˜”*°•. இ .•°*”˜
― А ещё тебе не мешало бы переодеться! ― голос Сморкалы набатом разносился над ещё не успевшей окончательно проснуться деревней. ― Что? ― Астерия обошла брюнета, с которым препиралась всю дорогу от драконьей арены до фермы Свена и встала прямо перед ним, заставляя остановиться весь отряд, состоящий из близнецов и самого Йоргенсона. Парень окинул взглядом воительницу и в очередной раз зарделся: перед ним стояла очень красивая черноволосая девушка со смуглой от природы кожей. Единственной деталью одежды на ней была непозволительно короткая туника без рукавов и ворота длиной до колена. Смольные волосы были распущены и находились в беспорядке, что добавляло греческой воительнице порочности. Скандинаву было невдомёк, что племена амазонок всегда отличались свободой нравов, а южные береговые народы тем паче. Да и тёплый климат тех мест делал своё дело: сне́га в Эринее никогда не было, а климат Темискиры никогда не отличался особой суровостью. Безусловно, зимы на Материнском Архипелаге были холодными, но даже в это время воительницы старались облегчить свою утеплённую экипировку, иначе передвигаться в горах и лесах, исследуя территории, было затруднительно. ― Да… ты… ты себя видела? Ты… голая! ― Сморкала беспомощно взмахнул руками, как бы говоря, что всё очевидно. ― Что? ― воительница вытаращила свои без того огромные глаза и недоумённо уставилась на брюнета, который с трудом отводил взгляд от пленницы. ― Да что ты заладила «Что? Что?»? Просто оденься! ― Йоргенсон махнул на деву и, развернувшись, наскоро зашагал прочь. Брюнетка же осталась стоять на том же месте в компании близнецов. С непониманием амазонка перевела взгляд на Забияку и Задираку, которых внешний вид чужеземки волновал меньше всего. Воительница вопросительно изогнула брови, требуя, тем самым, ответа на свой немой вопрос. ― Наши девушки не ходят в таких коротких одеждах, ― первой голос подала Забияка и осмотрела южанку с ног до головы. ― Да и простоволосыми по селению не шастают. Не по традициям это. В таком виде, ― воительница указала на амазонку, ― только продажные девицы разгуливают. Астерия буквально задохнулась от злости и оскорбления. Кем-кем, а вот шлюхой её ещё не называли. Поджав губы, амазонка окинула оценивающим взглядом стоящую напротив северянку. Конечно, она была одета намного скромнее, чем сама южанка: тёмные штаны, длинная шерстяная туника и подобие мехового жилета, руки прикрывали высокие тканевые наручи с верёвочной обмоткой, на ногах ― тёплые сапоги, а волосы сплетены в две хитрые косы. Ни грамма голой кожи. ― У меня нет такой одежды и отродясь не было, ― амазонка пожала плечами. ― К тому же я, слава Богам, не принадлежу к племени скандинавов. Зачем мне так выряжаться? ― Тебе как пленнице это делать не обязательно. Да и вовсе не нужно, если говорить по правде. Но если ты не хочешь провести ночь в компании какого-нибудь одинокого викинга, который имеет на тебя полное право, тебе лучше не выделяться из общей массы хотя бы одеждой. Внимания ты и без того навлекла на себя вдоволь — черноволосых и смуглокожих эти земли никогда не родили. От такого заявления брюнетка буквально опешила. На губах застыли самые едкие слова, которые хотелось обрушить на скандинавку, однако вместо них Астерия обронила лишь: ― У меня нет такой одежды, ― эллинка бросила короткий взгляд на проходящую мимо девушку, которая без стеснения разглядывала пленницу. ― В наших землях слишком тепло, чтобы кутаться в такие тряпки. Забияка словила взгляд карих глаз и с некоторое время внимательно вглядывалась в них. ― Задирака, иди на ферму, а мы скоро придём, ― не говоря более ни слова, Торстон направилась в противоположную от этой сторону; Астерия лишь молча проводила деву взглядом, но с места не сдвинулась. ― Чего встала? ― южанка вздрогнула от неожиданности — за то время, что она пробыла в плену, беловолосый викинг, точная копия своей сестры, ни разу к ней не обращался. ― Топай за ней. Забияка дважды не приглашает. Амазонка бросила недовольный взгляд на Задираку, однако послушалась и рысью направилась за близняшкой. В два счёта нагнав Забияку, южанка примостилась с правого бока от неё и стала внимательно всматриваться в грубые девичьи черты лица, пытаясь найти в них подсказку, которая могла бы пролить свет на такое странное поведение северянки. Однако открытого подвоха не было: девушка являла собой спокойствие и суровость, а лик был столь задумчив, будто её беспокоили какие-то большие тайны мироздания. В какой-то момент всадница Пристеголова напомнила гречанке Астрид ― та тоже не любила болтать, часто выглядела хмурой и много думала. Особенно это было зримо в последнее время, перед коронацией. ― Сюда, ― блондинка свернула за угол и вышла на открытую площадку, вокруг которой расположились с десяток домов. Астерия огляделась вокруг и невольно удивилась тому, насколько большим оказалось поселение викингов. Безусловно, оно было в разы меньше, чем амазонийская столица, однако простору здесь хватало. Как и людей. На эллинку то и дело поглядывали жители деревни: кто с огромным интересом, кто со страхом, а кто-то с нескрываемым презрением. Местные девы, стоящие в одиночестве или небольшими кружками в пару-тройку человек, то и дело кивали на амазонку и о чём-то перешёптывались меж собой; мужи, отдыхавшие от первых утренних часов работы, открыто смотрели на диковинной внешности девушку, будто непотребное разглядывание могло бы привлечь хоть толику её внимания. Несмотря на напускную гордость, Астерия чувствовала себя до крайности неуютно — от откровенных взглядов всех мастей ей делалось дурно и желалось как можно скорей спрятаться за стенами какого-нибудь дома. ― Мы пришли, ― амазонка взглянула на Забияку, которая уверенным шагом шла в сторону довольно большой постройки, крыша которой была украшена искусно вырезанными из дерева головами Пристеголова. Блондинка, шустро преодолев несколько деревянных ступеней, грубо толкнула массивную дверь и быстро вошла в помещение, приглашая за собой эллинку. ― Быстрее. ― Брюнетка металась в сомнениях буквально мгновение, а затем переступила порог чужого жилища. ― А ты не боишься, что я тебя прикончу прямо на этом месте? ― Если бы ты желала меня прикончить, то уже сделала бы это, ― скандинавка коротко пожала плечами и направилась в комнату, в которую сама Астерия заходить не рискнула. Амазонка, оставшись в одиночестве, принялась крутить головой из стороны в сторону, пытаясь рассмотреть убранство дома. Здесь были массивный стол, несколько стульев, деревянная и глиняная посуда, посреди комнаты камнем был выложен очаг, над которым висел пустой котёл, а с боку можно было увидеть лестницу, ведущую на второй этаж. В воздухе витал сильный аромат свежей древесины — жилище было выстроено совсем недавно. Астерия отметила про себя скромность скандинавского дома — здесь не было дорогой мебели, крашеной керамики или мраморных статуй; всюду стояли и лежали лишь необходимые для жизни вещи. Вскоре подле южанки появилась молчаливая блондинка и протянула ей свёрток. ― Быстро переодевайся и идём обратно. ― Мне не нужны подачки. Тем более от викингов, ― Астерия вздёрнула тонкую чёрную бровь и в недовольстве скривила губы. ― Дело твоё. Мне тоже гордость не позволила бы взять что-то из рук амазонки. Но это тебе нужно для работы. Не думай, что мне не жаль отдавать одежду, которой и без того не хватает. Бери, пока дают. Астерия некоторое время молча смотрела в стену и обдумывала весьма незаманчивое предложение. Спустя несколько минут, взвесив все «за» и «против», она протянула руки к матерчатому свёртку, но тут же их опустила, будто в недоверии. ― Зачем тебе это? ― Что? ― всадница сделала вид, что не поняла, о чём её спрашивает эллинка. ― Ты, ― южанка указала пальцем на Забияку, ― не принадлежишь богатой семье. Судя по разрухе, которая царит на вашем островке, здесь недавно была знатная бойня, а значит, крова у здешних жителей немного и его остатки нужно беречь. Так зачем ты даёшь мне свою одежду? ― дева скрестила руки на груди. ― Я знаю, что викинги не имеют привычки так обращаться со своими пленниками, тем более с чужеземцами. Тебе от меня что-то нужно, язычница. ― Да, нужно, ― девушка утвердительно кивнула. ― Чтобы ты надела на себя вот это. ― Блондинка с силой швырнула в амазонку большой свёрток, который та ловко словила. ― На стройке все взоры будут обращены на тебя, эллинка, а отвлекаться от работы сейчас не следует никому, тем более мужчинам. ― Всадница отошла к очагу и села на лавку. ― Быстрее. Иначе за нами скоро пошлют. Амазонка недоумённо смотрела на блондинку, которая сейчас сверлила взглядом ничем не примечательный котелок. Тяжело вздохнув, южанка отошла в сторону и принялась стаскивать с себя тунику, которая выглядела весьма плачевно после бойни произошедшей неделю назад. Когда на девушке не осталось ничего, кроме строфиона, на который Забияка бросила весьма заинтересованный взгляд, и повязки, прикрывавшей бёдра, Астерия обречённо выдохнула, увидев, на кого она стала похожа за время плена. ― Эния меня бы повесила на тетиве от собственного лука, ― амазонка в типично женском жесте, выражавшем крайнюю степень досады, хлопнула себя по бёдрам: вся она была замарана в пыль и грязь. ― Позже сходишь на источник. Одевайся, ― Забияка, без лишних слов поняла недовольство южанки. Пожав плечами, эллинка принялась натягивать на себя жёсткую, непривычную для её кожи одежду.***
― Боги, как вы в этом ходите? ― Астерия, спотыкаясь о полы длинной одежды, старалась поспеть за несущейся упругим быстрым шагом Забиякой. — Это же неудобно! Раздосадованная на саму себя южанка, не вымолвившая ни единого тёплого слова, тем не менее была немного благодарна скандинавке за дарованное одеяние: и хотя это платье было длинно, тяжело и почти бесформенно, оно, тем не менее, знатно скрывало девичью фигуру от чужих глаз и хорошо согревало привыкшую к жаре Эринея и теплу Темискиры амазонку. ― Неужели! ― полный язвительности голос прозвучал раньше, нежели слова сорвались с губ близняшки — Сморкала, гневно нахмурившись, шагал в сторону дев. ― Я уж помыслил, что эта рабыня прикончила тебя по дороге. ― Всадник косо зыркнул на начавшую вскипать эллинку. ― Давайте работать, ребята. Мы потеряли много времени, ― Забияка, не желавшая выслушивать очередную ссору, поспешила увести разговор в иное русло, что ей успешно удалось. Несмотря на дурость, которой в голове близняшки было хоть отбавляй, она хорошо сознавала, что нужно вовремя останавливаться и не переступать черту морали, даже если пред тобой заклятый враг, который наверняка поступил бы иначе. — Так что именно нам нужно делать? ― Забияка присела на валун и посмотрела на собравшихся на ферме ребят: помимо Задираки и Йоргенсона здесь был Густав, а также несколько мужчин и юношей, с которыми девушка была знакома, но не достаточно хорошо, чтобы называть их друзьями или приятелями. ― Не волнуйся… работы здесь хватит на всех…***
Это же время. Лазарет. На влажную от мороси траву приземлился огромных размеров зелёный дракон. Габаритный Громорог, явно чем-то недовольный, неспокойно качал головой, но покорно ждал, когда его наездник наконец слезет с седла. Эрет ловко спрыгнул со спины рептилии и с раздражением оглядел её — уже больше месяца мужчина пытался найти общий язык со своенравным ящером, который не желал лишний раз идти на контакт. ― Гэрни, я здесь надолго, так что иди погуляй… ― мужчина неопределённо махнул рукой в сторону леса. ― Но к вечеру будь здесь. Дракон недовольно зарычал и тут же взмыл в небо, а сам охотник направился к крутым ступеням, ведущим к дому старейшины. Подле скрипучих порожек расположился знакомый Эрету Шторморез, который покорно ожидал свою хозяйку. Рептилия, больше походившая на сову, заинтересованно склонила голову и принялась изучать бывшего драконьего ловца огромными янтарными глазами. Грозокрыл утробно зарокотал, приветствуя двуногого. Викинг, день которого не задался с самого начала, мысленно проклинал Иккинга, отправившего его сюда, в лазарет. Нельзя было сказать, что Эрет остался недовольным из-за того, что его, в общем-то, освободили от работы, однако просиживать портки до самого вечера, а то и дольше у местной старейшины и нянчиться с чужеземной девчонкой не входило в его планы. Оказавшись возле массивной двери, мужчина грубо толкнул её и, позабыв обо всех приличиях, вошёл в дом Готти, который встретил его теплом и запахом целебных трав. ― Эрет? ― Валка, сразу обратившая своё внимание на неожиданного гостя, удивлённо изогнула брови и направилась к охотнику. ― Что-то случилось? ― Нет. Иккинг отправил меня сюда… ― воин задумчиво почесал затылок и взглянул за спину шатенки, пытаясь рассмотреть, что творится в доме. ― Он сказал охранять чужеземку. ― Странно, что мой сын попросил тебя об этом, ― шатенка бросила на мужчину пустой взгляд, нахмурилась и направилась в комнату, где находилась гречанка. ― Он был здесь до твоего прихода и хорошо знает, что за ней присматриваю я. ― Иккинг сказал, что у вас много более важных дел, ― ловец лишь коротко пожал плечами и покорно последовал за всадницей. В небольшой комнатке, где расположили пленницу, кроме неё самой, был и её хранитель. Чёрный ящер, испещрённый таинственными золотыми рисунками, сидел подле кровати и поглядывал на дверной проём, где уже появились его новые двуногие знакомые; в тишине лазарета послышалось тихое сопение. Почуяв знакомый запах, Оракул вскочил со своего места и, шустро передвигая раскосыми лапами, потрусил в сторону черноволосого викинга. ― Ну, привет, ― Фурия, к удивлению, принялась тереться об охотника и приветливо урчать, выпрашивая ласку. ― Странно, что ты не пытаешься меня сожрать. К такому резкому изменению в поведении рептилии мужчине действительно было сложно привыкнуть — Фурии никогда не отличались излишней дружелюбностью к незнакомцам. Эрет, впрочем, не терял бдительности: драконью натуру он знал весьма хорошо. ― Вижу, ты делаешь большие успехи. Поздравляю, сын Эрета. Оракул, ещё с минуту покрутившись возле мужчины, недовольно зафырчал; не дождавшись ласки или угощения, дракон отошёл от людей и умостился подле постели, где лежала его хозяйка. ― Эрет, — Валка тронула викинга за плечо, призывая внимать её речам, ― вот это, ― женщина протянула охотнику кружку с крепко пахнущим поилом, ― она должна выпить, когда проснётся. На лбу мужчины проступила хмурая морщинка, что не укрылось от Валки. — Я вернусь после полудня и сменю тебя, — женщина понимающе улыбнулась, бросила на прощание взгляд на Оракула и спешным шагом направилась к выходу из лазарета. «Ну что, Эрет, поздравляю тебя: ты остался в обществе вздорной бабы и её дракона». Викинг устало закатил глаза и тяжело сел на массивный стул, стоящий в дальнем углу комнаты. Охотник по сей день вспоминал его первую с этой амазонкой встречу — она пыталась его убить. Во вторую встречу она желала сделать то же самое и ей всё же довелось дотянуться до него: оставленная на смуглом лице глубокая царапина саднила до сих пор. «Ядовитая, словно змея!» Тяжёлый вздох вырвался из груди скандинава: заниматься в доме целительницы было совершенно нечем, разве что рассматриванием сухих трав, настоек и каких-то свитков лекарского содержания. ― А сейчас бы я мог спокойно работать на стройке, помогая восстанавливать чей-нибудь дом, и засматриваться на местных красавиц… Спасибо, Хэддок. Пусть Тор подарит и тебе столь радостный день. Пробежавшись взглядом по помещению и не найдя ничего, что было бы достойно хоть капли внимания, всадник откинулся на высокую и весьма неудобную спинку стула и прикрыл веки, рассчитывая скоротать время за самым приятным в мире занятием ― сном.***
За окном ярко, словно залп Ночной Фурии, сверкнула молния. После внезапной вспышки, рассёкшей хмурое небо, раздался сильный грохот, пробудивший спящего некрепким сном мужчину. Вслед за первым раскатом последовала очередная ослепительная вспышка, также оставившая после себя невообразимый шум. ― Вот только этого мне и не хватало, ― не смотря на то, что охотник находился в тёплом доме старейшины, надёжно защищавшем от непогоды, его настроение всё равно опустилось до нуля: Эрет ненавидел дождь с самого детства. Разлепив, наконец, веки, мужчина осмотрелся: в помещении было очень темно, а очаг и малочисленные свечи не справлялись с возложенной на них задачей по освещению комнаты. Особой таинственности, впрочем, как и интимности всей этой обстановке придавал шум дождя, который нещадно бил по деревянной крыше. Воин перевёл взгляд на стол, где стояла временна́я свеча, ― одиннадцать часов дня. Невольно викинг перевёл глаза на амазонку, которая спала так же крепко, как и пару часов назад и совсем не собиралась просыпаться. Почти прогоревшая лучинка, стоявшая на прикроватном столике, едва освещала лицо воительницы, однако даже этого вполне хватило мужчине для того, чтобы лучше разглядеть лик девы. Эрет некоторое время неотрывно смотрел на северянку, а затем скептически поджал губы ― в первую их встречу эллинка показалась ему куда симпатичней. Сейчас же перед всадником лежало крошечное побитое существо с осунувшимся лицом. Единственное, что заслуживало мужского восхищения ― волосы. Рыжая густая грива привлекла внимание охотника сразу. Сейчас же, в тусклом свете масляных ламп и свечей яркие локоны выглядели, как настоящий огонь. Тяжело вздохнув, наездник поднялся с места и принялся расхаживать по комнате, разминая задеревеневшие за время недолгого сна мышцы. Буквально через пару минут до чуткого охотничьего слуха донёсся едва слышимый шорох, за которым последовал ещё более тихий девичий болезненный стон. Эрет резко развернулся и увидел, что амазонка заворочалась под массой тёплых шкур, будто бы пытаясь скинуть их с себя, а ещё через мгновение девушка открыла глаза. Против воли мужчина замер, не сводя при том внимательного взора с продувшейся девы. Воительница тихо зашептала на своём наречии какие-то слова, которых охотник не понимал, а после тяжело повернула голову в его сторону. Мелисса наткнулась взором на крепкую фигуру викинга. Моргнула. Нахмурилась. Стоявший перед ней муж был ей смутно знаком, однако где она могла его зреть, амазонка вспомнила не сразу. Когда же осознание пришло, под крышей лазарета разразилась буря едва ли слабая, чем та, что бушевала за окном. Гречанка резво для своих травм села на постели, о чём, впрочем, в тот же миг и пожалела — резкая боль сковала виски, да так, что мир пред глазами завертелся, словно Тайфумеранг, ушедший в огненный штопор; не выдержав, дева рухнула обратно на шкуры. Эрет, с некоторой настороженностью наблюдавший за воительницей, медленно подошёл к постели, на которой та сидела, и умостился на самый её край. Два сапфира тут же злобно сверкнули в сторону охотника. С некоторое время амазония с гневом взирала на мужчину, а потом резво подалась вперёд в желании вцепиться в горло скандинаву, однако порыв загас так же быстро, как и вспыхнул; дева, ощутив кожей лёгкую прохладу, царившую в помещении, ухватилась за шкуру, сползшую с её, как оказалось, обнажённой груди; озадаченный взгляд голубых глаз зацепился за вытянувшийся в удивлении мужской лик. ― Ах ты нечестивый пёс! ― лицо эллинки исказилось в гневе, а щёки налились румянцем, который был заметен даже в полутемени помещения. ― Я выцарапаю твои глаза, неверный! — в доказательство намерений дева, удобнее перехватив шкуру, рванула вперёд, однако охотник оказался проворнее — мужчина резво вскочил с постели и отошёл на добрых три шага, дабы амазонка не смогла до него дотянуться. ― Да ты, стал быть, головой сильно приложилась? Ты что, баба? — Как ты посмел прикоснуться ко мне, грязный варвар? — девичий, совсем юный лик, казалось, не могущий изображать таких эмоций, исказил праведный гнев. — Ты… За такое руки отрубают! Эрет с нескрываемым недоумением взирал на изобилующую грязными речами чужеземку. И что поразило его более — вызывающая для пленницы наглость или же ложное обвинение в нечестивости — он и сам не знал. В конце концов, не выдержав девичьих криков, охотник ринулся к амазонке, словно хищник на добычу, схватил её за руки и грубо прижал к постели, не давая вырваться. ― Да замолчи ты! ― от удара о жёсткие доски эллинка вскрикнула и болезненно застонала. Дева на мгновение затихла, а затем предприняла ещё одну попытку вырваться. ― Хватит! ― Эрет слегка встряхнул рыжеволосую всадницу. Только после этого гречанка успокоилась и затравленно взглянула на мужчину, а затем перевела озадаченный взгляд на своего дракона, который даже ни разу не зарычал и не попытался отогнать викинга от своей хозяйки. Оракул с какое-то время с любопытством взирал на двуногих, а после потерял к ним всяческий интерес. Некоторое время мужчина крепко держал руки эллинки, пока та окончательно не успокоилась и не оставила попытки вырваться на волю. ― Угомонилась, вздорная девица? ― От вздорного викинга слышу! Мерзкий варвар, ― последние слова Мелисса произнесла на береговом языке, которого скандинав не понимал, однако нутром он почуял, что это были довольно обидные слова, ибо других с таким кислым выражением на лице не произносят. Охотник, с ещё немного обождав, всё же отпустил девичьи кисти и позволил себе выпрямиться. Девушка тут же притянула руки к закрытой шкурой груди и принялась их растирать в типично женском жесте ― хватка бывшего драконьего охотника оказалась очень сильной и болезненной. Мужской взгляд невольно упал на стол, где стояла деревянная кружка с целебным поилом, которое Валка наказала охотнику отдать амазонке, как только та пробудится ото сна. Хмурость, всегда обитавшая на смуглом лице, переросла в обречённость. Понося на чём свет стоит Иккинга (Валку даже в думах он не решался праведно и неправедно ругать), охотник схватил кривую деревянную чашу, повидавшую виды, сел на край постели и протянул сосуд амазонке, которая по-прежнему растирала кисти. Впрочем, девушка никак не отреагировала на движение, лишь продолжила прожигать свои руки злобным взглядом. ― Амазонка, тебе нужно выпить вот это. ― Сам пей. Надеюсь, захлебнёшься. ― Не дерзи, дева. Я терпелив, но всё ж гордец — не сдержусь и приложу тебя как следует. Думаешь, станется мне за это что-нибудь? Я зла тебе не делал, однако теперь желаю. ― Зла не делал? — впервые за всё время, что Эрет видел эту гречанку, на её лице появилась ухмылка. — Тогда скажи мне, праведный муж, отчего же я в чужом доме пребываю? Отчего на мне и крохи моей одежды нет? Отчего ты, неверный, глядишь на меня открыто, будто на продажную девицу. Ты… ты прикасался ко мне… ― Да ничего я с тобой не делал! Даже если бы хотел, не стал, ― мужчина с наигранной брезгливостью оглядел полусидящую-полулежащую перед ним деву. ― Мне приказали присматривать за тобой. Это я и делаю. ― Тогда ответь: где я и как здесь оказалась? ― Ты в лазарете, ― Эрет поудобнее перехватил кружку и принялся греть её в руках. ― Тебя принесли сюда вчера днём. ― Перенесли? ― девушка хмыкнула и перевела взгляд на старый потолок. ― Меня и моих сестёр собирались же… ― амазонка замолкла на полуслове и резко развернулась к викингу; травмы, полученные при падении с дракона, тут же отозвались сильной болью во всём теле. ― Великие Боги… Да улягся ты, наконец, несносная баба, ― Эрет отставил кружку на миниатюрную тумбу и потянулся к девичьим плечам; мужчина настойчиво, но аккуратно уложил деву на кровать и удержал её, не давая вырваться из хватки. ― Что опять не так? ― Мои сёстры… ― в глазах амазонки заплясал сильный страх. ― Что с ними? ― Всё с ними хорошо. Живы и почти здоровы. Чего не скажешь о тебе, ― мужчина потянулся к злосчастной кружке. ― Ты должна выпить отвар. Или я силой заставлю тебя сделать это. ― Если ты думаешь, что я глупа, то это не так, викинг! Я знаю, что у тебя на уме: ты желаешь отравить меня. Ничего не выйдет. ― Тор Всемогущий, помоги мне, — охотник возвёл глаза к потолку, будто где-то там мог восседать главенствующий над викингами бог, и снова посмотрел на гречанку, в глазах которой плясали огоньки непокорства и злости. — Ты не просто глупа, ты дурна умом, женщина! Сдалось мне тебя травить поилом, когда я могу голову тебе срубить? Иль ты думаешь, что станется мне за это что-то. Так не станется. Чего ты мечешься, как лосось в сетях? Жива? Жива. Кормят? Кормят. Даже крышу дали, чтоб голову прикрыть. А у нас не пристало так пленников держать. Что тебе не так? ― Что не так? ― амазонка едва сдерживала рвущиеся наружу непотребные речи, которые ей так желалось обрушить на голову охотника. Мелисса вперилась полным недоумения взглядом в охотника, тело её задрожало от едва сдерживаемой злости, а в глазах заискрилась невероятная смесь из оскорблённости, обиды и гнева. Эрет на мгновение замер — подобный этому взгляд ему доводилось видеть разве что у загнанных в ловушку драконов. Сидящая перед ним дева как никогда сейчас походила на одного из них: яростная, свободолюбивая, непримиримая… Для викинга отличие сейчас было лишь одно: драконов он искренне жалел, когда те, калечась, попадались в охотничьи капканы, амазонку же ему никогда не было жаль. Лишь сейчас, вопреки желаниям в душе скандинава вспыхнула, но вскорости погасла искорка сочувствия. ― Я прошу тебя об одном, ― тихий девичий голос, пронизанный напевным чужеземным говором, донёсся до мужского слуха, ― оставь меня. Живой мне не выбраться с этого острова. Так если в тебе есть хоть капля чести, дай прожить мои последние дни в спокойствии. Не одаривая охотника взглядом, Мелисса отвернулась к стене, от которой тянуло лёгкой сыростью. Эрет озадаченно смотрел на девичью спину, а на лбу его пролегла гневная морщинка. В другой день он принял бы подобный жест за дерзость и излишнюю наглость, но сейчас... сейчас ему очень желалось выполнить девичью просьбу и просто уйти из этого дома. Не из лишней брезгливости или нехотения находиться в обществе своего врага, а из каких-то других, не совсем понятных ему убеждений. Шкура, до этого надёжно прикрывавшая миниатюрное девичье тело, немного сползла вниз, открывая мужскому взгляду плечо девушки, перетянутое почти прозрачной израненной кожей, из-под которой выпирала остроугольная кость. ― Сначала выпей отвар, ― всадник в который раз взял с тумбы кружку и протянул её деве, которая никак не могла видеть этого жеста. ― Я же сказала: не хочу. ― Он снимет боль… Это вербена. Выпей. Тебе легче станет. Эрет ближе придвинулся к амазонке, которая не желала удостаивать его вниманием. ― Великие Асы… до чего же вредна: ни дракона, ни плена, ни смерти не страшишься. Не завидую тому мужу, которому ты достанешься… Последние слова подействовали на девушку, как хороший ушат воды: она тут же обернулась и недоумённо, но в то же время зло уставилась на Эрета. ― Что ты сейчас сказал? ― сапфировые глаза северянки вспыхнули ярким пламенем. ― Ты же всё слышала, ― всадник коротко пожал плечами и на всякий случай немного отсел от воительницы. ― Запомни, викинг: я никому не достанусь! ― девушка снова отвернулась от охотника, даже не потрудившись прикрыть своё обнажённое костлявое плечо. ― Ну и нравы… Никому, так никому. Делай, что хочешь, ― скандинав махнул рукой на излишне гордую деву. ― Просто выпей это и я от тебя отстану. Сначала не последовало никакой реакции, но потом гречанка повернулась на спину, натягивая при этом меховое одеяло чуть ли не на самую голову. Вопреки думам Мелиссы охотник даже не пытался взглянуть туда, где по природе своей находилась грудь. ― Если выпить эту дрянь ― единственный способ избавиться от твоего общества, то я согласна, ― амазонка недоверчиво посмотрела на кружку, а потом на викинга, после чего попыталась сесть как следует, однако сильная боль, дравшая тело, снова напомнила о себе, и амазонка со стоном упала на меха. ― А с пару минут назад ты была чуть порезвее, ― всадник с усмешкой посмотрел на оскорблённую эллинку. ― Давай помогу. ― Эрет отставил кружку в сторону и подсел ближе к рыжеволосой северянке, однако она отпрянула от охотника, как от огня. ― Не прикасайся! ― Хватит! Если бы ты не трепыхалась, словно только что выловленная шпрота, и не пыталась бы меня задушить своими костлявыми ручонками, ты могла бы сейчас сидеть сама. Но теперь ты не можешь этого делать, так уж позволь помочь. ― Шпрота? ― Мелисса оскорблено зыркнула на охотника. ― Я, по-твоему, похожа на шпроту? Эрет, будто бы осознав, что он только что сказал, склонил голову на бок и окинул амазонку внимательным взглядом, после чего пришёл к выводу, что сравнение с тощей рыбиной оказалось более чем уместным. ― Если я тебе скажу правду, ты снова полезешь в драку. Хочешь ты или нет, но ты выпьешь эту дрянь, ― брюнет подсел ещё ближе к девушке. ― Дай помогу, ты сама не встанешь. Эллинка ещё с мгновение смотрела на викинга презрительным и довольно брезгливым взглядом, но потом поняла, что деваться ей некуда, и попросту расслабилась. Мужчина подложил руку ей под голову и аккуратно, стараясь не причинять лишней боли, приподнял её, подставив к растрескавшимся девичьим губам кружку с отваром. ― Пей медленно, ― всадница сделала маленький глоток и тут же зашлась в приступе сильного кашля. ― Боги Олимпа! Ты меня отравить решил? ― амазонка посмотрела на Эрета с упрёком и злостью. ― Что это за дрянь? ― Отвар из вербены. Пей, ― охотник снова поднёс сосуд к губам девы. Нехотя она принялась пить его содержимое, постоянно при этом морщась. Допив отвар до последней капли, девушка принялась жадно хватать воздух, будто это помогло бы приглушить неприятное послевкусие, оставшееся во рту. ― Разве это было сложно сделать раньше? ― ловец отставил кружку в сторону и помог амазонке улечься обратно на шкуры.***
Долгое время мужчина озадаченно смотрел на лицо девушки: её взгляд сделался пустым, а черты, доселе искажавшиеся в гневе и презрении, смягчились. К его удивлению, амазонка более не бросала дерзких слов и не пыталась бунтовать. Она просто отрешённо смотрела в одну точку. На секунду Эрету показалось, что душа воительницы внезапно покинула её тело, однако едва слышимое дыхание говорило об обратном. Охотник просто не мог поверить в то, что сейчас перед ним лежит та самая девушка, которая буквально с половину часа назад пыталась выцарапать ему глаза. Охотник невольно вспомнил, как сравнил волосы этой девы с огнём. Однако не только её рыжие локоны походили на пламень костра: сама дева, её дух, это и есть огонь ― она такая же непредсказуемая и неуправляемая. Может вспыхнуть от любой искры и ярко освещать собой всё вокруг, но так же быстро она может и погаснуть, потеряв силы для собственной подпитки. Сейчас всадник видел перед собой тлеющий уголёк, который вот-вот умрёт, оставив после себя уродливую чёрную головешку. Не проронив ни слова, викинг отставил в сторону склянку с настойкой, которой надо было обработать раны, встал с постели и, помедлив буквально несколько мгновений, в несвойственном ему порыве нежности аккуратно взял шкуру за края и накрыл ею оголённые девичьи плечи. ― Отдыхай, ― Эрет скользнул взглядом по лицу девушки, а затем повернулся к Оракулу, который всё это время неотрывно наблюдал за происходящим в комнате. ― А ты следи за ней. ― После этих слов викинг, не издав больше ни звука, поспешно направился к выходу из помещения. Мужчина остановился среди соседней комнаты и в растерянности уставился на дощатый старый пол. Эрету желалось как можно скорее покинуть дом старейшины и никогда более сюда не возвращаться, и тому была, охотник никак не мог этого признать, причина — израненная амазонка. Однако сбежать из лазарета мешала разыгравшаяся пуще прежнего непогода — дождь и ветер нещадно колотили по крыше и грозили смести её в любой момент. Потому Эрет решил, что до прихода Валки он будет находиться в соседней комнате, подальше от эллинки, странное поведение которой выбивало самого викинга из колеи. ― Чужеземка…₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪