***
Постепенно погода начала портиться: затянутое тучами небо принялось сорить пушистым снегом, а северный ветер, до сего момента прячущийся за высокими скалами, поспешил выйти из укрытия, чтобы своим холодным присутствием напомнить людям, кто истинный хозяин здешних краёв. Мелисса неуверенно подняла глаза к небу, и в это же мгновение на её нос робко приземлилась пушистая снежинка, которая тут же растаяла, оставив на израненной коже приятную прохладу в виде капелек воды. «Какая переменчивая здесь, однако, погода…» Рыжеволосая амазонка поёжилась, когда поток ледяного ветра забрался под её походную тунику и неприятно облизал кожу своим противным колючим языком. Машинально девушка напрягла руки, чтобы обнять себя за плечи и попытаться сохранить хоть какие-то остатки тепла в своём теле, однако жёсткие верёвки, которыми были накрепко связаны её кисти, не дали ей этого сделать. Ледяная почва, что заставляла ноги неметь от холода, противный мокрый снег, что падал на неприкрытые плечи, северный ветер, что пронизывал до костей, сильная жажда и звериный голод ― это всё сводило с ума каждую клеточку девичьего тела. Очередной поток морозного воздуха забрался под остатки одежды, от чего юную воительницу пробила сильная дрожь. Девушка ссутулилась ещё больше, чтобы крошечные капельки тепла не покинули её. Внезапно северянка почувствовала на своих плечах что-то очень тяжёлое и тёплое, а сильные руки резко остановили её и развернули к себе. Подняв глаза, воительница увидела сосредоточенное лицо Эрета, который промёрзшими пальцами пытался справиться с фибулой плаща. Мелисса недоумённо изогнула брови и вопросительно уставилась на охотника. ― Зачем? ― Что «зачем»? ― викинг наигранно безразлично взглянул на эллинку, а после перевёл взор на ушедших вперёд друзей. ― Накидка. Зачем? ― едва различимые слова сорвались девичьих губ. ― Мне не нужна твоя жалость. ― Это не жалость, ― брюнет коротко пожал плечами и, схватив северянку за плечо, повёл вперёд. ― А желание помочь. Пусть даже такой как ты. ― В викинге проснулась честь? ― всадница одёрнула плечо и вопросительно посмотрела на мужчину. ― Как это… благородно. ― Амазонка сделала широкий шаг вперёд, желая увеличить расстояние между собой и всадником. ― Хочешь, чтобы я дожила до казни? Ты ведь наверняка будешь там присутствовать. А мою голову в качестве трофея оставишь себе, ведь не каждому дано словить амазонку. Это определённо прибавит тебе… почёта. ― Мелисса отвернулась от воина и посмотрела вперёд ― остальные ушли далеко вперёд. ― Правы были наши предки: вы омерзительны. Через мгновение гречанка почувствовала прикосновение к своему плечу. ― Ты всё… ― Убери свои лапы, ― наездница попыталась скинуть с себя мужскую руку. ― Что?.. ― Убери. Свои. Лапы. Не смей трогать меня, ― северянка зло зыркнула на брюнета, на лице которого отразился немой вопрос. ― Ты мужчина. Нельзя касаться женщины без её дозволения. ― Ещё раз дёрнув плечом, воительница, наконец, обрела свободу. ― Это мерзко. Собрав остатки сил, гречанка ускорила шаг ― находиться наедине с драконьим ловцом не было никакого желания, однако надолго оставлять её в одиночестве он не собирался: викинг старался идти вровень с Мелиссой, которую подобная настойчивость начала раздражать. ― Боишься, что сбегу? ― Ты себя со стороны видела? ― в мужском голосе зазвучала откровенная издёвка. ― Выглядишь жалко. Да и куда тебе бежать? ― Тогда чего прилип ко мне? ― Прилип? ― воительница не видела лица викинга, однако интонация его голоса выдавала крайнюю степень удивления. ― Да. Ты меня раздражаешь, ― фыркнув, амазонка чуть ускорила свой ход, давая викингу понять, что общаться более не желает. ― Для пленницы ты слишком наглая. Не боишься без головы раньше времени остаться? ― воительница после услышанного резко остановилась, и мужчина, не ждавший этого, врезался в неё. Пошатнувшись, хрупкая дева упала на Оракула, который, в свою очередь, оскалился на драконьего всадника. ― Для викинга, ― северянка не без труда приняла вертикальное положение и впилась взглядом в охотника. ― Ты слишком болтливый. А хочешь убить меня, сделай это прямо сейчас. Я тебя не боюсь. ― Для пущей убедительности эллинке желалось со всей оставшейся силы наступить на ногу викингу, как это делают обиженные принцессы в сатирических книгах древних писателей, но вместо этого девушка лишь развернулась и зашагала вперёд. Остаток пути прошёл в полнейшей тишине, и вскоре воительница заметила, что лес начал редеть, а на пути стали появляться обработанные камни, древесина и прочий строительный материал. ― Чего вы там плетётесь? ― голос подал впередиидущий Сморкала. ― Быстрее. У нас времени итак нет. Презрительно фыркнув, Мелисса сделала несколько широких шагов, покрыв тем самым небольшое расстояние, отделявшее её от колонны, которая остановила своё движение. Рыжеволосая амазонка столкнулась с озорным взглядом Астерии, которой, по всей видимости, было даже немного весело, судя по нарисованной на её лице ухмылке, ― ей всегда нравились такого рода переделки. ― Очередная переделка, да, сестрёнка? ― южанка подмигнула младшей амазонке, стараясь как-то подбодрить её. ― Мы можем хоть раз сделать хоть что-нибудь, не влипая ни в какое дерьмо? ― Мелисса обречённо уставилась на южанку, которая лишь широко улыбнулась её словам. ― Тогда бы мы не были амазонками. ― Заткнулись обе, ― Сморкала бросил недовольный взгляд на разговорившихся эллинок. ― Не волнуйся. И не из такой задницы вылезать приходилось. Боги на нашей стороне. Мы выберемся. ― Боги отвернулись от нас, Астерия, когда Астрид вытянула из кошеля голубую монетку, ― Мелисса скептически скривила губы. ― Мы даже карту без проблем составить не можем. ― Выше нос. Мы… ― договорить девушка не успела, так как возле её горла в одно мгновение оказался клинок. ― Я, кажется, ясно выразился ― заткнитесь. Обе, ― Сморкала надавил на меч, заставив закалённую сталь оставить красный след на смуглой коже амазонки. Астерия бросила скучающий взгляд на северянина. ― Τι?¹ ― всадница предала своему лицу выражение крайней степени дурости. ― Чего? ― Йоргенсон непонимающе нахмурил брови. ― Δεν σε καταλαβα², ― девушка пожала плечами, выжидающе смотря на всадника. ― Я не понимаю вашу поганую заморскую речь, ― викинг буквально выплюнул эти слова в лицо девушки и сильнее надавил на меч, острие которого моментально окрасилось в багровый цвет. ― Говори на нашем языке. Амазонка повернула голову к Мелиссе, рискуя пораниться ещё больше об острый меч. ― Τι είπε, Mέλισσα? Είναι ένας ηλίθιος?³ Сама же рыжеволосая девушка молча стояла и не знала, что ей делать. Она переводила взгляд с расслабленной южанки на закипающего воина, а с него ― на Астрид, которая всеми силами пыталась задушить проступающую на израненных губах улыбку. ― Да я тебя сейчас… ― брюнет отошёл на шаг и перекрутил меч, готовясь нанести удар. Мелисса бросила обеспокоенный взгляд на свою сестру ― в карих глазах читалась холодная решимость. Она не боялась смерти, а ждала её. ― Сморкала, угомонись уже, ― Эрет, до этого молча наблюдавший за словесной перепалкой, вышел вперёд и перехватил руку викинга, в который был зажат меч. Охотник многозначительно взглянул на своего приятеля и стал ждать, когда тот опустит оружие. Йоргенсон некоторое время сверлил взглядом стоящую перед ним брюнетку, а затем, бросив на бывшего ловца раздражённый взгляд, одёрнул руку и заложил меч в ножны. — Вот и хорошо. А теперь давайте просто дойдём до Большого Зала, ― всадник Громорога бегло осмотрел Мелиссу и кивнул головой, указывая направление движения. — Ты, — охотник ухватил Астерию за плечо, заставляя её посмотреть себе в глаза, — ещё одна подобная выходка, и ты будешь просить о смерти. Вперёд. Астерия фыркнула ругательство на южном береговом наречии, однако молча, но гордо зашагала за Мелиссой, которая с интересом оглядывала окрестности. Взору амазонки вскоре предстала припорошенная снегом тропинка, ведущая к выходу из чащобы, и какое-то странное чувство вдруг заклокотало в девичьей груди, осознать которое воительница так и не смогла: то ли это была радость, вызванная скорой кончиной её мучений, то ли это была ненависть к викингам, растущая в душе с каждой секундой всё больше и больше. Мелисса уверенно шагала вперёд, поддерживаемая Оракулом. Девушка то и дело бросала взгляды на рядом шагающего хранителя, пытаясь представить, что же будет с ним. В голову лезли самые разные и, порой, не самые приятные мысли: от «Его запрут в клетке» до «Его, скорее всего, убьют». ― Что вы с ним сделаете? ― Что? ― высокий брюнет поравнялся с Мелиссой и с непониманием посмотрел ей в глаза. ― Мой дракон. Что с ним будет? ― гречанка смотрела строго вперёд, не желая удостаивать мужчину взглядом. ― Его убьют? Повисло молчание. Глупо было спрашивать об этом. И так понятно, что из темискирской Фурии сделают чучело и поставят в самом главном зале города, чтобы любой желающий смог посмотреть на неё. ― Я не знаю, что сделают с вами, ― скандинав кивнул в сторону Астрид и Астерии, ― но дракона точно не тронут. Их здесь давно не убивают. ― Странно, что викинги ценят жизнь рептилии больше человеческой. Повисло молчание. Амазонка испытующе смотрела на брюнета и ждала, что же он скажет, но ответа так и не последовало. Воительница лишь тяжело вздохнула и снова отдалась на растерзание своим мыслям.***
Совсем скоро викинги и пленные северянки покинули пределы леса. Стоило им выйти из чащобы, как по глазам ударил яркий блеск снежного ковра, которым была укрыта зелёная трава. Мелисса недовольно поморщилась — боль сжала виски сильнее прежнего. Не сразу, но юная северянка привыкла к ослепляющему блеску холодного, местами подтаявшего настила, и тогда она смогла разглядеть место, куда их привели скандинавы — это была деревня. Небольшая, но оживлённая деревня: тут и там виднелись изукрашенные домики с вытесанными из дерева драконьими головами на крышах, почти подле каждой хаты можно было увидеть полные рыбы кормушки; по углам видимой части селения стояли небольшие лавки со всяким товаром — скарбом и яствами. В памяти Мелиссы тут же стали появляться картинки из скандинавских книг, которые она с нездоровым желанием выкупала у торговцев, или которые находила давно запыленными на полках темискирской библиотеки. Находясь теперь в селении викингов, она мысленно сравнивала выведенные на пергаменте рисунки с тем, что предстало её взору: разница была лишь в том, что в фолиантах древние авторы поскупились на краску — дома на Олухе были расписными, словно ларцы, а в книгах они были серы и скучны. Стараясь не делать резких движений, девушка принялась крутить головой из стороны в сторону, желая получше рассмотреть окружение. Тут и там стояли невысокие деревянные дома в один и реже в два этажа. Все до одного жилые здания были украшены искусной резьбой, а рядом с каждым из них располагалось множество различных пристроек, назначение которых амазонке было не понятно. Здешние улочки были довольно узкими, а дороги на них были абсолютно голыми: утоптанные тропы не были закрыты даже мало-мальски плохим камнем. — Не очень-то здесь радушно… — Астерия скептически оглядывала попадающиеся на глаза постройки и небольшие площади — ей, уже привыкшей жить на Темискире, здешняя обстановка казалась серой и донельзя унылой. А вот Мелиссу волновало отнюдь не отсутствия уюта — теплолюбивая амазонка, никогда особенно не любившая холода, страшно промёрзла и тряслась теперь, словно осиновый лист; холодом веяло отовсюду: от мокрых камней, на которых построены здешние дома, от земли, насквозь промёрзшей и вряд ли дававшей хороший урожай, от тёмного моря, жадно лизавшего каменистый берег острова. Осмотревшись, гречанка заметила привлечённых приходом чужаков зевак, одни из которых специально покидали свои дома, а другие попросту откладывали в сторону работу, которой доселе были заняты. Одни смотрели на незнакомок с любопытством, другие с презрением, третьи не стеснялись показывать свой страх. Мелисса чувствовала себя диковинным цирковым зверьком, на которого пришла посмотреть огромная толпа заскучавших людей: маленькие дети стремились подойти поближе, однако опасливые родители одёргивали своих чад и уводили их подальше, женщины указывали на гордо шествовавших по селению дев, иной раз не стесняясь громко переговариваться и злословить, а мужчины же, злорадно усмехаясь, смотрели на несчастных с ненавистью ― дай им волю, накинулись бы на безоружных воительниц и разорвали бы их вмиг. Мелисса поёжилась: никогда ей не приходилось чувствовать столько ненависти к себе. В душе заклокотала обида: она ведь не сделала ничего плохого! Она никого не убивала! Так почему эти люди так ненавидят и презирают её? Спустя несколько минут пути вся колонна оказалась в противоположной части селения, которая разительно отличалась от уже пройденной половины деревни: здесь было полно разрушенных домов и почти растаявших кусков бирюзового льда. ― Вот и пришли, ― до слуха донёсся успевший надоесть Мелиссе голос Эрета. ― Куда пришли? ― амазонка с неохотой посмотрела на охотника, который, в свою очередь, кивнул куда-то в сторону. Дева обернулась, и её взгляду предстали огромные двери, вырезанные в скале. Конечно, после античной роскоши и красоты Темискиры удивить воительницу чем-либо было сложно, однако это строение девушку вполне заинтересовало. ― Что это? ― Главный зал. Здесь вы встретитесь с вождём. ― Какая честь, ― северянка бросила презрительный взгляд на охотника, а после обречённо посмотрела вперёд ― её взору предстало огромное количество ступеней, ведущих ко входу в зал. ― Превосходно… ― Драконы останутся здесь, ― вперёд выступил Сморкала, привлекая к себе внимание. Астерия, казалось, совершенно не волновавшая из-за встречи с конунгом, кивнула Айол, безмолвно прося её оставаться на месте, Мелисса же напротив ― не желала оставлять раненого Оракула на улице в окружении враждебно настроенных викингов, даже несмотря на увещевания охотника о том, что драконов на этом острове уже давно никто не убивает. ― Отойди от дракона и шагай вперёд, ― брюнет, не обращая внимания на скалящегося на него Оракула, кивнул в сторону, приказывая амазонке направляться ко входу в зал. ― Если ты думаешь, что я позволю ему остаться здесь, рядом с недалёкими скандинавами, то ты сильно ошибаешься. Он пойдёт со мной. ― Я же сказал… ― Сморкала, пусть эта Фурия останется с ней, ― в разговор в очередной раз вмешался охотник. ― Посмотри на дракона ― крыло сломано. Кому он сможет причинить вред? Да и девка уже из последних сил держится: пусть её дракон её и тащит, а я этого делать не намерен. Хель с ней. Окинув сначала своего приятеля, а затем гречанку раздражённым взглядом, всадник Ужасного Чудовища направился вверх по многочисленным ступеням. ― Я, по-твоему, похожа на забрюхатевшую кобылу, что меня надо тащить на себе? ― Мелисса одарила ловца свирепым взглядом; будь её руки свободней, она непременно приложилась бы к его лицу со всей подаренной ей богами силой. Облокотившись о бок Фурии, дева сделала первый шаг, давшийся ей с большим трудом ― тело болело так сильно, что казалось, будто все до единой кости в нём были переломаны, связки растянуты, а мышцы разорваны, да гудящая голова постоянно давала о себе знать. Дорога наверх длилась, казалось, целую вечность, однако вскоре перед гречанками предстали массивные двери Большого Зала. ― Без дуростей, ― Эрет выступил вперёд амазонок и толкнул резные двери ― потоки горячего воздуха тут же обдали северянок с ног до головы, а в нос ударила целая смесь запахов, среди которых особенно остро чувствовался аромат жареного мяса и рыбной похлёбки. ― Быстрее, ― всадник Ужасного Чудовища, ожидавший амазонок возле входа, отошёл в сторону, пропуская пленных вперёд. Когда же они оказались в помещении, то, наконец, смогли немного расслабиться ― долгожданное тепло приятно окутало воительниц с ног до головы. Сделав глубокий вдох, пропуская в лёгкие тёплый воздух, эллинки шагнули вглубь зала. Небольшая группа из местных драконьих всадников и пленных иноземок вмиг привлекла внимание викингов — шумные разговоры, которыми полнились своды зала, вскоре стихли, а заинтересованные взоры трапезничающих мужчин и женщин были теперь направлены не на миски с похлёбкой, а на чужаков. Мелисса опасливо огляделась: суровые лица скандинавов, в темени зала казавшиеся свирепыми, пугали её, и амазонка сильнее притиснулась к боку Оракула, невольно ища защиты у своего дракона. — Шагай, — Эрет, находящийся рядом с юной эллинкой, толкнул её, заставляя идти вперёд — северянка даже не заметила, как закованная любопытством и волнением остановилась из невольного желания изучить происходящее вокруг. Мелисса недовольно дёрнулась, напоминая охотнику не касаться её, и направилась вперёд — к центральной части зала, где располагался огромный полукруглый стол, за которым восседали викинги. Один из них ― светловолосый немолодой мужчина, вместо левой руки у которого — металлический крюк, рядом с ним сидел черноволосый скандинав, сильно походящий на всадника Ужасного Чудовища, лицо его было изрезано тонкими шрамами, а взгляд холоден и суров, как полярные льды. Однако особое внимание всадницы Оракула привлёк викинг, умостившийся на массивном стуле в самом центре стола: это был поистине огромный рыжеволосый и рыжебородый воинственный муж, облачённый в тяжёлый доспех, голову его венчал массивный шлем, а за плечами виднелась пушистая меховая накидка, накрепко уцепленная массивными фибулами. Его взгляд казался весьма суровым из-за сведённых к переносице густых бровей, однако в глазах плескались спокойствие, решимость и толика удивления. «Местный король», — пронеслось в голове Мелиссы. Невольно дева упомнила свою мать — Милоса, восседая на мраморном троне, тоже делалась величественной, словно олимпийская богиня; один лишь взгляд предводительницы северных амазонок заставлял приходящих к ней трепетать пред её властью и силой. Сидящий напротив гречанок мужчина вызывал в ней равно такие же чувства — страх, желание подчиняться и благоговеть. Рядом с викингом сидела женщина — хрупкая скандинавка средних зим. Облачена она была в дорогие меховые одежды, что выдавало её знатное положение на здешнем острове. Мелисса против воли залюбовалась ею: северянка была миловидна — тонкие черты лица, большие глаза, поблёскивавшие в свете многочисленных факелов, длинные каштановые волосы, стянутые в хитрые косы, и донельзя добрый, мудрый и любопытный взгляд, блуждавший от одной амазонки к другой. ― Вождь, ― Эрет вышел вперёд и склонил голову в почтении, а затем снова обратился к рыжебородому мужчине: ― В западной части острова мы обнаружили лазутчиков, ― он махнул рукой в сторону воительниц. Рыжебородый викинг нахмурился, а в тишине зала стали раздаваться едва слышимые перешёптывания. ― Амазонки. От услышанных слов вождь племени резко вскочил со своего места и размашистым шагом направился в сторону пленных дев, а шёпот, доселе спокойно нарушавший тишину зала, вдруг сделался невыносимо громким и возмущённым. Скандинавка, сидевшая рядом с рыжеволосым мужчиной, поднялась со своего места и направилась вслед за ним. В её глазах промелькнул сильный испуг, который она поспешила скрыть. Через пару мгновений вождь стоял перед амазонками. Мелисса, подле которой мужчина и замер, словно изваяние, не без труда подняла голову, чтобы взглянуть на него ― он показался эллинке крупнее прежнего; взгляд его сверкал яростью, а густые брови сильнее были сведены к переносице, от чего и без того суровое лицо сделалось ещё более суровым. Юная амазонка вздрогнула, что не укрылось от Оракула, тут же озлобленно зарычавшего на враждебно настроенного викинга. Мужчина окинул суровым взглядом сначала Мелиссу, затем рычащего дракона, а после сделал шаг в сторону Астрид, весь вид которой выражал непокорство. Дева стояла с гордо поднятой головой и без страха взирала на вождя здешнего племени. Викинг бегло осмотрел белокурую воительницу с ног до головы, его взор задержался на серебряной фибуле, закреплённой на тунике, — выполненный в античном стиле герб одного из темискирских родов. ― Отродья Хель. Что вы забыли в этих землях? ― мужчина ближе подошёл к Астрид, надеясь запугать её своим видом, однако ни один мускул не дрогнул на девичьем лице. ― Отвечай! ― громогласный голос викинга эхом пронёсся по залу. ― Иначе что? Рука мужчины сжалась на рукояти меча, что покоился в ножнах. Однако викинг, вопреки ожиданиям пленниц, не оголил клинок, вместо этого он наотмашь ударил Астрид по лицу. От звука звонкой пощёчины Мелиссу передёрнуло, она в испуге посмотрела на свою сестру, которая чудом смогла устоять на ногах. ― Стоик… ― до слуха донёсся робкий осуждающий женский голос: голос подала длинноволосая скандинавка, что сопровождала мужчину за столом. ― Всего добиваетесь силой, ― разбитая губа Астрид обагрилась кровью. ― Это так похоже на викингов. Это и погубит ваше… племя. ― Она выплюнула последнее слово вместе с кровью, которая успела собраться во рту. ― С норовом девка, ― вперёд вышел светловолосый викинг, вместо руки и ноги у которого были вырезанные по форме утерянных конечностей деревяшки. ― Вырвать ей колкий язык, да и дело с концом. ― Дело подойдёт к концу, когда она останется без головы, ― Стоик привычным движением выхватил меч из ножен, однако мужчину вовремя остановили. ― Стоик, погоди, ― женский, полный спокойствия голос привлёк внимание и гречанок, и викингов. ― Не торопись с решениями. ― Тонкая женская рука легла на огромное плечо вождя. Мужчина с недоумением повернул голову к своей спутнице. ― Вал, это же… амазонии, ― викинг окинул пленниц презрительным и злобным взглядом, а затем снова посмотрел на рядом стоящую женщину. ― Им место в Хельхейме, но не среди живых. ― Подумай об Иккинге. ― Причём здесь Иккинг? ― конунг опустил свой меч и недоумённо уставился на женщину. ― Как он воспримет твоё решение? ― Его здесь нет, ― мужчина убрал с плеча руку своей жены. ― Будь уверена, он бы поддержал меня. Он викинг. А враги у нас общие. ― Стоик кивнул на стоящих перед ним амазонок. ― Тогда, может, стоит дождаться Иккинга из похода и ещё раз убедиться в этом? ― О чём ты толкуешь? ― мужчина нахмурил брови и перевёл вопросительный взгляд на женщину. ― Стоик, ― скандинавка снова положила руку на плечо вождя: ― Ты всегда хотел, чтобы наш сын научился принимать важные решения самостоятельно. Так пусть он, как будущий вождь, определит их судьбу. ― Женщина, не сводя глаз со своего мужа, указала на нас рукой. Викинг несколько мгновений задумчиво смотрел на шатенку и, тяжело вздохнув, отправил меч обратно в ножны. В помещении воцарилась оглушающая тишина, ― все присутствующие ожидали решения своего вождя. Ещё раз окинув пленников злобным взглядом, мужчина произнёс: ― Оружие забрать. До последнего клинка. Этих тварей отвести на арену и бросить в тюрьму. Держать на хлебе и воде, пока не решу, что с ними делать, ― по залу прошёлся недоумённый ропот. ― Драконов запереть в загонах и даже близко не подпускать к этим отродьям. Выполнять! ― Давай, пошла! ― Сморкала грубо сжал плечи Мелиссы и потащил её к выходу. ― Пусти! ― дева, извиваясь, пыталась вырваться из стальной хватки, однако викинг держал её так крепко, что амазонка дарила себе лишь больше мучений, нежели свободы. Стоявшая рядом с девой Фурия, взвилась, неистово зарычала и ринулась на помощь хозяйке, однако несколько крепких воинов, стоявших поодаль, наскоро окружили рассвирепевшего дракона. Один из мужей бросился на Оракула и прижал его морду к ледяному полу, двое других пытались удержать мечущийся в ярости хвост ящера. Обездвиженный дракон лежал на каменном полу и жалобно скулил, пытаясь вырваться из плена викингов. ― Оракул! ― собрав остатки сил, воительница со всей злости наступила на ногу всаднику, который держал её. Вскрикнув то ли от боли, то ли от неожиданности, он слегка ослабил хватку, и дева смогла на мгновение обрести свободу, однако не успела эллинка сделать и шага, как Эрет схватил её обеими руками и крепко прижал к себе, не давая возможности пошевелиться. ― Оракул! ― амазонка в последний раз резко подалась вперёд в надежде, что её отпустят. ― Не трогайте его! Он ранен! Ранен… Что было далее, дева не упомнила бы даже под пытками. Зал, словно в водовороте, начал кружиться, голоса гулким эхом раздавались в голове, а ноги отяжелели, будто налились свинцом. Обмякнув в сильных руках охотника, Мелисса провалилась в глубокую чёрную пропасть беспамятства.₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪
1. Τι? (греч.) — «Что?» 2. Δεν σε καταλαβα (греч.) — «Я не понимаю тебя». 3. Τι είπε, Mέλισσα? Είναι ένας ηλίθιος? (греч.) — «Что он говорит, Мелисса? Что он идиот?»