Свобода...

POV Гермиона Зеркало усиленно мне показывало странную девушку в отражении. Сейчас это была вроде как я. Внешность та же, что и раньше, ничего не изменилось: карие глаза, кудрявые волосы, тонкая шея, выступающие ключицы, худая, босая, только в глазах отражалась паника. Я не знаю, как объяснить это. Как желание сделать больно, выдрать кому-то волосы, укусить его побольней. Сделать ну хоть что-нибудь, чтобы отразить всю свою обиду. Перешло в это? В дикое, резкое покалывание по всему телу. От которого хотелось закрыть глаза. И я их закрываю, только вместо темноты в образе всплывают его серые глаза, горящие, смотрящие прямо в меня. Я никогда не видела таких глаз. Нет, нельзя думать так, нельзя вообще думать об этом. Открываю глаза и иду к шкафу, достаю форму и замираю. Моя шея еще ныла. Рука сама тянется к тому месту, которое он укусил, едва не вгрызаясь в меня. На секунду я подумала, что он откусит часть моей кожи, что он перегрызет мне артерию. Было жутко больно. Помню, как его зубы вонзились в меня, вызывая напряжение во всем теле, вынуждая сделать глубокий вдох, но и млеть от горячего дыхания, обволакивающего мою шею. Покрыться мурашками от прикосновения его больших ладоней, пальцев, поглаживающих кожу, каким-то образом оказавшись у меня под юбкой. Нет, Гермиона, нет. Это все неправда. Среди этой боли не было приятных ноток. Как, вообще, такое возможно? Испытывать боль и удовольствие одновременно? Такого не случается. И он лапал меня! Беспардонно! Чтобы унизить, я знаю. Я же знаю? Приведя себя в порядок, я вышла из комнаты. Надо идти на завтрак, а потом на занятия. Ничего необычного не произошло, ничего не было. Даже на теле не осталось синяков, потому что я свела их, убрала сразу же, уничтожая следы. Только внутри себя убрать их сложнее. Вчера мне было страшно выходить, что подумают обо мне Гарри и Рон, если узнают об этом, если они проберутся ко мне в голову и поймут, что где-то в глубине мне понравилось? Понравилось то, как он притягивал меня, как он смотрел, как он касался меня. Нет, я ничего не почувствовала. Мне показалось. Просто со мной такого раньше никогда не случалось. Это было потрясением для меня. Вот и отпечаталось у меня в голове. Да, так и было. Только вопрос сам всплывает сейчас: какого дракла я захожу в Большой Зал и мне стыдно смотреть на Гарри и Рона, которые мне машут со стола и мне страшно взглянуть на слизеринский стол? Почему? Если все так и было, то почему? — Гермиона, как ты себя чувствуешь? — я улыбаюсь Гарри, садясь рядом с Роном и пытаясь не смотреть. Не смотреть ни на кого, кроме друзей. А маленький липкий страх, подкрадывающийся к спине, пробежавшийся по ней, уколов каждую клеточку, забравшийся под ногти, шептал на ушко: «Он разболтал всем о случившемся?» «Он высмеял тебя? Рассказал всей школе?» Но голос внутри меня — другой, более мягкий, говорит, что будь это так, Рон с Гарри бы даже не заговорили с тобой. — Уже лучше, просто вчера что-то голова кружилась сильно. — Бедная, — чувствую прикосновения ладони Рона к моему плечу, он обнимает меня, а я никак не могу избавиться от чувства вины. Ощущаю себя обманщицей. Сука. Он прошептал это мне в щеку, жарко выдыхая, обнимая, крепко держа меня. — Все в порядке, Рон, — улыбаюсь им. Тупая сука. Ты прав, Малфой. А они рады, искренне рады меня видеть, и от этого приятно на душе, если не замечать скребущихся кошек. Мы же друзья, ну разве они не поймут меня? Нет, не поймут. Я бы не поняла. Особенно на месте Гарри. — Рон! Радостный крик девушки со стороны отвлекает нас, а Рон отдергивает руку от меня. Чуть не прячет ее. Лаванда подбежала к нему, крепко обнимая. Я аж опешила, бросаю взгляд на Гарри, может он объяснит мне этот порыв, а тот улыбнулся, странно заглянув мне в глаза, почти незаметно. Только я обратила внимание, Гарри. Что такое? — Привет, Лаванда, — Рон улыбнулся ей. А увиденное после ввело меня в небольшой шок. Ну хорошо. Шок — сплошной и огромный. Она его поцеловала в губы. Я не успела ничего почувствовать. Удивление меня просто парализовало. Оторвавшись от него, Лаванда улыбнулась мне. — Привет, Гермиона, а мы с Роном встречаемся. И эта счастливая улыбка ударила меня в грудную клетку. — Правда? — наверное, больше задаю этот вопрос Рону, а он краснеет, улыбается. Значит… правда. — Здорово. Я рада за вас. И даже смеюсь, по-доброму и искренне, без фальши, только осадок внутри остается. Но он так незначителен, он так незаметен по сравнению с другим. Я все-таки решусь. Я же сильная, я посмотрю на тот стол, где сидит он. И заставляю себя сделать это, слыша внутри похвалу от себя самой же вместе с бурными овациями. Он сидит на своем месте, спокойно, размеренно ест свой завтрак. Как будто ничего не было, как будто мне все приснилось. Хмурится, когда Паркинсон отбирает у него вилку, веселясь. Переводит на нее ленивый взгляд, медленно пережевывая еду. Какие у него все же скулы. Те скулы, которые ты сама же кусала позавчера, Гермиона. Кончик языка дрогнул, мозг заставил вспомнить вкус его кожи. И если кто скажет, что Малфой отдает сладостью, то нет. Это неправда. Не верьте. Горечью? Нет, это тоже ложь. Он словно сплошная свежесть. Легкий, ненавязчивый аромат. И вкус, словно ты пьешь прекрасный сорт чая. Чистый, ничем не разбавленный запах. Чистокровный. Ты одна сплошная чистота, Малфой. — Гермиона, с тобой точно все в порядке? — я моргаю, взглянув на Гарри. — Да, прости. Я просто… Его рука тянется к моей, накрывает ладонью мою и улыбается. Гарри, не делай так, я сейчас расплачусь. Просто не надо. Улыбаюсь. — Ты прелесть, Гарри, — тихо, не отрывая взгляда от зеленых, светло-зеленых глаз. — А я? — вопрос справа. Я поворачиваю голову и вижу заинтересованное лицо Рона и Лаванды, которая села рядом и не отцеплялась от его шеи. — Ты — тоже, — смеюсь. — Но Лаванда скажет тебе больше. — Да, — оживилась Браун. — Ты такой сладкий, Рон, — и снова целует его. Гарри покачал головой, а я, наконец, принялась за завтрак — мне надо поесть. Мне надо отвлечься, потому что ничего не произошло. Никто ничего не знает, а то, что было — это просто сон. Плохой сон, Гермиона. Он же плохой?

***

POV Панси Мне было мало. Так мало его рук, мало того обжигающего чувства. Мне мало тебя. Ты слышишь? Ты чувствуешь это? Мне мало, Гарри, позволь называть тебя по имени, хотя бы у себя в голове. Позволяешь? Спасибо. Гарри, пойми меня, я хочу еще. Хочу твои руки, твои плечи, твои глаза. Хочу тебя. В себе, рядом, везде. Не так, как сейчас, не издалека, не тогда, когда ты позволил уже мне почувствовать твою руку. Такую правильную, такую нужную руку на талии. Дай мне ощутить это еще раз, ну разреши. Тебе же не жалко? Гарри, я хочу, слышишь? Гарри… — Паркинсон, бля… Моргаю, в толпе учеников, движущих в одну сторону, но постепенно разбегающиеся по кабинетам. Меня всегда раздражало это время, когда по звону колокола все подрывались и убегали в коридор в учебном крыле, заполняли его весь и, как одна стая, двигались потоком, прижимаясь друг к другу, толкая, распихивая локтями. Спереди я видела его макушку, меня разделял только один человек от него. — Я бы тискал тебя вечность, будь моя воля, — голос Нотта обжег мне ухо. Он шел сзади меня, наваливаясь, как и многие здесь друг на друга. — Палка еще не встала? — ухмыляюсь, едва повернув голову к нему. — Если хочешь, чтобы встала, надо поработать ручками, но лучше язычком, — его руки легли мне на талию, двигаясь со мной по потоку. — Я откушу ее потом, хорошо? Смешок на ухо снова обжег меня. — Жестокая Панси. — Поругался с Катрин? — Так заметно? — О да, Тео, — возвращаю свой взгляд на затылок Поттера. — Отсутствие секса написано у тебя на лице, ты моментально стареешь. — То-то я думаю, почему у меня столько морщинок появилось? — веселый голос Нотта и мой тихий смех. — Хватит лапать меня, — дергаюсь вперед. Я должна нагнать Поттера, я хочу к нему прикоснуться. Мне нужно это. Иначе тот комок, который драл мне глотку, заставит меня расплакаться на месте. И я проскальзываю мимо девушки, которая разделяла нас, пролезая, и выдыхаю. Он идет передо мной, что-то говоря рыжему. Что он говорит? Я его не слышу, но зато вижу его. И трепет, сплошной трепет в теле только от взгляда на него. Почему ты мне так нравишься? Почему именно ты? Я прикоснулась к его пояснице, изобразив, что меня толкнули. Это не сложно — всего лишь ойкнуть, податься вперед, чуть резче, чем хотелось бы, и мои ладони на нем. Он повернул голову в мою сторону. Нищеброд хмурился, что-то рассказывая ему, совсем неважное, совсем ненужное, зачем ты его слушаешь? А я посмотрела в глаза Поттеру. Он задержал свой взгляд на мне чуть дольше обычного и уголки его губ немного поднялись, когда он снова вернул свое внимание другу. Тысяча фейерверков в голове взорвались моментально. Он позволяет, он не против. Это же разрешение, Гарри? Надо подойти ближе, да так, чтобы он почувствовал спиной мою грудь. Меня толкают Поттер, ты знаешь это, не так ли? Он напрягается… Совсем немного, но я чувствую, ощущая это тепло от его спины. Адреналин стучит мне по виску от того, что я делаю. Интересно, он догадывается, что я блефую? Он думает, что я пристаю к нему? Или он наивно полагает, что это стечение обстоятельств? О чем ты думаешь? Но устоять перед ним невозможно, хочется развести пальцы, чтобы больше ухватить его тело ладошками. И я делаю это, ощущая, как удовольствие, которое меня душило еще минуту назад, растекается внутри словно густой мед, ударяя сладостью по горлу, по мозгам, по всему, что только есть во мне. — Я не знаю, Гарри, мне не нравится, что она все время кричит. Много, громко. Я в курсе, что она просто рада. — Она без ума от тебя, это знают все. О Салазар, какой у него голос. Как можно быть от него без ума, Поттер, когда есть ты? Когда даже твой голос вызывает дрожь внутри? Хочу вечно слушать тебя. Опускаю взгляд, рассматривая его спину вблизи. Я всегда преследую твою спину. В Большом Зале, ты сидишь спиной, сейчас ты тоже идешь, и мне остается только смотреть на твою спину. Но это я стерплю, главное, что ты близко. Улыбка растягивает мои губы. Медленно, как только еще одна мысль приходит в голову. Мысль о том, что сейчас я похожа на маньячку, которая прикоснувшись к долгожданному телу, готова распластаться и съесть свой лакомый кусочек. Я стала маньячкой, которая желает Поттера, как Грейнджер, пускающая слюни на библиотеку. Но руки надо убрать, иначе он поймет, что я намеренно. Не знаю, как я заставила себя, но я убрала ладони с его поясницы. И сразу они зачесались так, что зуд не успокоится, пока я не прикоснусь снова. Его рука была у бедра. Свободная, не занятая ничем и соблазн дотронуться до нее, накрыл меня волной. Хочу почувствовать свою ладонь в твоей. Хочу хотя бы прикосновение пальчиками. Протягиваю руку, чтобы коснуться, чувствую, как дыхание учащается, а до его пальцев всего то пара сантиметров, только после наступила пустота, нагрянула так резко, как и наваждение, счастье от близости с ним. Они с рыжим сворачивают, уходя из потока, бросая меня, заставляя разочарованно выдохнуть, зажмуриться, чтобы вспомнить его мягкий свитер. Я хочу твоего прикосновения, Поттер, пожалуйста. Тихо шепотом куда-то в даль коридора, заполненного людьми.