Искусство быть.

И никто как всегда не замечал их отсутствия — Тики становилось смешно от одной мысли, но он покорно шагнул в двери Роад, переносясь в…. в ставку Тысячелетнего Графа. Географическое местоположение данного места Ноя не интересовало. Только выглянув в одно из окон, он разглядел разъедающий тёмную землю тающий снег, и любопытство утихло. Путешествия в грязи привлекали лишь его светлую сторону, и то только в компании верных друзей и, может быть, чуток под градусом. Забавнее всего становилось, когда набирался кто-то из друзей и отчаянно пытался перед остальными и особенно Изу строить из себя трезвого. После таких выступлений мальчик обычно с неделю игнорировал пьяницу, продолжая забаву. Тусклая, глупая забава, а ведь нравилась когда-то и ему. Если сегодня он бы встретил любую подобную компанию — разодрал бы на куски голыми руками. В последнее время Тики стал неаккуратен. Раньше было ради кого заботиться о чистоте и устраивать особенно изысканные убийства. А теперь? Ради Аллена? Чёрт, он уже хотел к мальчику! — Тики, это стена, и в ней ничего нет! — раздался смеющийся голосок Роад снизу. Девчонка была слишком низкой, чтобы нашёптывать гадости в ухо, когда замечтавшийся собеседник молчал. А Тики действительно замер и пялился в стену. — Я настраиваюсь. Шерил за спиной вздохнул. — Не строй из себя мученика, Тики. — Это что, я что ли в голос вздыхаю и давлю аурой? — обернулся Ной. — Я замер и гляжу в стену, размышляю, пытаюсь составить план. Сами говорили, Он в плохом состоянии. А мне нужно не только на кровавую баню напроситься, но и понять, вменяемый ли он. — Кровавую баню? — оживилась Роад, кокетливо хлопая глазками. — Составляешь план, чтобы помочь, — расчувствовался Шерил. — Вменяемый ли?!? — грозно возопила женщина, появившаяся словно из-под земли, но на самом деле — всё же из чёрной, прогуливающейся рядом незаметной кошки. Пантеры, они такие незаметные и маленькие ведь. Ну ведь ниже пояса, вот Тики и не заметил! Впрочем, не он один — Шерил и Роад тоже оказались удивлены появлением Страсти. — Да, сестрёнка, все претензии к Шерилу, что он сказал, то и передаю. — Я не сомневался во вменяемости Графа. — Ты говорил о болезни. Какая ещё может быть болезнь, кроме маразма, у Тысячелетнего Графа? — припечатал Шерила Тики. Лулу разгневанно зашипела. — Да как вы смеете… — Граф не здоров, Лулу, утихни! — велела Роад, позволяя отчётливо увидеть, кто в компании старше, мудрее и лучше понимает происходящее. Лулу, ревнующая к Графу любого заболтавшегося и приблизившегося, ненавидела Роад самой чёрной ненавистью. И восхищалась в то же время. Завидовала. Страсть пыталась стать для Графа самой близкой, незаменимой. Смотреть на это Тики было тошно. Шерил поглядывал со снисхождением, объясняя поведение Лулу тем, что бедная девочка не нашла никакого приличного своего дела в жизни, никакой цели, никакого пути. Вот и вьётся у ног Графа, считая, будто он единственный, кто заполнит её будни. В таком случае дни болезни Графа и его нежелание никого видеть должны были стать особенно тяжкими для Страсти. И её зависть, разгорающаяся при мысли о том, что Роад редко, но умудряется говорить с Графом, да ещё и понимает отчасти, что именно его так томит, лишь разгоралась, грозя перекинуться теперь уже и на Тики, неблагодарного выродка, не ценящего Графа, но получившего позволение на личный разговор. О да, Лулу была готова лопнуть от ярости. Дурёха. Бесполезная дура, заслуживающая от Тики лишь взгляды, полные откровенного презрения, и теперь уже даже Шерил не пытался делать замечаний и просить действовать корректней. Семья разваливалась без Графа. И сейчас им был нужен именно Тики. Ирония во всей красе. Тики любил иронию. Даже когда она оскорбляла его самого. — Хорошо! — проскрипела Лулу и всё же удалилась, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. Роад оглянулась, серьёзно вглядываясь в Тики. — Прости. — Не ты должна извиняться. — Я знаю, что она болтала о тебе чушь в последнее время… — Болезнь Графа вынесла ей мозг, и она отправилась творить то же самое и со всеми остальными. Я понимаю. Я и сам того. Только чуть другим способом, — фыркнул Тики. — Болезнь Графа выносит мозг нам всем в той или иной степени, — не улыбнувшись даже глазами, ответила девочка. По спине пробежали мурашки, до того жуткий вид у неё сейчас был. — Ты один из тех, кому плевать. Шерил вон неплохо старается, у него есть чем заняться. Остальные тоже не так ужасны, но Лулу... — Она зациклена на Графе, — подтвердил Шерил. — Ага. — Что выглядит весьма печально. Эти дни она только и делает, что кружит вокруг его комнат, ноет да ругает всех, кого встретит? — предположил Тики. И Шерил опять не осадил его, кивая. — Ещё убивает акума, — недовольно пробормотала Роад. — Почти всех, что попадаются на глаза, обвиняя их в смешных вещах и при том совершенно безвкусно, быстро, необдуманно. Брр! Мы пытались уже отогнать её, ну, типа по делам, но, пока не прикажет Граф, ничего не изменится. — Мне стоит получить от него этот приказ. — А ты быстро схватываешь, — расплылась в улыбке девочка. — Ничего не обещаю, но запомню, — почёсывая шею, отозвался Тики. Возможно, его беседа вообще окажется коротким монологом Графа о том, куда отправляться, кого убивать, а самому Тики не дадут и слова вставить. — Не спешите разевать рот. — Угу, — Роад скисла. — Уверен, что-нибудь да получится, — Шерил сохранил куда больше веры. — Хотя бы расшевели его, напомни, сколько нас здесь томится, ожидая хотя бы чего-то. — Не наблюдаю, чтобы ты томился! — едва отозвался Тики, явно намекая на собственное томление. Шерил прошипел под нос нечто очень злое; Роад снова взглянула на дверь, за которой скрылась Лулу, и задумалась. Затем обернулась. — Лави, — обратилась девочка к юноше, всё это время безучастно наблюдающему со стороны. Он обязан был понимать, когда лучше не вмешиваться, но смешиваться с тенями. — Сегодня здесь небезопасно для тебя, к сожалению. — Ему нужно «воспитать» одну парочку, — напомнил или объяснил причину его появления Шерил. — Хорошо. Знаешь, я думаю, будет неплохо, если мы оставим тебя кое с кем. Вменяемым, я имею в виду. Единственное, что его напрягает сейчас, – постоянные головные боли. И он не так пробудился, — Роад повернулась за поддержкой к Шерилу. — Да, думаю, ему и самому будет интересно увидеть, — кивнул Камелот. Лави же тревожно оглядел Ноев, дожидаясь вердикта. — Я не знаком с ним, да? — Да, но не беспокойся. Он не станет мешать твоей работе, — Роад ободряюще улыбнулась, но любая её улыбка при знании того, кем является девочка, выглядела жутко. Просто счастье, что Довен умудрился разглядеть ободрение. — Как уже говорила, у него болит голова,а потому даром он предпочитает особо не пользоваться. Ну, разве что чуточку. Лави шумно сглотнул, но тут же кивнул, прикрыв глаза, выражая полную покорность. — Пошли, посмотрим, кто ещё здесь собрался, поздороваемся, потом я доложу Графу, и будь готов, хорошо? — продолжила командовать девочка. Архитектура особняка поражала кривизной, непропорциональностью, запутанностью и совершенной глупостью — строение явно создавалось при поддержке Роад. Ну или… Были иные психи, достигшие той же нирваны, что и Нои. Тики не особо приглядывался к помещениям, больше глядя под ноги (лестницы здесь имели привычку начинаться без предупреждения даже посреди длинных коридоров). Несмотря на короткое переключение к бедам Ноев и честные попытки подумать о деле, беседу с Графом и задание, что ему поручат, Тики продолжал кувырком катиться в пропасть имени Аллена Уолкера. Ни один его друг не вызывал подобных мыслей. Ни один его друг не вызывал столько похоти. Ни один привлекательный объект, в свою очередь, не вызывал столько эмоций, никак с похотью не связанных. Тики чувствовал себя одержимым. И ведь не понять, это всего лишь страстное влечение, или у Аллена в друзьях (или недругах, тут как посмотреть) числится демон, решивший залезть в Ноя и направить все его помыслы к одному истоку. Аллен хоть стоит всего этого? Чем он так необычен и драгоценен? Ах, он скрывающийся от Ордена экзорцист, не желающий показывать ту самую, уродливую чистую силу. Пусть и паразитический тип, но разве чистая сила прямо таки уродует целую руку? Что-то явно странное, Тики никогда о таком не слышал! Тем более чтобы чистая сила занимала всю руку от плечевого сустава до кончиков пальцев, что, кажется, имело место быть в случае с Алленом. У одного типа чистая сила значилась в зубах, у другого занимала лишь ладонь, у третьей всю тушку обезьяны – ничуть при этом не уродуя! Может, мальчик лжёт и просто не желает показывать? Или…. Или кто-то не распознал чистую силу? Посчитал чем-то вроде проклятия и попытался вытащить, изуродовав всю руку? Во время одной игры в покер расслабившийся мальчишка упомянул вскользь о ком-то, посчитавшим руку проклятием. Так, может быть, люди действительно одурели до того, что попытались причинить вред? Может, оттого и умерла его первая семья? И Аллен так стыдится руки и ненавидит экзорцистов. Ненавидит тех, кто обладает той же силой, сломавшей его жизнь. Совершенная теория! Тики аж споткнулся на ровном месте. — Мы скоро дойдём вообще? — и только заметил, что Роад рядом нет. — Испереживался? — фыркнул Шерил. — Вроде того. Скучает до смерти! И настолько обидно и глупо, что должен поскорее получить задание и отчалить уже, выпустить тьму на волю, разгуляться как следует. Тики надеялся, что задание Графа и впрямь достойно Удовольствия Ноя, выполняющего самую грязную и пугающую работу в Семье. Если его направят в пресное путешествие, Тики не сдвинется с места, пока не расковыряет Графа, доведя его до белого каления. Не зря ведь он проделал весь этот путь (прошёл несколько метров) и выслушал столько глупостей от членов Семьи! — А где Роад? — Разыскивает остальных членов Семьи, включая моего пала… надсмотр… Моего сопровождающего, — подал голос отстающий лишь на полшага Лави. Шерил усмехнулся, и даже Тики слегка развеселила продемонстрированная им обречённость и драматичность. — Порадуйся, что это не Фиддлер, — припоминая смутно подслушанные слухи, рискнул предположить Тики. И выражение лица Лави, явно передавшее нечто среднее между ужасом и отвращением, полностью подтвердили услышанное. Они встретились не очень хорошо. Вернее, слишком хорошо. Фиддлер устроил самый тёплый, домашний приём из всех возможных для удивительного человеческого работника Шерила. И, пройдя через всё это, Довен всё ещё умудрялся наслаждаться жизнью среди Ноев? Тики почувствовал себя действительно жалким. Или это людям так мало надо? Нет, это оправдание так же жалко, как и сам Тики! — Тики, это было совсем не обязательно, — укорил Шерил, защищая Лави Довена, секретаря, человека, но не вставив ни слова в защиту Лулу, своей сестры. Замечательного рода перемена, в самом деле! — Что, такое действительно было? Я лишь уловил один слух, — улыбнулся мужчина. — Вы снова меня ненавидите или у вас плохое настроение? — морщась, уточнил Лави. — Я даже не знаю, — Тики сделал вид, что задумался, собираясь вывалить новую порцию размышлений, но, если подумать, то почему он так сказал? Опять ненавидел Лави? Слишком много чести. Он удивлялся рыжему парнишке, завидовал паре его умений, не очень легко переносил его компанию. Парень оказался слишком проницательным. Тики хотел позлить Лави? Никогда не удавалось, он идиот, чтобы пытаться? Просто пробудить в нём определённые эмоции, страх, напомнить, какими бывают Нои и как плохо бывало в их компании молодому человеку? Запугивание? Интересный мотив. Или же Тики хотел чего-то иного? Что стало настоящей первопричиной его неожиданного и неприятного высказывания? — Тут много чего намешено. Но в основном мне хреново и хочется, чтобы другим тоже было хреново! — наконец выдал Тики, удивляя всех своим признанием. И не сразу понимая, что тут удивительного. Но с каких пор он стал искренне отчитываться о происходящем у него в голове? С момента появления Аллена, забившего все прочие мысли! Оттого там полная неразбериха, её стоит разгрести, и Тики отчаянно пытается каждую минуту, либо выпаливая вслух то, до чего дорылся, либо вновь увязая в мыслях о седом юноше. — Кажется, мне нужна помощь Вайзли. — В смысле? — не понял Шерил. — У меня что-то не то с головой, — теперь он, по крайней мере, не говорил правду. Мудрость он бы к себе не подпустил ни за что. Наверное. Улыбка начала сползать с лица. Наверное? То есть где-то в глубине он, как бы, на самом деле, и вообще… желал избавиться от непонимания до той степени, что согласился бы и на вмешательство Вайзли? — Где Граф и его чёртово задание!! Я не собираюсь сходить с ума!! — Ого… а я думала, тебя обошло, — только и пробормотала Роад. — Пошли. Я нашла остальных и, пока вы там разместитесь, постучу к Графу. — А может, сразу я? — А вы не стучите, Тики, — напомнил Лави с каменной миной. — Вы проходите насквозь. — Да, Тики, не беспокойся. Всё будет быстро. Блин, что ж ты не объяснил, каким бешенным стал, — продолжая бормотать, снова повела их неведомо куда Роад. Тики только задумался, а куда они шли до этого, но решил не перенапрягать мозг тщетными размышлениями. Когда они прошли в узкий, вытянутый зал с камином, Тики со смешанными чувствами обнаружил там Узы, Вайзли и Фиддлера. Мысленно задался вопросом, что там могло произойти между Гниением и Лави во время первой встречи; пока Роад умчалась проверять Графа, Шерил подозвал Вайзли, знакомя с Довеном и объясняя, куда юноша направляется. Молодой Мудрость Ноя был весьма удивлён объяснениями брата, и любопытство в его взгляде лишь настораживало Лави. И Шерила тоже. — Без дароприкладства. — Да я максимум что сделаю – это чуток просвечу! — возмутился Вайзли. — Голова болит! — Вы шаритесь в чужих головах? — столь обречённо выдал Лави, что, наверное, его стало жаль даже Тики. Тем более Вайзли. — Я не собираюсь злоупотреблять! Эй, он же у тебя не первый год рабо… — Мудрость осёкся и отвернулся от Шерила, вперив взгляд в спину посмеивающегося Фиддлера. — Ладно, я понял, откуда растут ноги фобии знакомства с новыми членами нашей Семьи. — А я думал, оно повелось ещё от Роад, — отметил Тики. Вайзли возвёл глаза и пробормотал что-то о братьях-сёстрах тупицах. — Нет. Как ни странно, Роад не произвела на меня такого впечатления. Или не оставила столь явных последствий. Мы можем идти? — Лави намеренно избегал любой возможности посмотреть на Фиддлера. — Да! Вайзли схватил секретаря за руку и потащил за собой, тут же начиная допрашивать о его отношениях с акума и как он дожил до таких должностей. Тики уже не прислушивался, лишь обернулся к Гниению. — А подробности вашего знакомства услышать можно? А то меня любопытство снедает. Да и опытом полезно делиться, — он бы с удовольствием сейчас посмаковал подробности любого не пошлого безобразия. Пошлости напоминали об одном седом подростке. Тики нуждался в лекарстве от одержимости. — Никаких обсуждений и подробностей! — с лестницы скатилась Роад, падая в итоге на задницу и очень грозно указывая пальцем на Тики. А Тики рассматривал узенькую спиральную лесенку, которой минуту назад здесь как бы не было. — Ты идёшь к Графу сейчас же! Он хочет тебя видеть! — Да ладно? Вот так сразу! — Ага! — Роад лучилась восторгом. Едва не хлопала в ладоши. — Он умирает и хочет зачитать завещание? — мрачно поинтересовался Фиддлер и получил материализовавшейся из складок платья Роад вилкой в затылок. — Тики, давай быстрее. — Да, а то не успеешь на распределение бесценной коллекции шляпок… Гниение всегда отличался плохим чувством юмора, но, кажется, в самом деле за Графа не переживал. А стоило ли заботиться? Он же бессмертный, разве нет? Тики торжественно попрощался со всеми, кротко кивнув, и поспешил вверх по лестнице с неудобными, узкими ступенями и без перил. Никто сопровождать его не стал, а очутившись в тёмном коридоре, Тики оглянулся, успев заметить, как свет из зала меркнет и лестница исчезает. Удовольствие Ноя двинулся навстречу судьбе – широкой, под стать Графу двери. И за ней оказалась спальня. Весьма просторная, с теряющимися во тьме стенами, смутным очертанием кровати. Беспорядочно повисшие подсвечники с оплывающими огарками едва развеивали лишь десятую часть собранной здесь физически ощутимой тьмы. Тики нравилось. И ненавиделось. Обе его стороны опять становились друг против друга. Только Аллен мог их примирить! Стоп! Никакого Аллена! — Вы хотели меня видеть, Граф? — осведомился Тики, забывая, как именно придумал начать этот разговор. Опять мысли об Аллене помешали ему думать как следует! Да что за чертовщина, в самом-то деле? Сколько это будет продолжаться. — Звучишь рассеяно. — Чё? — Тики едва не подавился воздухом, сверля спинку кресла, в плюшевых объятиях которого Граф, собственно, и расположился. — Ты как будто запутался в собственных мыслях. — Когда вы успели стать таким проницательным? — Почему ты замер у двери? — Потому что здесь жутко? — Тики, подойди сюда, прекрати ёрничать, раз уже собрался с мыслями и пришёл в себя! — теперь уже, несмотря на тон, в словах Графа пробивалась многотонная усталость. Тики медленно и осторожно, пытаясь разглядеть хоть что-то под ногами, прошёл вперёд, обогнул кресло, присматриваясь к фигуре Графа и не понимая, чего такого страшного и больного может в нём быть. — А вокруг паникуют, словно вы при смерти, — опускаясь в своё кресло и делая некоторые выводы, не удержался Тики, снова поднимая щиты и становясь злобным, не подпускающим к себе никого идиотом. По крайней мере, именно так его описывал Шерил, пытаясь убедить довериться Графу, вроде как тот должен знать лучше. Хреново он знает. — Ты всё ещё злишься на меня? — Мне не спокойно. — Разве спокойствие это не глупость? — Граф, вы симулируете? — Тики не собирался идти у главы на поводу. Надо было плюнуть на тревогу остальных и сразу перейти к обсуждению задания. А потом выскочить. А он размяк, поддался уговорам. Роад порой может выглядеть такой… мелкая манипуляторша! Граф откинул голову. — Я действительно не в лучшей форме. Но это лишь временные проблемы. — Действительно, как это вы, Тысячелетний Граф, не справитесь со временными проблемами? — фыркнул Тики, всё же чувствуя себя непривычно расслабленным в компании Графа. В прошлом его обида и гнев были в разы больше. Наверняка Граф уже ощутил это и решил, будто со временем они совсем сойдут на нет. Может и так. А может быть, однажды Тики, позволив Графу ощутить себя в безнаказанной безопасности, ударит в спину. Тоже станет предателем. И мысли об этом исходе казались холодными, неживыми, но верными. — Говорят странные вещи. О вашем состоянии. И, глядя на остальных членов семьи… — Тики осёкся, почему-то замечая, что внёс себя в перечень семьи, хотя делал так всегда и дискомфорта ранее не испытывал. — Они не очень хорошо переживают ваше добровольное заключение. — Не вполне добровольное. Моя воля — меня бы здесь не было, — ответил Граф. — Ну да, но это же не повод остальным сходить с ума! Заняли бы их хоть чем-то! Только не говорите, будто не догадываетесь, кто из вашей семейки не находит себе места и мается дурью, изводя всех подряд! — Тики, малыш, — Тики ненавидел это обращение. Аллену такое тоже не нравилось. Стоит называть его так чаще. Но сейчас – забыть. — Я не хочу причинять тебе вред, несмотря на всё, что ты там себе успел напридумывать, такого никогда не было. Я пытаюсь помочь тебе. Но иногда помощь бывает весьма болезненной. Редко встречаются сладкие лекарства, не так ли? Тики скрипнул зубами со злости. Они вернулись к запретной теме! Микк снова чувствовал себя уязвимым. — Но ты и сам должен это понимать в глубине себя, — продолжил Граф, как ни в чём не бывало. — Говоришь, в семье не спокойно? Если даже ты заметил, дело и впрямь плохо. Думаешь, если занять всех делом, станет лучше? — Занятость всегда помогает, — прямой намёк на необходимость озвучить уже задание. Но вместо того, чтобы подождать ответа, Тики вновь подчинился странному чувству, желанию понимать не только себя, но и других, быть может? Или он впервые признал существование беспокойства за Графа? — Почему вы так отреагировали на несостоявшийся захват Маны? Граф опустил голову, сжимая пальцы сложенных в замок ладоней. — Кое-кто считает, будто вы злы, потому что не смогли вытащить из него информацию. — Да, я хотел бы побеседовать с ним, и данный поступок меня несомненно бесит! — выдавил Граф с нескрываемой яростью. — Но это не всё? — Мана… трусливая тварь! — Граф поднял голову, и казалось, его взгляд вот-вот приобретёт свойство убийственного в самом буквальном смысле этого слова. — Я не знаю, что он задумал. Я никогда не узнаю, что он там думал! И вся их неуловимая шайка, полагающая, будто играть в прятки можно бесконечно. Они верно и свято хранят тайны Четырнадцатого. И это невыносимо. Четырнадцатый, собираясь убить Графа, как будто собрал вокруг свою собственную семью-свиту. И, в отличие от семьи Графа, они не нуждались ни в каких внутренних цепях. Если, конечно, цепи существовали не только в голове Тики. — Именно потому мне и понадобишься ты, — продолжил Граф. — Я думаю, тебе понравится эта работа.