Внуши мне быть счастливой

Сладко потянувшись и нехотя открыв глаза от прекрасного сна, Пелин резко села в кровати. Поразмыслив, она поняла, что находится не у себя. Все другое, не такое как в ее комнате. Но что еще оказалось для нее страшнее, так это то, что она была без одежды. Наготу прикрывало лишь одеяло, которое принцесса явно с кем-то делила. Обернувшись, она увидела спящего Баязида и жутко перепугалась, подумав, что это вновь сон. Но если это сон, то почему она никак не проснется? Неужели, это все было наяву? Пелин потрясла головой и зажмурилась, чтобы прийти в себя. На полу валялось то самое платье, в котором она пришла, и кафтан шехзаде. Воспоминания прошедшей ночи с ног до головы окутали девушку, заставляя вновь и вновь почувствовать это. Боль, смешанная с удовольствием и возбуждением, которую ей доставил Баязид, утихла, только непонимание было. Она призналась ему во всем, только не помнит, что он ответил. Тихо встав с кровати и закутавшись в простыню, на которой виднелось красное пятнышко, Пелин поспешила к двери и уже хотела постучать, как позади раздался нежный голос мужчины. - Уходишь, даже не попрощавшись? – галантно заметил он. – Кажется, так делают французы? - Англичане, - поправила его Пелин и обернулась. Баязид сидел в кровати, полуобнаженный, и с удивлением смотрел на жену. Сейчас он не мог понять, что происходит между ними. Прошлой ночью все было романтично и страстно, оба признавались друг другу в любви, а сейчас лишь хладнокровие и безразличие ко всему. Словно все это было как сон, который никто не хочет больше пережить. - Пелин, - выдохнул шехзаде, - что-то не так? Я чем-то обидел тебя? – заботливо сказал Баязид, кивком головы указывая, чтобы она села на кровать. Султанша подчинилась, но отчего-то чувствовала себя скованно. Это было то ли из-за трепетного и пронзительного взгляда Баязида, то ли из-за своего внешнего вида, или было что-то другое? - Баязид, я, вероятно, поспешила со словами и действиями… - Ты отказываешься от сказанных тобою слов? – испуганно прошептал шехзаде. - Я не понимаю, что двигало тогда мной, что я думала, когда затеяла этот танец и хальвет, не понимаю, зачем во всем тебе призналась. – Пелин закусила нижнюю губу. - Ты не любишь меня… - с горечью произнес шехзаде и поморщился от неимоверной душевной боли, которую ему причинила возлюбленная. - Нет же, люблю. Только ты - шехзаде, ты вправе принимать у себя наложниц. Рано или поздно к тебе приведут другую красавицу, и ты забудешь меня и нашу ночь. А я не смогу бороться за тебя, ведь не являюсь османской госпожой. - Да, ты не османская султанша, но ты – госпожа моего сердца и моей души, ты – все для меня, Пелин, - шехзаде схватил девушку за плечи и крепко прижал к себе. – Ты не рабыня, ты – моя жена, моя законная супруга, которая вправе посещать меня, когда соизволит. Никто не может прислать мне рабынь, пока я не позову. - А если ты позовешь? – отчаянно спросила принцесса. - Ну что ты такое говоришь? Почему плачешь? Разве прошлая ночь ничего не значит? Разве она прошла бесследно для нас обоих? – Шехзаде вытер слезинки с глаз любимой, которая посмотрела на него своими бездонными карими глазами. Баязид нежно поцеловал жену в губы, увлекая на шелковые простыни. Еще неумелая и неопытная в этом деле, Пелин просто предалась супругу, который старался заглушить её душевные терзания своими ласками. Осадок от разговора остался у обоих, и испанская принцесса, так горячо любящая шехзаде, решила, что никому не отдаст его и не позволит разрушить своего счастья, которое вот-вот начала обретать. *** Окрыленная своими мечтаниями и намерениями относительно шехзаде, Рана-хатун беспечно шагала по коридорам, которые привели ее к комнате Баязида. Стражники, стоящие около дверей, недоуменно переглянулись, не понимая, зачем эта рабыня явилась сюда. Рана решила пройти мимо них, но те загородили ей путь. Черноволосая рабыня, смущенная своей неловкостью, неожиданно для себя обрела уверенность, гордо вскинув подбородок. - Вы что это? – крикнула она стражникам. – Перед вами беременная наложница шехзаде, его единственная фаворитка, вы обязаны пропустить меня. - Прости, хатун, но шехзаде не один. Вчера у него был праздник, в конце которого он выбрал рабыню, она не выходила из его покоев со вчерашнего вечера, - холодно произнес один стражник, не поднимая головы. Рана скривилась в неимоверных муках от боли и горя, которые ей причинил Баязид своими забытыми чувствами. Фаворитка почувствовала, как неистово забилось сердце, а руки машинально потянулась к уже выросшему животику. Озабоченная гаремными делами мимо проходила Гюльфем-калфа. Увидев девушку у дверей шехзаде, она разозлено окликнула её. - Рана, ты чего тут стоишь? Шехзаде позвал тебя? - Нет, я сама пришла. - Как можно? Тебя не звали, значит, не иди. Или самовольничать начала уже? Аллах, пошли отсюда, - Гюльфем взяла девушку за локоть, но та вырвалась из цепких рук калфы и отошла назад. - Кто у шехзаде в покоях? Отвечай, - крикнула фаворитка. - Тебе то зачем? Или я отчитываться перед тобой должна? Вот, чего удумала? Мигом иди в гарем. Рана, чье лицо скривилось в неимоверной злобе, недовольно прошествовала за калфой, оглядываясь на дверь шехзаде. Оттуда вдруг донесся её любимый голос, который попросил принести завтрак. С грустью и горечью вспоминая моменты, когда она сама оказалась в покоях Баязида, и он тоже попросил принести завтрак, Рана сдержала порыв злости вперемешку с печалью и, гордо дошла до своей комнаты, где предалась чувствам и зарыдала. *** Пелин стояла около зеркала во весь рост и разглядывала себя. Розовый шелковый халат спешно накинутый и стянутый шелковой лентой еле-еле прикасался к телу. Султанша обняла себя за плечи, придирчиво осматривая свое лицо. Сзади она почувствовала сильные мужские руки, которые обхватили её талию и прижали к себе. Вмиг принцесса ощутила горячее дыхание на своей коже и улыбнулась. Шехзаде нежно поцеловал её в щеку. - Все любуешься собой? – спросил он, не отрывая взгляда от отражения Пелин. - Да. Хочу посмотреть изменилась ли я после брачной ночи. Кажется, все на месте, - со смехом в голосе ответила девушка. - Ты такая же красивая и желанная… - Ты мне льстишь, и это видно по твоим глазам. Послушай, Баязид, - вдруг серьезно обратилась к нему Пелин и повернулась лицом. – Мне жаль, что я не смогу подарить тебе первого ребенка, это сделает твоя беременная наложница. Но я хочу скорее подарить тебе детей, и я не хочу, чтобы ты обделял вниманием ребенка Раны. - Пелин, все дети для меня – это мои частички. - Я знаю это и понимаю. Баязид, пообещай мне, что больше не примешь у себя никого кроме меня, пообещай это. Если же я узнаю, что в твоих покоях была наложница, то незамедлительно выпью яд. Для меня измена – самая ужасная вещь. Поэтому я боялась сказать тебе о своих чувствах так долго, я не хочу терять тебя, а бороться, убивать и строить интриги я не смогу. Шехзаде смолчал на эти слова девушки, так как они сильно напугали его. Терять только что обретенную возлюбленную ему не хотелось, но он боялся, что что-то сможет разрушить их счастье и любовь. Баязид заметил растерянность в глазах Пелин, поэтому кивнул в ответ. Порывисто обняв её, шехзаде почувствовал исходящее тепло, которое она передавала. Девушка, с которой он может и поговорить, и посмеяться, сейчас рядом с ним. Только сейчас Баязид начал осознавать, как был неправ по отношению к ней, и теперь для него стало единственным страхом – не обидеть её, не причинить боли этой хрупкой особе. *** Рыжеволосый Селим восседал на жесткой тахте в ожидании Нурбану. Давно он не видел её, давно не слышал её голоса и не чувствовал исходящего тепла. Мысль о том, что он изменил своему обещанию и принял у себя Эсин, никак не терзала его и не рвала душу на части. Нурбану в прекрасном сливочно-белом платье вошла в покои с недовольным видом, словно пришла на казнь или каторгу. Белоснежная диадема была вплетена в черные волосы девушки, а руки мягко обхватили подросший живот. - Звали, шехзаде? – спросила женщина, пристально всматриваясь в глаза возлюбленного. - Проходи, Нурбану. Сядь рядом, - Селим указал на тахту, и султанша покорно подчинилась, опустившись на диван и стараясь не смотреть на шехзаде. - Шехзаде Мурад скучает по вам, шехзаде. Навестите его, - коротко бросила Нурбану. - Да, я навещу его скоро. А что же ты редко стала посещать меня? - Вы не зовете, - хмыкнула женщина. - Раньше тебя это не останавливало. - Все дело в Эсин. Селим, как же ты мог? Ты принял у себя эту девушку, нарушил слово, данное мне, а значит, нарушил нашу любовь. Сил моих нет терпеть это, я стараюсь быть спокойной ради нашего будущего ребенка. - Нурбану, ты ведь знаешь правила гарема. Я – шехзаде, и имею право принимать наложниц. Особенно в то время, когда ты беременна, - подметил Селим и улыбнулся. - Это лишь отговорка, Селим, - возразила женщина, - стража сказала, что ты вновь пил вчера. И сказала, что вино тебе Эсин принесла. Селим нахмурился и встал с тахты, меряя комнату шагами. - Ты не можешь воздержаться от этого, это погубит тебя, Селим. Почему ты никак не остановишься? - Нурбану, хватит. Разговор окончен. Я надеялся провести этот вечер с тобой, но теперь у меня пропало всякое желание. - В таком случае, с вашего позволения, шехзаде. – Султанша резко встала с тахты и направилась к дверям. Скрывшись за ними, Нурбану уверенно прошествовала в свои покои, где мирно спал шехзаде. Селим в отчаянии и печали, которые одновременно настигли его, приказа срочно принести ему вина, но только, чтобы Эсин не было в покоях. *** Шехзаде Мустафа сидел в своих покоях и читал документ. Из раздумий его вырвал скрип открывающейся двери. Шехзаде поднял свои глаза и улыбнулся, увидев приближающуюся Михрюннису Султан, свою Хасеки, с маленьким шехзаде Мехмедом на руках. - Михрюнниса, - прошептал Мустафа, беря на руки сына и целуя жену в лоб. - Шехзаде мой. Я слышала, что у шехзаде Баязида состоялся обряд никаха с испанской принцессой, Рейной Австрийской. - Да, это так. - Быть может, мы съездим в Кютахъю? Я хотела бы познакомиться с ней, возьмем Мехмеда с собой. - Нисса, это невозможно без оповещения Повелителя. А как ты знаешь, наш брак – огромная тайна, - сказал Мустафа. - Напиши письмо султану, а мы с Мехмедом поедем скрытно. К тому же ты можешь доверять Баязиду, он знает о нас, - тихо проговорила султанша, и шехзаде кивнул в знак согалсия.