Начало лета

— Я не хочу покидать тебя, — шепчет Персефона, ее пальцы накручивают вьющиеся локоны Аида. Королева Подземного Мира цепляется за своего мужа, который крепко обнимает ее за талию. Грань отчаяния окружает мрачную пару, грань, которая возрастает, когда Деметра громко кашляет. — Терпение, сестра, — увещает Зевс, наблюдая, как старший брат бережно обнимает его дочь. Это странно — видеть искренние чувства Аида; до встречи с Персефоной, единственными чувствами, которые проявлял Темный Король, были гнев, негодование и безразличие. — Лето началось, — фыркает Деметра, протягивая руку к своей дочери. Алое пламя танцует в пристальном взгляде Аида, до того момента, когда Персефона прикасается к его щеке, наклоняя голову. Они не целуются и не шепчутся между собой, они просто смотрят в глаза друг друга, их лбы соприкасаются. Они окружены пузырем пресмыкающихся теней, которые, кажется, возникают под их ногами — их ногами, не только ногами Аида, как те привыкли. Впервые Зевс осознает, как прекрасно его дочь вписывается в этот статус. — Оставь их, Деметра, — шипит Афродита, чувствуя свирепый взгляд Богини Урожая, на который она отвечает с ледяным презрением. Позади нее усмехается Арес и мягко ворчит на Деметру. Бог Войны не нуждается в весомом поводе, чтобы напасть на кого-то, особенно от имени Афродиты. — Шесть месяцев — слишком долго без тебя, — бормочет Аид, зарываясь лицом в волосы Персефоны. Несмотря на тьму, которая окружает их, Персефона все еще сияет от кончиков золотистых волос до кончиков пальцев. Ее зеленые глаза цвета мяты сверкают непролитыми слезами, когда она целует руку своего короля. — С каждым разом время в разлуке тянется все дольше и дольше, — вздыхает она, прижимая руку Аида к груди, их пальцы крепко переплетаются. На мгновения Зевс думает, как и всегда, наблюдая за этой болезненной разлукой, что его дочь наконец-то бросит вызов своей матери и останется с мужем. Но когда эта идея входит в его сознании, он видит, как небольшие изменения настигают Персефону, ее волосы становятся легче, они начинают сиять; ее светящаяся кожа становится золостистой; и ее черный хитон бледнеет в ослепительную слоновую кость. Стигийское железное кольцо, прекрасная филигранная работа из цветов и кружев, остается на ее руке, как единственное оставшееся доказательство связи с ее мрачным мужем. — Для меня тоже, — тихо признается Аид. Абсолютно беззастенчиво, будто за его прощанием с женой не наблюдают двенадцать богов, Бог Подземного Мира прикасается к лицу своей королевы и накрывает ее губы собственными. Это зрелище знакомо олимпийцам, и все они (за исключением Деметры и Афродиты) отводят взоры, поскольку темные правители крепко обнимают друг друга, их губы настойчиво двигаются в унисон, до тех пор пока на горизонте не вспыхнет солнце, знаменующее истинное начало лета. Рваное рыдание вырывается из горла Персефоны, будто тени цепляются за нее, когда она отступает, вместе с ее мужем, который тянется к ней, когда она попадает в жесткие объятия своей матери. Лицо Аида искажает своеобразное сочетание эмоций от поражения до ярости, когда он смотрит, как Деметра обнимает свою дочь. Персефона тянется к нему через плечо своей матери, слезы стекают по ее щекам, но уже слишком поздно, солнце всходит, Аид исчезает в темном небытие, возвращаясь в свой мрачный дом в ожидании возвращения своей возлюбленной.