***
Вечер того же дня. Телефон в очередной раз тихо пропищал, оповещая о приходе сообщения и пытаясь своей вибрацией привлечь моё внимание. Однако мне было всё равно – сейчас я совершенно не хочу узнавать, что за смс шлют мне с периодичность раз в две минуты. Тем более, я догадываюсь об их содержании, а тем более об отправителе. В расстроенном состоянии я сидел на кровати, привычным образом завернувшись в одеяло с головой. Смотря пустым взглядом в пол, размышлял о том, что в школу больше идти не хочу. Конечно, у меня и ранее возникало такое желание, что распространяется на сотни учащихся, однако в этот раз оно полностью оправдано. За этот день я умудрился сделать столько всего постыдного, что теперь и представить не могу, как будут относиться ко мне одноклассники, а особенно Ару. Как вообще можно так опозориться? Вспоминая не только сегодняшний день, но и последние несколько месяцев, я думаю: как я вообще из тени превратился в эпицентр тупых событий? Мне это не по вкусу. В роли наблюдателя я лучше, ведь, по крайней мере, тогда не совершаю глупых поступков. Может, завтра на самом деле не пойти на уроки? Притвориться, что плохо себя чувствую и т.д. Иногда такая симуляция болезни полезна. На мобильник опять пришло уведомление. Юно всё не может угомониться. Первое время её напор пугал меня, а желание выбросить куда подальше свой телефон становилось всё ярче и ярче. Но теперь я воспринимаю это как что-то неизбежное, обыденное. Но до сих пор чертовски устаю от такого поведения. Вздохнув, я решил покончить с этим на сегодня – пора бы написать Юно, что собираюсь лечь спать. Настрой и так, мягко говоря, хреновый, а беседа с Гасай мне исправить это не поможет. Так что дотянувшись до мобильника, который всё это время лежал на тумбе, я открыл раскладушку и заметил на дисплее надпись: «40 непрочитанных сообщений». Мысленно усмехнулся (нервно) – что это так мало? Не желая хранить их на телефоне, я принялся удалять их, попутно мимолётно читая текст. Ничего интересного, как я и думал. И вдруг, где-то в середине наткнулся на другой контакт, подписанный как «Ару». Это заинтересовало меня значительно сильнее, заставив повременить с удалением бесполезных смс. Ару спросил, как у меня дела. Отправлено сообщение было почти полтора часа назад. Неудивительно, что я не заметил его, учитывая, что вплоть до этого момента все извещения я яро игнорировал. Возможно, Акисе эта информация уже и не нужна, и он занят чем-то другим («Свиданием, к примеру», - ядовито шепнул внутренний голос, из-за чего я поморщился), однако я всё же ответил на этот вопрос фразой: «Всё в порядке». Было ли так на самом деле? Нет, конечно, но признаться в своём настоящем состоянии я не мог. Просто стыдно. Снова. И уже собираясь отложить телефон (попрощаться с Юно я забыл), неожиданно почувствовал, как через несколько секунд он завибрировал в моей руке. Так быстро? В этот раз тормозить с прочтением я не стал, опуская взгляд вниз и находя всего лишь одно слово: «Врёшь». Будучи уличённым во вранье, я прикусил нижнюю губу, попутно чувствуя, как загорелись румянцем щёки. Это было слишком внезапно. Пауза продлилась ещё секунд десять, после чего я взял себя в руки и принялся печатать текст. В это время мне пару раз успели помешать сообщения, приходящие по-прежнему от Юно, но их я попросту закрывал и возвращался к написанию единственной фразы, всплывшей в моей голове тогда. Наконец, мне удалось отправить ответ, содержащий в себе: «С чего ты так решил?». Надеясь, что мой собеседник свободен, я ощущал, как охватывает меня нетерпение. Спать мне больше не хотелось, а мысли о том, чтобы притвориться завтра утром и не пойти в школу, покинули на некоторое время. Теперь я был сосредоточен лишь на одном, не переводя взора с мобильного на что-то ещё. И вот телефон издал характерный звук, и в тот же миг я кинулся читать присланное смс, чуть не выронив при этом мобильник. «Ты не умеешь врать даже через сообщения, Юкитеру-кун». На губах появилась улыбка, а настроение стало приподнятым – по крайней мере, выть от безысходности мне больше не хотелось. Я перечитал это сообщение ещё раза три, нарочно медленно, упиваясь каждым словом, прежде чем осмелел и завёл речь о том, что было важно для меня. «Мы можем встретиться завтра? Мне нужно обсудить кое-что с тобой». «Хорошо, тогда до завтра. Добрых снов». «И тебе добрых». Дальнейшая короткая переписка вышла быстрой, и мне было жаль, что она так прервалась. Однако я не попытался её затянуть, подумав, что Акисе мог быть и занят всё-таки. А отвлекать его не стоило: вдруг что-то срочное? Поэтому, всё ещё чувствуя некоторую лёгкость после переписки с Ару, я написал Юно, что иду спать и, не желая ждать ответа от неё, убрал устройство обратно на прикроватный столик. Перевернувшись на бок, закрыл глаза и действительно попытался заснуть, но спустя минут двадцать бросил эти попытки – мне казалось, что я полон сил. Такое состояние напомнило мне о некоторых ситуациях из детства, когда мама обещала сводить меня в зоопарк или куда-то ещё после того, как я немного посплю. И я мог не спать ещё несколько часов, прокручивая в голове образы похода в желанное место. Но сейчас я думал не о будущем, а о прошлом, что так тесно переплеталось с настоящим. Я думал о нас с Ару. Имею ли я право ревновать? Могу ли возмущаться и злиться, когда вижу, как какая-то девчонка строит глазки ему? То, что мы делали тогда с Ару, выходило за рамки дружеских отношений, и он прямым текстом заявлял, что думает обо всём этом. Но ведь больше ничего подобного не повторялось. Конечно же, о случившемся никто из нас не забыл. Акисе первое время даже пытался обсудить это, но я был слишком напуган и растерян, а посему избегал ту пикантную тему, от которой щёки начинали краснеть, а внизу живота образовывалось напряжение. Терпение Ару не являлось безграничным, и однажды он перестал спрашивать о том, что нас связывало. Он стал делать вид, будто бы ничего не было, а мы с ним оставались лишь приятелями. Сейчас я жалею об этом. Мне не следовало быть таким трусливым и уклоняться от правды. И что делать теперь, когда я и слово против той девчонки сказать не могу? А всё потому, что мы на самом деле просто друзья. Друзья, как я того и хотел, как добивался. Наверное, от таких рассуждений мне должно было стать грустно и тяжело на душе. Но с приходом тьмы все пошлые мысли освободились, подбрасывая такие картинки, от которых сбивалось дыхание, а о себе давало знать возбуждение. Первое время я отмахивался от игры своего воображения, стараясь уйти в объятия Морфея, но потом, когда стало невыносимо, сдался. К тому моменту я уже вдоволь навертелся в постели и ныне лежал на спине, раскинув руки по сторонам. Нет, это действительно невозможно. Смотря в потолок, я вздохнул и облизал пересохшие губы. Одна рука медленно поползла по кровати, оказываясь сначала на моём бедре, а затем поднимаясь выше, касаясь резинки пижамных штанов. Подцепив её, проник ладонью под ткань, дотрагиваясь до паха. По телу прошла дрожь, и я, испугавшийся естественной реакции тела, поспешил вытащить руку. Это ведь неправильно, убеждал себя я, но с каждой новой секундой делал это всё более вяло. В конце концов, снова не выдержал и, закрыв глаза, повторил своё действие. И на этот раз отступать назад я не стал, двигая рукой по органу и позволяя фантазии вырисовывать такие картины, из-за которых становилось ещё горячее. Откинув в сторону предубеждения, я хотел, чтобы эти заманчивые образы стали реальностью, и утратил грань дозволенного в итоге. Перевернувшись снова на бок и чуть согнувшись, я сначала поджал губы, а затем, не контролируя себя, прошептал: -Ар… Осознание молнией пробило мою голову в те же секунды, заставив замереть и распахнуть глаза. Видимо, рассудок не окончательно покинул меня, заботливым образом напомнив о Юно и её возможностях. Дневник. Если она сейчас не спит (а иногда мне казалось, что сон ей действительно не требовался), то может снова отслеживать мои действия. А значит, она будет знать, чем я занимаюсь и что говорю… От этого всё внутри сжалось, мне стало дурно, и я суматошно попытался исправить эту ситуацию. Но, как обычно и бывает, такие старания уладить всё идут во вред, и этот случай исключением не стал. Ведь я, опять же не подумав толком, нарочито исправил свою фразу и выдал: -Ар… грудастая… брюнетка. Случай с телефоном до недавнего момента казался мне самым тупым и отвратительным, и, казалось бы, хуже быть не может. Но теперь я убедился в обратном. Естественно, в голову мне совсем не лезли длинноногие и грудастые брюнетки, а вот разъярённая такими «фантазиями» Юно – вполне. И что самое страшное: она мне это припомнит. Возбуждение от несладких перспектив спало, и я хлопнул второй ладонью по своему лбу, не поскупившись на силу, - заслужил, как-никак. «Надеюсь, этой ночью никто не умрёт», - подумал тогда я иронично, скрывая тем самым охватывающий меня ужас. Со стороны тумбочки снова раздался короткий звук – пришло новое смс. Я знаю, кем являлся отправитель, и какой текст внутри. Знаю и боюсь. И всё, что я мог сделать, это тихонько взвыть и зажмуриться. Проклятый дневник!***
Ночью, когда стрелка часов подходила к трём, меня разбудил стук в дверь. Я совсем отвык от столь поздних приходов, и с ними у меня хороших ассоциаций не проскальзывало. Так что, услышав шум, я вскочил с постели и повернул голову в сторону выхода из комнаты. На пару секунд стало тихо, и я уже хотел порадоваться тому, что слух подвёл меня, однако сделать этого так и не успел – стук возобновился. Вот тогда-то мне и стало не по себе. Нервно сглатывая, я подумал, что Юно пришла по мою душу. Ну и по душу той мифической грудастой брюнетки, чёрт возьми. Но разве не странно ли это для Гасай? В случае недовольства она бы просто вышибла дверь и разобралась со мной. Не придумав ничего лучше, я впервые за некоторое время полез в дневник, с отчаянием готовясь увидеть там «Dead end». Но вместо этого в тексте промелькнуло упоминание об Ару. Неужели сюда пришёл он? С замиранием сердца и без былого страха я направился в прихожую, к парадной двери. Я больше не слышал постороннего шума и напрягся от мысли, что Акисе ушёл. Это вынудило поторопиться и, стоило разобраться с замками, как я распахнул дверь. На пороге стоял Ару, и в одной из его опущенных рук виднелся мобильный, от которого исходил слабый свет. Я не задумался о том, в каком виде предстал перед ним, ведь тогда мог разве что мысленно задавать вопросы на тему, почему Ару явился ко мне в дом. По этой же причине забыл и про всякие манеры, не здороваясь и не приглашая нежданного гостя к себе. Первым нарушил воцарившееся молчание Акисе, немного склонив голову в бок. -Вряд ли ты ожидал меня к этому времени, но… я могу зайти? -Да, конечно, - пробормотал я и неуклюже отшатнулся назад, освобождая путь. Ару прошёл в помещение, остановившись для того, чтобы снять обувь. Я, не зная, что делать, колебался неподалёку, просто наблюдая за ним. -Извини, что разбудил, - добавил Акисе, не смотря на меня. -Всё в порядке, - опять кинул я такое высказывание, вздёрнув плечами и сжав пальцами ткань своих штанов. Ару к тому моменту разобрался с обувью и, подняв голову, спросил: -Не врёшь? -Не вру, - почему-то сорвался я на шёпот. Сначала я подумал, что Ару мог и не услышать ответ, из-за чего стало неловко, но стоило мне заметить улыбку на его губах, как сомнения покинули меня. Наконец, я вспомнил и про то, что являюсь хозяином в этом доме, и потому предложил пройти на кухню. Акисе согласился, и вместе с ним мы отправились туда. Когда я вошёл в другую комнату, то сонливость полностью пропала.***
Чай оказался абсолютно невкусным. Наверное, я просто устал от него, и мне следовало купить новый. Но сейчас я всё равно продолжал делать небольшие глотки из кружки, в основном разглядывая её и содержащуюся в ней тёмную жидкость. Периодически тянулся к печенью, которое отыскал в шкафу, когда рассуждал на тему, что подавать чай без всего как-то неправильно. Однако его уничтожением занимался лишь я, когда Ару, сидящий напротив, неторопливо пил чай и смотрел куда-то в стену. Между нами сохранялось молчание, действующее на меня негативно – я, ёрзая на месте, пытался придумать тему, которую мы могли бы развить. Но все варианты казались мне неподходящими и я, боясь снова оконфузиться, всё так же ничего не говорил. Зато активно занимался самобичеванием - уж не я ли так выпрашивал встречу с Акисе, чтобы всё обсудить? -Может, хочешь вафли? Они есть у меня, могу предложить, - запинаясь, всё же спросил я. -Нет, спасибо, мне не хочется, - отрицательно махнул головой он, но меня уже было не остановить. Что-то пробормотав, я резко поднялся со стула и почти подлетел к столешнице, принявшись искать в ящиках упаковку с вафлями. Поиски пока не приносили пользы, впрочем, я не намеревался сдаваться, обводя взглядом все предметы, что попадались в ящиках и на полках. Акисе больше ничего не говорил, и единственным шумом стало громкое захлопывание дверец, от чего временами пошатывались некоторые вещи. Упомянутую сладость я искал на протяжении минут трёх, а после задвигался медленнее, пока и вовсе не обернулся, чтобы посмотреть на своего гостя. Больше не притрагиваясь к кружке, Ару сложил руки на бёдрах, а взор его ныне был направлен на стол. -О чём ты думаешь? – не выдержав, спросил я. Конечно же, спустя пару мгновений до меня дошло, что этот вопрос неприличен, и что я не должен пытаться выяснить что-то такое, весьма личное. Ойкнув, отвернулся и демонстративно продолжил поиск, промямлив что-то вроде: «Забудь». Ару ничего не сказал снова. И в то время, пока в который раз открывал один и тот же ящик, попутно ругая себя за тот вопрос, я услышал, как заскрипел отодвинутый стул. Нетрудно было догадаться, что Ару встал с места. В голове промелькнуло предположение, что он собирается уйти. Я не хотел допускать его ухода, но и не знал, как мог бы остановить. И пока я, держа голову опущенной и стоя по-прежнему спиной к нему, пытался сообразить над словами, меня не покидало дурное предчувствие, что я не успею. Однако я ошибся, ведь неожиданно вместо того, чтобы услышать хлопок двери, я почувствовал, как его руки легли на мою талию. -Ару?.. – прошептал я, словно желая убедиться в том, что это он. Акисе шумно выдохнул, прижавшись ко мне и обхватив крепче. От такого близкого контакта я покраснел, но отстраняться не захотел. Тепло, получаемое от его тела, действовало на меня благоприятно и успокаивало. Осторожно я дотронулся ладонью до его руки, поглаживая пальцами по коже. Похоже, расслабился и Ару, уткнувшись головой в моё плечо. Чувствуя его дыхание, я подрагивал и думал о том, что не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Мне было хорошо, вот и всё. И слова уже совсем не требовались. Он отстранился спустя минут так пять, вызвав у меня выдох, полный досады. Но его дальнейший вопрос отрезвил меня, а затем выбил из баланса: -Ты думал о том, что было между нами тогда, Юкитеру-кун? Если бы только Ару знал, как часто я возвращался к размышлениям об этом. Если бы только мог представить, как жалел я о своём поведении. Все эти ответы были на самой поверхности, но я не мог произнести вслух ни один из них. Моё душевное состояние изменилось, выражаясь и во внешнем виде: я весь сжался, опустил плечи и нервно кусал нижнюю губу. Повернуться лицом при этом к своему собеседнику я так же не сумел. Не знаю, как долго я простоял в этой позе, но в итоге от этого ступора отвлёк меня Акисе. -Ладно. Мне пора. Пора? Уже? Я был поражен его стремлением уйти немедленно, но при этом осознавал, какова причина. Он снова устал от проявления моей пассивности в этом плане. И вновь я безмолвствовал, сжимая руки в кулаки. Я бы не смог остановить его от принятого решения. Акисе же задерживаться здесь больше не стал и, принеся извинения за свой уход, вышел из кухни. А через несколько минут послышался тот самый хлопок двери, который я не желал слышать, но не сделал ничего, чтобы это предотвратить. Акисе ушёл, оставив меня в растерянности, что позже переросла в сожаление. Я потерял шанс. Снова. И теперь мне кажется, что навсегда. Моё ещё недавно приподнятое настроение превратилось в паршивое. Постояв ещё немного у столешницы, я отошёл от неё и уселся обратно на стул. Взяв в руки кружку с недопитым остывшим чаем, сделал глоток. Теперь на вкус он ещё более отвратителен, и вряд ли печенье сделает это чаепитие лучше. Было горько и обидно, причём обидно лишь на самого себя. Мне не стоило вести себя так, надо быть храбрее. Но я опять струсил. Но ведь я всегда был трусом, не так ли? Я привык к тому, чтобы проблемы решались за меня, а я оставался где-то в стороне. Я – наблюдатель, а не деятель. И ещё… мне страшно думать о том, что ждёт меня впереди. Участие в игре, дневники, Ару, Юно… Я провоцирую её, играюсь с ней, думая, что ничего плохого не случится. Но я знаю её тёмную сторону, знаю, что может произойти, если она разозлится. И я также осознаю, что может стать поводом для её гнева. Мои отношения с Акисе. Быть может, всё стоит оставить как есть? Так будет безопаснее для него и для меня тоже. Я больше не хочу убийств, не хочу видеть кровь и страдания. Я больше не хочу играть. Допив чай, я отправился спать. Сомкнуть глаза у меня не получилось вплоть до рассвета, а потом в сопровождении беспокойства и тяжёлых решений я таки вырубился.