Свобода...

POV Драко Её ногти пытались разорвать мне кожу. Рассечь, пронзить, убить, но точно не стремились подарить ласку. Грейнджер лежала на кровати: распущенные волосы раскинулись на одеяле, напоминая гнездо змей во время брачного периода. Локоны переплетались друг с другом в танце сопротивления, которое гриффиндорка пыталась мне оказать. Лёжа подо мной, она ёрзала и пыхтела. Выворачивала тело, поднимая свой маленький зад и упираясь мне бедром в пах. Дико тёрлась, накрывая ладонями мое лицо и прикладывала все усилия, чтобы оттолкнуть меня от себя. — Слезь с меня сейчас же! Если ты этого не сделаешь, клянусь, я…! — выкрикивала она мне в лицо с придыханием, пока я её удерживал на постели своим весом и перехватывал руки строптивой девицы. Борьба настолько поглотила нас, что я даже не помню, когда стащил с нее куртку. Брось, Грейнджер, я знаю, что ты хочешь. Ты точно этого хочешь со мной. — Что ты сделаешь? — с откровенной издёвкой спросил я её, когда перехватил хрупкие запястья подружки Поттера и завел их за её голову. Грудь Грейнджер поднялась, часто двигалась из-за неровного дыхания, дразня мой взгляд и вызывая это тянущее чувство в члене. Хватит, Драко. Что ты тут сексуального увидел? Её тело не самое прекрасное, что я когда-либо видел. Совсем нет. Но есть что-то в этой девчонке такое, что заставляет меня закипать. Я всем нутром чувствую, как во мне зарождается эта трясучка. Как будто, в районе грудной клетки поместили котёл, наполненный пустотой, и каждый раз, когда она оказывается в сантиметре от меня… всего выворачивает. Эта самая пустота нагревается до температуры не ниже сорока. Бьёт озноб, накрывает лихорадка, но исключительно та, что заставляет член вставать колом и желать это тощее тело. Желать такую несуразную Грейнджер. Я отпустил её руки, только лишь для того, чтобы выпрямиться и опереться на свои колени. Лохматое чудовище тяжело дышала, получив неожиданную передышку в борьбе. Она, такая хрупкая и беспомощная, смотрела на меня своими карими глазами, сверкала агрессией и решительностью. Как же хорошо ты умеешь врать себе. Это даже впечатляет. Я коснулся своего ремня и вытащил его из оков тряпичных петель брюк. Буквально с упоением смотрел на то, как глаза грязнокровки расширяются. Лёгкие сдавливает… я вижу, когда она прекращает дышать, замирая. Страшно? Сгораешь от предвкушения? Хочешь? Или всё вместе? Да. Он для тебя. Всё это для тебя, Грейнджер. Я лишь тихо рассмеялся, когда она начала брыкаться ещё сильнее, принимаясь верещать. Лепетала мне в глотку что-то похожее на: «Мерлин…», «Малфой, нет», «Остановись уже, извращенец». Перехватить ее запястья было несложно, но связывание их ремнём отняло чуть больше усилий. Потому что в какой-то момент её зубы впились мне в шею. Эта ненормальная вцепилась мне в глотку, как борзая. Будто, вот-вот перегрызёт артерию своей жертве. Резкий вдох и стиснутые зубы стали ответной реакцией для неё с моей стороны. А также твёрдый самый настоящий английский стояк, потому что теперь… когда я стянул её запястья ремнём, она лежала связанная, потерянная, возмущённая и смотрящая на меня, как на врага, как на спасителя, как на самого Мерлина, что упоминала ранее. И это возбуждает. До чертиков будоражит и поднимает в тебе всю тёмную сущность, что засела в душе. Она вспыхивает чёрным пламенем, поглощает сначала сердце, обволакивая и сжимая. А после приступает к лёгким, потому что ты не можешь более дышать нормально. Хочется больше воздуха, боишься задохнуться от хренова желания, так как эта чума тебя накрывает собой. Полностью. И Грейнджер тоже горит. Я чувствую, вижу и знаю. Её выдают глаза, которые предательски показывают мне весь спектр её эмоций, когда я творю с ней то, что мне вздумается. Пусть это будет паршивое словцо или связывание её запястий ремнём, она изрыгала каждым сантиметром своего тела исключительно тягу к свету. Хочется вытрахать всю эту жизнь из неё, чтобы она умирала со мной… подо мной… кончая раз за разом. И так и будет. Так и будет, Грейнджер. Ты меня слышишь? «Тогда нам остается умереть вместе.» — прозвучал её же голос в голове, возвращая в Башню старост, когда я пьяный и отчаянный стоял напротив неё в спальне Блейза. Мы кончим. Ты кончишь, Грейнджер. Сегодня мы с тобой умрем. И ты навсегда потеряешься во мне. — Развяжи меня. — протестовала гриффиндорка, прикусывая губы и осуждающе смотря на меня. — Нет. — тихо отвечаю ей и мягко целую её подбородок, вылизывая его, оставляя языком влажную дорожку на её скуле. И лишь строй мурашек, пробежавшийся по коже девушки, расскажет мне, что она хочет меня также сильно, как и я её. Потом, может быть даже завтра, я скажу себе, что это был порыв. Скажу, что атмосфера, а может и сами обстоятельства сложились так, повлияли на нас, что мы переспали. Я найду себе тысячи отговорок, чтобы не принимать простого факта: мы слишком сильно хотим друг друга. Это просто секс, с чёртовым флиртом, что можно посчитать за целую прелюдию. Что, если эти годы у нас была прелюдия, грязнокровка? И ведь неважно кто и что нас разлучает сейчас. Есть между людьми особая связь, что не обращает внимание на статус, цвет кожи и прочее дерьмо. Секс и алкоголь — это два лекарства от боли, что причиняет нам жизнь. Все эти девчонки на одну ночь не понимали одного: они спасали меня от самоубийства, они оберегали меня тем, что я прятался в них. Кончал на каждую из этих дырок. И Грейнджер не отличалась ничем от них всех. Она должна оказаться тем же самым способом забыться, спрятаться от боли и отчаяния. Страшно. Страшно переспать с девушкой и не почувствовать ничего. Ведь как это бывает? Вроде тебя затянуло наваждение и желание. И именно эту девушку ты хочешь на ужин. Да только голова подкидывает сюжеты с прошлым. И только в этот момент ты понимаешь, как ошибся… осознаешь, что тебе даже лень трахаться. Я хватаю ее за край водолазки и снимаю с нее верхнюю одежду, оставляя где-то на уровне ее локтей, лишь сильнее фиксируя связанные руки гриффиндорки. Взору открылся кружевной белый бюстгалтер плохо прикрывающий соски. Они топорщатся и стремятся прорвать ткань, пока их хозяйка хнычет что-то с придыханием и старается высвободить свои руки. Маленькая, аккуратная и кричащая грудь дразнила меня, притягивала к себе. Поэтому я с наслаждением примкнул к ней, лизнув сосок груди через ткань. Понимание того, что ты можешь делать с ней все, что хочешь, раскручивает тебя. Нагоняет бурю эмоций, и член уже ноет, топорща штаны. Я не могу остановиться, потому что знаю, что теперь это тело будет принадлежать мне. Оно даст мне ощущение того, что я хозяин положения, что я вершу и решаю судьбу ее хозяйки. Она стонет, но я слышу как все еще сдерживает себя. Старается показать, что ей не нравится. Хрен там, Грейнджер. Я уверен, что ты мокрая, что ты хочешь меня. Мне нужно несколько секунд, чтобы снять с нее джинсы, перехватывая её очередную «атаку». — Прекрати. — хрипло произношу я, разводя ее тонкие ноги и нависая над девушкой. — Это уже не смешно. — она смотрит мне в глаза, храбрится и пытается выразить всю ненависть, но все, что я ощущаю — это ее страх. Такой липкий и сладкий ужас в ее глазах. Ужас от того, что это я на ней, паника от того, что ей хочется именно этого. — Согласен. — тихо отвечаю ей я и кусаю ее нижнюю губу. Она шумно выдыхает, обжигает мне щеку собой, пытается опустить руки и хоть как-то ударить меня, но все что получатся — это нелепое касание моей макушки, и её губы все равно предательски раскрываются. Как же больно и сладко становится, когда ее язык касается моей верхней губы. Наши языки сталкиваются в битве. В битве за лидерство, за жизнь и право обладания. Либо ты меня, либо я тебя. Кто кого отымеет, Грейнджер? Но язык скользит вдоль моего, посылая куда-то в затылок дрожащее ощущение, и в ответ я лишь вылизываю ее. Грубо, дерзко, с напором. Пара секунд на то, чтобы перевести дыхание. Она смотрит мне в глаза, шумно дышит. И да. Я хочу ее. Это не то дурацкое чувство, когда тебе лень даже лишний раз прикоснуться к телу. Нет. Сейчас я готов сделать все, чтобы она каждую ночь вспоминала мои руки, мои губы. Я толкаюсь бедрами к ней, ощущая как через ткань брюк мой член упирается в ее промежность. И становится слишком горячо, когда я слышу в ответ ее стон. Еще толчок и снова. Будто, я уже в ней. Словно уже трахаю, вгрызаясь взглядом в ее. И что-то встает комом в самой глотке, когда она сама тянется за поцелуем. Снова горячее дыхание на мне, а затем пронзает острая боль. Нижнюю губу жжет, когда я резко отстраняюсь от нее… и в ее карих глазах я вижу настоящий бунт. Укусила. Цапнула меня так, что губа теперь пылала от боли. Я медленно моргаю и вижу, как капля крови падает на ее губы, разбиваясь и затекая ей в рот. Кровь стекала с меня и разбивалась о Грейнджер. И вместо положенного отвращения, я лишь ощутил страсть. Пусть моя кровь будет в ней. Пусть она подавится мной. Поэтому я снова опускаю голову и целую ее, прекрасно понимая, что теперь наш поцелуй приобрел вкус сладкого железа. Не только я здесь извращенец, не так ли? Потому что я уверен, что ей все это нравится. Она хнычет мне что-то в губы, трется, да так невыносимо часто, что вот-вот, и я готов буду кончить. Словно, это мой первый раз. Пошла ты, сучка. Хватит меня изматывать. Ведь все, чем мы с тобой занимаемся с начала этого года, это лишь изматываем друг друга. Морально пьём души и наслаждаемся эмоциями: негодованием, ненавистью, страстью, желанием обладать и приучить. Я нетерпеливо отстраняюсь от неё, чтобы стянуть с себя брюки и трусы. — Малфой…, — ее испуганный голос привлекает мое внимание после того как я подхватываю ее нижнее белье, провожу пальцем по половым губам, и отстраняю трусики в сторону. — Малфой, нет. — уже более решительно произносит она и пытается вжаться в постель. — Хватит. Поиграли и хватит, отпусти меня. Будь хоть раз разумным. Ее глаза пылали, своими тупыми речами она хотела донести что-то до меня. Но что? Что это ее первый раз, и все это не для меня? Я знаю. — Плевать. — хрипло отвечаю я ей и другой рукой хватаю шею гриффиндорки. Хватаю чтобы сжать ее горло и прижать к постели. Хватаю, чтобы увидеть ее удивление и желание в отражении зрачков, особенно когда мой палец входит в неё. Грейнджер моргает. Часто. Приоткрывает рот, хватая им воздух. Да, девочка. Все по-серьезному. Ты ведь помнишь? Мы не шутили с тобой ни в один из проведенных моментов рядом друг с другом. Мы с тобой совсем не шутили. Если кто и вступает со мной в игру, то только с максимальными ставками. Все ради того, чтобы медленно трахать ее пальцем, сжимая ее шею второй рукой. И дышать ей в такт. Тяжело, грузно, сексуально. Она что-то шепчет губами, практически только шевелит, не издавая ни звука. Но мне этого хватает, чтобы осознать, что она просит меня остановиться. Но в глазах я вижу четкое «да». — Скажи, что хочешь меня. — шепчу ей в губы, плавно разжимая ладонь на ее шее и склоняясь. — Скажи. И трахаю ее пальцами: быстрее, добавив уже второй. Чувствую как стенки ее влагалища меня обхватывают. Будто, просят за хозяйку. Грейнджер хнычет. Ее губы трясутся, даже ноги, что покрылись мурашками сейчас, дрожат. Её всю трясет, и это безумие, что накрывает ее, также проникает и в меня. Грудь распирает от разрывающего меня чувства к ней. Внутри меня что-то зрело. Давило прямо на сердце, и это тянущее ощущение по венам бежало к члену. Клянусь, я сам весь дрожу. — Развяжи меня. — удается ей произнести. Но я лишь отрицательно покачал головой. Медленно извлек из нее пальцы, что были все в ее естественной смазке и грубо отодвинул ее лифчик, снимая лямки и спихивая его в область живота. Хочу смотреть на ее возбуждение, на ее эту неидеальную, но сносящую мне крышу грудь. Покрыть ее тело быстрыми поцелуями, спускаясь к лобку, слушая и наблюдая за ее стонами, движениями тела, что теперь демонстрировали мне то, как она хочет меня. Грейнджер тянулась ко мне, она хотела именно этого. Объединиться. Пустить в себя, в свою жизнь, потому что это не последний раз. Давай уже честно, Грейнджер, мы будем трахаться везде подряд после этого. Ведь мы перешли черту. Почти перешли, осталось совсем немного. Схватившись пальцами за ее бедра, я провел языком по ее промежности. Вылизывая ее, поглощая этот уникальный вкус. Завожусь, как чертов кретин, пока она выстанывает мое имя. И я уже не слышал от нее отрицания, не сталкивался с сопротивлением. Наоборот, она как кошка извивалась, тянулась ко мне, просила еще своим тонким, сладким, как и она сама, голосом. — Малфой…, — ее громкий стон. — Малфой…, прошу. И это убивает меня. Наконец-то мой мозг полностью отек, отключился в момент от ее криков желания. Ни о чем я не готов думать, только чувствовать эту приторную негу, чувствовать, как таким разным людям, как мы, так пиздецки хорошо сейчас. С будоражащем смятением, с трясучкой в руках, я оторвался от ее клитора, что втягивал, целовал и обводил языком. Я стянул эту водолазку с ее рук, завел связанные руки за голову, только для того, чтобы водолазкой привязать к изголовью кровати. Ты не убежишь. Грейнджер смотрела на меня так, как я хотел. Она отдалась мне полностью. Лишь бездну удовольствия я вижу в ее море шоколада. Красивая. Такая охуенно шикарная грязнокровка. Я вошел в нее быстрее, чем она придумала какое-то возражение. Столкнулся с ее сопротивлением тела внутри. Но поддался сильнее и прорвал ее «защиту» в сопровождении ее стона боли. Мне стоило бы дать ей привыкнуть, но желание отключило меня. Я вцепился ей в шею зубами, иногда вылизывая ушко, и трахал ее. Трахал, задыхаясь. Я просто тону. С ней, в ней, еще и еще. После очередного собственного стона удовольствия от ее тугости, от ее податливости, я тянусь к ее губам и целую. Грейнджер вся тряслась, стонала, дико отвечала мне. Так всепоглощающе она не целовала меня никогда. Я всем нутром чувствовал, как она полностью мне отдается. Как начала подмахивать бедрами навстречу моему члену, что вбивался в нее сильнее и сильнее. Старая кровать под нам скрипела, кряхтела. Мы ее сломаем, Грейнджер. Сломаем своим безумным трахом, что нас сейчас поглотил. И я, блядь, умру за эти чувства. За эту сладость в теле, этот пожар, что сжигал, за эту испарину на наших телах. Я вбивался в нее жестко, быстро, во всю длину, чтобы пронзить ее до самого нутра. А она стонала, громко, ярко, дико, то обхватывая мою талию ногами, то разводила их, прося еще и еще. — Я вытрахаю из тебя душу. — прошептал я, вбиваясь в нее. — Смотри на меня. Мой приказ заставил ее раскрыть глаза. Расширенные зрачки, словно, мы под запрещенными травами. Пухлый рот из-за наших поцелуев. Рваное дыхание, и я не могу больше сдерживаться. Я просто кончу в нее. Прямо сейчас, отдам себя полностью. Пусть она вся будет во мне. Но вместо желаемой разрядки, я целую ее в губы и выхожу из нее. — Черт, Малфой… , — шепчет Грейнджер, сжимая меня ногами и трясясь. Но я не готов отпускать ее, не сейчас. Поэтому приподнимаюсь, чтобы развернуть эту конфету ко мне спиной. — Встань на четвереньки. — приказным и полным желания голосом выдаю ей, наблюдая за тем, как водолазка перекрутилась, теперь напоминая больше веревку, чем одежду. А Грейнджер послушно выгнула спину, выполняя мои указания. Ее тонкая талия, хрупкая спина и округлая попка. Все такое блядски сексуальное сейчас прикипало к стенкам моего черепа. Я, действительно, не понимаю, как я столько лет мог сдерживаться? Почему не взял ее раньше? Губы коснулись ее спины, в ответ получив ее дрожь и шумный выдох. Она уже ничего не соображала, как и я. Как и я, когда в очередной раз проник в ее горячее тело. Все ее нутро хотело меня, сжимало, а я не мог сдержать удовольствия, тяжело дыша и набирая темп. Снова входил в нее с азартом, со страстью, с желанием ее удивлять каждый день и слышать эти стоны удовольствия. Черт. Как я оказывается давно хотел тебя. Только тебя одну. Прикрыв глаза под шум наших шлепков, дыхания и страсти, я запрокинул голову. Еще несколько ударов о ее прекрасную задницу, и мой член сейчас разорвется в ней. Дикая пульсация настигла также резко, как и понимание, что я с ней. С ней. Кончая прямо в нее, пригвоздив к постели ее тело своим, я только и могу, что беспомощно дышать. Как же, блядь, хорошо… Мне так тихо. Все голоса из головы исчезли, и я едва готов вспомнить свое имя. — Малфой, — ее слабый голос, — Развяжи меня. — мягко попросила она, и я послушался. Беспрекословно. Без издевок и хлестких слов. Я освободил ее от оков одежды, лег рядом и уставился в потолок. Грейнджер тоже не шевелилась, она не лезла ко мне обниматься и целоваться, как они. Она тихо лежала, будто надеялась, что растворится в кровати, и я не замечу ее. А я не знаю, что должен ей сказать. Не знаю как себя повести так, чтобы все было правильным. И даже думать не хочу откуда у меня эти мысли о правильности. Пошло оно все к черту. Сейчас мне хорошо. — Если я проснусь, а тебя нет рядом, ты пожалеешь. — все на что меня хватило перед тем, как я расслабленно закрыл глаза. И чуть улыбнулся, услышав ее тихое «поняла». POV Панси Его член упирался мне в промежность. Я чувствовала, как бугорок его топорщащегося желания терся о мои колготки, дразня и вызывая желание. Сидеть сверху на Поттере, запуская пальцы в его волосы, чтобы крепче сжать, и вылизывать его шею - это всегда было пределом моих "хотелок". Сколько раз мне снилось, как я делала именно так, а он точно также, как и сейчас, блаженно улыбался. Мой Гарри. Черт, мой Золотой мальчик. - Ты такой сладкий. - промурлыкала я ему в ухо, плавно двигаясь на гриффиндорце. А он таял. Улыбался, трогая мои бедра, мягко наглаживая. Приятные ощущения дразнили меня все больше и больше, и я не стану отрицать, что ждала, когда он порвет на мне колготки и грубо возьмет меня. - Нам же нужно к профессору Брайту. - прошептал он, пока я прикусывала мочку его ушка, наверняка вызывая у него строй приятных мурашек. Знаю. Знаю, что ты взял дополнительное задание по З.О.Т.И., а я согласилась составить тебе компанию до кабинета. Но как мне сейчас оторваться от тебя? Как прикажешь мне это сделать? Ведь я сгораю, пылаю от этой любви к тебе, Гарри. Я точно уверена в этом... Посмотрев в его глаза, проникая в этот потрясающий зеленый цвет его радужек, поглаживая шею парня, я точно могу сказать, что люблю его. Что-то внутри сжалось, когда он улыбнулся мне, прижимая ближе к себе. Как он отреагировал бы, признайся я ему в своих чувствах? Испугался бы? Посмеялся бы надо мной? Ему просто весело со мной или, может... может быть, он тоже любит меня? Я точно знаю, что люблю этого парня. Сколько себя помню, я смотрю только на него. И все мои попытки забыть его заканчивались ужасным провалом раз за разом. - Что? - тихо спросил он, продолжая дарить мне свою потрясающую улыбку. Ту улыбку, которая вызывает эту дрожь в моем теле. Я люблю тебя. Скажи ему Панси. Произнеси эти три слова. И станет легче, этот ком тугого желания и счастья, что дерет мне грудную клетку, взорвется наконец-то. Мне станет проще, проще дышать, находясь рядом с ним. А что если он отвергнет меня? Что если эти отношения для него просто способ убить время? Мы же с ним такие разные. Вдруг ему невыносимо тяжело со мной? Что если он не выдержит меня? Как мне вести себя, Гарри? Рой вопросов жужжал в голове, пока я покусывала губы, крепко обнимая моего парня. Моего Поттера. Как я этого хотела... как ждала, а теперь боюсь сказать ему о своих настоящих чувствах. Как мне тебе признаться? Как выразить свою любовь? - Я знаю, что тебе пора к Брайту. - игриво ответила я, мягко отстраняясь от него, чтобы подняться с его колен. - Но я хочу отнять у тебя еще пару минут твоего времени. Честно сказать, мне плевать, что мы сейчас остались в кабинете совсем одни. Плевать на то, что он сидит на скамейке, а я сейчас опускаюсь на колени перед ним, упираясь ладошками в его бедра и касаясь коленями пола. - Что ты де...? - растерянно спросил он, затаив дыхание, пока я тянула свои ручки к пряжке его ремня. Да, дорогой. Я не могу сказать тебе эти слова, но я покажу. Покажу, что я испытываю к тебе. Он понимал, что я хотела сделать, потому что его очередной вдох потерялся где-то в горле. Кажется он даже забыл как это - дышать. Его растерянность, безумное возбуждение и предвкушение от того, что я собиралась сделать, только подзадоривают. Потому что я обожаю сводить его с ума. А как сделать это быстро и наверняка? Правильно. Звук расстегивающейся молнии заставил его шумно выдохнуть и приподнять бедра, когда я потянула брюки и боксеры чуть вниз. - Пэнс, не стоит..., - с придыханием сказал он, но прикоснулся ладонью к моей щеке. Он так смотрит на меня. Этот его затуманенный волшебный взгляд наполненный желанием. А сильные руки гладят щеку, придавая мне смелости, уверенности в том, что он хочет этого. Что наверняка ни один раз мечтал, чтобы я взяла его. Не стоит его заставлять долго ждать. Только не его, не моего Гарри. Поэтому я касаюсь его члена, что уже готов к выполнению своих непосредственных функций. Салазар, даже его пенис чертовски красив. Толстый, совершенно адекватной длины, с этой идеальной формой головки. Он уже выделял естественную смазку, стоило мне сжать его ладошкой и пройтись разок от яичек по стволу к головке. Поттер втянул воздух, откидываясь на парту, что была сразу позади него. И он сходил с ума. Точнее, сошел с ума ровно тогда, когда я, стреляя глазками на него, коснулась головки члена языком. Мягко и не спеша облизывая, одновременно проводя ладошкой по его основанию. - Мерлин..., - на выдохе произнес он, впиваясь в меня томным взглядом. А мне это и нужно. Это мне и нравится. Так что я не страну его пытать, я просто сразу покорю его. Впечатлю своим языком, что ласкает его член, своим теплым ртом, заглатывая Поттера все больше. Мне нравится. Нравится ощущать его у себя во рту, нравится слышать эти его вздохи, тихие постанывания от того, как глубоко я его заглатываю. И чем глубже я беру его, тем громче он стонет, умоляя меня продолжать. И это и есть настоящее безумие. Заводит до чертиков. Я мокну от его возбужденного голоса, от его дикого желания кончить мне в рот. Именно поэтому, обводя языком его член, посасывая и заглатывая быстрыми и ритмичными движениями, я интенсивно дышала через нос. Чтобы меня на дольше хватило, чтобы ему было приятнее. А он запустил пальцы мне в волосы и легкими движениями насаживает мой рот на свой член, шепча мое имя. Да, Гарри. Да, я хочу, чтобы ты так чувствовал рядом со мной себя всегда. Чтобы голова не соображала, как сейчас. Чтобы ты раз за разом вспоминал этот эпизод нашей жизни, стоит тебе будет отлучиться от меня даже на пару минут. Давясь, заглатывая его, я дышу, интенсивно работая ртом и посматривая на него. Еще чуть-чуть. Еще немного, и он кончит. Член так разбух, что едва помещался у меня во рту, давил мне на горло, проходил в трахею, наполняя теплом. А его стоны обволакивали мои уши, увлекая в мир удовольствия. Удовольствия от того, что ему чертовски хорошо сейчас. Со мной. Не с его лохматой подружкой, не с рыжей бестией, не с кем-то еще. А со мной. С небольшими паузами на то, чтобы перехватить дыхание, я сосала. Доставляла ему это блаженство, постанывая ему в такт. Смотрела на него также сумасшедше, поскольку эти чувства взаимны. Внизу меня все пылало, так я хотела, чтобы он оказался у меня во влагалище, чтобы растянул меня, доставил это ощущение наполненности. Дал мне этот экстаз. Поттер еще раз толкнулся в горячий рот, чуть ли не выкрикивая мое имя и изливаясь. Кончая так ярко, что можно позавидовать. Дал мне такую горячую, едва солоноватую, густую сперму. Он заполнил меня так мощно, что я замерла, сжимая губами его член и проглатывая эякулят небольшими глотками. Поттер пах потрясно, а вкус его чуть соленый. Он тяжело дышал, пока я освобождала рот от его естества и вытирала пальцем уголки губ. И пусть колени уже изрядно болели, а низ живота ныл от желания продолжить... пусть мне хотелось получить больше, но я ужасно счастлива. Счастлива, что он так глубоко дышит и едва дрожит от перенесенного оргазма. Счастлива от того, как он смотрит на меня... Восхищение, нежность, благодарность, потрясение. Все это смешалось внутри него и вылилось в улыбку. - С ума сойти, Пэнс. Черт... Я... Мерлин..., - несвязно бормотал он, поглаживая ладонями мою шею. Я тихо рассмеялась и поднялась на ноги, отстраняясь от него и отряхивая колготки на коленях. - Вот теперь мы можем пойти к Брайту. - задорно произнесла, пока он натянул боксеры с брюками и привел себя в порядок. - Ты безумная. - посмеялся он, обняв меня, пока я поправляла прическу. - И тебе это нравится. - довольная собой, я взяла его за руку и направилась в сторону кабинета профессора З.О.Т.И.. Излучала всю доброту, гордость собой и восхищение от того, как умело я подняла ему настроение. И как давно это стало моей целью? Сделать его счастливым во что бы то ни стало, любыми абсолютно способами. Будет это секс, помощь, поддержка... я готова ему отдать все. Только, чтобы мы всегда были вместе с ним. - Знаешь, я тут недавно рассуждал. - начал он, отвлекая меня от своих мыслей, пока мы шли с ним по коридорам замка, держась за руки. - Я понимаю, что тебе тяжело. - То есть? - хмуро взглянув на него, жду продолжения. О чем он в конце концов? Тяжело что? Делать его чуточку счастливей, обожать, любить его? - Друзья. - Поттер внимательно посмотрел на меня, сжимая ладонь крепче. - Я знаю, как важны друзья, как не хочется их терять. И твоя ситуация с Малфоем усугубилась из-за наших с тобой отношений. - где-то в груди что-то зашевелилось, когда он произнес фамилию друга. Поэтому я опустила взгляд в пол, стараясь не выдать свою боль. Мне, действительно, не хватает его. Я хочу вернуть друга: родного, близкого, такого важного. Драко. Я скучаю по тебе. - И думаю, что пора бы приложить все усилия, чтобы помирить вас. - донеслось до моих ушей. Я ухмыльнулась. Нет, Гарри. Это так не работает. Малфоя невозможно в чем-то переубедить, невозможно справиться с его упрямством и с его рассуждениями, что он не способен на ошибки. Это просто Драко, он настолько невыносим. Никто с ним не справится, никто это не может в нем принять. Может быть, это и есть причина его одиночества. - Боюсь, это бесполезно. - горько ответила я, рассматривая проходящих мимо студентов и пытаясь не разреветься. Глаза жгло от вновь нахлынувшей обиды за то, что он смог так легко оборвать нашу с ним связь. Ведь мне всегда казалось, что мы крепко связаны. Что мы - семья. Я бы и подумать не могла раньше, что что-то сможет нас с ним разлучить. Но как оказалось, все в этом мире бывает. Даже такое. Сделав очередной шаг, что-то потянуло меня назад, и я остановилась, поворачивая голову к Гарри. Он стоял, крепко сжимая мою руку, и серьезно смотрел, пока я поджимала губы в попытке не разреветься. - Не плачь, Панси. Я все исправлю. - твердо произносит он, а для меня это становится последней каплей терпения. Потому что именно эти слова вызвали у меня всхлипывания. И я тупо реву. Реву от его заботы, от чувства несправедливости, от всего того, что мне пришлось перенести недавно. Будто, во мне копилось что-то давно, а теперь это лопнуло, выливаясь в мои рыдания. Гриффиндорец сделал шаг ко мне и обнял, прижимая и поглаживая. Его прикосновения такие успокаивающие, уверенные...Но мне хочется все выплакать, поэтому я вцепилась в него, как умалишенная, и рыдаю в его плечо. Ведь с ним я могу быть слабой? Его же это не пугает? - Давай устроим вечеринку? Я знаю, что Забини любит напиться и потанцевать, также, как и Рон. Они вдвоем падки на эти вещи. Позовем всех их? Малфоя, Забини, Нотта? - я горько всхлипнула, сжимая его мантию пальцами сильнее. - И Гринграссы. - все еще плача, пробормотала я ему в плечо. - И их тоже позовем. - услышала я в его голосе улыбку. - Я уверен, что это можно попробовать организовать... Наверное, хватит нам враждовать? Это же совсем по-детски, да? И ты правильно когда-то сказала мне, что мы с Малфоем похожи. Я замерла, внимательно слушая Гарри. Мне это снится? Может быть, прямо сейчас я проснусь? Ведь так не бывает. Чуть отстранившись, чтобы посмотреть ему в глаза, я ищу хоть малейший намек на издевку. Или хотя бы на шутку. Но он серьезно смотрит мне в глаза, и внутри что-то сжимается, вызывая ноющую боль из клубка радости, грусти и отчаяния. - Я заставлю их всех прийти. - снова разнылась я, кидаясь парню на шею. - Спасибо, что ты такой, спасибо, что понимаешь мои чувства. - Не плачь. - его мягкий голос мне на ушко. - Я тоже заставлю гриффиндорцев пойти. И все у нас получится. Да. Он прав. Гарри всегда со всем справляется, он понимает меня, он хочет объединить наших друзей ради нас. Все-таки он добрый, такой искренний и настоящий. Как не любить его еще сильнее? И если у нас все получится. Если все же мы сможем собрать гриффиндорцев и слизеринцев на вечеринку, то реально ли, что в итоге мы станем друзьями? Все мы: Грейнджер, Гарри, Уизли, Финниган, Долгопупс, Гринграссы, Малфой, Забини, Нотт. А вдруг? Я хочу верить в это.