Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             Свист оружия рассёк воздух подобно выстрелу из ружья; за ним последовал лязг и писк скрежащей стали, новые отзвуки и отстуки. В этих условиях слышалось два голоса оружия: тонкий и звенящий, густой и басистый, которые, находясь в вечной оппозиции друг с другом, следовали подобно голосам в фуге.       Наруками и Арагаки сошлись в бою, и заплясали, замелькали их оружия: палаш без гарды, то самое звонкое сопрано, и топорило, богатый и мощный бас. Левая рука серебряновласого взметнётся, клинок поднырнёт под лезвием, обойдёт топорище, целясь в грудь оппонента…       И потекла багряная кровь, которая, впрочем, почти сразу запекалась, не давая нанести настоящее и глубокое кровотечение. Шинджиро позволил насадить себя, лишь для того, чтобы его левая рука, отпустив топор, ладонью со сжатыми в звериную лапу пальцами впечатала Юу в район грудины, стволообразную кость, соединяющую рёбра.       Парня отбросило в сторону, и он закашлялся кровью, умудрившись всю дорогу не разжимать рукоять клинка; впрочем, это не помешало увернуться ему от броска топора и вскочить на вертикальную поверхность, чтобы пробежать по ней под углом девяносто градусов к земле. Арагаки, ухмыльнувшись устами шире, ответил тем же.       Теперь они бежали, прыгали, меняли направление и скорость, делая всё это на остатках, руинах зданий, сходясь, зачастую, под невозможными углами и блоками. Сверху, снизу, справа, слева, пригибаясь к земле, выгнувшись спиной к небу — и всё это в том нереальном беге по стенам. Секира явно была мощнее: её удары вспарывали воздух не хуже снарядов зенитного оружия, с тем же взрывом и свистом, порождая чудовищной силы волны, сносившие, сшибавшие, разрушавшие всё, до чего могли дотянуться…       Меч Наруками в этом плане гораздо скромнее: он пел тихую, но звонкую песнь; да, сила его не могла одолеть силу Арагаки, но она могла огибать, обегать, оплывать, дабы пронзать, резать, колоть… Раз разом он пронзал тело насквозь, входя и выходя в него так же, как ходит острие иглы в поверхность ткани; лезвие насквозь пропиталось липкой и вязкой жидкостью, кишками, потрохами, желудочными секретами и лимфой, но продолжало резать вновь и вновь.       Шинджиро улыбался, улыбался всё ярче и больше с каждой новой порцией боли и крови… не забывая, впрочем, рипостить своего оппонента, ловя его на противофазе, фазе, любой мельчайшей неточности и неловкости. Его соперник, юноша, выглядел помято, весь залитый кровью, с несколькими чернеющими синяками и парой рваных ран от острия топора.       Это был поединок чистой силы, без персон: просто скорость, ноги, фехтование, сила и мастерство. И конечно, лидерство в данном случае держал наставник: это была его стихия, та боевая роль, которую он, сначала нехотя, но позже с превеликим удовольствием осознал… Быть в самой толчие битвы, гореть, быть разорванным, сожжённым, пережить инфаркт, инсульт и остановку дыхания и сердца, болевой шок и целиковую потерю конечности или половины своего мяса… всё ради лишь того короткого момента, когда его изувеченное, но целостное тело сомкнёт свою жёсткую и смертоносную хватку на враге…       В конце концов, Наруками сам выбрал свою судьбу — его, подобно тряпичной кукле ломанули об колено, после чего как игрушечный мячик швырнули в несущую стену здания.       Арагаки медленно остановился. Кровь, кровь, кровь… вся его одежда была в крови, порванная, пошедшая лохмотьями и багряная от запекающейся на глазах жидкости жизни… его бешеные, безумные глаза-изумруды вращались по сторонам… а сам он засмеялся, захохотал, хриплым и сухим голосом.       Слизнув кровь с губ, он посмотрел туда, куда отправил своего подопечного.       — Ха-ха… чувствуешь это… Наруками? Это сладкое безумие боя, эту бесконечную и неутолимую жажду крови?.. Этот вкус победы и поражения, эту музыку смерти, бьющуюся над ухом?.. — Шинджиро говорил сипло, но из его голоса так и лились ноты наслаждения и упоения.       Раздался небольшой треск, после которого остатки здания сложились сами в себя.       Арагаки продолжал внимательно смотреть за происходящим, неторопливо успокаиваясь от полученного экстаза битвы. «Встанет или нет, вот в чём вопрос…» — пронеслась мысль в его голове, покуда язык жадно продолжал слизывать кровь с губ, утоляя подступившую жажду, но на деле — лишь распаляя ея.       Ляпис-лазуревое сияние затопило обвал… чтобы, спустя короткую вспышку света, оттуда вырвался Наруками, разметав и раскрошив в пыль куски кирпича, бетона, железа и древесины. Выглядел он… не важно, надо сказать. Полубезумный взгляд, накрапывающий с разных мест багрянец. Но если Арагаки за счёт своей родной регенерации уже почти стал как новенький… то вот платиноволосый юноша…       — Как я тебе и говорил, уже много раз, никогда не вступай в прямой поединок с тем, кто тебя сильнее, не имея только желания подороже отдать свою жизнь… — наставительно молвил Шинджиро, мягко улыбнувшись. — И вдвойне глупо пытаться победить грубой силой того, кто черпает силу прямо в гуще сражения… Ты можешь устать и рухнуть от кровопотери — я же учился тому, чтобы стоять далеко за чертой того, где пролегает предел человеческого тела и разума… Понимаешь?..       — Заткнись, — зло проговорил Юу, сплюнул на землю кровью. Затем, немного проморгавшись, он поднял горящие злобой глаза на Шинджиро. Тот только приложил ладонь к лицу и вздохнул. — Я сказал, что одолею тебя — так и будет… — на последней фразе он закашлялся и согнулся пополам, мёртвой, синюшной хваткой вцепившись в рукоять клинка.       — А самомнение у тебя, главарь, я смотрю, явно не страдает от засухи… — убрав ладонь, горестно заметил Шинджиро. — Ладно, если не понимаешь лёгким путём, придётся насаждать понимание непопулярными методами… давай я тебе покажу один любопытный трюк, а?..       Мужчина широко раскинул руки, махнув бахромой своего некогда элегантного пальто. Позади его спины начала формироваться тень, большая, объёмная и огромная. Затем… он просто шагнул назад и провалился в неё.       Впервые за прошедшие с начала поединка минуты, на лице серебряновласого появилось выражение растерянности. Он лихорадочно оглядывался по сторонам, водя рукой со сжатым клинком. Его сердцебиение ускорилось, дыхание участилось, а к сердце неспешно скользнула чёрная лапа липкого страха…       Я… тут.       Интуиция, случайность, а может даже былой опыт — неизвестно, что именно заставило его обернуться на неясное послание, отозвавшееся в голове… чтобы увидеть, как Шинджиро, с занесённым топором, с которого капала тьма, ярко сверкая своими изумрудными глазами наполовину высунулся из его собственной тени… Если бы он имел намерение убить Наруками — более лучшей техники и возможности придумать было нельзя. Юу ощутил всего лишь одно: «…Наги…»       И Изанаги, откликнувшись на призыв владельца, возник прямо возле него, проткнув своим копьём Шинджиро насквозь, прямо в толчея тьмы, в результате чего оное застряло в нём.       Наступил немой пат, когда ни защитник Юу не мог ничего сделать, ни Арагаки не пытался как-то избавиться от «посторонних предметов в теле».       —…и это всё?.. — с каким-то даже разочарованием вымолвил мужчина, лениво скосившись на Наруками. Тот, став белее полотна резко направил силу в ноги, бежав и даже не оглядываясь на своего защитника, увязшего с копьём. Персона Юу попыталась высвободиться, исчезнуть… но оказалась захвачена облаком тьмы, липкой его паутиной, из которой продолжал торчать Арагаки.       — Запомни, Наруками. Никогда, никогда не подставляй Персону под удар, который предназначался тебе. Потому что иначе может случиться то, что я тебе сейчас продемонстрирую… — голос наставника, впервые за прошедшие время наполнился нотами злобы и ненависти; он звучал пусть тихо, но отдавался и отражался от каждого угла и переулка, каждого маленького атома и молекулы этого мира. — СМОТРИ НА МЕНЯ, ЩЕНОК!       Наруками, даже против своей воли, сдерживая ужас, повернулся, чтобы увидеть…       Увидеть, как Арагаки, сильно не напрягаясь, лёгким и невесомым движением рассёк его персону напополам. Та, издав странный вопль, с хрустальным звоном испарилась в никуда, распалась, как распадаются иные вещества на воздухе.       В ту же секунду, Юу ощутил, как в его сердце точно бы оборвалась невидимая струна: оно отдалось болью, болью точно бы при сердечном приступе; он чуть не рухнул на землю, но смог остановиться, уперев свои руки в грудь, пытаясь облегчить это страдание; позвоночник выгнуло дугой, а карта, которая всё ещё была у него где-то в кармане, стала мертвенно холодной на ощупь. Парень рухнул на колени, ловя воздух как рыба, выброшенная на берег.       Шаги. Снова. Снова…       Подняв взгляд, он увидел Арагаки Шинджиро, который мягко, как ступает хищный кот, перемещался, прыгал, телепортировался между тенями, в довольстве разбросанными между домами.       — То, что я сейчас сделал, называется изгнанием Персоны*, — безэмоционально молвил тот, не сводя взгляда с Наруками. — Какого это — снова почувствовать себя смертным ничтожеством, которое не способно защитить даже себя, а, Наруками?..       Юу, превозмогая боль, поднялся на ноги. После чего, дрожащей рукой, вытащил карту своей персоны… чтобы обнаружить на месте её изображения просто чёрный овал, с уродливой трещиной посередине.       — Как я и сказал, если не доходит через голову, будет доходить иными местами. Персона, пусть и может принимать на себя атаки, довольно уязвима. И если воздействие на неё окажется избыточным… Ты лишишься большей части силы. Пусть и временно…       «Временно?..» — скосив глаза на картонный прямоугольник, он с удивлением заметил, как та уродливая царапина, проходившая сквозь всю плоскость, немного уменьшилась.       — Наруками, слушай моё задание, — внезапно обратился к нему Арагаки. И вид у него был своеобразный: он выглядел спокойно, но, в то же время, чувствовалось, что он… в бешенстве. В самом настоящем. — Беги.       — А?..       — Я не знаю, что вы там для меня готовите, но рекомендую тебе бежать. Потому что если я тебя настигну — я буду тебя убивать. Понял меня… трус?       Юу не потребовалось повторять дважды такое щедрое предложение: он побежал, побежал пусть и быстро, но не настолько, как мог бы бежать, пользуясь силой своего хранителя.       Медленно, Наруками.       Парень на чистом инстинкте смог отпрыгнуть в сторону, чтобы увернуться от вылезшего прямо на него из тени Шинджиро.       Беги быстрее, ничтожество, если хочешь жить…       Сатонака, заняв выгодную позицию на вершине холма вся, закусив губу, нервничала и переминалась с ноги на ногу, с пяты на мысок, чуть дрожа. Она чувствовала, знала, что Арагаки снова сделал… Юу больно. Даже не больно — он превратил его в мокрое пятно, как порой превращают сжатием кулака насекомых. Но как бы ей ни хотелось сорваться, побежать ему на помощь… она должна следовать плану. Потому что иначе — тот пошёл на эту жертву зря.       Рядом стоял напряжённый Ханамура, который хмуро смотрел вдаль, покуда вокруг него вращались гаечные ключи.       — Ему там хреново, да, Чие? — внезапно молвил он, повернувшись в её сторону. Та вздрогнула… а затем кивнула.       — Несколько минут назад я ощутила, как Арагаки с ним сделал что-то… очень ужасное. Жуткое, бесчеловечное… — её голос под конец начал срываться. Ёске покачал главой.       — Если я что-то и понял в нашем Арагаки-садюге… так это то, что он желает нам блага. Но иногда его пожелание оказывается несовместимо с жизнью… — Сатонака подняла удивлённый взгляд на белобрысого, который обычно первым начинал хулить сенсея.       — Вроде бы ты громче всех кричал, что нам он не нужен… что это, ты передумал? — она ухмыльнулась, внутренне благодаря того за такую своеобразную поддержку.       —…знаешь, Арагаки ведь действительно помог спасти семпай, хотя, по нему было видно, как он был глубоко против этой идеи. И… — Ёске хрустнул руками, сжав своё оружие. —…пусть он жесток, пусть он перегибает палку, пусть он маньяк и одержим схватками… но я благодарен ему. О! — Ёске мигом переменился в лице, став озорным и весёлым: — идут, голубчики-с! Амаги, Тацуми, вечеринка начинается!       Тацуми, прикорнувший на кучке мусора сидя на корточках, тут же подскочил на ноги.       — А я не спал, семпай! Вот, я готов к бою! — для убедительности он помахал дюжими кулаками.       Юкико показалась из остатков дома. Тоже заспанная, кстати…       — Сони… Сато-чан, врубай Сатонакавиз, — улыбнулся Ёске, покуда возле него возник тот хитрый шиноби Джирайя. Блеск ляпис-лазури — хромированные ключи Ханамуры меняют форму, становясь двумя ниндзя-то, короткими клинками.       Пацанка, тяжело вздохнув, прикрыла свой левый глаз, полностью сосредоточившись на том, что видел правый…       Мир, его строение, всё изменилось. Туман, багряное небо, дома, здания… всё это словно бы перестало существовать перед ней. Только цвета, много самых различных цветов, рябящих, переливающихся, пропадающих и исчезающих; одним из источников, сосредоточием являлись её товарищи. Для неё одинаково стало неважным как расстояние, так перспектива — любой объект, дальний или ближний мог мгновенно возникнуть перед ней точно на расстоянии шага.       Сконцентрировавшись, она нашла две фигуры: одна из них, вся красно-ало-чёрная, словно бы растеклась, став больше и объёмнее, как воздушный шарик или вата; другая — дрожаще синяя, с проблесками жёлтого и чёрного, точно бы ужималась, ужималась с каждой секундой, покуда от неё тянулся серебристый след…       Сатонака моргнула и помотала головой. Её откровенно начало мутить, покуда голова словно бы покаталась на карусели. Эти образы… это совершенно было не похоже на то, что она видела до этого… и эти безумные переливы, движения, вращения и перепады цветов… «Эк меня торкнуло…» — пьяно подумалось ей, покуда она снова попыталась войти в состояние предвидения-предчувствия…       — Он там! — ткнула она возникшей нагинатой. — Он… Юу в опасности! Ёске!       — Оке, расклад понял!       И, новоиспечённый ниндзюк рванул в бой, подобно скоростному поезду…       Нару-нару, что с тобой не так? Ты… боишься?..       Наруками, чувствуя свой приближающийся предел, в очередной раз нырнул в сторону, дабы увернуться от ленивого взмаха топором Арагаки. Он уже давно понял: с ним просто играются, не давая ни перевести дух, ни попытаться предпринять что-то в ответ. Стоит ему остановиться, хоть на секунду, как тот появится из его тени и…       Юу давно уже не боялся. Вернее не так… это чувство, липкое и противное, он старательно запирал внутри, не давая выходить наружу. Но, подобно любой плотине, у неё есть предел, который, будучи превзойдённым, наваливается как стихийное бедствие, жестоким ударом сметая всё, что стояло у него на пути.       Серебряновласый и сам не мог объяснить, почему… но он испугался. Испугался так, как никогда в жизни. И всё, что ему оставалось сейчас — позорное и унизительное бегство. Конечно, физкультурные разминки Шинджиро помогли ему не упасть, но… скоро. Скоро его сердце, уже отдающееся болью на каждом новом цикле, дыхание, которое ощущалось физически…       Ничто не может длиться вечно. И вот, он мягко и просто запнулся на ровном месте, пролетел небольшое расстояние и самым обыкновенным образом упал.       «Я не поднимусь…» — подумалось ему в ту секунду.       Ну что, какие будут пожелания перед смертью?.. Укусить себя за пуп и сдохнуть?..*       …его сознание неторопливо гасло, меркло, под тихий и ощутимый перезвон каблуков Арагаки.       — Сам… сдохни… — почти что одними губами молвил юноша, покуда остатки разума смывались в выходную трубу. Шаги остановились где-то совсем рядом.       — A Hero’s on the stage!* — раздался ненормально истеричный вопль жуткой силы откуда-то со стороны.       Шинджиро, даже против своей воли перевёл взгляд в сторону источника звука. Его тело мгновенно оказалось утыкано колюще-режущим материалом, который, подобно какой-то штормовой стене налетел на него, снёс в сторону и впечатал в здание. Но этом действие не прекратилось: шестеро Ханамур, одинаковых с лица, хихикая и переругиваясь между собой выбежали «на сцену». Трое из них тут же поменяли форму, плавно перетёкши в три крупные и древние на вид аркебузы; грянул выстрел, а ружья снова сменили обличье, став на этот раз кусаригамой, чьи режущие концы они швырнули по тому же направлению…       Юу ощутил, как его тело подняли в воздух, после чего взвалили на себя. Как ни странно, это немного привело его в чувство, муть в глазах слегка прояснилась.       —…Юу, ты у нас что, герой голливудского боевика? — хмыкнул Ёске, припустив со всей скоростью прочь от своих копий, занимавших Шинджиро.       —…а?..       — Ну, знаешь, пафосно ловить синяки, травмы и кровотечения ты уже научился, осталось дело за малым: научиться не менее пафосно превозмогать злодея…       Между тем, пара секунд задержки, которую выиграл белобрысый при помощи «грандиозного появления», истекли: несколько, и вот уже его копии распадаются на лоскуты и ошмётки, покуда из здания возник недовольный, злой и подпалённый сенсей, находившийся в прыжке.       Взгляд серебряновласого, между тем, упал на тень Ханамуры, откуда в то же мгновение отделились две новые тройки клонов. Шестёрка бодро побежала на стремительно нагоняющего их наставника, после чего обратилась гигантских размеров рыболовной сетью, резко налетевшей на него и замотав того подобно мумии или куколки насекомого; новые шестеро бойцов, скользнувшие вслед за теми, превратили свои лица в драконью морду, маску, после чего выдохнули сноп горячего пламени, от которого ячейки и материал сети вспыхнул…       — ХАНАМУРА, ПРЫГАЙ! — крик их новоиспечённого «координатора» Ёске выполнил буквально: подпрыгнул как резиновый мячик метров на десять, после чего, превратив часть своей одежды в подобие дельтаплана, начал бодро планировать к их «позиции икс»…       А внизу развернулся кромешный ад: Арагаки, с практически голыми мышцами, со всего размаху ударил об землю топором: ударная волна образовала трещину, небольшой каньон, глубина которого уходила куда-то далеко… Горящие глаза, которые сенсей поднял ровно в сторону их компании, красноречиво говорили о том, что сейчас кого-то будут нежно и не очень убивать…       Наруками едва успел перевести дыхание, которого перехватило из-за внезапного набора высоты, как события понеслись далее: торговый район начало укачивать. С воздуха, во всяком случае, это виделось именно так: рябь, дрожь и сливающийся силуэт зданий… и только потом, разум, немного включившийся в работу понял, что это было землетрясение, самое настоящее и мощное.       Гладь поверхности, до того твёрдая и недвижимая, точно пришла в бешенство: разломы, расколы, куски породы, летящие во все стороны и даже вверх, полностью игнорируя законы гравитации. Дома, остатки опор и фундаменты, которые рушились, уходили в себя, провались в образующиеся дыры. Несколько особо крупных плит пошли на взлёт, тяжело и неохотно, точно бы какой-нибудь тяжеловесный самолёт… за каких-то несколько минут ландшафт изменился до совершенной неузнаваемости.       Удивительней всего было то, что даже в этой обстановке, в этой нереальной трясучке и буйстве стихии Шинджиро не терял самообладания, нет, нисколько: его ноги, тяжёлой, но уверенной поступью проделывали себе путь сквозь постоянно меняющиеся условия поверхности, прыгая, скользя, перемещаясь бегом и рывками…       Ёске, видя, что сенсей нацелился на него, призвал Джирайю: тот молчаливо кивнул после чего полетел вниз, подчиняясь законам тяжести… чтобы уже в воздухе начать разделяться, меняться и превращаться… за какие-то пару секунд небо усеяли хищные птицы, все как один спикировавшие на Арагаки. Тот только подхватил топор покрепче, да начал их отбивать с ленивой грацией опытного игрока в бейсбол… те тут же сменили тактику: в момент смерти они стали разрываться, превращаясь во взрывчатку, едкие и отравляющие вещества, дыма или что-то липкое и клейкое…       Юу в тот момент стало немного неуютно, признаться честно. Конечно, подобными комариными укусами, сколько бы их не было, как ни бей сенсея — тому это что слону дробина… но сам факт, сам потенциал контроля за полем сражения… Наруками не был уверен, что он одолеет Ёске, освой тот в полной мере обоих своих «друзей».       Тряска потихоньку начала умолкать: видимо, здоровяк отбегался на пока что, но даже и того, что он устроил… эм, если раньше картина была просто постапокалиптическая, то теперь, с багряным небом, зловещим туманом и исполосованным ранами ландшафтом… ни дать, ни взять Земля после метеоритной бомбардировки.       Ханамура же стал снижаться к небольшому кругу земли, совершенно незатронутому разрушениями. В нём, щурясь и переливаясь, разгоралось маленькое, но уже очень голодное и яркое солнце. В центре оного находилась Амаги, которая, закрыв глаза, скрестила на груди руки, зажав в оных веера, покуда её Персона летала на самых границах сферы огня, хлопая крыльями и наполняя ту силой. Только вот Арагаки превращаться в барбекю совершенно не собирался…       От него во сне стороны начала расходиться очень знакомая тьма, собираясь в своеобразный капюшон со спины, в котором проглядывался силуэт хранителя.       Не важно, насколько ты силён как воин, не важно, насколько ты умён, хитёр, ловок, опасен, неуязвим… если, в конечном счёте, твои конечности свело в параличе от животного страха и ужаса…       — ЁСКЕ, СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ, ИНАЧЕ ТАК ВСЕ И ЛЯЖЕМ! — не то чтобы её фраза звучала так истерично, как может показаться на бумаге, но, учитывая расстояние и протчая, ей приходилось сильно напрягать связки, чтобы информация дошла быстро и вовремя.       Между тем, Шинджиро превратил самого себя в снаряд, пущенный из пушки, продолжая, даже в воздухе, в полёте, со свистом воздуха, собирать ауру для удара страхом. Пожалуй, это действие только добавило ужаса, поскольку вуаль раскрылась, теперь напоминая чудовищного вида чёрный хищный цветок, тянущийся во все стороны…       — Наруками, бывай!       — Э?       Однако, больше тот пояснять ничего не стал, а просто сменил Джирайю на Сусано, и, щёлкнув пальцем, направленным взрывом швырнул Наруками в нетронутый круг.       «…ять» — только и пронеслось в голове у сплющенного Юу. А он всё летел, крутился, крутился, крутился… будь бы что-нибудь в желудке…       Ёске, в лучших традициях самолёта-камикадзе, тем временем, выбрал встречный курс наперерез. Он оказался быстрее, но лишь потому, что его способность управления ветрами позволяла менять ткань воздуха, делая его для себя более обтекаемым.       Его уже ждали. Топор Арагаки разминулся с его головой в считанных долях, будучи принятым на два скрещенных инструмента. И, вслед за людьми, в сражение друг с другом вступили их альтер-эго: шестирукий, вращая несколькими ятаганами, пытался порезать на лоскуты синекожего шрамоликового, который не пытался драться, а лишь летал, летал, летал, нагнетая напряжение нужное для торнадо. Вуаль тьмы, вернее, концентрация, нужная для ея поддержания оказалась нарушена и та начала осыпаться хлопьями чёрного дыма…       Приземлившись на землю и оставив в оном месте кратер, они продолжили поединок, не прекращая движение: вернее, Арагаки упорно продолжал стремиться к Юкико, в чём ему и пытался помешать Ханамура, вступив в фехтовальный поединок с наставником.       Между тем синюшный, совершенно никакой Наруками «прибыл на позицию», где его ловко перехватил за шкирку Тацуми, буквально за секунду до того, как серебряновласый вмазался бы твердь. Заместо же этого тот оказался в руках здоровяка, своим видом со стороны напоминая шкодливого котёнка. Ну, если бы котята были размером с человека…       — Отличный пас, семпай!       Не будь Юу таким… в таком неблагоприятном состоянии, он бы не поленился провести разъяснительную работу в коллективе, касательно правил обращения с командиром… но, поскольку у него в глазах всё плыло, он, пытаясь отплеваться и прокашляться от слюны, тихо прохрипел:       —…убью…       — Тацуми, — подскочила к ним пацанка, старательно жмурившая левый глаз. — Беги к Ёске на выручку — его сейчас… — бугай размял плечи и скинул с оных пиджак.       — Время надирать задницы в стиле Канджи!..* — в этот момент Юкико, державшая концентрацию фаербола, чуть не сбилась, чтобы зайтись в хохоте. А Тацуми, уперев ноги, снова выстрелил собой в центр схватки, не забыв швырнуть Юу, точно какой-то мячик, в руки Сатонаки. «Я что — мячик для регби?..» — с какой-то философией подумалось «подаче».       Девушка чуть не рухнула, но всё же смогла удержать равновесие, после чего, аккуратно уложив Юу землю, головой вверх на камень, быстро шепнула:       — Хорошо постарался, лидер. Мы за тебя отомстим, не переживай! — вероятно, подарив ему свою беглую беззаботную улыбку, она хотела ободрить того; что ж, ей это удалось… во всяком случае, мутить его стало чуть меньше… карта Изанаги, до того холодная, отозвалась слабым теплом.       В то же время на растерзанных пластах и кусках земли разворачивалось жесточайшее сражение: Арагаки супротив Ханамуры и прилетевшего к нему на помощь Тацуми.       Вообще-то, так уж получилось, но парные бои они пока ещё не отрабатывали. Одиночные — сколько угодно, а вот командные дела… так что, это был, своего рода, дебют Ёске и Канджи как напарников друг для друга.       …Чёрный робот бочкой приземлился в землю, оставляя в воздухе след как от горения, разорвав платформу, на которой в тот момент сошлись учитель и ученик, на мелкие и крупные осколки, разлетевшиеся во все стороны. Ёске тут же переместился из площади в объём, образно говоря, после чего швырнул ветром гаечные ключи подобно метательным дискам. Тацуми со звериной гримасой, начал ме-едленно заносить кулаки для удара… вернее, медленным он был только по меркам Шинджиро или Ханамуры, однако первому из них пришлось отвлечься и швырнуть топор из положения «лёжа» в воздухе, покуда прямо под ним пронеслись ключи. Белобрысый тут же попытался воспользоваться тем, что топорик пока «ушёл на свидание с Канджи»… как всё нарушил крик Сатонаки, сблизившейся со схваткой:       — Тацуми, Ханамура! Момент «Икс»!       Впрочем, здоровяку сейчас было не до этого, поскольку его туловище, основательно познакомившись с топориком (где-то в районе лба, тупой частью), с застывшим на лице выражением глупого блаженства, полетело куда-то далеко-далеко…       Свет погас. Или наоборот — зажёгся, нарушив уединение темноты и мрака. Яркий сверкающий оранжевый шар взметнулся вверх, после чего, как-то вальяжно и чинно, направился прямо в сторону Шинджиро.       — Чёрт!.. — выругался наставник, который, впрочем, и подозревал что-то подобное… другое дело, он оказался сейчас в некотором роде зажат, увяз в схватке, что совершенно…       Между тем, если на него двигалось маленькое солнце, то в их пятачке, где ещё даже не успела улечься пыль, наоборот стало темно. Вспышки молний, закручивающиеся потоки воздуха… Сусано, которого держал в захвате шестирукий Асура, сделал неуловимое движение пальцами — и всё-то нагнетение, им старательно скрываемое, начало оформляться в настоящее буйство ветра. Нет, это был не торнадо: клубок змей, извивающихся, хищных, опасных, которые так и норовили оторвать и откусить что-то — таковой стала ткань воздуха. И в самом центре оказался Арагаки, которого сплюснуло и сжало, как мясной мячик, как кучу фарша…       — Это тебе за Наруками… — зло прошептала Чие, резко распахнувшая до того сжатый левый глаз, покуда позади нея возникла Томое. Странная картина: правый — яркий, золотой, сверкающий… левый — алый, налитый кровью и багрянцем… но важно было другое — сенсея, всё ещё пытавшегося как-то выбраться из западни, вковало в лёд.       Хотя, даже не вковало в лёд, нет: ветер Ханамуры впитал в себя весь тот взрыв, всю ту мощь и энергию, которую вложила в него Сатонака и теперь не просто рвал и резал… он промораживал, крутясь снежной пургой.       Теперь змеи, до того лишь казавшиеся в пылевом облаке, приняли самый настояший вид гидры, многоглавой и снежной… казалось, сама ткань бытия начала замерзать…       К тому моменту, когда шар огня подплыл к буйству стихий, энергий и прочего, там уже основательно наморозился целый ледяной лабиринт, причудливыми коридорами расходящийся в разные стороны.       Взрыв новой. Вспышка. Рождение звезды. Рождение вселенной, множества галактик, планет, туманностей… Не нашлось бы слов, пожалуй, чтобы описать картину, которую мог издали наблюдать Наруками. Это было прекрасно, это было опасно, это было… «…восхитительно…»       Падал снег. Хотя… какой это снег — пепел. Прекрасный, серый пепел, нежными крупинками ложился в округе. Земля, изломанная и израненная, начала медленно приходить в себя, успокаиваться.       Пепел. Много пепла. Лёгкий, невесомый… он кружился под дуновениями ветерка, а когда ложился — стелился понизу, дополнительно застревая в волосах, оседая на одежде. Но главное не это, а, пожалуй, изумительной силы тишина.       Абсолютно чёрный скелет — вот что осталось от некогда грозного Арагаки. Но даже сейчас, в поражении, он продолжал внушать величие и страх, застыв пугающей статуей в той же позе стоя.       Глаза Наруками медленно закатились…       Сатонака упала на землю, схватившись за глаза и начала кататься по ней, пытаясь унять острую режущую боль. Её губы сжались добела, покуда лицо исказила гримаса страдания.       — Эй-эй, Чие! — перепугался Ёске, после чего подбежал к своей боевой подруге. — Эм… Сусано! — молчаливый бог ветра возник в слабой вспышке ляпис-лазури, после чего вскинул свои руки, с сложенными вместе указательными и большими пальцами. Девушку окутало золотое сияние… боль не утихла, но та хотя бы перестала кататься от нея.       Между тем, паренёк вытащил из кармана своей белой рубашки смятую упаковку таблеток… нескольких, разных наименований, после чего, покопавшись, вспорол кармашек с обезболивающим.       — Держи, Чие!       — А?.. — слабо, неверяще покосилась она на того, немного расширив глаза. Ханамура же был сейчас, пусть его и трясло от ушедшего адреналина схватки, невероятно сконцентрирован и серьёзен.       — Конечно, это не сравнить с тем, что есть в доступе у врачей… пей!       Та, помотав головой и часто-часто моргая, нехотя приняла таблетку, шумно сглотнув её. К их стоянке выбежала Амаги.       — Как вы?.. — взволнованно сказала она, косясь на бледноватую подругу.       — Живы, и то ладно, — развёл белобрысый парень руки в сторону. Затем ткнул в сторону Арагаки: — Вы не думаете, что мы его… эм… того? А то он не торопится… подниматься…       И правда: чёрный скелет так и замер в своей странной позе, покуда от него столбом валил пар. Жуткое зрелище, на самом деле: просто остов, просто кости, молчаливо созерцающие вдаль…       Между тем, Чие немного отпустило, она даже смогла самостоятельно встать на ноги, оперевшись на своё оружие. Юкико, не думая дважды, подбежала к ней вплотную и подхватила ту под руку.       —…сибо… — морщась, тихо прошептала девчушка, не сводя своего взгляда с того, что осталось от сенсея. Что-то…       — М, не за что, Чие. Кстати, а как там Наруками-кун?..       …и тут, как говорится, всех немного щёлкнуло, что Юу-то…       — Скорая помощь спешит на помощь!.. — первым сориентировался Ханамура, после чего пошёл на взлёт и скрылся где-то вдали.       —…Юу… м, что такое, Юкико?.. — Чие, всё ещё пытавшаяся отойти от недавнего сражения, обратила внимания, что черновласая не сводила глаз с остова наставника.       — Мне показалось… или он моргнул?..       — Мор… гнул?.. — Сатонака очень, очень неторопливо повернула голову в ту сторону. Ничего, всё по-прежнему. — Юкико, хе-хе… тебе наверное показалось… — Сатонака ощутила подступающий ужас. Между тем, скелет скрипнул, после чего издал звук, напоминающий воздух, свистящий в щелях здания. Внезапно, он распрямился. — ИК! — взвизгнула пацанка, вжавшись в подругу, которая… эм, а почему в её глазах не читалось ужаса?.. Даже напротив — нечто вроде тлеющего интереса…       — Ха… Это чертовски больно, детишки… — его череп резко оборотился, сверкая изумрудными глазами. Просто голый череп, сверкающие очи…       Юкико внезапно ощутила, как её подруга обмякла с широко распахнутым ртом. Неторопливым шагом мертвец (?) подошёл к этой женской парочке.       — Давненько меня так не отделывали… чёрт возьми, это пальто было моё любимое… а? Со мной что-то не так, Юки? — его взгляд остановился на обморочной Чие, после чего переместился на Амаги… которая… воспылала?..       — Арагаки-сенсей вы — лучший! — внезапно выпалила она скороговоркой. — Нет, я знаю, что вы сильный, умный, много знаете… но я даже не могла представить, что вы можете ходить и говорить в форме скелета, это так волнительно!..       —…что? — если бы у него были брови, они бы сейчас точно устремились наверх.       — Может вы в таком виде заявитесь перед парнями? Ну, знаете, резко выкапываетесь из земли, хватаете за ноги, впиваетесь зубами…       — …я вроде не зомби, чтобы подобным заниматься… так, не морочь мне голову! Рядовая Амаги!       — А… Хай!       — Организовать лагерь для размещения инвалидов и притащить ингредиенты для готовки! — в глазах наследницы заплясали весёлые бесенята. — Прямого тактильного контакта с едой не осуществлять! Задача ясна? — энтузиазм девушки, до того едва ли не светившейся, ощутимо подувял.       — Да, Арагаки-сенсей…       Чавканье. Громкое, мощное, на разные интонации и тембры… именно это было то, что в первую очередь услышал Наруками, ещё не открывая глаз, когда к нему неспешными шагами вернулось сознание. Его веки очень неохотно распахнулись, чтобы обнаружить перед собой сидящего Ханамуру, который возился в небольшом красном чемоданчике, отдалённо напоминавшем полевую аптечку.       Зрачок серебряновласого скользнул вниз, чтобы обнаружить что его тело было добротно перевязано. Голова, грудь, ноги… не до состояния мумии, но что-то где-то. Он огляделся по сторонам, в первую очередь обратив внимание на источник шума. Им оказались Сатонака и Тацуми, точно бы решившие посоревноваться в количестве и скорости поглощения пищи, треская ароматно пахнущий рамен из глубоких пиал. Настолько глубоких… Наруками даже не был уверен, что он осилит хотя бы одну. А эти, он был готов поклясться, уже не первую наворачивают из огромадной кастрюли, больше напоминающей котелок. Вернее, наворачивали-то они из посуды, но добавка, добавка… Канджи, кстати, тоже не избежал перевязки, в то время как у Чие была на правом глазу простенькая самодельная повязка.       Рядом с ними, кушая в более спокойном темпе, сидели Амаги, Арагаки и Кониши; последняя только нюхала воздух, да кидала тоскливые взгляды на рамен… Шинджиро наконец не выдержал, и просто налил ей порцию, вручив её практически силой. Та замерла в нерешительности, затем, под пристальным взглядом наставника, сделала пробу… вскорости она чавкала не хуже и не меньше, чем пара Чие и Канджи.       Сенсей был раздет. Не догола, только верх, обнажив свой мощный торс. Мускулистый, с загрубевшей кожей, на которой то там, то тут виднелись и тянулись шрамы, следы от ожогов, белые нити зарубцевавшихся ран… Его волосы, до того чуть прикрытые шапочкой, сейчас свободно лежали на плечах, доходя до лопаток. Зрелище жуткое, но в чём-то притягательное и завораживающее.       Наконец, его взгляд отыскал Маргарет, стоявшую несколько поодаль и… ему показалось, или она не сводила с него взгляда? Ну, боковым зрением?..       —…вечер?.. — наконец, он решил обратить на себя внимание. Головы чуть ли не синхронно поворотились в его сторону.       — О, главарь пробудился… — лениво кинул Шинджиро, мазнув взором и воротившись к поглощению своей пищи. Ханамура мигом очутился вплотную к Юу, держа в руках стетоскоп.       — Ну что больной, на что жалуемся?.. — утробным голосом, практически басом вымолвил весельчак, озорно блестя зенками и улыбаясь от уха до уха. Против воли, на уста серебряновласого налезла улыбка.       — Да отстань от него, Ханамура. Улыбается — значит не худо… — бросила Чие, не забывая чавкать, бегло скользнувшая по Наруками своим единственным глазом.       — Лучше, Ёске. Во всяком случае… не так, точно бы меня переехал поезд… — Шинджиро принял это замечание на свой счёт.       — Сам виноват, — чавканье, — если бы я себе поставил такую задачу, — пьёт остатки бульона, шумно сглатывая воду, — ты уже был на небесах, образно говоря… — налил себе новую порцию половником, выловив побольше лапши. Парень с наушниками (хотя стетоскоп, надетый на шею вместе с устройством воспроизведения звука смотрелся… странно) покосился на Арагаки, затем чуть возмущённо вымолвил:       — И всё равно это не повод отделывать его так, что мы с Маргарет-сан еле-еле откачали!       — Не умею сдерживаться, — чавканье, — звиняйте.       Почему-то он сейчас донельзя напоминал Сатонаку. Вот до невозможности. Таким же «бережным» отношением к еде? Такой же невозмутимостью?.. Таким же бесстыдством?..       Видимо, Ханамура пришёл к похожему выводу, поскольку его взор пробежался по пацанке.       —…ладно, — вздохнул он и развёл руки в стороны, — будешь рамен? Курица, вкусно, самое оно, чтобы поправить здоровье и нервы…       Юу хотел уже подняться с белой ткани, на которой он был уложен, как Маргарет внезапно возникла перед его носом, держа в руках пиалу с кушаньем. Как он тут успела очутиться? Ёске чуть сбледнул от этого действия.       Серебряновласый покосился на ассистентку хозяина синего вельвета… затем молча принял угощение и сделал первый укус. «М!» — стрельнуло у него в голове. Эта восхитительная сладость, этот мягкий отзвук соевого соуса, эта жирная лапша, дышащая курём, эти жгучие перечные тона, оттенённые специями… Признаться честно, он чуть не уподобился Тацуми и другим особо шумным едокам. Давно юноша не пробовал чего-то… настолько желанного и вкусного?..       Маргарет, правильно оценив его реакцию, тихо хихикнула, после чего удалилась на своё прежнее место. М… Юу показалось, на мгновение, что Чие и Юкико проводили её очень недобрым взглядом… Как бы то ни было, он решил отдаться навстречу празднику желудка.       Наруками и компания уже закончили поедать пищу, лениво усевшись кто где, покуда их животы, полные пищи, испытывали то чувство высочайшего кулинарного удовлетворения. Между тем Шинджиро, особо не торопившийся с едой, всё ещё продолжал уплетать лапшу, вернее, остатки оной.       — Что ж, — внезапно подал мужчина голос, уловив, что компания наконец-то отошла от адреналина схватки — то есть готова к умственному труду. — Давайте считать цыплят и подбивать баланс… у кого есть какие соображения, вопросы, пожелания?       Наруками, только-только забывший перенесённый позор и унижение, чуть-чуть побледнел и закаменел лицом. Со стороны, правда, это было незаметно. Практически.       Ребята переглянулись между собой, ища в глазах друг у друга некую немую подсказку. Первым решился подать голос Ханамура:       — Сенсей, вы уж извините за такой вопрос… но вы что, бессмертный? — Шинджиро, пусть и ожидавший чего-то подобного, но оказавшийся застигнутый врасплох самой формулировкой, издал звук носом, точно бы он подавился. Правда, в данном случае он означал веселье и усмешку.       — Бессмертный, да… нашёл же, с кем сравнить… — фыркнул тот, после чего задорно оскалился. — Нет, ни капли.       — Но вы же… обгорели до скелета… — неуверенно молвил Ханамура, косясь на него.       — Знал бы ты, как меня в своё мучили — решил бы, что я чокнулся… Скажем так, таким способом меня можно ковырять очень долго… дай подумать… — мужчина отложил палочки и прислонил руку ко рту. — Двадцать раз.       — Двадцать раз? — склонила голову набок Сатонака. — Ам… чего двадцать раз?..       — Вам потребовалось бы повторить ваш совместный приём двадцать раз, прежде чем я действительно бы отошёл в мир иной… Ещё вопросы?       Новых вопросов не последовало, покуда школяры ощутили прилив нового ужаса и мурашек, в едином порыве заелозив на своих пятых точках.       — Вижу, вопросов нет, — его рука снова взялась за палочки из дерева. — Тогда, вот мои вам замечания… Амаги!       — Да?.. — наследница, впадавшая в дрёму, проморгалась и уставилась на Шинджиро.       — Шесть баллов из десяти.       — У нас теперь что, есть оценки?.. — тут же посмурнел Ёске, не любившей любую систему, напоминавшую ему о школе и тестах. Наставник ремарку проигнорировал, заместо того взявшись за перечисление:       — Чётко следовала поставленной задаче, старалась следовать за направлением схватки… — начинал он, опять же, по традиции, с перечисления заслуг, — но я опять говорю о том, что тебе, милочка, пора начинать думать своими мозгами. Проявлять инициативу, так сказать. Да и эти твои «припадки хохота»… клянусь, я найду способ от них тебя отучить! — под конец его наставническая рулада заставила ту съёжиться и пискнуть в ответ:       — Поняла. Исправлюсь…       — Я надеюсь. Впрочем, ты была сегодня не самой проигравшей… Тацуми, харе спать! — Канджи, умудрившийся каким-то макаром задремать с широко открытыми глазами (видать, давнее умение), вздрогнул и подскочил.       — Я не спал, ни капли! Что, ещё тренироваться?       — Садись, пока я тебя не треснул… — здоровяк, попунцовев от смущения, стыдливо уселся по-турецки. — Так, ты получаешь пять баллов из десяти за сегодня. Мне объяснить тебе, почему? — последнее предложение было озвучено нотами, предполагавшими порицание за невыученный или неусвоенный урок. Тацуми потупил взор.       — Нет, понимаю…       — Если понимаешь, то готовься — я тобой займусь в ближайшее время… впрочем, в некоторые моменты боя ты старался, признаю. Так… — его брови нахмурились, покуда на лбу выступил бугорок. — Хуна… Ханья… Короче, Нытик! — молвил он, наставив острие палочек.       — Сенсей, я Ханамура!       — Пофиг, — отмахнулся мужчина, — чтобы я запомнил, как тебя зовут, тебе нужно меньше ныть и больше стараться… Так, не об этом. Молодец, Носастый*!       — У МЕНЯ НОРМАЛЬНЫЙ НОС! — возмущённо заорал Ёске, очутившись на ногах и ткнув пальцем в безмятежного Арагаки.       — Восемь из десяти.       —…продолжайте, сенсей… — Ханамура ме-едленно опустился на задницу, покуда на его лицо проступала довольная улыбка.       — Не подставлялся под мои атаки, неплохо выступил отвлекающим фактором и приманкой, даже трюки Джирайи смог встроить в рисунок боя. Хвалю.       — Да-а… я тако-ой… — покуда парень весь «поплыл» от похвалы, очень недовольные Юкико и Канджи ощутили совместное желание придушить его. Во взглядах, которые они послали друг дружке, так и сквозило понимание. — Поняли, какой я?..       — Нос не задирай — отобьют, — фыркнул Арагаки. — В общем, если продолжишь стараться — толк из тебя выйдет. Из недостатков могу только отметить излишнее стремление к показушности… — в этом месте он смутился, —…хотя, признаю: иногда она оказывается эффективной… — наследница гостиницы совместно с главным школьным хулиганом неторопливо окружали белобрысого, который так и источал в воздух самодовольство.       Юу сглотнул, каким-то намёком от интуиции улавливая то, что настало его время. Унижений.       — Так, теперь ты, лидер… перед тем как я выскажу вердикт… чей был план меня зажарить таким образом?       — Наруками. Это он предложил… — вступила в диалог Чие, которая потирала кулак десницы, недавно побывавший в солнечном сплетении Ханамуры. — А что?       — Вот как… — в глазах наставника отразился намёк на уважение. — Четыре с половиной, Нару, но только за то, что смог предложить относительно разумную стратегию. Но это о хорошем. Говоря же о плохом… У тебя что, синдром самоубийцы, блять?! — вот теперь все узнавали их горячо любимого, нежного и понимающего сенсея. Хм, а ведь у них есть что-то общее с Морокой… хотя… не дай же бог… — Я понимаю, что тестостерон в мозги ударил, но ты хоть понимаешь, что было бы с твоим отрядом, если бы я тебя положил прямо там, а?! И сколько тебе ещё можно говорить о том, что тратить силы надо разумно и выбирать схватки по уровню?!       Компания подарила лидеру взгляды полные сочувствия. Тому это не сильно помогло, покуда глядел в пол, ощущая жгучий стыд. Арагаки взял паузу, переводя сбившееся от накала дыхание.       —…но самое, самое дерьмовое в тебе то, что ты даже в самом пылу схватки заботишься прежде всего о своей грёбаной шкурке…       — Не правда! — тут же вставила Амаги. — Наруками-кун совсем не такой!       — Может я чего не понимаю, но семпай как бы чуть ли не самый самоотверженный… ну, как мне показалось… — смутился Тацуми под напором взгляда Шинджиро.       — Я как бы не спорю, что в нём это есть, — наконец, нехотя, признал наставник, разминая плечи. — Но он, прежде всего, эгоист. Одиночка, понимаете? Будь моя воля, я бы его сместил с позиции лидера…       — Плохой или нет, но Нару… Юу наш лидер. Тот, кто сплотил нас, — выступила с защитой Чие, уставив на наставника свой неприкрытый глаз. — И чтобы вы не говорили про него… я верю в него. Да, народ?       — Конечно, Чие! — вскинул кулак весельчак. За ним последовали согласные крики Амаги и Тацуми.       — Нару, слышишь, как они за тебя заступаются? — повернулся на серебряновласого Арагаки, снова приступивший к пожиранию лапши. Чавканье, — Цени таких товарищей и помни, блять, что ты тут не самый крутой хуй в округе…* — фраза, им сказанная, была весьма… эм… двусмысленной? Во всяком случае, подростки дружно покраснели. — Ладно. Сато Чие.       — Да?..       —… — внезапно, наставник прекратил есть и смолк, внимательно наблюдая за пацанкой, вернее, за повязкой. Вздох. —…честно, не знаю, что про тебя сказать. Вроде, благодаря тебе эта схватка оказалась… ну, в общем вы прошли экзамен…       — ЕЙ! We’re the best guys! — на этот раз все, а не только Шинджиро решили проигнорировать вопли их командного мистера-пессимиста, мистера «Ой, сейчас нам будет…».       —…твоя персона, если я что-то понимаю, не должна уметь ни морозить, ни уж, тем более, обладать… таким предвидением на грани с ясновидением. И вот это-то и странно… можешь убрать повязку с глаза?       Девушка, чуть поморщившись, убрала с глаза повязку и осторожно открыла его. Следственная бригада, раз уж их внимание к тому обратили, тоже присмотрелась. Всё тот же, нежно-медовый оттенок, карий… разве что… немного другой. Странно другой. Вроде, похож, но если внимательно посмотреть…       Шинджиро тоже вглядывался в него.       — Попробуй его активировать. Ну, как тогда… — наконец, дал он ценное указание.       Зрачок, чуть расширившись, начал неуловимо изменяться. Опять же, перемена была очень плавная, но, если обратить внимание, заметная. Неторопливо и чинно её глаз наливался золотом… золотом того же цвета, что и глаза Маргарет. И, опять же — Арагаки первым осознал эту истину.       Звериная, невероятная скорость — он оказывается возле ассистентки, выставив топор и источая в окружающее пространство тьму… его аура… если до этого он хоть как-то старался сдерживаться, то теперь он лил в пространство чуть ли не всю свою силу. Наруками и кампанию просто… раздавило давлением его мощи, прибило к земле и спёрло дыхание…       — Что вы с ней сотворили, ублюдки?.. ЧЕЙ ЭТО ГЛАЗ?!       — Арагаки-сан, вам не стоит так напрягаться, — наконец холодно сказали ея уста. — Иначе мне придётся опять сшивать вам кости и органы… уважайте чужой труд, всё-таки… — на её почти что издевательскую реплику тот ответил нечеловеческим рычанием… прежде чем он уселся на землю, схватившись за живот. — Как бы вы не нахваливали свою регенерацию, восстанавливаться из костей вам всё же неприятно…       —…тварь… — прохрипел он, не сводя с неё злого взгляда. Та покачала головой, после чего поднесла свою десницу к правому оку.       —…что же касается вопроса иного… это мой глаз.       Когда она убрала от него руку, то всем предстало зрелище единовременно страшное и неотразимое. Он был карим, мертвенно-карим, бледный, высохший, но всё ещё живой и двигающийся… Гноящийся, со следами некроза… но живой…       — Око за око, Сатонака, — обратилась она к растерянной девушке. — Око за око…