***
― Посторожишь меня? ― когда викинг скрылся из виду, блондинка обратилась к дракону; Ужасное Чудовище лишь тихонько курлыкнуло и отступило от юной воительницы. ― Спасибо. Оставшись, наконец, наедине с собой, девушка сделала ещё один глубокий вдох, пропуская в лёгкие как можно больше воздуха, насквозь пропитанного целебным ароматом хвои. Медленно, растягивая каждое движение, амазонка принялась снимать с рук жёсткие наручи. Справившись с хитрыми застёжками, дева отбросила этот элемент экипировки в сторону и приступила к поножам, которые, казалось, за всё время пребывания в плену успели буквально прирасти к её гудящим голеням. Когда и с ними было покончено, воительница непослушными пальцами принялась развязывать шнурки на своей походной тунике. Вскоре лёгкая ткань оказалась на влажной от мороси траве. Последними к скромному девичьему одеянию отправились строфион¹ и прочие остатки одежды. Амазонка, в очередной раз втянув ароматный воздух, направилась прямиком к воде, от которой, несмотря на тёплую, хоть и несолнечную погоду, веяло прохладой. На мгновение дева остановилась, раздумывая, стоит ли вообще лезть в ледяной источник — при такой стуже в воде можно было слечь с опасной хворью. Однако стоило Астрид бросить взгляд на почерневшие от пыли и грязи руки и ноги, как сомнения сразу улетучились. Эллинка, не раздумывая больше ни минуты, быстро зашла в воду, которая тут же пронзила её сотнями мелких невидимых иголок. Стройное девичье тело пробила крупная дрожь, а кожа тотчас покрылась мурашками. ― О боги, здесь даже источники холоднее полярных льдов, ― заходить далеко в озеро девушка не собиралась, но желание поплескаться пусть и в ледяной, но всё же воде было огромным. Амазонка, осмотревшись, быстро распустила потрёпанную грязную косу и с головой нырнула в источник. Вынырнув на поверхность, девушку сразу окутал своими крыльями тёплый ветер, который, однако, ни капли не согревал, а лишь холодил ещё сильнее. ― Я точно заболею. Дрожа всем телом, словно осиновый лист, девушка, постоянно шипя от боли, принялась отскребать от своей кожи приставучую грязь. ― Да оттирайся же ты, ― Астрид сама себе сейчас напоминала рабыню какого-нибудь знатного эллина или викинга, которая занималась тем, что от заката до рассвета то молола муку, то работала в поле, ― настолько сильно грязь въелась в чуть загорелую кожу северянки. Тем не менее, через пару минут девушка таки смыла с себя большую часть пыли и крови. Однако впереди было самое сложное — волосы. Длинные, ниже пояса, они были полностью грязные и потемневшие. Амазонка бросила взгляд на мелкие водопады, что наполняли собой это небольшое озеро, и, ни не раздумывая, поплыла в их сторону. О руки и ноги девы то и дело билась хвостами рыба, явно занесённая сюда этими быстрыми холодными потоками. Оказавшись подле водопадов, воительница аккуратно устроилась прямо под их тонкими водными нитями, которые в тот же момент буквально обвили собой её обнажённое тело. Под студёными струями Астрид позабыла о том, где она находится и что здесь делает: девушка просто отдалась не самым приятным, но таким родным ощущениям, по которым успела истосковаться за время плена. Амазонка настолько была погружена в свои мысли, что напрочь позабыла о надоедливом однононогом скандинаве, который исчез с глаз, однако, как была убеждена сама дева, находился где-то рядом. Юноша расположился за валунами в паре оргий от озера и ожидал, когда гречанка изволит, наконец, появиться. Викинг скучающим взглядом изучал затянутое тучами небо и изредка посматривал на Беззубика, которому совсем не нравилось разлёживаться на земле — раздразнённый небом дракон желал вернуться в облака. Ночная Фурия словила взгляд своего всадника и, недовольно заурчав, отвернулась от него. Иккинг скучающе посмотрел на своего названого брата, а после откинул голову обратно на камни, снова впиваясь невидящим взором в хмурое небо. Единственное, что нарушало покой викинга ― редкие потоки ветра, которые то зарывались невидимыми пальцами в его неряшливые каштановые волосы, то обдували его бледное веснушчатое лицо. Глубоко вдохнув прохладный утренний воздух, всадник прикрыл глаза и отдался одному ему известным мыслям, рой которых жужжал в его голове с самого раннего утра. Очередной порыв ветра заключил Иккинга в крепкие объятия, от которых по телу шатена пробежалась стайка несносных мурашек. Поёжившись, парень обречённо вздохнул и всё же встал с насиженного места. ― Пойдём, брат. У нас и так мало времени, ― с большой охотой Ночная Фурия поднялась с влажной от мороси травы и заковыляла вслед за своим наездником, уверенным шагом направлявшимся к озеру. Вскоре названные братья вышли на берег водоёма. И если Беззубик продолжал свой ход вперёд, то Иккинг замер на месте от представшего его глазам зрелища. В озере, развернувшись боком к викингу и его дракону, под холодными потоками водопада стояла… амазонка. Стоя пусть и на дальнем от воительницы берегу, викинг всё же мог наблюдать за тем, как холодные струи воды облизывали обнажённое девичье тело своими влажными языками… как пшеничные волосы эллинской девы, слипшиеся от влаги, небрежно касались её плеч, лопаток и поясницы… как девушка податливо тянулась навстречу ледяным потокам… Иккинг стоял, боясь пошевелиться. Даже настойчивое рычание Ночной Фурии не заставило воина прийти в себя. Глубоко в мыслях всадник сознавал, что надо бы отвернуться, а ещё лучше удалиться из этого места, пока своенравная амазонка не соизволит выйти на берег и самостоятельно отыскать его, Иккинга. Но юноша был не в силах оторвать взгляда от прекрасного вида. Он много слышал о красоте дочерей Северных Земель, красоте, ради которой мужчины складывали свои головы. Но никогда бы не подумал, что ему доведётся лицезреть подобное вживую. Иккингу никогда бы не подумалось, что эта побитая эллинская пленница, эта дурнушка со спутанными волосами, слоем грязи на загорелой коже и дурным характером может быть настоящим воплощением греческой красоты. Парень долго разглядывал длинные и довольно густые девичьи локоны, по которым весело сбегали тонкие водяные струйки. Хэддоку никогда не доводилось видеть других девушек с распущенными волосами ― дочерям Фрейи не было дозволено щеголять по деревне простоволосыми. Исключением была лишь Хедер ― она часто позволяла Иккингу расплетать свою косу и играться с жёсткими на ощупь чёрными локонами, хотя в селении, при других мужчинах, она всегда стремилась спрятать свои пряди подальше от посторонних глаз. Взгляд юноши, словно заворожённый, опустился ниже. Взору шатена предстали ничем не прикрытые стройные бёдра блондинки, едва выглядывающие из прозрачной озёрной воды. В какой-то момент в уже давно переставшую болеть голову всадника пришла крамольная мысль о том, что было бы неплохо узреть эту деву и с другой стороны, однако отвратительная дума быстро была отправлена туда, откуда она пришла. Викинг встряхнул головой, прогоняя наваждение; краска стыда и смущения щедро залила его лицо. Иккинг бросил озадаченный взгляд на дракона, который, теперь уже, смотрел в ту же сторону, что и его наездник. ― Беззубик, ― Хэддок говорил как можно тише, чтобы его, не приведи Тор, не услышала воительница. ― Нехорошо подглядывать! Отвернись, бесстыжая рептилия. ― Пробормотав эти слова, викинг поспешно направился обратно за валуны, из-за которых и явился. Прошло не так много времени, прежде чем амазонка начала ощущать сильную дрожь во всём теле ― холодная вода, наконец, смогла остудить разгорячённую последними событиями эллинскую кровь. Девушка, словив очередной ледяной поток, поспешила отойти от водопада, который более не казался ей таким тёплым и приветливым как несколько минут назад. Обернувшись, блондинка не увидела никого, кроме Айол, которая послушно охраняла покой амазонки и терпеливо ожидала, когда та сойдёт на берег. Всадница же не заставила себя долго ждать: быстро переплыв небольшое и неглубокое озеро, дева ступила босыми ногами на влажную от росы траву, а в следующее мгновение Астрид приветливо встретил поток тёплого, но всё же по-утреннему колючего ветра. ― Я точно захвораю, ― воительница поёжилась и тут же обняла себя руками, будто это могло помочь ей сохранить в своём теле остатки тепло. Дева широким шагом преодолела небольшое расстояние, отделявшее её от драконицы, от которой исходил весьма ощутимый жар; впрочем последнего промёрзшей до костей амазонке была мало. ― Айол, можно немного огня? Рептилия, склонив голову на бок, покорно расположила рядом с ногами северянки свой хвост, а в следующий миг жадное пламя объяло красивую фиолетовую чешую Ужасного Чудовища. Впервые за долгие дни дева искренне улыбнулась ― живой пламень обдал её нежной теплотой и окутал облаком умиротворения. Нехотя влага стала покидать пшеничные локоны амазонки, делая их легче и пышнее с каждой минутой; дева, хотя и уделяя больше внимание волосам, не забывала и о блестевшем влажном теле — Астрид крутилась, подставляя огню то живот, то спину, то бока. Когда последние капли воды испарились с девичьего тела, амазонка принялась спешно одеваться, опасаясь, что её в непотребном виде может застать ретировавшийся за валуны молодой викинг. ― Ну… вот и всё, ― наруч скрипнул многослойной кожей и зазвенел металлом застёжек. Астрид, не спешившая возвращаться к Иккингу, села подле Ужасного Чудовища и откинулась на его горячий бок. Вокруг было довольно тихо и привольно: лишь шелест мелких водопадов нарушал царивший в лесу покой. Впрочем, кроме шума воды, амазонка вскоре услышала едва уловимый шелест влажной травы. ― И долго ты здесь рассиживаешься? — воительница нехотя повернула голову на звук голоса: перед ней стоял худощавый викинг. Юноша, не решаясь, впрочем, долго смотреть на гречанку, стоял, скрестив руки на груди. Астрид, заприметившая странное поведение скандинава, оглядела себя, проверяя, все ли детали одежды на месте. Не произнося ни слова, дева поднялась с земли и отряхнула свою тунику, а затем стала в упор смотреть на всадника, стоявшего против неё. Взгляд шатена то и дело метался с одного предмета на другой, надолго нигде не задерживаясь. Воцарившееся молчание затянулось. Астрид, не сводя взора с Иккинга, вопросительно изогнула тонкую светлую бровь, будто этот жест мог заставить всадника делать хоть что-то. Например, говорить. Однако скандинав молчал. Впрочем, как и сама амазонка не желала заговаривать первой. Взгляд пронзительных голубых глаз невольно скользнул по жилистому телу, затянутому в лётный доспех. Когда-то Астерия сказала про сына вождя, мол, не так уж он и плох. И вот теперь, когда выдался на то случай, эллинка стремилась найти подтверждение словам сводной сестры, которого, впрочем, не находила: викинг был худощав, хотя и видно, что подтянут — будучи драконьим всадником он не был лишён физической силы, а висевший на поясе чудаковатый меч это лишь подтверждал, — лик его был бледен, как и у всех северян, волосы светлы и небрежны, глаза сияли светом отборных изумрудов. Однако главная примечательность его находилась гораздо ниже: амазонка перевела взор на худоватые ноги викинга — одна из них отсутствовала едва ли не до колена и была заменена протезом необычной конструкции. Астрид невольно поморщилась, и то не укрылось от глаз тут же сникшего скандинава. Впрочем, неудовольствие девы вызвала не утерянная где-то в бою или в болезни нога, а весь вид сына вождя. Гречанка не любила общаться с мужчинами, особенно её годов, а потому не разбиралась в их красоте в отличие от своей южной сестры, а потому на свой неискушённый вкус молодой наездник виделся ей весьма неказистым. — У тебя ужасный вкус, Астерия, — Астрид снова поморщилась и спешно направилась в противоположную от викинга сторону. ― Ты куда это? ― Травы собирать. Мы разве не за этим пришли? ― Садись на дракона. Мы ещё не прибыли на место. И потеряли много времени, — Иккинг кивнул на озеро. Астрид недовольно фыркнула, однако подчинилась и забралась на спину Ужасного Чудовища. Сделав несколько петель вокруг небольших скальных выступов, наездники оказались над маленькой поляной, располагавшейся посреди огромного смешанного леса. По едва заметному сигналу Беззубик спикировал вниз; вслед за ним, хотя и не особенно охотно, направилась Айол. — Так… — Иккинг спешился с Беззубика и окинул взглядом поросшую разнотравьем поляну; утянутая в кожаный наруч рука потянулась за спрятанным в потайной кармашек свитком. — Ангелика. Первая по списку ангелика, — викинг разговаривал будто бы сам с собой, но при этом обращён он был к Астрид. — Это такое высокое растение с зонтиками. ― Я знаю, как выглядит эта трава, ― успевшая спешиться с Айол Астрид раздражёно взмахнула руками и неохотно поплелась в сторону особенно пышной поросли, где, как ей думалось, могла прижиться эта трава, виденная ею лишь однажды в учебном фолианте. Найдя драгоценные заросли, Астрид принялась обирать соцветия, исцелявшие многие мелкие недуги. Нарвав целую суму кривых зелёных зонтиков, северянка поплелась к Иккингу, стоявшему подле Беззубика и с интересом рассматривавшему диковинные сиреневые цветы. Юноша безмолвно принял из девичьих рук соцветия ангелики, бережно сложил их в котомку, укрыл тонкой тканью, а поверх уложил несколько других трав амазонке незнакомых. ― Так… Арника, ― викинг окинул взглядом поляну, пытаясь разглядеть это редкое растение, виденное им лишь однажды. ― За ним надо лететь на юг. В таком диком холоде эти цветы не приживаются. ― Откуда ты знаешь? ― Мы будем болтать или полетим за арникой?***
Весь путь до южных скандинавских островов прошёл в молчании: Иккингу не о чем было говорить с дочерью Северных Земель, а амазонка просто-напросто не желала заводить беседу с тем, кого презирает больше всего на свете. Девушка смотрела строго вперёд и за последние полчаса лёта ни разу не бросила даже косого взгляда на шатена, который то и дело поглядывал на своенравную воительницу. На какое расстояние они оба улетели от Олуха ― неизвестно, но эллинка понимала, что достаточно далеко на юг: Астрид обнажённой кожей рук ощущала изменения температуры, да и робкие лучи более горячего южного солнца порой пробивались сквозь серую пелену тяжёлых туч. Айол, порядком обессилевшая от бесконечных перелётов, в очередной раз тяжело взмахнула крыльями и протяжно заурчала, говоря своей всаднице, что она устала и желает отдохнуть. ― Потерпи немного. Скоро привал, ― конечно, амазонка знать не знала, как скоро они окажутся хоть на каком-нибудь клочке суши: девушка совершенно не ориентировалась в землях скандинавов, а спрашивать об этом у всадника Ночной Фурии не позволяла гордость. Впрочем, совсем скоро сквозь густой туман, клубившийся над морем, показались очертания небольшого острова. ― Впереди земля, ― Иккинг даже не повернул головы в сторону эллинки, лишь указал своему дракону направление, куда нужно было лететь. ― Давай, братец, ещё немного. Скоро отдохнёшь. Казавшийся издалека мелким вблизи остров оказался довольно большим (меньше Олуха, но даже на такой территории умудрились прижиться густые леса, мелкие озёра и некрупная речушка). Амазонка спешилась со спины Айол и прислушалась к окружающим её звукам: неподалёку раздавалось пение диковинных птиц, а в паре оргий от неё в траве копошилась стайка Жутких Жутей. До острого девичьего слуха даже донеслось далёкое рычание дикого дракона, а в глубине смешанных лесов тихо журчала река. ― Найдём реку и устроим небольшой привал ― драконам надо отдохнуть, ― Иккинг, доселе внимательно вглядывавшийся в лесную поросль бросил короткий взгляд на Астрид. ― А затем исследуем остров и отыщем остатки трав. Иди, ― викинг указал рукой направление, куда следовало отправиться северянке. ― Река находится не там. ― Что? ― Глухой что ли? ― гречанка закатила глаза. ― Река в другой стороне. ― Дева махнула рукой в нужном направлении. ― Ты на местности не ориентируешься? ― Откуда ты знаешь, где находится источник? ― шатен недоверчиво взглянул на Астрид. — Бывала здесь раньше? ― О Артемида, мать всех амазоний! ― эллинка заломила руки и обречённо посмотрела на небо. ― Ты разве не слышишь, как шумит вода? Звук идёт с южной, а не с северной стороны. ― Не произнося больше ни слова, воительница уверенным шагом направилась в нужном направлении. Иккинг бросил раздражённый взгляд на амазонку, которую до дрожи в руках хотелось схватить за шкирку и привязать к дереву, чтоб не своевольничала. Впрочем, вместо этого Хэддок молча направился за северной воительницей, которая как-то уж слишком уверенно передвигалась по незнакомой ей лесной местности. Сама же девушка старалась не обращать внимания от прожигающего её спину взгляда пары ярких изумрудов. Амазонка физически ощущала тяжёлый взор, насквозь пропитанный недоверием, раздражением и злобой. Северянка то и дело глядела по сторонам, будто бы пытаясь рассмотреть возможную опасность, которая могла появиться из-за любого мало-мальски пышного куста. До обоняния воительницы то и дело доносились различные лесные запахи: свежей листвы, редких цветов, быстрой реки и северных ягод. Последний сладкий аромат заставил желудок предательски сжаться в комок: девушка не помнила, когда последний раз у неё во рту была хотя бы одна съедобная крошка. Чёрствый хлеб, который ей бросали в клету, не в счёт. Буквально через несколько десятков шагов взору всадников открылся вид на лесную реку, которая величаво прокладывала себе путь между деревьев. Астрид уверенно направилась вперёд, напрочь позабыв о своём надзирателе, старавшемся не отставать от своей пленницы. Когда амазонка оказалась у берега спокойной реки, она устало упала на колени и потянулась руками к чистой воде. Зачерпнув немного живительной влаги в ладони, дева со звериной жадностью принялась пить прозрачную жидкость, чтобы поскорее задушить мучавшую её сильнейшую жажду. ― Делаем небольшой привал и идём дальше. Мы ещё не всё нашли, ― Иккинг небрежно осмотрел обессилевшую от голода и жажды воительницу и отошёл в сторону, не желая более смотреть на мучающуюся деву. Астрид же никак не отреагировала на слова викинга и лишь продолжила поглощать воду, казавшуюся ей самой вкусной в мире. Вдоволь напившись, северянка осмотрела местность вокруг и увидела ничем непримечательные кусты, сплошь покрытые красными ягодами. Внезапно проснувшийся голод был настолько сильным, что блондинка решила попытаться утолить его хотя бы таким незначительным завтраком. Однако подойдя к раскидистому кустарнику поближе, эллинка разочарованно выдохнула. ― Толокнянка, ― сорвав яркий плод, дева поднесла его ко рту и надкусила, после чего сразу же выплюнула: мучнистый кисловато-терпкий сок неприятно сковал нёбо и язык. ― Дрянь какая. Выбросив надкусанную ягоду, северянка направилась обратно к берегу, где сидел викинг и наскоро разводил костёр, собираясь приготовить себе перекус из выловленной его Ночной Фурией рыбёшки. Всадница обвела равнодушным взглядом сначала шатена, затем его дракона, а после присела возле Ужасного Чудовища, которое уже успело выловить себе скромный обед в виде нескольких больших рыбин. Эллинка прикрыла глаза и откинулась на бок ящера, желая немного отдохнуть перед дальнейшим путешествием. Воительница, поняв, что на этом острове нет видимой опасности, попыталась расслабиться, однако голод, то и дело поддразниваемый запахом жарившейся рыбы, не давал отдаться приятному чувству спокойствия, которого деве так не хватало за время плена. Иккинг, деланно возившийся с мелочами, украдкой бросал взгляды на северянку, пока та предавалась временному отдыху, и теперь юноша смог рассмотреть её лучше. Против воли в голове викинга промелькнула мысль, что эта дева не так и дурна собой, как казалось с самого начала, но и не настолько красива, чтобы ради неё можно было броситься в битву. Тогда, на озере, шатену показалось, что он видит перед собой русалку… нимфу… валькирию, в конце концов! Но, видимо, только показалось. Дева, сидящая напротив него, выглядела несколько жалко, как и в первый день их встречи: уставшая, измученная, избитая… В какой-то момент викинг засомневался в том, что перед ним сидит амазонка. Единственное, что выдавало в ней дочь Северных Земель ― скверный характер. Никогда прежде Иккингу не доводилось встречать на своём пути такую своенравную и грубую девицу, презирающую не только скандинавов как таковых, но и весь мужской род в целом. А в землях за Драконьим Краем лишь женщины-воительницы славились непринятием мужского. Ещё раз окинув взглядом, казалось, задремавшую девушку, шатен приступил к скромной трапезе, которая состояла из пары рыбёшек, выловленных Беззубиком. Горячее несолёное рыбное мясо приятно обжигало рот и дарило лёгкое чувство насыщения. Парень, тщательно пережёвывая сладковатую рыбу, бродил взглядом по поверхности реки, откуда то и дело показывались её обитатели. Случайно или нет, но взор зелёных глаз вновь упал на амазонку, которая сидела в той же позе, но взгляд которой был устремлён куда-то в лесную чащу, расположившуюся на противоположном берегу. В какой-то момент Иккингу показалось, что воительница видит что-то, чего не может лицезреть его скандинавский мужской взгляд. Стоик рассказывал своему сыну о том, что девы из Северных Земель находятся в особом единении с природой: чувствуют боль каждого раненого или убитого дракона, ощущают присутствие лесных духов, способны находить общий язык с любой лесной тварью. По крайней мере, так говорили их предки, древние викинги. Впрочем, сам Иккинг слабо доверял всем этим едва правдивым россказням про амазонок. Хэддок лишь на толику верил только в своих богов, которыми был не раз проклят. Почувствовав на себе заинтересованный взгляд, Астрид перевела взор на юношу, который сидел с жареной рыбой в руках и вопросительно смотрел на белокурую деву. Всадница, пробормотав что-то на береговом наречии, снова повернула голову в сторону и впилась глазами в лесную чащу, пытаясь рассмотреть, что спрятано там, за раскидистыми кустарниками. Будь её воля, она сейчас сорвалась бы с места и ринулась бы на противоположный берег, дабы проверить свои опасения и успокоить расшатавшиеся от голода нервы. Её амазонское чутьё, ни разу не подводившее в бою, и которому воительница всегда доверяла свою жизнь, било в набат и кричало во всю глотку, что рядом опасность. Но какого именно рода? Дикий дракон? Разъярённый диковинный зверь? Или вооружённый человек? ― Иди поешь, дева, ― Иккинг, до этого не решавшийся нормально заговаривать с гречанкой, наконец, обратился к ней, не выказывая при этом никакого отвращения или небрежности. ― Ещё и полудня нет, судя по всему, а на Олух мы вернёмся только к вечеру, а то и к ночи. А от обессиленной от тебя толку мне не будет. Северянка не сразу обратила внимание на спокойный голос викинга. Девушка продолжала сверлить взглядом лесные дебри, в которых явно что-то таилось. Однако когда её позвали во второй раз, воительница повернула голову в сторону всадника Ночной Фурии, сидевшего на том же месте и напряжённо всматривавшегося в фигуру амазонки. ― Мне от тебя ничего не надо, ― Астрид отвела взгляд от шатена и принялась рассматривать поверхность реки, одновременно пытаясь заглушить сильнейшее чувство голода. Конечно, от жареной рыбёшки девушка не отказалась бы ― от голода кружилась голова, а мысли и речи постепенно становились всё более невнятными. Если этот остров действительно таит в себе какую-то опасность и ей, амазонке, придётся биться за свою жизнь, то шансы выиграть в опасной партии равны нулю. Однако принимать подачки мужчины, тем более викинга, Астрид была не намерена. ― Хочешь умереть от голода ― пожалуйста, ― Иккинг говорил мягко и спокойно. ― Но на свою голову из-за тебя проблем я наживать не желаю. Либо ты сейчас съешь эту рыбину сама, либо я заставлю тебя её съесть. Девушка подняла пустой взор на шатена, который сидел возле костра и держал над огнём палку с нанизанной на неё тушей лесного окуня, подле его бедра на широком листе лежала полусъеденная тушка второй рыбы. ― Вместе с деревяшкой заставишь съесть? ― девушка ядовито ухмыльнулась, откинула голову на чешуйчатый бок Айол и прикрыла глаза. До девичьего слуха чрез мгновение донеслись лёгкие шаги. Нехотя блондинка подняла веки и зло уставила на Иккинга, который стоял над ней с едой в руках. ― Ты меня не услышала? Ешь, ― викинг протянул ей жареную рыбу, от которой веяло печёным и дымным ароматами. Сладковатый запах ударил в нос, и амазонка невольно поморщилась — её мучил страшный голод, однако принимать еду из рук викинга дева не желала. Девушка отвернулась, дабы иметь возможность дышать запахами леса, а не жареной на костре рыбы. Внезапно до уха северянки донёсся едва уловимый звук ломающейся ветки. Воительница, словно чуткий дракон, повернула голову в сторону его источника и замерла, вглядываясь в лесную чащу. Астрид с несколько долгих мгновений сверлила блуждающим взглядом необычайно тихий лес, а затем снова обернулась к викингу, который, казалось, совершенно не обратил внимания на девичью подозрительность; в нос снова ударил запах печёной рыбы. Амазонка тяжело вздохнула, но, переступив через себя, всё же приняла из рук Иккинга деревяшку с небрежно нанизанным на неё окунем. Без слов благодарности дева принялась аккуратно, словно птичка, откусывать от рыбы, притом не сводя внимательного взора с противоположного берега реки. Когда со скромной трапезой было покончено, гречанка направилась к берегу, дабы зачерпнуть воды и утолить вновь появившуюся жажду. Внимательный взор вместе с тем блуждал по раскинувшемуся на другой стороне лесу. ― Дева. Нам пора, ― Иккинг, спешно собирая разложенные на земле немногочисленные вещи, обратился к северянке, сидящей на берегу. — Нам ещё многое нужно спеть сделать. Амазонка бросила на скандинава взгляд через плечо, однако всё же наскоро поднялась с колен, будто бы желая быстрее покинуть здешние места и не нарываться на неприятности. Когда небольшая стоянка была собрана, а следы пребывания людей более-менее сокрыты, Астрид позволила себе забраться на спину Айол. ― На взлёт. Ужасное Чудовище раскрыло огромные крылья и стрелой устремилось ввысь. Чрез мгновение амазонка ощутила сильный удар и резкую боль в плече, а после всадницу охватило холодящее чувство свободного полёта…₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪
1. Строфион ― пояс из мягкой кожи, которым женщины в Древней Греции и Риме подвязывали грудь.