Never Say Die

Сэр Эдвард навестил их около полуночи. Он привез кровь – много, много крови, словно изо всех сил старался сделать им приятное, но так и не придумал ничего более оригинального, чем недельный запас пластиковых пакетиков. «Считай, что это и цветы, и пирожные, и вино, детка», – смеялся Пип, пока Серас выгружала холодные, чуть влажноватые упаковки в холодильник. Впрочем, вскоре выяснилось, что капитан Бернадотте все же немного ошибся: Айлендз извлек из внутреннего кармана увесистую фляжку и спросил у суетящейся Серас: – Бокалов для виски у тебя, полагаю, нет? – Есть для крови, – брякнула Серас и тут же по напрягшемуся лицу сэра Эдварда поняла, что сболтнула лишнего. – Но они чистые, вы не беспокойтесь... – Давай сюда, – вздохнул он, наверняка снова подумав о «проклятых вампирах», и даже не стал спрашивать про лед. – Господин Алукард? Хозяин, только присоединившийся к ним в гостиной, величественно кивнул. – Серас? «Я не пью», – почти сорвалось с языка, и это была чистая правда: при жизни ей так и не довелось попробовать ничего крепче пива и шампанского, а после смерти начинать было как-то бессмысленно, решила она. «Куколка, пожалуйста, скажи «да»!» – отчаянно взмолился Бернадотте внутри нее, и у Серас не хватило духу отказать. – Мне чуть-чуть. Сэр Эдвард разлил виски и провозгласил несколько напыщенно: – Думаю, нам есть за что выпить! * * * – Как инспектор Бенсон? – первым делом спросила Серас, после того как с торжественностью было покончено. – Пока в реанимации, но прогнозы хорошие. Надеюсь, что выкарабкается. Не проси, тебя туда все равно не пустят, – отмахнулся Айлендз от следующего вопроса, но тут же добавил: – По крайней мере, через дверь. За прочее я, как ты помнишь, не в ответе, да и остальные тоже. – Спасибо! – просияла она. – А миссис Парсон? – новость о том, что безупречная Эмма, оказавшаяся страстной католичкой, подставила ее и чуть не убила босса, до сих пор не укладывалась у Серас в голове. – В бегах. Но, думаю, это у нее ненадолго, – недобро усмехнулся сэр Эдвард. – Ватикан ей сейчас вряд ли поможет. Кто захочет покрывать пособницу террориста? – А что же они сказали о Рикардо? – Ничего не сказали, – пожал плечами Айлендз. – Он не имеет к ним никакого отношения. Формально, – добавил он, увидев изумление и гнев на лице Серас. – Мы знаем, что они связаны, но доказывать это – значит раскрыть слишком много карт. А они знают, что мы знаем. Этого вполне достаточно. – И все?! – возмутилась Серас, но сэр Эдвард не пожелал разделить ее негодования. – А чего бы ты хотела? Посадить всех католиков в тюрьмы? Запретить католицизм в Британии? Развязать религиозную войну? Серас только покачала головой: ничего подобного в ее мыслях точно не было. – А они не будут… ну, шантажировать вас? – она решилась задать новый, довольно «неприличный» с ее точки зрения, вопрос, но Айлендз ничуть не смутился. – Спасибо за заботу, Серас, но не думаю, что стоит этого бояться. Повторюсь, никому не захочется быть замазанным в такой грязной истории, даже «Искариотам». Зато могут явиться новые вампиры, любящие бога и Римскую церковь, раз уж в Ватикане пошли по этому пути… И тогда это снова будет твоя работа. «А работа, куколка, это хорошо всегда! Значит, у нас будет и крыша над головой, и кровушка, и деньжата, и шанс, что нам не дадут пинка под зад!» – …Впрочем, мы слишком зациклились на проблемах, прошлых и будущих. А между тем мы в некотором роде празднуем, – напомнил сэр Эдвард. – И мне, да и не только мне, – он многозначительно приподнял брови, – хотелось бы выразить вам свою признательность в более… материальной форме, скажем так. Однако в данном случае я испытываю некоторые затруднения… – тут он сделал еще более многозначительную паузу. «Кажется, он хочет сказать, что ему непонятно, что нам дать кроме денег и крови. Хотя я на его месте тоже бы мучился!» – перевел это высокопарное выступление Бернадотте. – Полагаю, деньги вам не слишком нужны, – словно услышав капитана, уточнил Айлендз. – Серас? – похоже, он решил начать с нее: облагодетельствование вампирши на службе Его Величества представлялось ему явно более простым делом, чем выражение признательности бывшему графу Дракуле. – Спасибо, мне хватает, – вежливо ответила Серас и опустила глаза. Сэр Эдвард чуть поморщился от досады. – Что же тогда? Может быть, другой дом или… Она беспомощно оглянулась на неподвижного, словно статуя, Алукарда, но тот, похоже, не собирался помогать ей. – Ладно, – Серас тряхнула головой, собравшись с духом, – мне нужен пистолет. Мой собственный. «Отличное желание, куколка!» – одобрил Бернадотте, а Айлендз кивнул с явным облегчением: – Это возможно. Какие-нибудь особые пожелания? – Это… Пусть это будет вещь на заказ. Единственная в своем роде, – сказала Серас и покраснела. – Хорошо, – снова кивнул Айлендз. – Еще что-нибудь? – Еще я хотела бы водить машину. А то, знаете, у меня с таксистами проблемы бывают. Сэр Эдвард нахмурился: – Тебе нужна машина? И какую бы ты хотела? «Самое время просить Роллс-Ройс», – хохотнул Пип. – Вы не поняли. Мне не нужна машина, я сама куплю. Мне нужны права! – Не понимаю, в чем проблема, если ты умеешь водить, – он пожал плечами. – Конечно, я умею водить! – досадуя на его непонятливость, выпалила Серас. – Только я же вроде как умерла, и мне не положено поэтому… – О! – он даже немного смутился. – Думаю, это я тоже смогу уладить. Айлендз перевел дух и глотнул виски, собираясь с силами для куда более трудного разговора. – Ну, а вы, господин Алукард?.. – Мне ничего не нужно, – равнодушно ответил тот. – Разве что еще виски. – Я предполагал, что вы скажете что-то в этом духе, – немного нервно усмехнулся сэр Эдвард, наполняя опустевший бокал. – Тогда позвольте, я расскажу, что мы сами можем предложить в данных обстоятельствах. «Единственное, что ты ему можешь предложить – это не потрошить тебя. Но тут уж как повезет». Айлендз, по всей видимости, придерживался примерно такого же мнения и оттого волновался и даже не пытался скрыть этого. Впрочем, отметила Серас почти с восхищением, ни волнение, ни страх не мешали ему делать свое дело. Сэр Эдвард сцепил руки в замок за спиной, прошелся по комнате и начал говорить – торжественно и звучно, словно в Парламенте. – Британия и Его Величество чрезвычайно благодарны вам за вашу многолетнюю службу, направленную на защиту страны и Короны, а также за участие в последней операции на, так сказать, добровольных началах. В связи с этим все возможные прошлые претензии со стороны британских властей можно считать исчерпанными. Иными словами, вас не будет преследовать ни разведка, ни полиция, ни отдел по борьбе с паранормальными преступлениями, – Айлендз бросил быстрый взгляд на Серас. – Вы вольны поселиться в любой точке Соединенного Королевства или покинуть страну на законных основаниях, буде – или когда – вам заблагорассудится. Если вам понадобятся средства, или доступ к банку крови, или какие-либо документы – ваше обращение получит положительный ответ в самые кратчайшие сроки, – он замолчал на мгновение и качнулся на пятках, словно собирался с мыслями. – Вы можете вести привычный для вас образ жизни в той мере, в какой он не будет угрожать спокойствию и благополучию законопослушных граждан Соединенного Королевства. Тут я надеюсь на ваше благоразумие… «Ого! – восхитился Бернадотте. – Да он просто самоубийца!» Глаза Алукарда ожили и полыхнули каким-то новым интересом: – Мое благоразумие? – рассмеялся он, скаля белые острые зубы. – Вы забыли, кто я и во что могу превратить этот остров за пару дней? Айлендз побледнел, но взгляда не отвел. – Я не оговорился и не польстил, сказав это. Минувшие два года вам вполне удавалось не только не причинять вреда, но и оказывать небольшие услуги Британии… Надеюсь, так будет и впредь. К изумлению Серас, на этот раз ее Хозяин не стал протестовать. – Однако, возможно, у меня есть что предложить вам, кроме скучной жизни в Уитби или где вы там решите обосноваться. Ваши опыт и… энтузиазм будут очень полезны королевству. Поэтому я предлагаю вам вернуться на службу… – Мне нет дела до этой страны, – ответил Алукард, даже не раздумывая. – Я служил Хеллсингам, а не Англии. – Пусть так, – согласился Айлендз. – Но возможно, в Англии есть и другие достойные семейства, которые способны в должной мере оценить вашу службу и верность. «Это он что, про себя, что ли?!» Серас раскрыла рот от изумления и совсем перестала дышать. – Воистину, вам тут очень не хватает Хеллсингов, – расхохотался Алукард. – Без их безумств теряют рассудок все остальные! Вы, значит, хотите заполучить себе фамильного вампира? В устах Хозяина это и правда звучало настолько безумно, что Айлендз даже нахмурился, словно почувствовал недоумение, как эта мысль вообще забрела к нему в голову. – Я вижу, что сейчас вы не расположены отвечать всерьез на мое предложение, – сказал он. – Но мне и не нужен от вас немедленный ответ. Возможно, вы поразмыслите об этом позже, возможно – не станете думать совершенно. Знайте лишь, что такая возможность ждет вас. Но Алукарда не впечатлили ни великодушие, ни велеречивость сэра Эдварда. – И для чего же достойному английскому семейству понадобилась такая адская тварь? – спросил он, не пытаясь скрыть сарказма. – О, не беспокойтесь, мои мотивы вполне чисты, – совершенно не смутился Айлендз. – Признаться, мне не слишком нравится, как налажена охота на вампиров сейчас. Да, помнится, Интегра Хеллсинг все время говорила, что уничтожение немертвых должно стать делом правительства, что время власти отдельных влиятельных семей прошло… и тогда я был с этим согласен. Но теперь мне кажется, что она ошиблась, и последнее наше дело – лучшее тому доказательство. Будь отдел по-прежнему семейной организацией, многих проблем мы бы легко избежали… «Он что, предлагает?..» – успела подумать Серас. «Да, куколка, да!» – Мне хотелось бы воссоздать «Хеллсинг» таким, каким он был прежде, – ответил сэр Эдвард на вопрос, слишком уж ярко написанный на лицах его собеседников, – насколько хватит моих сил, конечно же. Его Величество уже выразил свое согласие, более того, мне было предложено выкупить особняк Хеллсингов… Серас, не зная, что и думать, обернулась на Хозяина. От его безучастности не осталось и следа: вечная улыбка хрустнула и смялась в какую-то нечитаемую гримасу, а глаза горели то ли гневом, то ли… – Не слишком разумная трата, по правде сказать, но дух и историю места нельзя сбрасывать со счетов… Вам никогда хотелось бы вернуться туда? – от этого как бы случайно оброненного вопроса у Серас сдавило горло. Еще бы он спросил, хотели бы они, чтобы была жива Интегра. * * * После этого разговора Серас еще полночи металась по дому; она не чувствовала больше ни радости, ни удовлетворения от победы и свершившейся мести, одно лишь тоскливое беспокойство, скребущееся под сердцем. «Тебе просто надо отдохнуть, девочка, – успокаивал ее Бернадотте. – И обо всем как следует подумать уже на свежую голову». Однако на этот раз она была уверена, что он ошибается: ей нужно нечто совершенно иное. – Хозяин, Хозяин, – Серас сунула голову в приоткрытую дверь спальни на втором этаже, – вы не заняты? – Чем я, по-твоему, могу быть занят здесь? – хмыкнул Алукард. Он лежал, вытянувшись на кровати, прямо во всей одежде и даже в сапогах, с возмущением отметила Серас, и был погружен в абсолютное ничегонеделанье, если не считать разглядывания потолка, конечно. – Что вы думаете о том, что сказал сэр Эдвард сегодня? – Думаю, Полицейская, что его виски чертовски хорош. «О да!» – с редким энтузиазмом согласился капитан. «Гадость этот ваш виски», – буркнула про себя Серас, а вслух сказала: – И больше ничего? Но Хозяин будто пропустил ее вопрос мимо ушей. Некоторое время они молчали: Алукард все так неподвижно же лежал на кровати, закинув руки за голову, Серас мерила шагами комнату и терзала нижнюю губу клыком, не зная, как решиться… – Пойдемте! – она подошла к Хозяину и протянула руку, раскрыв ладонь. – Вставайте! – Куда тебе, Полицейская? Скоро рассвет… – протянул Алукард слишком сонно, слишком лениво, и это только укрепило ее решимость. – Да вставайте же! – Серас схватила его за руку и потянула. – Неужели вам самому за эти годы не хотелось посмотреть, ни разу?.. Пойдемте! И луна красивая! Просто погуляем, в конце концов. * * * Особняк Хеллсингов встретил их мертвой тишиной и непроницаемой тьмой за чуть поблескивающей в лунном свете гладью оконных стекол. Все два года Серас думала, что здесь обосновалась какая-нибудь скучная бумажная контора или, что куда справедливее, музей семьи Хеллсингов, но Айлендз рассказал, что, отписывая особняк Короне, Интегра сделала на этот счет очень недвусмысленную и весьма эмоциональную оговорку в своем завещании. С конторой тоже не сложилось, и особняк по-прежнему пустовал. Зарастал розарий, а в парке уже становились видны первые следы одичания, с горечью отмечала про себя Серас. Не то чтобы она действительно рассчитывала вернуться в прошлое или надеялась, что какое-то неведомое волшебство перенесет ее в честь победы в место и время, где из этих окон польется во тьму золотистый свет, и прислуга будет греметь на кухне посудой, и охрана – переговариваться по рациям, и солдаты – резаться в карты и травить байки в казарме в ожидании нового вызова, и сама она – мчаться вверх или вниз по подвальной лестнице, пытаясь подладиться под ритм песенки, звучащей внутри, а Хозяин с Хозяйкой сидеть у камина в гостиной, разговаривать или просто молчать – бог знает о чем. Серас не ждала такого, конечно, нет, но нынешнее запустение ранило ее сильнее, чем она могла вообразить себе. – Хочешь зайти внутрь? – спросил Алукард без малейшей насмешки, как ни странно. Она покачала головой: нет, уже нет, все равно ничего не изменится. «Такие дела, детка. Прошлое – гадкая штука, осенью всегда болит, как настоящее», – попытался утешить ее Бернадотте. Серас, не отводя взгляда от дома, поймала своей рукой ладонь Хозяина и сжала. – Как вы думаете, у него получится, у сэра Эдварда? – тихо спросила она. – Я уже говорил тебе, Полицейская: время нельзя повернуть обратно; прошлое есть прошлое. Но этот молодой Айлендз достаточно безрассуден, чтобы попытаться. – И что вы будете делать? – снова спросила Серас. Алукард пожал плечами и снова ничего не ответил: он смотрел на дом – темную таинственную громаду на фоне залитого лунным светом неба, и она смотрела вместе с ним. «Он не мертвый, он просто ждет, что будет дальше, клянусь моим единственным глазом!» – Прошлое не вернуть – это так, ну и пусть, черт с ним, – снова заговорила Серас, почти глотая слова от новой, взволновавшей ее мысли. – Но мы ведь можем начать сначала? Даже такие, как мы? Можем же?! «Я ошибся, когда сказал, что ты ничему не учишься, Серас Виктория, – промолчал Алукард. – Мы живы, и мы можем все». Они стояли и смотрели. А дом смотрел на них – и сквозь них в будущее – внимательными черными окнами.