Соблазны и последствия

Второй урок. Я, не скрывая разочарования, взирал на Ару. Он в свою очередь был сконцентрирован на уроке литературы, не желая пропустить ни единого слова. Конечно, я преувеличиваю. На самом деле он, сложив руки на парте, опустил голову на них и сладко спал. Ничего удивительного, подумал я, учитывая, что ночью Акисе, похоже, занимался чем угодно, но только не восстановлением сил. Впрочем, не только он чувствовал усталость в данный момент. Ведь сидевший на своём месте преподаватель, мужчина лет 55, зачитывал вслух очередное стихотворение. И он, судя по всему, даже получал удовольствие от прочтения, так как голос его иногда становился громче, будто бы побуждая нас вслушиваться в эти строки и вникнуть в их смысл. Увы, его восторга более никто не разделял. В классе стояла атмосфера тоски, с которой каждый справлялся как мог. Кто-то копался в телефоне, кто-то методично перекидывался записками, а кто-то лишь переводил взгляд с парты на часы в надежде, что минутная стрелка вот-вот приблизится к часу X, и прозвучит долгожданный спасительный звонок. Спать никто, кроме Ару, не решился. Видимо, учащиеся боялись праведного гнева учителя, если он вдруг оторвётся от своей книжки. Хотя это маловероятно, так как было видно, что он с головой ушёл в прочтение этого «душещипательного» стихотворения. Но ученики всё равно для приличия глядели на него и делали серьёзные лица, вздрагивая каждый раз, когда он придавал своему голосу чувственность. Проще говоря, этот урок литературы проходил в самом обычном для него стиле. Я, как можно догадаться, тоже не проникся произведением и был углублён в мысли об Ару. Поговорить с ним мне так и не удалось. Всё дело было в Юно, что словно поняла мои намерения, а посему не отходила от меня до конца перемены. Собственно говоря, Гасай поглядывала на меня и сейчас, отчего я нервничал больше, чем от перспективы быть пойманным преподавателем. Акисе всю дорогу до кабинета предпочитал молчать, иногда посматривая то на меня, то на Юно. Взгляд его был абсолютно спокойным, так что невозможно было понять, о чём он думает. А я хотел дойти до истины, чертовски сильно как хотел. Вот только та ускользала от меня, а даже смутные и абсурдные предположения не были способны посетить мою голову. Глядя на него, я мог лишь осознавать одно: я совсем не знаю Ару. И этот вывод угнетал меня, потому что мне казалось, что он видит меня насквозь, и нет такой тайны обо мне, о которой он был не в курсе. От рассуждений на эту тему меня прервало увиденное – Акисе едва заметно вздёрнул плечами, повернув голову в мою сторону, и открыл один глаз. Я не успел отвернуться, так что нашим взглядам было суждено встретиться. Сначала Ару смотрел на меня словно с пеленой тумана в глазах, что только подтверждало догадку о том, что ранее он действительно дремал и проснулся только что, пытаясь прийти в себя. Но через пару мгновений эта самая дымка пропала, сменившись его фирменным спокойствием. А уголки его губ чуть приподнялись, позволяя мне рассмотреть улыбку. Но даже такая, совсем слабая, показалась мне настолько искренней и будто бы предназначенной исключительно мне, что я невольно испытал смущение. Сжав пальцами ручку, которую я всё время держал в руке и от скуки всячески крутил, я не мог (и не хотел, собственно говоря) отвести взгляд от него. Наверное, я был готов играть в гляделки ещё долго, думаю, вплоть до школьного звонка. Однако игра была прервана одним обстоятельством вскоре, и оно мне совершенно не понравилось. Ведь им оказался голос учителя, что прозвучал слишком уж близко: -Амано, спуститесь с небес на землю и поведайте нам о произведении, которое я вам так долго и чувственно читал. Как ранее и говорилось, я совсем не вслушивался в речь преподавателя, так как у меня были другие заботы, не связанные с литературой. Так что когда меня таким образом «вернули с небес на землю», я, разумеется, растерялся и дёрнулся, едва не выронив ручку. Строгий взгляд учителя давил на меня, так и показывая, что мужчина не простит мне ошибки, допущенной из-за моей невнимательности. Я же, не желая получить низкую оценку и выговор, попытался исправить ситуацию и отыскал спасение в учебнике, лежащем на моей парте до сих пор в закрытом виде. К сожалению, спасение оказалось не таким уж и близким, так как я сразу же столкнулся с первой трудностью – я даже предположить не мог, на какой странице было напечатано произведение, да и было ли оно там вообще, или же учитель читал что-то из дополнительной книги. Но я, не теряя надежды, продолжал листать учебник, попутно пытаясь вспомнить хотя бы несколько слов из стихотворения, что стали бы неплохой зацепкой в поиске. Учитель не торопил меня, видимо, получая не меньшее удовольствие от такого жалкого зрелища. И, видимо, не только он развлекался таким образом, судя по тихому хихиканью моих одноклассников – не сомневаюсь, что оно было обращено ко мне. Мол, посмотрите, какой Амано неудачник, в который раз оплошал. А вообще это было довольно несправедливо, подумал я в какой-то момент. Почему преподаватель решил отыграться именно на мне? Разве я был тем, кто привлекал в классе больше всего внимания? Конечно же, нет. Шуршание от падающих записок на определённые парты должно было вызвать у учителя больше вопросов, чем я, неприметный и молчаливо поглядывающий в одну сторону. Скорее всего, я просто оказался далёк от категории любимчиков, которые, безусловно, есть у каждого преподавателя, пускай некоторые это яро и отрицают. Задуматься же более углублённо на эту тему я так и не сумел, так как услышал наигранный кашель от мужчины и последующий за этим вопрос, в котором не скрывались нотки сарказма: «Амано, я вам не мешаю? Встаньте». Видимо, эта игра ему таки наскучила. Естественно, я повиновался этому приказу, перестав искать подсказку в учебнике. И когда уже поднялся со стула, то кинул взор на Ару, что успел сменить положение и теперь, откинувшись на спинку сиденья, тоже глядел на меня. Затем заметил в одной из его рук мобильный, по экрану которого он щёлкал пальцем. Не придав этому значение, я сдался, поняв, что справиться с этой ситуацией не могу. -Я не знаю, о чём вы рассказывали, - признался я. Полагая, что увижу во взгляде мужчины сердитость, я неожиданно наткнулся на… триумф? Возможно, он ждал подходящего момента, который позволил бы ему сорваться на ком-либо. Этим кем-либо стал я, что, наверное, не способно поразить – не везёт мне довольно часто. -Амано, вы расстраиваете меня, - начав со вступительной фразы, преподаватель выпрямился и завёл длинную тираду, что продолжалась минут так пять. В ней он ходил вокруг одной темы, которую я уяснил в первые двадцать секунд. Касалась она моей безответственности к литературе, а затем и вовсе расширилась на всю нынешнюю молодёжь, которая не интересуется книгами – всё для неё заменили технологии. Его размышления, казалось бы, утомили учеников ещё больше, чем тот стих, а я же уже устал стоять на месте и переминаться с ноги на ногу. -Да пусть он уже поставит ему неуд и заткнётся, - озвучил общую мысль Косака, недовольно застонав. К его счастью, преподаватель имел некоторые проблемы со слухом, так что эта фраза до него не долетела. Однако и он тоже решил перейти к концу своего монолога, вздохнув и оглядев весь кабинет. И, к удивлению всех, добавил: -К следующему уроку вы все должны написать сочинение на тему: «Важность литературы для современного человека». Не менее тысячи слов. -Тысячи?! – выкрикнул кто-то, чуть не подавившись. Учащиеся затихли, словно полагая, что это шутка, причём очень дурацкая. Но преподаватель оставался таким же серьёзным и, услышав этот вопрос, кивнул. -Тысячи. А теперь вернёмся к стихотворениям. Сейчас я зачту вам другое и надеюсь, что вы, Амано, в этот раз услышите его. Садитесь. Я молча расположился на стуле, опустив взгляд в парту. И даже не следовало оглядываться по сторонам, чтобы понять, что взгляды большинства учащихся находятся на мне и выражают ненависть. Тысяча слов, значит… Я не опишу это даже в ста, что уж говорить о тысячи! Он явно издевался над нами. Поджав губы, снова поглядел на Акисе, который уже подпирал рукой подбородок и с сожалением посматривал на меня. Телефон был убран им, и вдруг, спустя несколько минут, до меня дошла суть произошедшего. Я ведь мог использовать дневник, чтобы выяснить, о чём учитель так долго распинался. И вот что означали пощёлкивания по телефону со стороны Ару. Чёрт!

***

Как только послышался звонок, я довольно быстро вскочил с места и рванул к выходу, не желая слушать претензии учащихся ко мне. Тем более, у меня была ещё одна причина для такого резкого ухода – Ару самый первый покинул кабинет, и теперь я планировал его догнать, пока не среагировала Юно. Оказавшись в коридоре, что медленно стал наполняться учащимися школы, я обнаружил недалеко ушедшего Акисе через несколько секунд и уверенно направился к нему. Стоит заметить, что в те минуты «погони» я был действительно настроен решительно, продумывая те слова, которые в итоге скажу ему. И вот между нами осталось совсем малое расстояние. Преодолев его, я схватил Ару за рукав его рубашки и, даже не дожидаясь, когда он остановится, сказал: -Нам надо поговорить. -О чём же? – почти сразу последовал такой вопрос от него, словно бы он знал, что я побегу за ним – он даже не вздрогнул. Вместо этого Акисе повернулся ко мне, а я, сделав шаг назад (теперь мне показалось, что я внаглую нарушил его личное пространство), огляделся и только после смог заговорить дальше: -Мне бы не хотелось обсуждать это… здесь. Может, зайдём ко мне после занятий? -Я бы с радостью, но… - это «но» сразу въелось в голову и насторожило, так как ничего хорошего оно не означало. Так оно и было. – У меня есть одно срочное дело. Извини. -Вот как… - протянул я, не зная, как реагировать на его отказ – к этому я попросту не был готов. Замявшись, отвёл взгляд в сторону. И что теперь, собственно говоря? Мой «безупречный» план сорвался на первом же пункте, а придумать ему альтернативу я не удосужился. Внутренний голос успел отругать за то, что я – такой эгоист, кто даже не думает о том, что и у Акисе есть своя жизнь, которая со мною не связана. Ару же тоже не уходил, продолжая смотреть на меня так, словно ждал чего-то ещё. Понять бы мне, чего именно… -А ты молниеносно свалил. Побоялся последствий? – за моей спиной раздался бодрый голос Косаки, что со всей дури хлопнул мне по спине. Я, ойкнув, судорожно обернулся и сразу увидел его широкую улыбку – не похоже, что он сильно расстроился из-за предстоящего написания сочинения. А вот Хината, шедшая за ним и остановившаяся после неподалёку, скрывать свою досаду не стала и сказала: -Если тебя на следующем уроке захотят привязать к стулу и сжечь, то знай, я буду той, кто чиркнет зажигалкой. Я нервно рассмеялся в ответ, не зная, как оценивать эту шутку. Хотя… шутку ли? Уверен, за сегодняшний день одноклассники прониклись ко мне такой ненавистью, которую ранее не испытывали к кому-либо ещё. И ведь найдутся те, которые это потом мне выскажут. Если вообще захотят обойтись лишь словами, а не перейдут к действиям. Чувствуя накатывающую панику из-за перспективы быть избитым (если и вовсе не сожженным), я ощутил и дрожь в области колен. Но хохотать я перестал лишь тогда, когда Ару, всё ещё стоявший рядом со мной, улыбнулся и произнёс: -Тебя лучше привязывать не к стулу, а к кровати, Юкитеру-кун. На этой ноте он развернулся и пошёл дальше. Такая его фраза вызвала интерес, смешанный с недопониманием, у Косаки и Хинаты, что стали перешептываться между собой на тему, а что вообще это значило. Сошлись эти двое на том, что Акисе – просто странный тип, и определить, что у него на уме, невозможно. В большинстве случаев я согласен с этим мнением, но сейчас… этот намёк был понят. -Эй, что с тобой? Ты покраснел, - обратилась ко мне Хината, толкнув локтем. Придя в себя, я приложил ладонь к щеке и, осознав смысл сказанного, охнул и пробормотал что-то вроде: «Ничего, пора идти на урок». Затем, уже недолго думая, понёсся вперёд, чуть не врезавшись в какую-то девчонку. При этом я успел услышать комментарии от моих одноклассников по этому поводу, прозвучавшие мне вслед: -Он тоже такой странный. -Ничего удивительного, - зевнул Косака. – С кем поведешься – от того и наберёшься. -Откуда такие умные изречения? -А ты что думала? Я ж не тупой. -Ну… я в этом сомневаюсь. -Что?! И пока эти двое вернулись к извечному препиранию, я стремительно набирал скорость, опустив голову вниз – мне не хотелось, чтобы кто-то ещё увидел появившийся румянец на лице. Я был готов провалиться сквозь землю от смущения и тех воспоминаний, что всплыли в моей голове. «Дурак, Акисе, дурак!» - пронеслось в моей голове, когда я, взглянув на одно из запястий, вспомнил тот след, оставшийся после наручника. Чёрт… Конец флешбека.