"Flowering Paradise..." («Цветущий Рай»)

Довольно знакомое место. Эйден добирался до клиники, словно в бреду, ничего не видя и не слыша вокруг. Сейчас он стоит перед ней и не знает, как ему себя вести в данной ситуации, что говорить его маме, когда они встретятся, захочет ли она вообще его видеть? В голове у брюнета все смешалось, и он, растерянный, поволочился в помещение. Зайдя в него, он рассмотрел все, что только можно было там увидеть: начиная от окушерек, врачей, всяких медицинских приборов, заканчивая разными цветами на подоконниках и прочей неприглядной ерундой. Однако было сразу понятно, что клиника частная и довольно дорогая, поскольку и оборудование, и даже мед. персонал тут выглядел как-то слишком не по карману простым людям. Эйден ослабил галстук и направился к полной женщине, сидящей за столом. Начал брюнет с обвораживающей улыбки, поскольку знал, как все делается в подобных случаях, однако женщина даже бровью не повела в сторону парня, но зато две медсестры, проходящие мимо него в этот момент, начали, хихикая, быстро перешептываться, поглядывая на Эйдена искоса. Брюнет, опешив от столь неожиданной реакции полной женщины, задрал бровь и уже, не церемонясь и кокетничая, начал пренеприятный для него диалог. - Здравствуйте, не могли бы вы сказать мне, в какой палате лежит Элеонор Форд? - А вы собственно, кем ей приходитесь? – Оторвалась и подняла на него взгляд женщина средних лет. Она немного опустила очки и оценивающим взглядом осмотрела парня, затем, незамедлительно, снова уткнулась в свой компьютер и продолжила что-то набирать на клавиатуре. Эйдену абсолютно не понравилось обращения в этой клинике и он, сменив свой учтивый тон, перешел к самому обыденному для него. Парень взял стоявший возле стола стул и небрежно сел на него, скрестив руки на груди. Именно с таким видом он и продолжал разговор. - Я ее сын, Эйден Форд. Полненькая женщина опять оторвала свой взгляд от компьютера, переметнув его на брюнета, после чего начала что-то набирать на клавиатуре, сказав: - Я проверила по базе данных. Сожалею, но к ней не допускают посетителей. Так распорядился ее лечащий врач и ваш отец. - Но... Я же ее сын, в конце концов. Мне нужно всего лишь пару минут с ней переговорить. Я не видел ее больше пяти лет! Вас это совсем не трогает! - Извините, но я никак не могу вам помочь. Парень смотрел на нее взглядом, полным злости и ужаса. Его поразило то, насколько люди могут быть равнодушны к любому горю, не касающемуся его самого. «Главное, что у меня все в порядке, а дальше хоть трава не расти», - думают подобные индивиды. Именно эта черта характера и выводила брюнета из себя. Как только он замечал малейший проблеск подобного отношения к другим у кого-то из приближенных, то сразу же рвал с ним все контакты, поскольку всячески пытался избегать подобного рода людей. Сейчас перед ним сидел представитель этого класса, и ему больше ничего не оставалось, как только незаметно всучить ей приличную сумму денег. Эйден начал рыскать по карманам и нащупал какое-то приличное количество денег. Он, оглянувшись вокруг, осторожно взял одну из рук женщины и положил в нее все деньги, которые у него были. Полная женщина сперва посмотрела на него вопросительным взглядом, но затем, поняв, что сумма денег слишком уж приличная, засунула все бумажки в свой карман халата и быстро посмотрела на экран компьютера. - 37 палата, 4 этаж. Долго не задерживайтесь, господин Форд. - Благодарю вас. – Эти слова он уже произносил, стоя в дверях лифта и нажимая кнопку. Все время в лифте Эйден стоял в оцепенении. Вокруг была непоколебимая тишина, которая давила со всех углов и не давала глубоко вдохнуть. Но как бы ни было тихо, он даже не смог услышать биение собственного сердца, словно оно умерло. Все внутри него сжалось, стало так тяжело на душе, будто былая рана начала вновь кровоточить. Он сжал рукой место, где было сердце. Оно рвало и клокотало от той невыносимой боли, которая засела в груди его, и которая никогда уже не зарубцуется. Ноги стали ватными, а перед глазами потемнело, он боялся, что потеряет сознание от переизбытка чувств и волнения. Брюнет облокотился о стену лифта и закрыл глаза. Перед ними стоял лишь один образ – его мама. Он так боялся не узнать ее спустя столько лет расставания. «Насколько же сильно измучило ее тело время...» - пронеслось у него в голове, когда он выходил на своем этаже. Эйден вплотную подошел к двери, на которой было написано «палата № 37». Он долго смотрел на эту надпись, будто сквозь нее, как бы стараясь уверить себя в том, что это не та палата, и ему еще довольно далеко до нее. Но это было не так. Он сильно сжал руки в кулак и долго просто топтался на месте, боясь войти в нее. «Давай же, она твоя мать. Разве не этого ты хотел столь долгое время? Разве не это ранит тебя на протяжении всей твоей жизни? Что если это твой последний шанс увидеть мамину улыбку и ее прекрасные глаза. Ты можешь больше никогда не сказать ей «мама». Она так и не узнает, как сильно ты ее любишь, как долго ты ее искал. Что с тобой, в самом деле?!» - эти слова, словно бились о стенки его головы, стараясь пробраться в самые недра его истерзанного сердца. Брюнет не вынес этого, он резко дернул ручку и забежал в комнату. Эйден оторопел: перед ним лежала не когда-то жизнерадостная мама, а сосуд, который постепенно покидала жизнь. Как же больно ему было смотреть на нее. Как же хотелось отвернуться и забыть эту картину. Сохранить в памяти лишь улыбающееся лицо мамы. Он схватил себя за волосы, и закусил губу, чтобы не закричать от боли, которая бушевала бурей, вертелась волчком, перекручивая все внутренности. Слезы навернулись на глаза и стремительно соскользали с его подбородка. - Мама, мамочка, посмотри на меня, пожалуйста, мам! – Взмолившись, кинулся он ей в ноги, начав рыдать, как беспомощный младенец, потерявший маму. Эйден стоял на коленях, уткнувшись лицом в ноги матери, покрытые одеялом, прерывисто рыдая. Страдания, накопившиеся за долгие годы, неугомонно вырывались наружу друг за другом. Казалось, эту душевную боль не унять. Он долго рыдал, задыхаясь. Его плач остановила рука, легко коснувшаяся его волос на голове. Это была рука его матери. Он поднял глаза и увидел, как с глаз матери ручьями текут слезы, а на лице замерла неуклюжая улыбка. Он кинулся целовать руку, которой она его только что гладила. Казалось, словно этим двоим не нужно никаких слов, чтобы понять всю душевную боль друг друга. Эйден смотрел на нее, как на какое-то божество, будто это все мираж. Он всегда хотел казаться маме сильным, смелым мужчиной, а сейчас прямо перед ней рыдает, как умалишенный. Брюнет постарался успокоиться и начал вытирать слезы, чтобы не расстраивать маму еще больше. Его движения остановила рука Элеонор. - Эйден, запомни, слезы не признак слабости. Слезы - средство вымывать боль из души и сердца. Не стыдись этого. Ты сильный, раз смог показать мне, что творилось у тебя в душе все это время. – С этими словами мама Эйдена взъерошила его волосы и даже как-то повеселела. После этого брюнет совершенно успокоился. Он сел рядом с мамой на ее кровати и долго просто смотрел ей в глаза, улыбаясь. Несколько минут в палате царила умиротворяющая тишина. Эйден прервал молчание: - Мамуль, ты прости меня за то, что я так долго не мог тебя найти, прости... – С этими слова брюнет крепко сжал мамину руку в своих руках и долго не мог поднять глаз на мамино лицо. - Сынок, тут нет твоей вины. Это я должна была связаться с тобой через кого-нибудь, но побоялась за твою безопасность. - Мам, но как бы ты могла связаться со мной, находясь в подобном месте? - Эйден, все-таки я не последний человек в этом городе. – С улыбкой произнесла Элеонор. - Уж в этом я и усомниться не имею права. – Радостно ответил брюнет. Затем он снова крепко поцеловал мамину руку, и словно вспомнив что-то, резко оторвал свои губы от руки, с тревогой посмотрев на маму. - Мамочка, мы должны уехать. Я не могу рассказать тебе всего, но это необходимо, поскольку я очень скоро уеду в тот дом, ключи от которого ты подарила мне на 18 лет. Думаю, сейчас тот самый случай, чтобы воспользоваться твоим подарком. Дело в том, что я нашел ту, ради которой живу. После того, как из моей жизни отец украл тебя, все вокруг стало черно-белым, абсолютно все, но она... Мам, она спасла меня. Я сам не успел опомниться, как влюбился в нее по уши. И теперь именно поэтому я намерен забрать тебя и Эвелин и увезти подальше от этого мертвого места. - Значит, ты все-таки полюбил... Как же я счастлива. Надеюсь, она прекрасная девушка, Эйден. Я уверена, что ты не ошибся в выборе. Однако я не смогу поехать с вами, как сильно бы я этого не хотела, сынок. Понимаешь, мне осталось жить всего каких-то пару недель, и я не хочу, чтобы ты видел меня такой, какой я буду в последние дни. Ты только не плачь и не пререкайся: это мое право выбирать, как лучше. Но у меня есть к тебе одна единственная просьба, и я прошу, чтобы ты ее выполнил. Пожалуйста, когда у вас родятся дети или ребенок, привези мне на могилу фотографию своей семьи, чтобы я могла любоваться на вас с неба. – Немного помолчав, ответила Элеонора. Брюнет был не в силах что-либо ответить и зарыдать он тоже не мог, потому что не хотел, чтобы мама запомнила его таким жалким. Он собрал всю оставшуюся силу в кулак и, кивнув, нежно улыбнулся маме. Он собрал в эту улыбку всю любовь к своей матери, все самое прекрасное, что только переживал он. Это все, что он сейчас мог сделать для нее. - Мам, я привезу даже не фотографию, а целый альбом! И тогда ты будешь любоваться своими внуками и невесткой не переставая, обещаю! – Выпалил Эйден, стараясь быть как можно веселее и бодрее в этот момент. - Спасибо, мой хороший. Я уверена, у вас будет потрясающая семья, а ты будешь прекрасным отцом. – Элеонор ласково погладила сына по щеке. - Мам...Спасибо... Они несколько помолчали, и мама Элеонор прервала молчание: - Ты знаешь что... Если когда-нибудь тебе станет невыносимо тяжело и тоскливо на душе от воспоминаний о прошлом, вспомни, как я рассказывала это стихотворение, оно поможет: Не прикасайся к прошлому, Ранившему тебя. Кануло камнем, брошенным В Лету, лишь погубя Чувства, бесследно ушедшие, Время и силы твои, Дни твои сумасшедшие, Горечь псевдолюбви... Прожиты и покинуты, Пройдены псевдопути. Скомканы, передвинуты Ценности... Всё позади: Обиды, ошибки, падения, Боль, предательство, ложь, Подножки и заблуждения, Измены — как в сердце нож. Всё позади — усталость, Бессонница, ночи в слезах. Осталась лишь самая малость — Забыть, не смотреть назад, Взять обнулить эмоции: Гнев, подавленность, грусть. Прошлое не вернётся — И в прошлом останется пусть! - Мам, зачем ты рассказала мне его? – С грустью в голосе спросил брюнет. - Не знаю, но ты запомни его. Пусть оно будет путеводителем души твоей, потому что твоя душа такая рваная, сынок...Это невооруженным взглядом видно, особенно для меня. За эти годы ты так истерзал ее... И в этом виноваты только мы с отцом. Только мы... - Мамочка, не обвиняй себя, ты ни в чем не виновата, - сказал Эйден и после, немного помолчав, продолжил, - а есть ли у этого стихотворения название? - «Прошлое – прошлому». Вот его название. Запомни хотя бы название, а смысл и сам всплывет в памяти. - Спасибо, я навсегда постараюсь его запомнить. А теперь, мам, я должен бежать к Эвелин, потому что хочу, чтобы по дороге в аэропорт, мы все вместе зашли к тебе, и чтобы ты лично смогла с ней поговорить, но прежде чем я уйду, я оставлю тебе свой номер телефона, чтобы ты смогла позвонить мне в любое время. – Сказав это, он достал из кармана небольшую записную книжку и ручку и начал быстро писать свой номер. Закончив, он вырвал лист и положил его на стоящий рядом столик с лекарствами. После чего аккуратно поцеловал маму в щечку, а потом руку и нежно обнял исхудавшее тело Элеонор. - Береги себя, сынок. Я всегда буду любить тебя, помни это. – С тоской во взгляде сказала она Эйдену, который уже стоял по той стороне палаты. Брюнет искренне улыбнулся Элеонор и сказал ей с той же улыбкой на лице: - Мы еще не прощаемся, мам. Жди меня, я скоро вернусь. – Сказав это, он помахал ей напоследок рукой и тихонько прикрыл дверь палаты. Не успел он ее закрыть, как прерывистый стон, исполненный жгучей боли, вырвался из груди его. Эйден вскинул глаза вверх и начал быстро моргать, чтобы снова не начать плакать. Встряхнув плечами, он быстро направился к лифту и также быстро оказался возле своей машины. Голова его теперь была забита мыслями о встрече Эвелин с Элеонор. Он не мог дождаться, когда, наконец, сможет представить свою любимую маме. С этими же мыслями он отправился к дому Эвелин.