоровяк, чьё появление оборвало фразу Ханамуры. Тот пригляделся к бугаю, затем закрыл глаза и помотал головой.       — Чувак, я брежу, или у нашего Канджи между носом и ушами появилось нечто умное? — обратился он к Наруками, расплываясь в коварной мине всем ликом. Тацуми склонил главу набок, да чуть сощурил глаза, точно пытаясь сообразить, к чему это сейчас было. Резко, он начал краснеть. Открывая и закрывая рот. Его кулаки ме-едленно начали подниматься в воздух, мощно сжимаясь…       — Нет, не бредишь, наш Тацуми носит очки.       — А, понятно. Ну, это, сочувствую, чувак! Носить очки — хреново!       В этом месте Юу и Канджи переглянулись, оба глядя друг на друга растерянно. После этого их вопросительные взгляды скрестились на белобрысом пареньке, который полез в сумку в поисках чего-то съедобного… вытащил домашний сэндвич в обёртке.       — Пвоговодался, — ответил он, говоря с набитым ртом, старательно жуя эту ж-жутко вредную комбинацию мяса, сыра, майонеза и зелени с овощами, прикрытую двумя ломтями хлеба.       — И… ты не будешь надо мной смеяться из-за очков? — с каким-то священным трепетом, неверием вымолвил здоровяк, опуская кулаки вниз и расслабляя их.       — С шего бы? — громко хрумкал Ёске. Наконец, он проглотил кусок, после чего запил оный водой из бутылки. — Я ж не садист какой-то, чтобы издеваться над… — в этот момент он задумался и нахмурил брови, — эм… таким. Это уж как-то… низко, что ли?..       Тацуми, весь пунцовый, спешно достал чехол, куда и отправил пару своих очков.       — Но вообще, я согласен с тобой, что мне просто дико фартануло… меня, в отличии от остальных, словил Морока. А не Кашиваги… — парень взял тишину для создания глубоко драматического эффекта. Блондин опять переглянулся с серебряновласым… и они синхронно заёрзали на своих местах, ощутив спиной сонм мурашек. — Но банчик мне всё-таки жалко… как прошла рыбалка, партнёр?       — Спокойно, — уклончиво ответил Наруками. — Рыбки не принёс.       — Хех, хоть в чём-то ты нормальный человек… а то я, грешным делом, уж подумал, что ты там всю рыбу выловил в Тацуме… — Кониши, незримо наблюдавшая за сценой, снова издала тот же странный хрюкающий звук. Ёске покосился в сторону звука и прищурил глаза. Впрочем, поскольку продолжения не последовало, он вернулся к разговору:       — Ладно-с, чем тут занимались вдвоём без меня? Что-нибудь… взрослое?.. Какие-нибудь… мужские разговоры?..       Ханамура не оставался бы Ханамурой, если бы не нашёл, в какой момент и за что подколоть ближнего своего. Тацуми, только успевший прийти в доброе расположение духа, снова начал закипать, ещё не осознав, так сказать, саму шутку, но уже ощутивший неким внутренним нервом направленность оной. Наруками покачал головой, после чего меланхолично улёгся на своё место, покуда Канджи молниеносным движением поймал белобрысого в захват и начал душить, покуда тот старательно вырывался и отбивался, создавая много шума… 18 июня, суббота, облачно, но с прояснениями, немногим позже полночи. Около одиннадцати часов назад. «Инцидент» ещё не случился. Наверное.       — И после этого я ему говорю такой: «Шельмуешь, парниша!»       — Кто сейчас так вообще говорит? Да, семпай?       — Наверное, из аниме какого-то стащил фразу…       — Ничего не стащил, она сама в голову пришла!       Мужская палатка усиленно готовилась ко сну… ну, как готовилась… сон по каким-то причинам (причины откликались на слоги «Ё» и «Ха») не шёл к ним в компанию… вот и болтали парни о том, о сём, лёжа на ткани тента. Левый верхний угол отошёл здоровяку, который, надо сказать, один умудрялся занимать полпространства. Правый верх (вернее, его остатки) взял себе на откуп Наруками. Тот маленький закуток, который остался возле входа, соответственно, достался пареньку в наушниках.       — И всё-таки, парни, вы два… этих… феодала, во! — наставительно поднял палец в воздух Ёске.       — А при чём тут феодалы? — нахмурил бровь Канджи.       — Ну как: забираете землю, значит, у честных крестьян…       — Если вспомнить классификацию, то ты в ней попадаешь в категорию низкоклассифицированного рабочего или мелкого буржуа, то есть ты — представитель буржуазного, а не феодального общества*… — задумчиво молвил Юу, поправляя фактическую ошибку. На его взгляд.       — Наруками, вот, можешь не умничать? — нахмурился теперь Ханамура, который даже не пытался переварить озвученный пассаж. В отличии от Тацуми, который глубоко залип…       — Ты первый начал…       Внезапно, дверца в палатку распахнулась, от чего все присутствующие замерли и затихли. Юу на полном автомате затушил свет, наощупь.       Внутрь заглянул знакомый носик.       — Хе-хе… парни… местечка лишнего не будет?       — Сатонака? — прошептал Ханамура, широко распахнув глаза.       Показалась мордашка Амаги. Очень заспанная. Судя по виду… чуть недовольная.       — Что у вас там произошло? — теперь в диалог вступил серебряновласый, который приподнялся на локтях.       — Эм…       — Чудовище. Оно пришло и захватило палатку, — мрачно проговорила Юкико, ёжась на ночном воздухе.       —…ну как-то так! Пустите нас? Двух бедных, беззащитных…       — А нам как тут спать, а? Свернувшись в позу «зю», да? Да и Кашиваги… — по мере того, как белобрысый говорил, на нём зафиксировались два хищных женских взгляда.       — М, места, говоришь, мало… — загадочно протянула черновласая.       — Так это ж исправимо…       — Проходите, — между тем молвил Юу, кивнув Канджи, после чуть подвигаясь вбок и поджимая ноги, чтобы освободить место.       — Партнёр, ты сдурел! Кашиваги…       — Наруками, век тебя не забуду!       Не слушая протесты белобрысика, девчата скользнули внутрь, после чего заняли небольшой закуток по центру, который им освободили парни. Свет снова появился. Ёске хмуро смотрел на всё происходящее. Затем, всё же озвучил полную ноту протеста:       — Юу… я понимаю, что ты у нас джентльмен, все дела, но Кашиваги с нас без вопросов спустит сто шкур, если обнаружит… понимаешь? — при упоминании последней, девушки ощутимо помрачнели лицами.       — Кашиваги… — сухо проворчала Чие.       — Эта тупая корова… — …это точно сейчас Амаги сказала? Примерно так отреагировали ребята, покосившись на обычно такую уравновешенную наследницу, которая сейчас просто физически источала в воздух неприязнь и негатив. И её злые, заспанные очи это только подтверждали.       — Что у вас там случилось? — поинтересовался Ханамура, первый учуявший какую-то историю. Девчата переглянулись.       — Чудовище, — без всякого намёка на апелляцию изрекла Юкико. Чие тяжело вздохнула. Почувствовав на себе скрестившиеся взгляды мужской троицы, всё же ответила:       — Отани*. 17 июня, пятница, облачно, где-то в десятом часу вечера. Около пятнадцати часов назад. «Инцидент»?       — Есть тут кто-нибудь?       Я повернула свою голову на звук и удивилась: на входе в палатку стояла Кашиваги. Бр-р… признаться честно, она меня пугает. Я не уверена, с чем это связано, но… вот и сейчас: гляжу на неё… а в голове так и вертится: «Мамочки, я забыла выполнить домашнее задание… а-а…»       — Сенсей, что-то случилось?       Найс, Юкико! А то я… ну… как набрала в рот воды, во!       — По-моему, у тебя это на постоянной основе…       — (звук удара, хруст)… на чем я там остановилась? А, так вот…       …Сенсей огляделась по сторонам, особо остановив внимание на наших вещах.       — Вас тут двое в палатке?       Мы с Юкико переглянулись. Не знаю как сказать это… но в тот момент я ощутила что-то вроде телепатии. Или синхронности мысли, что ли… в общем, нам обоим пришло понимание в ту секунду, что к нам кого-то хотят подселить. Это понимание отразилось у нас в глазах друг друга.       — Да, Кашиваги-сенсей… — осторожно сказала Юкико. И ещё так глазками невинно-невинно похлопала…       — Не возражаете, если я подселю к вам одну девочку? Бедняжку никто не хочет брать к себе…       Сказать по правде, я ещё в ту секунду ощутила нечто… не знаю… неправильное, что ли. Будто бы мясо, которое нам собираются подать, совершенно не такое свежее и вкусное, как обещали в рекламе…       — Сато-чан, тебя хоть что-то помимо еды интересует, а?       — (новый звук удара, бульканье). Кхем. Так вот…       Юкико, как мне показалось, тоже нутром что-то почуяла. Я, на всякий случай, решила уточнить:       — А о ком идёт речь, Кашиваги-сенсей?       — Ханако-чан. Бедная девочка, ей так не повезло с отрядом…       — Ханако… чан?.. —…если честно, то спустя какое-то время я корила себя за доверчивость и недогадливость: совместить одно с другим (Отани и Ханако) мне как-то в голову не пришло. Потому что все в Ясогами знают: Отани — это хуже чем Морока. Морока что? Поругается, наорёт… но делать, в общем-то, ничего не будет тебе. А вот Отани…       Но в тот момент ни меня, ни Юкико не щёлкнуло.       — Ханако-чан? Какое красивое имя! Наверное, это очень милая девочка! —…эм, Юкико, вероятно, уже представила себе миленькую, аккуратненькую и пугливую девушку, обиженную своим отрядом. Да и я, признаться стыдно, тоже воспылала энтузиазмом…       — Какие вы всё-таки доверчивые…       — (скрипит зубами) Хана-чан, мне тебе все зубы выбить? Так я ж запросто…       — Продолжай историю, Сатонака.       — Мы готовы принять её к нам! — хором обратились мы к сенсей.       — Славу богу, а то я боялась, что так и не смогу ей помочь. Сейчас, подождите минут пятнадцать, я приведу её к вам…       Я и Юкико, не сговариваясь, начали готовить местечко для новенькой: двигали наши рюкзаки, одеяла… ну, понимаете.       —…Ханако-чан… какая же она всё-таки милая…* — мечтательно сказала Юкико, приобняв подушку.       — Э? Ты уже с ней знакома? — Юкико покачала в ответ головой.       — Нет. Но разве это не очевидно, что кто-то с таким красивым именем обязан быть милым?       — М… наверное… — признаться, в тот момент мне очень захотелось иметь такое же «невыразительное» лицо, как у нашего лидера. Юкико надулась, оценив мои сомнения, все проступившие наружу.       — Вот увидишь, Чие, кто-то с таким прекрасным именем обязательно окажется чудесным человеком!       — Чие, мне очень стыдно. Это чудовище внаглую меня обмануло, ввело в заблуждение своим названием…       —…хм, ну если так подумать, то я не припомню никого с таким именем… м… что-то я упускаю…       Между тем, на проходе снова показалось… показалась Кашиваги.       — Не передумали? — с какой-то нотой надежды, довольно странной, надо заметить, произнесла она. Мы обе дружно покачали головами.       — Ханако-чан, проходи, тебя здесь ждут!       …м. М. М… мне показалось, что кусочек неба, который был виден сквозь прорезь, начала заполнять огромная и чёрная туча, совершенно необъятного размера…       — Прошу извинить меня за беспокойство… — низкий, утробный голос полностью оказывался под стать владелице: грузной, толстой и весьма объёмной девахе, с короткими русыми волосами, в которые был заплетён розовый бантик, с бульдожьими щеками, поражёнными веснушками, и огромными губами с необъятной щелью промеж них.       — Ханако… чан?.. — дёрнулось веко у Юкико, которая так и замерла с искривлённой на устах улыбкой. Я… тоже, немного… эм… растерялась?..       — Что ж, надеюсь, вы поладите, а ежели нет — то это ж только на одну ночь. Что ж, добрых снов вам.       — Добрых… — Юкико медленно водила взглядом то на Кашиваги, то на Отани. И вид у неё был… но у меня не лучше.       — Здравствуй… Ханако… эм… располагайся!       …Отани только и ждала приглашения: по щелчку пальцев она оказалась по центру палатки, заняв собой её добрую часть. А ведь за ней потянулись ещё и её вещи, и…       …в общем, спустя пять минут в нашем тенте стало тесно, неуютно… и слишком Отани, да.       — Слишком «Отани»?       — Это невозможно передать на словах, Наруками. Просто поверь: лучше с этим не встречаться…       —…и тогда я ему сказала: «Эй, парниша, я понимаю, что ты тут у нас мачо, но и я себя не на помойке нашла… Мне кажется, ты недостоин такой женщины, как я…»       —…Красный, мне кажется, такая вульгарщина… его только похотливые гяру в Токио и носят… А, ну ещё и женщины глубоко за тридцать, у которых, ну, вы меня понимаете…       — Юкико, дыши, дыши…       —…а зелёный, я думаю, вообще детский цвет. Ну что это такое: вырядятся, значит, а со стороны посмотришь — кузнечики… Что, маскируются под траву, что ли?..       — Эй, Сатонака, не я это сказал! Не надо чесать кулаки и при этом смотреть на меня!*       — Эти городские, я вам скажу, такие извраты… иной, кажется, нормальным, а копнёшь поглубже — там такой ёб-тереёб творится, что не всякий мангака такое сочинит… Городские, они все на это место ушибленные, верняк вам говорю, девчат!       —…у меня есть что-то на лице?       — Нет, Наруками-кун.       — Угу. Совершенно ничего.       …в общем, спустя два часа, подчистив ещё и наши запасы съестного, Отани наконец завалилась спать.       …Знаете, можно было бы стерпеть её трёп. Можно было бы стерпеть её наглость и хамство, которые переполняют все пределы. Да даже её запах духов, тяжёлый и тошнотворный, смешанный с потом — и то не так плохо… как то, что она дьявольски громко, мощно и невыносимо храпит.       Я пыталась заткнуть уши — пробирала вибрация. Я пыталась лечь у входа — настигала вонь от… ног. Я пыталась высунуться наружу — начинали жрать комары. Я…       — Юкико, ты чего?.. — в ужасе произнесла я, заметив на лице её… эм… кровожадность? Жестокость? Жажду убивать? Во всяком случае, это мрачное выражение, этот полный решимости взгляд, эти белые руки, тянущиеся к дыхательным путям… — Юкико, не смей! — я решительно бросилась наперерез, после чего с трудом оттащила Юкико, намеревающуюся придушить (или перекрыть кислород) Отани.       — А? Чие? Я… немного задремала… — вздрогнула Юкико, точно бы придя в себя от транса.       — С открытыми глазами?..       Но продолжить перепалку нам не дал особо мощный всхрап Отани, которая, во сне пнув меня ногой, перевернулась на правый бок.       —…ука… — больно, чтоб вас! Больно!       И эта гадина (хнык) ещё мой закуток под себя подгребла! У меня аж слёзы на глазах выступили… хнык.       Юкико, оценив моё состояние, кивнула на Отани, затем провела пальцем по горлу. Я, сдерживая боль, покачала головой. Юкико подумала, затем показала пантомиму с петлёй, затягивающейся на шее… 18 июня, суббота, небо проясняется, заполночь. Около десяти часов назад. Инцидент? Какой ещё «Инцидент»?       —…ну, как-то так всё и было. Да, Юкико? — Чие, немного повеселевшая по ходу рассказа, повернулась на свою подругу.       —…фью… фью… — громкое сопение стало ей ответом. Между тем, сидящая Амаги начала бормотать во сне: «Уважаемые гости, купальня сегодня не работает, приносим свои извинения…»       — Хе, сморило бедняжку… — хмыкнул Ёске, растянув уста пошире. Наруками, приподнявшись, аккуратно уложил девушку на спину и укрыл её одеялом. От данных манипуляций она даже не подумала проснуться, только вся сразу растеклась и засопела основательней, вжавшись телом в жестковатое покрытие палатки и чуть приобняв подушечку, которую ей положили под голову. Ещё и губами причмокнула во сне.       — В общем, позаботьтесь о нас этой ночью, ладно? — невинно улыбнулась Сатонака, укладываясь рядом с Юкико и натягивая на себя её одеяло… Черновласая, даже спящая, начала сопротивляться экспроприации частной собственности. Сделав несколько бесплодных попыток… Наконец, Юу не выдержал и поделился кусочком своего. Ханамура, по-прежнему находившийся у входа, вздохнул.       — Везёт вам, с девчатами под боком спать будете… — от его слов Тацуми начал пунцоветь… после чего очень нежно подвинулся, чтобы девушкам можно было расположиться с комфортом. — Вот так всегда — кому мёд и сладости, кому — вода и хлеб…       Впрочем, его горестным причитаниям никто не стал придавать значения. Затушили свет, уже положили головы на подушки, начали проваливаться в первые грёзы… сопение, царство сна и сопения…       Внезапно, голос подал Канджи:       — Ребят, это… вы же знаете, что скоро дожди начнут лить практически без перебоя? — ответом ему стало совместное ворчание пацанки и шутника.       — И чего тебе только не спится… Чие, ты помнишь такое? — та почавкала челюстью.       — А что в этом странного? Июнь-июль — самые дождливые месяца, сколько не помню… А ты это к чему, здоровяк?       — М… мне тут просто пришло в голову… смотрите: полуночный канал работает только в дождь. Правильно?       — Допустим… — протянул Ёске, всё ещё не улавливающий направление мысли.       — И туман, ну, про который вы мне втирали, обычно наступает после обильного дождя. Правильно?       — Так…       — Ты думаешь, что мы не успеем спасти того, кто окажется следующей жертвой? — наконец оформил общую мысль лидер, который снова принял сидячее положение.       — В точку. Допустим, похитит сегодня и тут же хвать!.. Туман. Ну, если я всё разложил как надо. Как-то же так было с Ямано? Да и с Кониши… сан…       — Проблемка… партнёр, твои мысли?       Наруками подумал-подумал, да и повернул рубильник на фонаре.       — Э?..       — Нужно серьёзно это обсудить, — безотлагательным тоном молвил Юу, окинув взглядом всю следственную бригаду. Амаги даже не шелохнулась… разве что глаза чуть сильнее сощурила. Сатонака, заметив повышенное внимание, направленное на наследницу гостиницы, только покачала головой:       — Если она заснула уставшая, то её потом до самого утра из пушки не разбудишь… ладно, пацаны, я в деле! — Ханамура покачал головой… как вдруг хлопнул в ладоши и торжественно объявил:       — Что ж, тогда внеочередное собрание следственной бригады объявляется открытым! 18 июня, суббота, на западном фронте без перемен, глубокая ночь. Около девяти часов назад. Фью… фью… фью…       — И всё-таки, мне одно не даёт покоя: а что если… ну, наш злодей сдался? — говорила Сатонака, волию судеб оказавшаяся в центре их импровизированного кружка. Слева от неё всё так же сопела Юкико, чуть дальше расположился бугай, сама же девушка практически вплотную прилегала к Наруками. — Он ведь уже два раза… ну, мимо кассы.       — Думаешь, Сатонака? — прищурился белобрысый, который для опоры под подбородок уставил обе руки костяшками вверх. — Мне почему-то так не кажется… вдумайся: у него же есть способ практически безнаказанно убить любого человека и совершенно не попасться при этом! Это ж… идеальное убийство, во! — на этих словах девушка поёжилась.       — Но если у него есть способ «идеального убийства», то почему он им так странно пользуется? — неожиданно, но голосом разума выступил Канджи, чьи вздувшиеся на лбу вены говорили о степени умственного напряжения.       — Странно? — склонил голову Наруками набок.       — Семпай, ну разве это не очевидно? Вот смотри… если ты можешь взять и просто так грохнуть любого. Вот… вообще любого, и при этом тебя никто не ухватит за яйца… вам не кажется, что он выбирает… странных жертв? — и хотя его слова и создали в палатке зловещую атмосферу, больше подходящую для кайдана, нежели для обсуждения, шестерёнки мысли резко сдвинулись у всех.       — А ведь… — прошептала Чие.       —…ты прав! Ты чертовски прав, здоровяк! — тут же перехватил эстафету Ёске, который (на удивление!!!) даже стянул с ушей свои наушники!.. А, просто энергия закончилась, вон, отключил свой мобильный. Но это нисколько не помешало ему продолжать дискуссию: — Ведь, если задуматься, то что убийство Семпай, телеведущей, возможные смерти всех остальных — ему это бы ничего не дало!..       —…кроме мести, — озвучил самую очевидную мысль серебряновласый. От его слов всем стало… неуютно. Вот вообще. Однако…       —…или же у него есть какие-то ограничения… — а это, после некоторого молчания произнёс Ханамура… его лицо стало задумчивым, но, знаете, осторожно-задумчивым, как у человека, который уловил очень вескую случайную мысль, и теперь боится, что она сорвётся. —…жизнь, конечно, та ещё сука, но в ней ничего запросто так не даётся… Если… допустим… наш злодей может убить. Кого захочет, как захочет… но что-то должно совпасть, чтобы его идеальный метод пришёл в движение… а?.. — словно бы отойдя от транса, парень заметил, как все (все!), пораскрывали рты, глядя на него как… на мессию? Даже Юу!       —…Ты гений, — наконец озвучил своё мнение лидер, подняв указательный палец вверх. Остальные члены их команды согласно закивали.       — Ханамура, ты — лучший!       — Семпай, молоток!       — А… — Ёске засмущался от такой ничем не прикрытой похвалы. Его щёки порозовели, а изо рта вырвалось несколько нервных смешков.       — М… но если всё так, как ты говоришь, то какие они у него? Я, например, ничего, кроме случайности в действиях убийцы не улавливаю…       …сказать по правде, Кониши, о которой все успели позабыть, и которая половиной торса «всунулась» в палатку, чуть не вызвала преждевременную седину у всех присутствующих. Ханамура с Сатонакой разве что пискнули, тихо и слабо. Наруками покачал головой.       — Начинаешь привыкать к своей роли привидения?.. — философски спросил он, переводя сбившееся дыхание и успокаивая сердце.       — Агась! — неожиданно и весело ответила та, жутковато улыбнувшись и сверкая в полумраке своими по-кошачьи жёлтыми глазами.       —…лять. Лять… Юу, скажи этой, чтобы она… не была так внезапна… — с перекошенным ликом молвила Чие, опасливо косясь в сторону в раздовольной Саки.       Наконец, моральный дух вернулся к прежнему значению. Призрак продолжила висеть в воздухе, внимательно слушая беседу.       — Значит, всех жертв должны объединять какие-то общие обстоятельства. Что-то, что совпало для них всех… — начал молвить Юу. Пацанка, до того пребывавшая в некотором ступоре, ожила и наморщила лоб.       —…м… помните, днём… ну, про телевизор и внимание прессы…       — Э? Ты про то, что все попали под внимание папарацци незадолго до похищения? — Ёске, естественно, тоже не замедлил включиться. — Думаешь…       — А вдруг. Мы же даже не знаем, как именно всё происходит…       — Вы про мистическую и детективные версии похищения? — снова вмешалась Кониши, решившая подхлестнуть темп обсуждения.       В этом месте стоит сделать небольшое отступление. Как Вам уже известно, следственная бригада так и не пришла к окончательному консенсусу метода, которым преступник осуществляет похищение. Долгие вечера в Джюнсе ли, под хмарым небом телемира ли, в конечном счёте разродились двумя ключевыми гипотезами.       Первая называется «Мистическая», как наиболее фантастическая и нереальная. Ну, наверное, учитывая всю ту необъяснимую муть, которая происходила до этого. Однако, у неё, как и любой разумной гипотезы, есть свои pro*. Во-первых, похищение производилось, в случае Юкико, из охраняемого, «запертого» пространства, при этом никто и ничего не увидел и не услышал. Странно, согласитесь? Так же, и Амаги и Тацуми оба помнят это «леденящее чувство пустоты, подступающее к сердцу». Плюс, некоторые оговорки Игоря, которые можно трактовать… двояко… в общем, на данном этапе все пришли к мысли, что если и есть «мистический» способ, то найти его «концы» будет очень сложно. Мистика… ну, она на то и мистика, что функционирует по иным законам. Предпочтение данной теории отдавали девчонки (Чие с Юки) и Тацуми, который, впрочем, признавал состоятельность и иной гипотезы.       Детективной. Ну, тут всё понятно: есть преступник «Икс», он использует метод «Игрек» для свершения своего грязного дела (похищения). Заканчивается всё тем, что он бросает жертву в телевизор и… поминай, как звали. Вариаций на тему «Икса» и «Игрека» за время обсуждений они напридумывали много, от довольно прозаичных, до невероятно нелепых. Ханамура, Наруками и Кониши особенно сильно ратовали именно за эту часть. Почему? Ну…       Проблема обоих теорий была в том, что они объясняли одну часть уравнения, но при этом ставили в тупик другую. Детективная давала чёткую идею преступника, виновного, которого можно изловить и наказать. Но давала промашку в объяснении всего остального: положения тел, участия «Персон», телемира…       Мистическая же, в самой своей… «экстремальной» версии говорила о том, что… ну, мол, это наказание. За грехи. И, соответственно, нет преступника, но есть некий безжалостный механизм, который и нужно остановить.       Как видите, каждая из гипотез имела свои недостатки. Попытки объединить их не приводили ни к чему хорошему, потому что получалось что-то навроде математической фигуры в более чем в трёх пространствах: обычным человеческим разумом этот пазл не складывался.       На данный момент доминировала теория «преступника», то есть «детективная», с некоторыми вставками и добавками от «мистической». Но белых пятен пока не становилось меньше… А ещё Персоны, Игорь, Вельвет, дежавю Юу (о которых он, впрочем, не сильно распространялся), туман, ТВ-мир… ой! В общем, дело было не то чтобы в тупике… но с продвижением имелись проблемы. Серьёзные такие. Но, вернёмся к обсуждению.       — Не совсем, Кониши, — покачал головой серебряновласый, после чего продолжил мыслить вслух: — скорее про то… что, возможно, наш преступник вынужден соблюдать какие-то правила, когда он выбирает жертву. И, возможно, внимание прессы как-то тут ложится…       — Согласен. А ещё, я предположу, что наш негодяй ограничен только рамками Инабы — иначе же это… какой-то «Журнал мертвецов»* получается!       — Бр-р! Не напоминай! Я с детства боюсь этого сериала! — тут же съёжилась девушка, вжавшись в Юу спиной.       — И всё-таки мы что-то упускаем… но вот что… — протянул Канджи в ту минуту, пребывая в своих глубоких думах.       Между тем, Саки вздрогнула, после чего птичкой нырнула наружу. Резко и быстро, она появилась обратно:       — АТАС! КАШИВАГИ!       …невероятной мощности тишина настала в то мгновение. Рука лидера автоматически отключила свет. И, повинуясь хлынувшему в кровь адреналину, он молвил:       — Ёске, ныряй в центр… 18 июня, суббота, на небе появляются первые признаки рассвета. Около восьми часов назад. На заднем фоне играет зловещая музыка. Очень зловещая.       Дверца многострадальной палатки уже не в первый раз отодвинулась за эту ночь, после чего внутрь скользнул луч фонаря, белый, неприятный и ослепляюще яркий.       Карий глаз Кашиваги-сенсей внимательно водил зрачком вслед за светом, изучающе останавливаясь на конструкции, которая на данный момент находилась посреди палатки. Всё выглядело пристойно: вот торчит торс Тацуми, первогодки, чью мощная грудь вздымается вверх и вниз с мощным похрапыванием… одеяло с него немного сползло, набежав на ту часть (центр), которую занял собою Ханамура, очень вольно раскинувшийся, точно бы король, расставив руки широко-широко. Справа от него находился комок, который, вероятно, должен быть Наруками. Беглый осмотр, во всяком случае, ничего подозрительного не выявил.       Постояв снаружи ещё какое-то время и внимательно прислушавшись к звукам оттуда, она закрыла вход и удалилась.       Шаги её были тихие, но в нависшей практически гробовой тиши они звучали гулко и чётко… разве что перебиваясь стрёкотом цикад и шумами леса. Небо сумрачно-синего цвета, который бывает только в те редкие минуты на западе, когда правит балом «ни-ночь-ни-день». Лазурно-синее, точно бы море в самой своей глубине, такое же тихое и ласковое. Но на востоке уже тлеет, уже розовеет первый отблеск будущего рассвета… пусть даже слабый, невесомый, надёжно укрытый деревьями и прочими земными объектами… но солнце всё равно найдёт свой путь с надира* и накроет всё золотом жара…       Школьники, когда опасность миновала, позволили себе синхронный вздох облегчения, тихий, но ощутимый. Раздался шёпот лидера:       — Моё предложение: спим, а утром, пока ещё все будут дрыхнуть, девчата возвратятся к себе. Кониши, проконтролируешь, чтобы мы проснулись вовремя?       Незримая девушка кивнула, и изобразила пантомиму: всегда на посту, дополнительно, ради эффекта, передёрнув иллюзорный затвор автомата.       Некоторое время ещё были слышны шорохи и чьё-то ворчание, покуда их «сжатая формация», призванная обмануть сенсей, потихоньку расползалась, для пущего удобства. Удивительней другое: как в таком узком пространстве умудрились поместиться пятеро половозрелых парубков, да ещё и заснуть!.. Вероятно, произошедшее так и останется загадкой… 18 июня, суббота, рассвет. Чистое небо. Около четырёх часов назад. Храп. Храп. Храп…       …пробуждение выдалось для Чие непростым: глаза так и норовили слипнуться, голова казалась очень тяжёлой и сильно болела. В теле чувствовалась ломота и слабость, некоторая зябкость, впрочем, местами сменяющаяся чуть ли не жаром. В общем, по шкале от одного до десяти, этому пробуждению можно было бы поставить четыре балла. Оно явно войдёт в топ десять «Мои самые хреновые побудки».       И, что самое главное: проснулась она не от чего-либо. А… просто так. Сама. В общем, очень недовольная, раздражённая Чие раскрыла глаза, которые ещё не хотели фокусироваться… как обомлела. Потому что, совершенно внезапно, обнаружила себя стиснутой в объятья Наруками. Успокаивало разве то, что они оба оказались одеты. А вот…       Интимной деталью было то, что они лежали… перед к переду, скажем так. Лицом к лицу, оба устроившись на боках. Сердцебиение девушки тут же подскочило до отметки «ТРЕВОГА!!!».       …она очень смутно помнила, как провалилась вчера в сон. День был тяжёлый, много работы, нервов, Отани, ох… Вероятно, по-настоящему хреновому дню требовалось не менее хреновое окончание. Или начало?.. Чие никогда не была сильна в этих временно-математических вещах.       Смущения к общей смуте добавляла такая деталь, что… рука Юу, правая, то есть та, которая находилась сверху (сама пацанка обнаружила себя прижатой к стенке тента), коварно проскользнув под её левой, покоилась где-то в районе лопаток, чувствительно прижимая её к парню. Вторая его конечность (шуйца), не менее деловито брала в оборот плечо.       Другим немаловажным фактом было то, что они лежали под одним одеялом. На двоих. Как парочка.       Дым, метафорический или нет, так и валил из её алых ушек, покуда на лице, как на светофоре в час пик сменялись гримасы и настроения. Сказать, что ей было неприятно? Ну это ведь неправда: несмотря на всю неловкость ситуации, какая-то внутренняя её часть…       Женственная Чие была счастлива. Вот… прямо до писка. Но другая, Рациональная Чие, вопила внутри о том, что этакий казус надобно бы разрешить как можно скорее. Колючая предлагала применить насилие и силовое высвобождение из захвата. Девчачья Чие шептала соблазнительные слова романтики и ванили, любви и влюблённости.       Как видите, женское сердце во власти эмоций уподобляется судну, маленькой лодочке, угодившей в самый что ни на есть суровый морской шторм. Её крутит и бросает, опрокидывает в воду, стремится разорвать на части, качает и несёт, несёт в самое око этой стихии… и вопрос, на самом деле, состоит лишь в том, куда вынесет хрупкое девичье сердце, чувственное прежде всего от рождения.       Неизвестно, к чему бы пришла сама девушка, если бы Наруками в ту секунду, морщась и щурясь, не приоткрыл бы очи.       Наступила донельзя неловкая пауза, в которой один ещё только соображал величину масштабов произошедшего, а другой — уже полностью погрузился в свои внутренние метания. Странное сочетание, но именно оно и описывало творившееся.       — Утра?.. — тихо шепнул парень, слабым взглядом окинув находящуюся в его объятиях девушку. Та вспыхнула, хотела что-то крикнуть… как снова стихла и пискнула:       — Утра…       В отличии от неё, Наруками явно не демонстрировал и тени смущения или неловкости от произошедшего; это бесило, притом очень. Снова захотелось его треснуть. Вот прямо очень. Её зубы закусили кусочек нижней губы…       — Тебе хорошо?.. — внезапная фраза с его стороны снова привела ту в растерянность: сначала просто от неполного осознания, потом — в попытках уловить все возможные смыслы и оттенки… Видимо, работа мысли отразилась на её лице, поскольку тот чуть потянул девушку на себя, окончательно прижав её к себе. Настолько, что Чие казалось, будто бы её взволнованное сердцебиение передаётся через пару слоёв одежды ему. Словно бы её тяжёлое дыхание идёт вслед за спокойным его. — Расслабься. Я тебя ничем не обижу…       — Ты слишком холодный, — надуто молвила пацанка, всё же последовав совету и попытавшись расслабиться.       — Холодный?..       —…тебя точно бы ничто не пробирает… а ты у меня первый, с кем… с кем… я… вот так… — под конец она перешла на неразборчивое бормотание.       Серебряновласый осторожно прижал нос к её голове, после чего вдохнул аромат волос. Но постарался сделать это так, чтобы не смутить Сатонаку и того более. На её глаза почему-то сами собой наползли слёзы; неизвестно, почему именно сейчас влага ея души решила вылиться потоком: счастье, какой-то страх, смущение, общее настроение, заспанность… под влиянием момента, она шепнула, почти не слышно:       — Люблю тебя, Юу.       — Я знаю.       — Береги меня, Юу…       В японских романтических комедиях есть некий повторяющийся элемент: когда герои находятся под настолько интимным влиянием момента, что готовы… переступить порог, вступить в близость, обязательно случается что-то, из-за чего всё срывается. Пользователи сети называют это «Облом Обломыч явился!»*. Конечно, Наруками и Сатонака не были героями такой комедии; что, впрочем, не помешало товарищу Обломову разрушить их уединение.       В данном случае, он принял форму сначала сползшего одеяла… а потом и женской ножки, точёной и аккуратной, что очень хозяйственно обхватила торс Юу. Естественно, что и парень, и девушка: оба вздрогнули, после чего скосили глаза на источник этой конечности. Сатонака Чие ме-едленно приподнялась, после чего заглянула под одеяло, откуда и торчала ножка. Выяснилось, что по другую сторону (со спины) Наруками Юу не менее интимным образом обнимала Амаги Юкико, её лучшая… подруга…       Кажется, что-то такое мелькнуло у неё на лице, что парень, учуявший скорую расправу, попытался высвободиться. Правда, его это не спасло: у пацанки была много превосходящая позиция. Её локоток, ничем не связанный, очень болезненно и больно впечатался тому в грудь.       — КОБЕЛЬ!.. — зло прошептали её уста, покуда очи так и метали молнии, но…       Но Обломов не собирался давать парочке (вернее, уже расширенному составу оной) решать свои интимные вопросы в одиночестве, приняв на этот раз обличье хихикающей, и просто… сияющей от счастья и довольства Саки.       — Хи-хи… Ха-ре-му Ки-н-гу… — призрак опустилась прямо на уровень замерших парня и девушки, после чего щёлкнула каждого по носу. — Я на вас уже полночи смотрю и думаю: получит Наруками или нет? И сколько раз?..       — САКИ!.. — шёпотом, но эмоционально хором воскликнула парочка.       — Что, «Саки!». Между прочим, кое-кому не помешало бы повзрослеть и обзавестись средствами… на всякий случай. А то так и будешь… в девках, Сатобака, — если бы привидение можно было бы удушить — Сатонака стала бы первым историческим прецедентом, так сказать. А так ей оставалось только скрипеть зубами, покуда руки так и тянулись, так и тянулись… Между тем, Кониши не успокаивалась: — А кому-то — уже прекратить обманывать себя и сделать выбор… Эх, молодёжь!..       — Ты вроде бы всего на год нас старше… — нахмурил брови Наруками, явно отнеся последнюю фразу на свой счёт.       — Да! Старуха!..       — Что ты сказала, малолетка?! — о, а вот это её задело: волосы стали развиваться подобно клубку живых змей, да и аура… Юу тут же выступил дипломатом:       — А как так вообще получилось? Мы вроде бы засыпали… нормально.       Зарождающаяся буря утихла. Кониши фыркнула, после чего поправила наползшую прядь на лицо.       — Да как, как. Тацуми во сне прижал Хана-чана как плюшевого медведя, Амаги в процессе сна сместилась к тебе, а ты зажал Сатонатку.       Не сразу, но смысл фразы до них медленно начал доходить.       — Что ты сказала про Ханамуру?..       Саки поднялась вверх и ткнула пальцем.       Картина, которую она указывала, была просто наимонументальнейшая. Канджи, большой и здоровый, всея своея грудию прижамавшийся к полубледному, полусинему, полузатисканному Ёске, который, вероятно, от сего факта был в глубочайшем отрубе. Или он всё же спал?..       Невольно на их лица наползла улыбка, переросшая в сначала тихий, затем всё более нарастающий смех, который, нечаянно, разбудил и Юкико.       Спустя каких-то полминуты на всю палатку стоял дикий ржач на четыре голоса… Настоящее.       —…чёрт побери, я ведь так и не смог сбегать искупаться… а всё из-за вас, злыдни! — чуть приободрившись, молвил Ханамура, не без доли содрогания вспоминая вчерашнюю ночь, да сам весь поход, полный приключений, нелепых ситуаций и вообще чего-то такого, что делает человека живым.       А их бирюзовое море шагало и шагало навстречу новому дню, новым свершениям и новым событиям, которые обязательно настанут.       Но что-то важное, что-то лежащее на поверхности, что-то очень и очень нужное Наруками и компания в тот момент всё-таки упустили.       …и вот уже показались первые домики Инабы…