Свобода...

POV Гарри Голова трещала, пока я спускался по лестнице из спальни в гостиную факультета. Громкий смех, так похожий на Джинни, донесся за секунду до того, как я увидел друзей. Гермиона стояла посреди гостиной Гриффиндора напротив самой младшей из семейства Уизли и неумело демонстрировала «развратные» танцы. Такая забавная… Я как раз остановился на последней ступени и пока еще сонно улыбался, скрестив руки на груди и наблюдая за тем, как подруга втянула щеки, поглаживая себя по груди и развязно двигая бедрами, в то время, как Джинни старалась успокоиться от очередного приступа смеха. «Развратно» — это конечно громко сказано, она больше походила на паучиху: ноги слишком широко расставлены и чуть согнуты в коленях; локти не прижаты к телу, а наоборот, оттопырены и эти угловатые движения тазом. Все это больше походило на припадок, чем на танцы. — Чем это вы здесь занимаетесь? — спросил я. Гермиона дернулась от испуга, прекращая танцевать, но увидев, что это был я, тут же прикрыла глаза, выравнивая дыхание и улыбаясь. А Джинни согнулась пополам, продолжая хохотать. — Гарри, мы тебя не заметили, — придя в себя, с улыбкой на лице произнесла Гермиона. — Я обратил внимание. — еле сдержал смешок. Пока девочки невнятно объясняли мне причину своего странного поведения, мой взгляд невольно упал на камин. Вчера я общался с Сириусом. И за все три месяца — это первый раз, когда мы с ним поговорили, а не просто обменялись жалкими весточками, которые лишь больше мне давали надежду на то, что с ним все в порядке, чем несли какую-либо информацию. Я как раз был абсолютно один в гостиной вчерашней ночью, ожидал назначенного времени и смотрел на догорающие бревна, охваченными языками пламени, жалобно потрескивающими и распространяющими тепло по комнате. В голове было столько много мыслей, что все и не припомнить. Письмо от крестного выглядело тревожным. Ведь у него мало когда бывали срочные разговоры ко мне. Я все боялся, что что-то произошло. А потом вспышка пламени с разлетающимися искрами заставила вздрогнуть и увидеть огненное лицо крестного. — Привет, Гарри. Как ты? — его задорная улыбка после недолгого приступа кашля, и в груди то самое согревающее душу тепло от единственного искренне любящего меня родственника. — Я в порядке, — улыбнулся. — Ты сам как поживаешь? Пропал надолго. — Много дел, Гарри. К сожалению, зло не дремлет, открываем все больше и больше фактов о нем. — Каких, например? — не долго думая, подхватил тему для беседы я. — Ну, раз мы так начали разговор, то давай сразу к делу, что ли, — я кивнул. — Мы здесь, Гарри, выяснили, что при жизни старший Малфой, будучи очень приближенным к нему, вел дневник. Особый дневник. В котором описал все крестражи: то есть их местонахождение, что за заклятия на них… Понимаешь? — Серьезно? — шепотом. — Но как это возможно? Разве он кому-то доверяет из Пожирателей? — Вряд ли Малфою что-то доверили, — с осторожностью говорил крестный — Наша разведка копает под каждого члена их общества, и в ходе расследований стало понятно, что Малфой «подсиживал» своего хозяина. Выискивал информацию, наводил справки, подкупал местных, добывал компроматы… Он искал и нашел их. Все это и подтверждает нынешняя активность Пожирателей. Скоро ни для кого не будет секретом, что есть почти «инструкция» слабых мест самого главного злодея волшебного мира. Я едва нахмурился потому, что только что крестный подтвердил мои опасения: за стенами школы трудно быть в курсе всего происходящего. — И мы считаем, что его отпрыск должен быть в курсе, где хранится этот дневник, поскольку Люциус вел данное пособие явно для своего «детеныша». — я поправил очки, завороженно слушая Блэка. — Так как он в Хогвартсе, до него особо не доберешься, сам знаешь. Конечно, просьба к Дамблдору отправлена, но я сомневаюсь, что мальчишка доверится ему. А на официальный допрос я уж тем более не возлагаю много надежд. — Дамблдор умеет расположить к себе, — высказался я. — Умеет, конечно. Сам знаю, — улыбнулся он. — Но в их семье никто никогда с ним близко не общался. Младший Малфой не знает его, поэтому я считаю, что он больше доверится моей кузине. — Лестрейндж, — тихо прошептал я, после того как обернулся назад, чтобы убедиться, что шум позади всего лишь мне послышался. — Именно. И я хочу попросить тебя «присмотреть» за ним, Гарри. Он рано или поздно проявит себя, особенно, когда почувствует давление с нашей стороны. Выбьем его из равновесия, и он выведет нас на дневник как миленький. Если мы найдем эти записи, это может значительно ускорить нас и избавить мир от наступающих волнений, — его тихий голос волновал меня. — Ты поможешь? — Шутишь, что ли? Конечно же, я в деле. Все организую. И глаз с него не спущу. — твердо и угрюмо отчеканил я. — Я знал, что на тебя всегда можно положиться, — его подбадривающая улыбка в ответ. — Ради тебя и благого то дела. — Молодец, парень, — хохотнул он, а после недолгой и неловкой тишины продолжил — Так ты толком внятно и не сказал, как поживаешь. — Все по-тихоньку, — со вздохом. — Пытаюсь уже закончить эту школу и стать более полезным, — понуро произнес я. Сказать ему или нет? — Не торопись, еще все успеется. За этим делом, как говорится, не убудет, — мудро заключил он. Наверное, попробовать стоит. Но что он скажет? — Кстати, хотел узнать твое мнение… — будь, что будет. — Я здесь с девушкой начал встречаться. — Отлично! — рассмеялся он. — И кто эта красотка? — Паркинсон, — твердым голосом. Снова неловкое молчание, и воздух внезапно потяжелел. Да еще это сердце, что тщательно старается не разорваться от переизбытка переживания внутри меня. — Гарри, ты же в курсе? — осторожно начал он. — Я знаю, правда, знаю, — поспешил его перебить. — Но она не причастна к этому. Поэтому я хочу ее разлучить с семьей, пока она не стала такой же. Мне надо ее спасти. — А ты уверен, что она уже не завязана? — недоверчивый голос сбивал меня, заставляя сомневаться. — Не то, чтобы на все сто, но мое чутье меня не подведет, — не знаю, кого я больше убеждал, его или себя. Внутри просыпалось «нечто», что так умело создает внутри сомнения. Что, если я ослеп от чувств? Что…если я под угрозой? Нет. Паранойя. — Гарри, будь осторожней с ней. Мало ли какой там мотив. Но если ты уверен, что все в порядке, то ты мог бы и ее подключить. К делу с Малфоем, — уточнил он. — Заодно проверишь её, и она бы помогла тебе вывести маленького змееныша на чистую воду. — Возможно, ты прав, — но согласится ли она? — Только вот сильно раскрываться я тебе не советую, — я хотел было его спросить, что именно должно меня настораживать, кроме ее происхождения, как вдруг Сириус засуетился. — Гарри, мне срочно пора бежать. Держи меня в курсе, и удачи тебе. Но… Снова вспышка. Только после данного пламени не осталось ничего, кроме затухающего огня и сомнений в моей душе. Я провел ладонью по лицу, как бы стирая с лица все сомнения. Повторив такой же жест, как и сейчас, пока мы шли по коридору в сторону выхода. Я даже уже не помню, как ко мне подключились все друзья для похода в Хогсмид. Рядом вдруг оказался Рон и Невилл с Симусом. Просто ушел в себя, и никто из них особо не старался вывести из оцепенения меня, что, конечно же, странно. На улице было холодно сегодня, видно, что земля промерзла, а слишком мрачное небо не придало мне боевого настроения. Среди толпы этих активных, бодрых людей я хотел найти её. Мне нужно уладить с ней конфликт, как-то все прояснить и честно поговорить. Сказать ей уже прямо, что если она со мной, то ей необходимо забыть о своем предыдущем укладе жизни. И мне так, блядь, страшно, что она отступит. Скажет мне в лицо, что не готова жертвовать всем этим только ради меня. Она стояла в стороне ото всех, недовольно рассматривая студентов. Желудок скручивает от волнения. Но шаг к ней был мною сделан. — Гарри, ты куда? — окликнул меня Рон. — Я сейчас вернусь, — бросить ему через плечо, а затем поспешить к ней. Она сразу же нашла меня взглядом. Внимательно смотрела на мое приближение к ней, пока внутри все пылало. Пылало от желания крепко обнять её напоследок и искренне с ней поговорить. Она же поймет меня? Мы уже в тех отношениях, чтобы услышать друг друга? — Привет, — произнес устало, когда приблизился к ней. — Привет, — её ладони спрятаны в карманах мантии, а факультетский шарф закрывал часть подбородка. Дуется еще? Я подошел вплотную к ней, скользнув ладонями по талии и крепко прижимая к себе. Панси не стала сопротивляться. Ткнулась носом мне в область шеи, и я выдохнул. С облегчением и пониманием того, что она не оттолкнет меня. И пусть я не виноват перед ней ни в чем, мне просто нужны были её объятия. — Не планируй на вечер никаких встреч, хорошо? — произнес я, едва отстраняясь, но только чтобы посмотреть ей в лицо. — Сегодня этот вечер наш. Паркинсон мягко улыбнулась мне и, молча, кивнула. Приблизилась, чтобы коснуться моих губ своими. И я ответил ей на поцелуй также нежно, как и она, наслаждаясь нежным и щемящим чувством где-то в области грудной клетки. — Но прямо сейчас я не составлю тебе компанию, — наконец заговорила она. — Почему? — хотя я знал, что это к лучшему. Мне нужно было подумать о Малфое. — Мы теперь с Браун подружки. Погулять должны, — дерзко заявила девушка с искорками в глазах. — Что? — улыбнулся я, даже растерялся. — Браун? Правда? — Да, — она вытащила ладонь из кармана и щелкнула меня по носу, тихо захихикав, когда я наморщил нос. — Так что, как видишь, с гриффиндорцами я сближаюсь, просто твои Уизли и Грейнджер невыносимы. — Опять ты за свое? — хмыкнул я, улыбнувшись. — Не опять, а снова, — теперь ее руки обвили мою шею. — Прости меня за мои капризы. Я стараюсь все исправить, — легкий поцелуй в уголок моих губ. Невыносимо приятно. — Я знаю. Просто не убегай потом в свои подземелья, а то тебя не разыскать там, — крепче обычного прижать её к себе, чтобы не растворилась. — Знаешь… это здорово, что ты такой понимающий, и не ставишь мне четкие рамки, как Драко. Не заставляешь сухо выбирать между чем-то, — ее теплый и нежный голос. Ну да. «Здорово». Просто, блять, охрененно.

***

POV Гермиона Я банально сбежала от них. От моих друзей. Просто пока мы шли компанией по Хогсмиду, и все были увлечены разговорами, я замедлила шаг, а потом незаметно скрылась за очередным домом деревушки. Сегодня так холодно… И я не знаю, почему делаю это. Зачем иду на встречу с Малфоем. Иду к врагу детства, который всегда издевался надо мной. Который так много гадостей говорил нам всем и вечно мешал, стараясь не отстать. Он всегда был для меня глупым мальчиком, пытающимся обратить на себя внимание, который хотел просто оставаться капризным, вредным, несносным человечком. И ведь он так и делал. Но однажды я не услышала от него колких замечаний, не увидела задора в глазах, игривости, предвкушения от реакции людей, которых он оскорбил. Он просто стал пустым на два года. И вот тогда мне впервые стало жалко его. Потому что я всегда думала, что нет ничего ужаснее на свете, чем потеря семьи. Ничего. Но вот он снова появляется в моей жизни, когда я уже не особо помню о его существовании. Врывается в нее, лишь только благодаря паре слов подруг о его привлекательности. И именно они дают мне новый взгляд на слизеринца. Я ведь никогда не думала о Малфое, как о парне. Не смотрела на него под таким углом. И внутри ведь что-то ёкнуло. Сработал какой-то механизм. Словно, я увидела его в первый раз. Только встретила не капризного мальчика, а мрачного, ушедшего в себя молодого человека с хлестким взглядом. Со своей историей, о которой я мало что знаю. Да… Мне захотелось познакомиться с его чувствами. Да. Я считаю его привлекательным, но познала, что такое горечь, когда коснулась его. Коснулась его взглядом. Он сорвался. Просто сорвался на мне. Скинул всю злобу. Выплеснул всю свою чернь. Повесил на меня ярлык для упрощения общества вокруг себя и жил спокойно. Пока у меня не сыграл азарт доказать, что он не прав. И к чему это привело все? К бессонной ночи, которая у меня была? Ведь я не смогла уснуть, все пережевывала, все думала о нем, вспоминала каждый свой диалог с ним с самого первого курса. Пыталась понять, где он соврал мне, где специально обижал, а где не осознанно. Я не спала всю ночь. Не смогла сомкнуть глаз. Малфой. Ты запутал меня. Но больше всего меня сбивают с толку мои чувства. Мое поведение и моя, только моя, реакция на все происходящее между нами. Он был таким… нормальным вчера. Когда сидел со мной рядом на этом пледе в большом, просторном зале и смотрел в глаза. Мне не стоит искать искренности в нем. Он все равно не покажет этого. Я бы, окажись на его месте, не стала бы. С его стороны все это может оказаться не настоящим. В итоге я услышу лишь: «Это было ради забавы» или «Ты всерьез подумала, что я попытался бы открыться тебе?». Он лишь путает меня. Заставил почувствовать себя уродиной, самым настоящим ничтожеством, а сейчас показывает, что я, будто бы, прошла его проверку. Якобы он так все и задумал. Словно он контролировал все эти вспышки гнева с самого начала. Манипулятор. Ты. Чертов. Манипулятор, Малфой. Толкнув дверь магазина «Дэрвиш и Бэнгз» и глубоко вдохнув, я встретилась взглядом с продавцом. Он улыбнулся мне, кивнув, бросая милое: «Добро пожаловать». Ноги трясутся. И дышать как-то тяжело. Что я здесь делаю? Повернув направо, где как раз был зал со всеми стеллажами забитыми разными товарами, начиная от простых клеток для питомцев и заканчивая метлами для квиддича, я увидела его стоящего у сундуков для хранения вещей. Малфой улыбался сестрам Гринграсс, которые окружили его, что-то довольно задорно и быстро рассказывая. И почему он не один? Хотел посмеяться? Показать им, что вот, смотрите, она пришла? Ноздри начало колоть, в глазах щипать, и я быстро развернулась, чтобы выйти на улицу, опуская при этом голову и крепко сжимая кулаки от злости. Это ловушка. Гермиона, черт возьми, это ловушка. Он специально это сделал, чтобы поиздеваться. Но… Это Малфой, почему ты удивляешься? Почему обида захлестнула? Откуда такое непонимание? Ведь он остался прежним. Кто сказал, что там внутри что-то изменилось? Правда, с другой стороны… а я знала его прежнего, чтобы так судить? Я хоть что-то знала о нем того, что не было известно никому? Нет. Тогда почему я так боюсь? И почему я думаю, что он остался таким же, как и раньше, если я никогда и не знала его настоящего? Или эта злоба и все его дерьмо и есть то «настоящее»? Чего именно я так опасаюсь? Оказаться высмеянной? Оказаться… привязанной к нему? «Я тебе нравлюсь», — так он сказал, стоя в кабинете трансфигурации. Но он не может мне нравиться, если я его не знаю. И снова я вспоминаю утро в Башне Старост, когда он лежал на диване, а я рядом с ним. И тогда я почувствовала, что увидела его другого. Значит ли это теперь, что я знаю что-то личное? Что-то такое, что не позволено даже сестрам Гринграсс, Паркинсон и другим его однокашникам? Мерлин, как же глаза болят. Надо было все-таки сходить к мадам Помфри вчера за зельем для сна. Подняв голову и всматриваясь в эти мрачные облака надо мной, я лишь хочу понять, что конкретно происходит со мной, с ним и со всеми людьми, меня окружающими? Почему мы так часто не задаем себе простых, но таких важных вопросов? Что за люди эти наши враги? Как так вышло, что я та, та самая, которая так хорошо умеет слышать других людей, элементарно не попыталась узнать того, о чем он хотел бы мне рассказать? «Я хочу получить тебя», — его вчерашние слова. Что он конкретно имел ввиду? Есть ли тут скрытый смысл? Я снова повернулась лицом к двери магазина. Что-то сидело во мне, будто манило зайти в эту дверь. Мой внутренний компас усиленно показывал стрелкой путь к нему. Я не узнаю ничего, пока не спрошу его. Правда же? Мой взгляд упал на ручку деревянной двери. Правда. Тогда какого Годрика я тут стою? И теперь, когда я снова зашла в магазин, с той же дрожью в теле и с чувством неправильности происходящего, встречая опять те же самые дружелюбные глаза и улыбку продавца, отвечаю ему взаимностью и поворачиваю направо, в сторону зала с выставленным товаром. Малфой рассматривал какие-то книги, теперь стоя ближе к окнам магазина, что открывали вид на улицу, а рядом с ним все также оставались слизеринки, продолжая беседовать. Я просто пришла за покупками. Успокойся, Гермиона. Когда я мелькнула перед ним, остановившись напротив через маленький разделяющий нас стеллаж, что был мне по шею, с моим то ростом, Малфой поднял взгляд на меня. Серьезный. Вздохнув, я сфокусировала свое внимание на товарах, что оказались у самого носа. Это были разные медальоны, серьги и кольца. Мне приглянулся браслет в виде веточки дерева с блестящими, серебристыми листочками, которые сияли и бросались в глаза в отличие от того же основания браслета, к которому они крепились. Оно, действительно, было из гибкого дерева, на котором располагалось это мерцающее серебро? — Малфой, а какое твое любимое время года? — услышала я вопрос Дафны Гринграсс. Снова поднимаю взгляд на слизеринца. Он был в сером свитере из-под которого торчал аккуратный белый воротник рубашки. Сверху черное пальто с болтающимся шарфом. Прямо таки хороший мальчик. Примерный ученик. Он улыбнулся слизеринке, которая вместе с сестрой так и продолжала виться вокруг него. Да, Малфой. Какое твое любимое время года? Мне тоже интересно. Но взгляд уловил белые крупные хлопья снега за спиной слизеринца. За окном я увидела «белый дождь». Первый снег в этом году. Так медленно и красиво опускающийся. Огромные снежинки липли к стеклу, часть их оставалась на промерзшей земле… И на фоне этой красоты стоит он. Тоже снежный: с этими своими светлыми волосами, серыми глазами. Как ты таким получился? Таким красивым, необычным, резко бросающимся в глаза, с этой мраморной кожей, ямочками на щеках. Это даже не генетика, не магия. Это все его чистая кровь. Мне кажется, если его ранить, то она тоже будет мерцать, как эти листья на браслете. — Смотрите! Даф, Драко! На улице снег! — радостно вскрикнула младшая Гринграсс. Малфой флегматично посмотрел в окно, а затем перевел взгляд на меня. Наверное, мне показалось, но его губы едва дрогнули. Он попытался улыбнуться? Или сдержал ухмылку? Положив браслет на место, я двинулась в сторону другого стеллажа. Малфой тоже отложил книгу и прошел за мной по своему ряду. Так странно. Будто, боязно что ли. А вдруг все присутствующие тут понимают, что я пришла сюда именно к нему? Я снова посмотрела на слизеринца. Он следил за мной, делая вид, что ему интересны вещи. Грудь сдавливает непонятное мне чувство… Что это? Что это такое, Малфой? Ты заколдовал меня? Наслал проклятие? Что это? — А ты с нами пойдешь в паб, Драко? — окликнула его одна из сестер. — Нет, — спокойный, приятный голос слизеринца. — У меня сегодня другие планы, мне не до сливочного пива. — Опять занудничаешь? — Не повторяй за Блейзом, — изобразил он строгий тон. Они рассмеялись, пока я усиленно делала вид, что заинтересована в стоящих напротив меня котлах. Так, Гермиона, соберись. Давай. Большой медный, латунный стандартный, оловянный маленький… Когда они затихли, я посмотрела в ту сторону, где стоял Малфой. Но его там уже не оказалось. Поэтому резко повернув голову налево, я взглядом уперлась в него. Он легонько постучал костяшками пальцев по одному из котлов. — Материал неплох, — будто произнес сам себе вслух. — Как по мне, нет ничего лучше серебряных котлов, — высказалась я, наблюдая за слизеринцем. А горло, словно, жгло… Он довольно ухмыльнулся и косо взглянул на меня. Мурашки по телу. — Я знал, что ты придешь, — теперь он взял ножик, которым обычно мы пользовались на зельях, и проверял его пальцем на остроту. — Один раз я уже не пришла, — хмыкнув, произнесла, сделав вид, что мне любопытны котлы. Он улыбнулся, положив нож на место. А затем осмотрелся. Я почему-то повторила за ним тоже самое. В магазине уже не было никого, кроме продавца, но он был занят своими делами. Куда делись Гринграсс? — Иди за мной, — сухо выдал Малфой и направился вглубь магазина. Я неуверенно двинулась за ним. Тело покалывало, а сердце начало ускорять ритм. Он подошел к одной из стен и коснулся её своей широкой ладонью. Когда он обернулся, чтобы посмотреть на меня, мне показалось, что сердце пропустило один из положенных ему ударов. — Я покажу тебе кое-что, — прошептал он и надавил на один из камней стены магазина, попутно захватив меня за запястье. Большой шаг к нему навстречу и мы на общей площадке, которая довольно резво поворачивала нас по другую сторону стены. Душно. Страшно. Захватывающе. И мрачно. Свет только от факелов, но мы оказались в небольшой комнате с большим количеством книг, кроватью и компактным столиком. На стенах были прикреплены ткани разных цветов, с изображениями гербов. Пахло жасмином и веяло уютом… — Что это за место? — неуверенно спросила я, когда он отпустил мою руку и прошел к кровати, снимая пальто и стягивая шарф. — Это мое маленькое убежище, — откинув вещи куда-то в сторону компактной тумбочки, слизеринец упал на кровать, довольно прикрывая глаза. — О нем знают я и Джошуа. — Джошуа это владелец магазина? — я пристально смотрела на него, пока он менял позу, поворачиваясь ко мне лицом и подперев голову ладонью. — Именно, — легкая ухмылка. — А мне ты зачем показал его? — я не торопилась снимать теплую куртку, просто стояла и осматривала комнату, бросая взгляды на опасного хищника в помещении и искала пути отступления. Но их не было. — Чтобы в случае чего ты могла меня найти, — хитрый и задорный взгляд, от которого хочется спрятаться. — И зачем мне тебя искать? — я попробовала изобразить безразличие, хоть и осознавала всю комичность ситуации. Ведь, если я тут, то понятно же, что мне интересно. — Например, чтобы составить мне компанию, — я изобразила смешок в ответ на его реплику. — Глупо звучит. Мне это не интересно. — на выдохе шепнула я ему, взглянув на парня. Малфой вскинул брови, но промолчал. Хотя я ожидала от него колкости в ответ, что-то опасное, что он мог мне кинуть. Но ничего не было. Он сверлил меня взглядом, заставляя испытывать зудящий дискомфорт прямо под кожей. Раздирающий мою душу в труху. — Мерлин, как тут душно. — нервно выплюнула я, строго посмотрев на слизеринца. Но он снова ничего не ответил, лишь поднялся с кровати. Все тело моментально напряглось, а дыхание перехватило, когда он коснулся пальцами своего свитера и снял его. Что он делает? Что, черт возьми, он делает? На моих глазах явно сейчас читалась паника, я даже не пыталась скрыть этого. — На самом деле, я пришла сказать, что все это, — я неопределенно повела рукой, указывая на пространство. — Все это не нужно мне. Малфой… я, — горло пересохло, когда он принялся развязывать галстук, посматривая на меня и не произнося ни слова. — Я пришла… — и вот слизеринец уже расстёгивает свою рубашку. Легкие буквально обожгло, а сердце сделало ненормальный кульбит. — Что ты, черт возьми, делаешь? — с ужасом в глазах прошептала ему. — Раздеваюсь. — спокойно ответил слизеринец, освобождая пуговицы на рукавах его белоснежной рубашки. — Я не буду с тобой спать. — хмуро выпалила я, в ответ от него получив снова вскинутые брови и улыбку. — Что там тебе не нужно, говоришь? Продолжай. — совершенно спокойно ответил Малфой и стянул с себя рубашку. Мерлин… Малфой, какого черта?! Что ты творишь?! Я стояла и откровенно рассматривала его тело, задыхаясь собственным рваным дыханием. Он слишком красив. Подтянутый, высокий, одновременно мужественный и чувственный. Такой, что невозможно не сходить с ума от одного его обнаженного вида. Кто-нибудь, скажите, есть ли иммунитет к его красоте? — Да прекрати ты. — взвизгнула я, когда он принялся за пряжку ремня. Я подскочила к нему и схватила его за руки. Сжала запястья, бешено смотря ему в глаза. А он лишь нагло и улыбчиво смотрел в ответ. — Ты же сама сказала, что здесь душно. — чуть склонил голову ко мне, оказавшись в опасной близости. Срывая мне легкие в конец. А я как ненормальная крепко вцепилась в его кожу, даже не думая, что могу причинить ему дискомфорт. — А ничего, что я тут? Ты не стесняешься? — недоумевающе уставилась я на самодовольную его физиономию. Малфой лишь хохотнул, ослепляя меня своими ямочками на щеках. Гад. Просто гад. Видели? Весело ему! Нет, Гермиона, не поддавайся. Скажи все, что хотела ему сказать. Ты сможешь. — Я хотела, — плавно отпуская его руки, не сводила с него взгляда. — Я хотела сказать, что не смогу дать тебе того, что ты просишь. Мне не нужны ни отношения с тобой, ни внимание, мне не нужен просто секс или что-то еще. Я пришла сюда сказать… Голос мой становился все тише и слабее, каждый раз, когда он немного склонял голову к моему лицу. — Сказать, что ничего у нас не будет, Малфой. Я не смогу простить тебе… — и буквально замерла, когда его губы накрыли мои, целуя. Сердце взорвалось одним радужным фейерверком от его такого смелого и наглого поцелуя. Губы пылали под его, а стон все-таки вырвался из меня, увлекая в блаженство от его прикосновений. Чертов Малфой. Собрав всю волю в кулак, я коснулась его груди ладонями, чтобы оттолкнуть. Но ощутив приятную и такую горячую кожу парня задержала ладошки чуть больше положенного. Еще пару секунд его крепкого, дурманящего поцелуя и я оттолкну его. Да. Вот сейчас…еще чуть- чуть. Его язык скользнул мне в рот, захватывая, дерзко лаская, что мои ноги едва не подгибались. Утопая в блаженстве, я ощутила, как Малфой стянул с меня куртку, приобнял и резко прижал к себе. Такой горячий, сильный… вызывающий строй приятных мурашек по всему телу. Уничтожал меня этой истомой. Съедал мое нутро. Нет. Стой, Гермиона. Нет. С недовольным писком я уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула слизеринца от себя. — Ты офигел?! Я же сказала, что нет. Не будет ничего. Ты, вообще, меня слушал?! — губы горели, а сердце бешено колотилось пока я смотрела на растрепанного слизеринца. Это я так зарылась в его волосы пальцами? Он шумно дышал, всматриваясь в меня какое-то время. Будто, специально выжигал что-то во мне. — Поздно, Грейнджер. — хрипло прошептал он. — Ты в моей ловушке. Подсознание визжало, словно, его закрыли в комнату без окон и надежды на то, чтобы выбраться отсюда. Но и сама ситуация была не самая лучшая. Я, действительно, оказалась в патовой ситуации. Некуда бежать, нечем спасаться. — Я не хочу. — беспомощно прошептала я. — Отпусти. Не надо, не забирай меня с собой на дно. Пожалуйста, Малфой, будь хоть раз настоящим мужчиной. Не делай этого. Но слизеринец лишь делает шаг ко мне, въедаясь взглядом, заставляя сердце ненормально колотиться. А я как завороженная смотрю на него. Еще шаг. И его рука хватает меня за шею, притягивая к себе. — Отвали, Малфой! — начала кричать я, размахивая ручками, стараясь его оттолкнуть от себя. Я крепко зажмурилась, утопая в отчаянии. Ведь все мое нутро, пока Малфой крепко держал меня; пока перехватил и бросил на кровать; пока навалился меня, прижимая к кровати, чтобы я перестала дергаться; все мое нутро просило только одного. «Не отпускай меня». И единственное, что осталось в сознании — отпечатанное серебро его глаз в моих зрачках. Его таких чертовски красивых глаз.