***
Знаете, лазанья спасёт мир. По крайней мере, вчера она спасла меня от Галиного гнева. Попробовав моё фирменное блюдо, Галка забыла об обидах, начала переписывать рецепт этого восхитительного блюда. От Димы же меня спасла законченная в тот же день годовая смета. Я пыхтела, мучилась, но доделала ненавистную работу. Честно, у меня сразу камень с души спал, когда я её напечатала. А еще, когда помирилась с Димой и Галей. Как-никак, а нам вместе работать (я первый раз извинилась перед кем-то, засчитываем в подвиги совершённые за эту главу). Галя оказалась не такой вредной, как я думала. И она вовсе не хотела закрутить роман с нашим шефом. Во вторник Соня принесла тексты и диск с плюсами и минусами песен. Конечно, весь смысл сводился к «любовь – морковь, мы вместе вновь», но мне это петь не придётся, так как партии, которые я буду петь, состоят из одних только: «а-о-а», «е-е-е» и «ла-ла-ла». Но тексты я, на всякий случай, тоже выучила, вдруг Сонька слова забудет. Собственно, в следующие несколько дней я только и делала, что репетировала. Старалась в ноты попадать, правильно дышать (спасибо учителю по музыке за хорошие советы), Соня же пригласила меня на главную репетицию в сам клуб. Так, мне представился случай постебаться с её наряда, *злобно хохочет на всю квартиру*. Сестра больше говорила не о самом концерте, а о своём ослепительном наряде. Мол, Серёжа не поскупился заказать платье для выступления в дорогом ателье (при Сониных параметрах всю одежду нужно шить в ателье). На работе большинство сотрудников расслабилось. Скоро Новый год как-никак. Можно позволить себе безделье. Кто-то сбегал на утренники детей (как ни странно у всех в один день), заочники (есть и такие) сдавать зимнюю сессию, а я, Галя и Дима оставались в вымирающем офисе одни - одинёшеньки. Василий Степанович тем временем постоянно ездил заключать какие-то сделки, суетился и поручил нам троим украсить офис к Новому году. Шеф наш – скряга, а потому решил провести корпоратив в офисе, поскупившись тратить деньги на аренду зала. Впрочем, украшение нашего «зала» было весьма весёлым. Помню, вешали гирлянды жёлто-зелёного цвета ("Фу, как блевотина" - после этой Димкиной фразы, мишура была содрана со стены), потом украшали шарами старую, как мир, искусственную ёлку ("Мы же договорились, Алёна, все украшения в синих тонах" - и милый розовый шарик, на который я удивительно похожа, полетел обратно в коробку). Потом мы приступили к расчистке пространства. Я, как самый настоящий богатырь (или может богатырица?) двигала столы, вместе с Димкой поднимала и уносила перегородки на офисный мини-склад и занималась другой физической работой. Галя в основном перекатывала кресла и таскала старые деревянные стулья. Наш офис перевоплотился, стал нарядным, праздничным, ёлка, гирлянды на стенах придавали новогоднюю атмосферу (но мне кажется, что новогоднюю атмосферу придают майонезные салатики и курица-гриль). Галя восхищалась, говорила, что мы молодцы, Димка ворчал, хотел содрать оставшуюся мишуру цвета блевотины, а я присела отдохнуть на один из стульев (блин, опять треснул под моим весом). В тот день мы ушли с работы пораньше. А я поняла, что нужно ценить своих друзей (как-никак они меня терпят). Двадцать седьмого числа состоялась генеральная репетиция. Клуб находился недалеко от моей работы. Я ещё немного пошатывалась, не в силах выдержать собственный вес, после корпоратива и тарелки моего любимого оливье. Снег скрипел под ногами, мороз пощипывал за щёки. Вскоре я увидела яркую табличку с надписью «Рио». Видимо, это то, что я ищу. Кряхтя, я спустилась по узкой лестнице и зашла внутрь (скорее пролезла, второй мой подвиг за эту историю *шокирована*). За одним из столиков сидела Софка и разговаривала с каким-то дядькой. Конечно же, это её продюсер. Старый, с небольшим животиком, обвислыми щеками и унылым взглядом. Когда я вошла, лицо дядьки оживилось, а затем он презрительно фыркнул: - Это та самая бэк-вокалистка? – он осмотрел меня с ног до головы (фи, тут я должна фыркать, а не он). - Да, - Соня смотрела на него с неким почтением (а мне он не понравился сразу). - Ох, - мужик театрально вздохнул (ну прям звезда МХАТа), - лучше бы я сам нашёл тебе бэк-вокалистку. Давай хоть послушаем её. Спой нам что-нибудь из песен, которые передавала тебе Сонечка. ( Сонечка? Удивительно, что она его терпит. Моя сестра ненавидит, когда её так называют.) - Хорошо (я на него обиделась, *выпятила нижнюю губу*). Я пропела небольшой отрывок песни из Сонькиного репертуара. Старалась, как могла, вытягивала. Продюсер прислушивался, пытаясь найти хоть одну фальшивую нотку(fail). Когда я закончила петь, дядька равнодушно сказал: - Ладно, пусть поёт (внутри меня мозг орал песню: «Облажался! Облажался!»). Соня же, на удивление, была одета в джинсы и свитер (где же ослепительное платье или меня постиг облом). Она направилась к небольшой сцене и позвала меня: - Пойдём, репетиция скоро начнётся, - сестра уже взбежала по ступенькам. - Уже иду, - я грузно ввалилась на сцену. - Если ты будешь так заходить на сцену, я удалю тебя из концерта (а я тебя перезагружу, панель управления). - Не пререкайся, только, - сказала Сонька одними губами, беря в руки микрофон. – Он бывает довольно строгим. - Ок, - я подошла к стойке с микрофоном, которая стояла позади Софки. - Постараюсь. - Раз, раз, раз, – сестра заговорила микрофон, и звонкое эхо разнеслось по залу. - Раз, раз, раз, - на автомате повторила я за ней, и светлые стены отбили мой голос. - Раз, два, три, начинаем! – крикнул панель управления, и заиграла первая песня. - Стоп! – дядька был чем-то разозлён. – Свет должен падать под другим углом! - Сейчас исправим, - светооператор перенаправил прожектор. – Так? - Да, - панель управления успокоился. – Начинаем! Снова заиграла музыка. - Стоп! – да что ему опять не нравится? – Чуть тише музыку! Ди-джей прикрутил колонку и включил минус: - Так нормально? – все явно были напряжены. – Или ещё тише? - Нет, - продюсер нахмурился. – Начинаем! Заиграла первая песня. Соня вступила и начала петь первый куплет (слишком высоко, но почему-то панель управления ничего ей не сказал), затем начался припев, где вступила и я, и дядька сразу же выключил музыку. - Сонечка, - начал он как можно ласковее, - пой, пожалуйста, на тон ниже. И больше движения! На словах «Двигай попой, детка!», танцуй, я прошу тебя, будь раскрепощённей! - Хорошо. - Начинаем!***
На следующий день я почти сразу поехала в клуб. Ладно, не почти сразу. Я покормила Мурку, сделала себе смоки-айс ( енот хочет петь!), накрасила губы красной помадой (гибрид енота и рыбы хочет петь!), одела блестящее чёрное платье (теперь «рыбу-енота» обернули мишурой) и только потом почапала в клуб. Снова метро. На этот раз людей меньше. Я плюхаюсь на свободное место и упорно смотрю на колени. Ноги дрожат (если учесть нависшие на моих ляжках килограммы жира, то картина получается весьма неживописной). Выхожу. Волнуюсь. Я впервые в жизни так сильно переживаю перед выступлением и так сильно боюсь облажаться. Я знаю слова, главное не ввалиться на сцену, как слон. Ах, да, я же всегда слон. У клуба пусто и тихо. Я снова еле-еле пролажу в двери и иду к Соне. - Сегодня мы целый день репетируем, вплоть до выступления, - она была взволнована не меньше меня. - Во сколько начинается вечеринка? – весь день? Видимо, панель управления решил нас «удалить» ещё до выступления. - В девять, - Софка крутилась перед зеркалом, рассматривая ослепительный (в прямом смысле слова) наряд. Чтобы смотреть на её короткое золотое платье с длинным рукавами многим понадобятся солнечные очки. Сонька начала расхваливать свой наряд: - Ради меня Серёжа раскошелился на кристаллы Сваровски (э-м-м…), представляешь? - Мне надо брать пример с кошелька твоего хахаля, - время стеба, а-ха-ха! – Его портмоне сильно похудело за один день! - Ты просто завидуешь! – Сонька по-детски надула и без того пухлую нижнюю губу. – Потому что не можешь себе такого позволить! - Да ладно, - младшая сестра меня забавляла. – На меня нужно раза в три больше кристаллов Сваровски, и даже Серёжа не смог бы себе такого позволить. - Сонечка! – как же меня бесило, когда он её так называл. – Скоро начинаем! - Хорошо! – сестра побежала на сцену, я потопала за ней. Бум, бом, бум, бом... Мои шаги отдавались эхом в пустом зале. Я со всей своей слоновьей элегантностью поднимаюсь на сцену и встаю чуть поодаль от Сони у своей стойки с микрофоном. Сестра проверила свой микрофон, потом я. - Начали! – крик панели управления вырвал меня из дурмана.***
Мы прекратили репетировать. Зал постепенно наполнялся людьми. Молодёжь меня просто шокировала. У одного парня, что сидел возле стены огромные дыры в ушах («Это туннели», - говорила Соня со знанием дела). Знаете, сигареты раньше за ухо клали, а теперь, видимо, прямо в ухо, чтобы удобнее было. Впрочем, описание молодёжи, пришедшей на новогоднюю вечеринку, заняло бы уйму времени и страниц, так что не будем на этом останавливаться. - Начинаем, - на этот раз еле слышно командовал панель управления. Включился минус, Соня начала раскрепощённо танцевать на сцене. Первый куплет, припев, второй куплет, 50х припев. Первая песня, вторая песня, третья… Волнение прошло, как-никак все смотрели на Соню, а не на меня. Я вытягиваю каждую свою партию, и зрители начинают восторженно хлопать, не обращая на меня внимания. Но мне наплевать на всё! Я продолжаю попадать в ноты, не обращая никакого внимания на Сонины промахи. Очередная новогодняя песня. Соня снова занижает, не может взять верхнее ля и… забывает третий куплет. Некогда размышлять, что делать, Соня растеряна, и я начинаю петь за неё. Зрители впервые меня замечают (как меня вообще можно не заметить?), я исполняю соло, беру это противное верхнее ля, и зрители шокировано аплодируют. Всё как в дурмане.