Домой они возвращались в натянутом молчании. Кастиэлю очень бы хотелось заглянуть в голову хоть одного из братьев, чтобы понять, что на самом деле происходит. Но беда в том, что он и так осознавал значимость озвученной истории, о которой его предупреждал мистер Сингер: нечно опасное, дикое, способное поселить в душе червоточину, от которой невозможно избавиться, — и оттого Новак намного больше боялся последствий этой правды, чем самих секретных сведений.
Происходящее с парнями на глазах Кастиэля можно сравнить с затмением в обычный солнечный день: его мир не перестал вращаться, работал как по часам, но всё равно стал
другим. Такая перемена и пугала, и притягивала внимание Кастиэля, ведь миром, переживающим затмение был в этой метафоре Винчестер.
Новая информация потрясла обоих братьев. Ни о каком сне и речи не было, рассвет не скоро, и один Дьявол знает, как они переживут эту ночь.
Оказавшись в доме, братья первым делом молча разбрелись по комнатам, хотя очевидно, молчание — последнее, что им поможет. Сэм больше так и не вышел к ним, а сама непоколебимость — мафиози — взял полотенце и халат и пошёл в ванную комнату на первом этаже.
Чувствуя себя как никогда чужим, Кас лёг в постель, дожидаясь Винчестера. Но тот так и не появлялся. Кастиэль слышал, как двадцать минут назад утихла вода в душе, но сожитель так и не поднялся к нему.
Гадкое предчувствие. Новак не мог сидеть на месте, поглядывая на дверь, в которую никто не спешил входить. Некая, особо пыткая до таин и неизвестности часть вынудила Каса спуститься самому и возникнуть в гостиной, прямо у Винчестера за спиной. Хозяин дома, так и не оделся, стоял и высматривал в окне что-то, одному ему понятное. Бондаж лежал рядом, перекинутый перез спинку дивана. Парень стоял в одних только боксерах, которые выводили точные очертания его анатомии. Рельефная сильная спина, ровная татуированная кожа с ещё заметными пятнами гематом слева. Правильная осанка, притягательный зад и ноги колесом. Кас не мог перестать удивляться его красоте даже в такой переломный для них момент.
Границы между ними ещё пару дней назад были такими неясными, призрачными, и ни один не спешил их пересечь. А теперь — границ нет. «Разрешено всё, что не запрещено законом». И в связи с этим, Касу приходилось бороться с собой, чтобы не быть эгоистом. Ему всё ещё хотелось прикоснуться — перманенную, зудящую под кожей жажду никак не получалось утолить, — но если Винчестеру нужно совсем другое, Кас сможет запереть в себе эти чувства.
Он видел, как вся фигура сожителя выражала задумчивость. Только это было не витание в мыслях, а скорее медленное погружение в воду, всё глубже и глубже, ближе к зловещей тьме, откуда выплыть уже не представлялось возможным.
Кас выждал момент и уже хотел заговорить, напомнить, что он рядом и ему можно доверять, как Винчестер, почувствовав его присутствие, взял первое слово:
— Не расспрашивай меня. Пожалуйста. То, что мы узнали, вполне может перевернуть наши с Сэмом жизни. Но никоим образом я не хочу втягивать тебя, Кас.
— Втягивать в эту вендетту? — попытался Новак, делая несколько шагов навстречу.
— Да, — сокрушенно подтвердил Дин и повернулся. Глаза выражали далекий взгляд в будущее, откуда его только что вырвал Кас. — Они заслуживают наказания. Какими бы они ни были людьми, кому бы ни подчинялись, они заслуживают умереть за то, что сделали с нашими родителями. Я сотру их в порошок, — говоря это, Дин так и не поднял глаз, будто стыдился показывать свою сущность перед Касом. Потом он дополнил свою мысль, куда увереннее: — Я знаю, что ты не обрадуешься, если на твоих глазах я стану такой же тварью, как они. Так что я не хочу заставлять тебя смотреть на это…
Кастиэль подошёл ещё ближе.
Джо говорила, что у них с Винчестером нет будущего, потому что они «по разные стороны баррикад». Но теперь Кас чувствовал, что их разделял всего лишь незначительный мостик в пару метров. Может, Дин и собирался сейчас его сжечь, но Кастиэль планировал как можно скорее этот мост перейти.
— Вы с Сэмом не одни… Я хочу сказать, что вы можете не волноваться за меня, — произнёс Кастиэль, получив всё внимание от Винчестера и немного испугавшись этого. Но затем, подумав, смог продолжить: — Когда я увидел тебя сегодня в лесу, я не узнал тебя. Я бы не хотел, чтобы тот загнанный в угол дикий зверь, что метался в твоей душе, когда-нибудь вышел наружу и ты потерял контроль. Уподобился чему-то более ужасному, чем ты есть.
— Кас…
— Но даже если и так… В этот момент я буду на твоей стороне. Ты тоже дорог мне, однако ты этого почему-то не принимаешь. И если ты определился, — Кастиэль подошёл совсем вплотную, проговаривая в лицо слова, мучившие его не один день, — я пойду с тобой.
В голубых глазах всё ещё читался тихий страх, что его отвергнут, что он переоценивает свою значимость для этого Винчестера и что всё ещё существует вероятность потерять всё, к чему они пришли, в один момент.
Да ещё и Винчестер, который всё ещё смотрел ему в глаза, не произнося ни слова. Касу было сложно прочитать его мысли; создавалось впечатление, что прямо сейчас гангстер мыслил исключительно образами: яркими, пламенными, чистыми, как и его темперамент… Или в его голове обезьянка била в тарелки — сложно сказать.
Прошло, кажется, пару часов, прежде чем он, наконец, заговорил:
— Через два дня произойдёт сделка. Та самая. Последняя, я обещаю. Я надеюсь, всё пройдёт как по маслу. Это даст нам возможность уехать. Я не могу от тебя ничего требовать. Но если через два дня ты будешь всё того же мнения, невзирая на то, что тебе откроется, я хочу, чтобы мы уехали отсюда вместе, как можно дальше, чтобы…
— Чтобы начать с чистого листа, — закончил Новак и протяжно выдохнул, с трудом справляясь с частым сердцебиением. Это как смотреть на полыхающую свечу, которая гипнотизирует тебя, глядит в душу и ни на секунду не дает отвести взгляд.
Зелёные огни едва заметно трепетали, напряженно выжидая ответа. Однако, что бы Кастиэль ни говорил, решение было принято давным давно…
В голове пролетели кинолентой не самые радужные события прошлого — события, поблёгшие и размытые, которые и привели его к «здесь и сейчас». Все, с самого начала. Кас ощущал своё рвение к свободе ещё в старшей школе. Может, он бы и нашёл путь к высвобождению, не возникни в его жизни Дэн Винчестер, а, может, и нет, уже наплевать. Прошлого не изменить. Хоть Дэн и пытался —
изо всех сил пытался, — он не смог убить это рвение; Кас только явственнее начал ощущать свою нужду.
Только Новак никак не мог себе вообразить, где начинается свобода. Казалось, куда бы он ни отправился, дамокловым мечом над ним будет нависать образ этого безжалостного ублюдка, не способного взглянуть в глаза своему безумству. Невидимое преследование. Саспенс. Оно не пропало даже после смерти владельца. И только недавно этот страх начал уступать место чему-то более светлому. И Кас хотел узнать, что это за свет.
Скользкое ожидание, которому он подверг Винчестера своим молчанием, вот-вот норовило заставить гангстера отступиться от своих слов. И потому Кас снисходительно улыбнулся, прекращая эти терзания:
— Я буду готов к отъезду.
И всё. Напряжение спало. Винчестер по-мужлански клюнул его в щеку и сгреб в свои объятия. Достаточно крепкие и властные объятия, чтобы успокоить их обоих.
Кас уткнулся лицом в шею мафиози, и в нос ударил запах геля для душа. Новак задышал чаще, чувствуя, как волна приятного удовольствия расползается по низу живота. Руки сомкнулись на широкой спине Винчестера и медленно поглаживали тёплую кожу. Простоять бы так целую вечность.
— Спасибо, — прозвучало тихо из уст мафиози, и Касу очень захотелось его поцеловать. Вместо этого он произнёс:
— Пойдём в кровать. Тебе нужно выспаться.
Недовольный протяжный стон в ответ, вырвавшийся из груди гангстера, ещё долго не давал Касу покоя. Дин отстранился и взглянул в лицо Новака.
Сердце последнего шумно колотилось, когда Кас позволил Винчестеру взять себя за руку и сопроводить по лестнице наверх. Первая же дверь на повороте была их спальня. Каса молча уложили в постель и так же трепетно обняли поперёк груди.
— Чёрт, — тихо выдохнул Новак.
— Что?.. — спросил Дин, прижимая несопротивляющегося парня спиной ближе к своей груди. На шее чувствовалось горячее дыхание гангстера.
—
Ничего, — ответил Кастиэль.
Ничего. Просто сердце Каса вот-вот разорвётся. Парень не мог иметь дело с таким количеством нежности в его сторону, не умел. Кас привык делиться, помогать, но не получать от кого-то вроде Винчестера — от парня, на которого он
вроде как запал, — столько нежности и необъяснимых сигналов.
Ещё и чёртова тахикардия под пальцами Дина на его груди, сдававшая Каса с потрохами. Ему срочно нужно было успокоиться.
— Не мог бы ты немного отпустить меня? — попросил Новак.
— Уверен?
— Да, — на выдохе произнёс Кас. — Можем просто поговорить о чём-нибудь?
За спиной Кас услышал
смешок:
— Ладно, не мне винить тебя, — проговорил Дин, и пространства в момент между ними стало больше. Но не намного. — А мне наоборот казалось, что ты не хочешь говорить…
— О чём ты? — искренне не понял Кастиэль и тут же повернулся.
— Я вообще-то собирался тебе рассказать нечто, но твой физический фактор вечно меня перебивал.
— Не правда, — проговорил Кас, вспомнив ту ситуацию и чувствуя, как начинает гореть лицо от воспоминаний. Он благодарил темноту, окутавшую их, за анонимность и потому смог вскоре продолжить: — Да к тому же, после твоих рассказов мне нужно карвалол принимать. А тогда… Кхм, ну, в тот раз, было не до разговоров…
Винчестер бессовестно хихикнул.
— Да, с этим не поспоришь, — подтвердил мафиози, и даже в темноте Касу казалось, что на него смотрит само солнце. По крайней мере, в груди стало теплее от его голоса. Кас подумал и собрал всю свою уверенность, чтобы сказать следующее:
— Могу я попросить тебя?
Пожалуйста, не говори мне ничего, что может всё изменить между нами, пока не закончатся твои дела с Мафией. Пока
всё не закончится, — серьёзным голосом закончил он.
Винчестер молчал. Касу не нравилось это молчание.
— Пожалуйста. Сделай это для меня. Я вынесу всё, что бы ты ни сказал, но
потом?
Кастиэль всё ещё чувствовал тяжёлый взгляд на себе, и глубокое дыхание Винчестера не считалось спокойным. Кас инстинктивно нашёл рукой лицо гангстера и взял его в свои ладони.
Делом пары секунд оставалось сократить расстояние между ними, чтобы прижаться к губам Винчестера.
Дин незамедлительно ответил, — куда охотнее, чем на просьбу Новака, — и смял сухие губы во властном поцелуе. Кас совсем поплыл, распаляясь, но всё равно сдерживал себя, чтобы не заходить на ту территорию, которую ограничивал последние несколько дней мафиози — не отпускал рук ниже пояса Винчестера и вместо этого исследовал, сжимал и почти царапал плечи и спину парня. Кас, умнее, чем кажется; Кас чувствует больше, чем показывает.
Поцелуй за поцелуем. Касание за касанием. Всё равно рано или поздно кто-нибудь из них сдастся, подумал Новак.
Внезапно Винчестер оторвался от Кастиэля с характерным звуком и быстро заговорил:
— Конечно, Кас, как скажешь. Можем отложить этот разговор. Мы много чего можем отложить, верно? — усмехнулся он, и Кас истерично хмыкнул в ответ, приходя в себя. — Да, и разве нам поговорить не о чем? Я вот совершенно ничего не знаю о тебе. Я был бы рад узнать о тебе побольше. Расскажешь?
Кас закатил глаза на столь искусный маневр, хотя этого и не было видно.
— Что ты хочешь услышать, к примеру? — принял он участие в игре. — Мне нравится рок-н-ролл и прогулки по лесу больше, чем по пляжу.
— Мы ведь… — мысль пришла к Дину очень неожиданно и весьма кстати. Он заговорил уже без смеха: — мы никогда ведь не говорили о твоей семье. Помимо Михаила и того, что он стал твоим примером для подражания. Я говорил, что не понимаю, почему ты не хочешь связаться с ними. Если раньше — понятно, то, может, хотя бы теперь? Я мог бы устроить это.
На секунду Кастиэль смутился. Дин продолжал:
— И Габриэль, насколько ты знаешь, стоит на низком старте, готовый в любой момент сорваться и приехать к тебе, — по мере повествования голос Дина становился тише, уверенность в поднятой теме покидала его. Наверное, красноречивое молчание Кастиэля им воспринималось как нежелание говорить… Наверное, он уже хотел забрать слова обратно.
Но вибрация от его слов до сих пор плотно звучала в голове Новака. Это была достаточно личная тема, но разве Винчестера нельзя было хоть немного подпустить к ней? Можно, подумал Кас. Долго бегать от этой темы он всё равно не смог бы. Набрав в лёгкие побольше воздуха, парень решительно начал:
— Во время взросления я сильно отдалился от братьев. Меня тянуло вырваться «из гнезда» и когда-нибудь зажить самостоятельно. Особых причин для этого я не помню, скорее подростковый максимализм или тому подобное… Жили все мы, по-прежнему, под одной крышей: вместе завтракали и ужинали, и поддерживали формальные беседы. Мы были больше детьми, оставленными без присмотра, чем семьей. Мы были странной четверкой старшеклассников, которых вынудили соседствовать: кто-то скоро выпускается и съезжает, а кто-то новичок. Абсолютно разные по психотипам! «Каждый из четырех, — как однажды сравнил нас Габриэль за завтраком, сверкая задорной улыбкой, — как черепашка-ниндзя». И, к моему удивлению, мне была отдана роль Донателло. Габриэлю как главе семейства — Леонардо, Михаилу с вечной палкой в заднице — Рафаэля, а Самандриэлю — Микеланджело.
Дин прыснул со смеха:
— Ну да, классификации темпераментов по Гиппократу — это прошлый век. А вот черепашки ниндзя — это… это… — и он не смог продолжить, сотрясаясь от смеха, отчего и Кастиэль не смог удержаться.
— Знаешь, я заметил, что Габриэль умный парень, и со стержнем. Сначала в его поведении мелькали какие-то знакомые манеры, но я не мог узнать их, пока он не сказал о вашем родстве, — проговорил Дин, опасаясь отпугнуть незримую шаль доверия, окутавшую их в эту ночь.
— Он такой, — не без грусти сказал Кас, но всё ещё тепло улыбался. — Он тоже боится меня. Думает, что я оттолкну его, как когда-то. Я, честно, был не подарок. Он называл меня слишком самостоятельным, слишком холодным, слишком
сучёнком.
Винчестер на это тихо рассмеялся, заставив и Каса улыбнуться сквозь призму воспоминаний.
— Я думаю, он был прав, — произнёс куда легче Новак. — Но за прошедшие годы я стал другим, и я иногда очень скучаю по нему… по ним всем, какой бы странной семьей мы ни были. В нашем доме не было зла, были шутки, розыгрыши друг над другом, и в беде, без сомнений, никого бы не бросили.
— Так почему ты?.. — не договорил Дин, но Кас и так его понял.
— Просто я всегда думал, что должен справиться с этим сам, не втягивать их ни в коем случае. Они бы помогли. Они бы вытащили меня из любого подвала. Они все, признаться, имеют для этого потенциал. И некую власть. Ведь Михаил — авторитетный многопрофильный врач, и столько связей, как у него, нет ни у кого. Габриэль вообще федеральный агент, и если бы я хоть раз дал ему знать, он бы пришёл на помощь. Самандриэль вовсе нашёл призвание в политике. Его нынешняя специализация в колледже — менеджмент и связи с общественностью. Но что мне им надо было сказать? «Привет, я тут сижу в секс-рабстве у мафиози… Нет, меня не держат… Да, могу выходить… Да, добровольно».
— Я понял, Кас, — попросил его Дин притормозить. Кастиэль разгорался, вспоминая это, и оттого моментами становилось больно слышать это.
— Извини. Я к тому, что мне стыдно. И я боялся. Я во многом запутался и выхода не видел совсем. Устал гоняться за собственным хвостом и оглядываться.
— Всё позади, — напомнил Дин и притянул Кастиэля обратно. Стало в самом деле спокойнее. — И я хочу, чтобы ты был уверен в этом.
Кошмар не вернётся. Можно строить планы на будущее. Можно гулять по Диснейленду и не бояться тех, кто стоит на вышках. Ну, так может пора встретиться и с твоими братьями? Если и есть подходящее время, то оно настало.
— Я мог бы. На самом деле несколько дней уже размышляю об этом, видя вас с Сэмом. Вы, конечно, сумасброды редкостные, — Кастиэль ухмыльнулся. — Без обид. Но я вижу, как вы держитесь друг за друга и опекаете. Вы хороший пример братьев, — мудро подвёл Кас и, словно ставя точку, сказал: — Я подумаю.
***
А утром Дин уехал. Требовалось согласовать моменты по сделке — опять! — в чередной раз, и ещё раз до бесконечности, потому что существует много моментов и все их предвидеть не получается. Но сколько не пиши эти поправки и не исправляй недочеты, всегда будет возможность провала. Вот, например, у Дина и Сэма, известных своими маленькими нелегитимными правонарушениями, всегда был план А: очешуенное безукоризненное исполнение; план Б: бросай всё и беги; и план В: выпутаться из передряги
любой ценой. Универсально, проверенно, тонко.
Король тоже мог бы у них поучиться. Хотя, Дин знает — доля опасений приходится на педантичного Бальта и скрупулёзного до мелочей Кевина, нашептывающего всякое на ухо главе Корсиканской Мафии.
Но это не умаляет того факта, что Дин должен ни свет ни заря выпутаться из как никогда нужных объятий и поехать к чёрту на куличики.
Винчестер немного более яростнее, чем должен был, хлопнул дверью импалы, немного грубее, чем требовалось, поторопил продавца в круглосуточной забегаловке, делающего ему кофе, и к своему удивлению, будучи чуть более недовольным, зашёл внутрь экстра-логова Короля — чёрного здания, в отличие от белоснежной штаб-квартиры. Только Дин находил в этом иронию?
Бодрые не по времени, они уже ждали его в конференц-зале для гостей. Язык не поворачивался назвать это «гостиной». Ему предложили выпить. Ещё один кофе. В полукруге четырёх диванов сидели они: одиночный Король, следом Бальтазар с Кевином, роющемся в телефоне, далее одна Руби почти напротив Короля, и одиночка-Маркус, преданный телохранитель. Места рядом с Марком и Руби пустовали. Вне сомнений, Дин сел с красоткой-демоницей.
Они занялись делами. На столе были разворочены уместные по теме бумаги. Споров пока не возникало. Дин мысленно поблагодарил расположенную к нему Судьбу за прошедшую головную боль от раннего подъема. Но обманчивое благополучие продлилось недолго.
Время тянулось непозволительно долго, как на скучной паре социологии, глаза Дина из принципа держались открытыми, монотонный разбор изредка разбавлялся скрежетом ручки о бумагу. И тут на краю сознания мелькнуло нечто красное. Дин повернулся.
Последним человеком, кого он ожидал увидеть в роскошных апартаментах Короля, была Амара Симпсон. Девушка ворвалась посреди их беседы, когда в заключение они уже просчитывали план с учетом расходов и погрешностей. Сводили дебет и кредит, так сказать. А она, крадучась, спустилась по лестнице, стараясь не смотреть в направлении делового разговора членов Мафии и их новых заграничных союзников. Поняв, что её заметили, Амара остановилась и замерла, как змея в свете фонарика. Дин сразу перебил говорившего на полуслове:
— Что она тут забыла?
Кроули смерил взглядом Винчестера. Никто больше не подал голоса, хотя очевидно, что присутствие постороннего не всем внушало доверие.
— Она тут живёт, — включился Король.
— Ты подпустил малолетнюю девицу, склонную сбегать и трепаться, к делу, которое планировал столько лет? — не страшась наказания, спросил Дин. Дело действительно важное.
— Она больше не сбежит, — заверил Кроули и сурово посмотрел на остановившуюся вдалеке от них девушку. Она всё слышала и, казалось, была готова заступиться за свою честь, если её господин этого не сделает. Руби, сидевшая рядом с Дином, напротив, незаметно для остальных весело хмыкнула. Дину это не понравилось.
— Что ты с ней сделал? Почему ты уверен, что она не сбежит? — спросил гангстер.
— Она прошла проверку, — просто ответил глава Мафии. Дин как наяву увидел долгие сцены пыток в исполнении искусной Руби и промывку мозгов до чистых вод от Короля. — Амара, подойди, — негромко попросил Король, не отводя взгляда от Дина. Для пущей убедительности ещё не хватало щелчка пальцами. Амара тут же бесшумно приблизилась и встала позади диванчика из итальянской кожи, где сидели Дин и Руби.
— Да? — поджала губы брюнетка.
— Ты хотела что-то сказать Дину, не так ли?
Винчестер в замешательстве повернулся и уставился на переминающуюся с ноги на ногу девушку.
— Угу, Дин, — начала она, — прошу простить за моё поведение в твоём доме. Это было недопустимо. И за то, что прочитала переписку и передала данные федералам. Этому нет оправдания, я очень Вас всех подставила, — особой искренности в её голосе не чувствовалось. Лишь холодная вежливость, да и только.
— Что? — брови сошлись на переносице Дина. — И ты ей это спустил? Ты в своём уме?
— Это ещё не всё, — громче произнесла Амара, обращая на себя внимание. — Так мне повелел сделать Король. Чтобы выяснить, кто есть кто.
— Немыслимо. Не слишком ли много игр для одной твоей персоны? — съязвил Дин. Он не мог разобрать, чувствует ли отвращение к лгунье, или облегчение от того, что юная фаворитка Короля выказала полную преданность. Следствием были её неоднозначные действия.
— К твоему сведению, ещё до твоего признания мне стало известно о вашей махинации. Амара поделилась догадками, и я всё ждал, хватит ли у тебя духу признаться, — не мигая, почти что осуждая, проговорил Кроули, после чего возникла неудобная пауза. — Но я рад, что ты признался. Более чем.
— Ясно… — всё, что мог сказать Дин на это. — А подкатывать ко мне, потом к Касу, а затем опять ко мне было часть Вашего плана?
— У меня была свобода действий. Я заскучала.
— Довольно, — прервал Король. — Можешь идти.
— Вот уж плюшки, — проговорил себе под нос Дин. Теперь стало понятно, почему Король вёл себя с ним так странно.
Беседа насильно вернулась в прежнее русло.
***
Саммит подошёл к концу, приглашённые члены разбрелись по углам: Бальтазар и его протеже скрылись из виду, Руби самодовольно общалась с Марком — сразу видно, предвкушает момент, как отошьёт его. А Кроули включил лёгкий оркестровый мотив на музыкальном центре и хотел было опрокинуть ещё стаканчик на заднем дворе — обмазговать прошедшее заседание. Выходящего через створки на свежий воздух Кроули и настиг Дин.
— Хэй, Кинг, — поровнялся с ним гангстер. — Есть одно дело. Отойдём?
Солнце ударило проказным светом, опасно балансируя между двух туч. Подстриженную полянку и две беседки рядом с высаженными в ряд кустарниками озарило золотом. Дин и охмелевший (или не до конца протрезвевший) Кроули свернули вдоль дома на каменную кладку и неторопливо прогуливались, морщась под тёплыми лучами.
— Вопрос, собственно, деликатный.
— Ну что ж, валяй, — ответил налегке Король и осушил стакан, что всё ещё держал в руках.
— Ты говорил, что знал моего отца. И маму.
— Было дело. — Кроули замедлил шаг.
— Расскажи, что тебе известно об их смерти, — честно попросил Дин, надеясь на понимание, и пояснил: — Я докопался до той грязи, но до сих пор остались белые пятна.
Тяжелый вздох мафиози говорил о многом. Деликатное, ну конечно. Про такие дела впору расспрашивать в прохладной камере, направляя свет лампы в лицо.
— И что за белые пятна? — заметно сдался Кроули. — Надеюсь, ты знаешь достаточно, чтобы не прятать за спиной нож, а, Дин?
— Ножа нет, — парень демонстративно поднял руки. — Есть только вопросы. Мы оба понимаем, о чём идёт речь, так что не мог бы ты просто выложить свою версию произошедшего? Если не затруднит.
—
Если не затруднит… Конечно. Один чёрт, хранить это в тайне больше нет смысла. Ладно… — Немного собравшись с мыслями, Кроули начал: — Это произошло, если не ошибаюсь, лет двадцать назад. Суровые последствия 90-х. Зацепиться в жизни не удавалось, когда каждый третий капитал прогорал, а общество прогибалось под грузом правительственных интриг и запросов на ВВП. Тебе, Дин, такого не понять. И эти года неспроста назвали криминальными. Пик преступности…
— Прошу, пропусти гид по истории, я ходил в школу, — напомнил Дин. — Ближе к делу. Я знаю, что в связи с тяжелой ситуацией отец обратился за помощью к тебе.
— Как один из многих. Я его и не запомнил бы. Денежная сумма была сравнительно небольшой, ему была одобрена «ссуда». А когда прошёл обговоренный срок, настало время вернуть долг.
Дин кивнул. Пока что показания совпадали, что не могло не радовать. Кроули продолжил:
— Обычной практикой являлось послать коллекторов, чтобы поторопить моих должников. Не таких коллекторов, как сейчас, упаси боже. В те времена было иначе, даже сравнивать не буду, — уточнил он. — Но не успел я отдать и распоряжение своим людям, как узнал новость. Каким-то образом Банда Желтоглазых получила списки всех должников, а в частности тех, к которым у меня было особое отношение ввиду их потенциала.
— Ты был заинтересован в моём отце? — неуверенно переспросил Дин. Что-то было не так, Дину очень не хотелось опять купиться на ложь, хотя придраться пока было не к чему. Кроули покачал головой:
— Однажды я надеялся собрать самых сильных и надежных мужчин и организовать нечто вроде внутренней революции… Они все были из касты прислуги, они обслуживали всё побережье, управляли и организовывали работу — это офисные служители, банкиры, официанты, заправщики, механики, консультанты… На меня тогда большое впечатление произвела одна идея в книге*. И представь, что можно сделать, если приручить такое количество служащих. Знаешь, Дин, это были мои незрелые мечты, и я горел этим.
— Я понимаю, о какой книге ты говоришь, — незаметно для себя улыбнулся Дин. — Ты замыслил что-то вроде проекта «Разгром»?
— Верно. Даже сейчас понимаю, что задумка была вполне осуществимой, но… Желтоглазые прознали про это. Они думали, что если не получилось подлизаться ко мне и стать частью моего замысла, то им придётся остановить меня.
Осознание настигло Дина, как пощечина:
— Они под видом твоих коллекторов наведывались к семьям и убивали всех?
— Да. Дюжина трупов была уже на их счету, пока они не дошли до Винчестеров. Твоей семьи. Твои родители дали им отпор. Они сражались. Действительно до последнего. Вырубили двоих. Азазеля, главаря, почти нейтрализовали. Имея ранения, «пехотинец» почти смог его добить, но их всё равно было слишком много… — слова давались тяжело Кроули. — Желтоглазые забрали ребенка. Дэна, судя по всему. Он заплакал или что-то вроде того, и выдал себя. Мгновенной мыслью банды стало забрать мальчугана, как сувенир.
— Ублюдки.
— Затем… — Король усиленно пытался вспомнить, — затем он пришёл ко мне. С пробитым брюхом, он просил о сделке. Просил покровительства в обмен на что угодно. Он был готов продать свою душу ради укрытия. Раскаивался, что не хотел, что потерял контроль.
— И что ты сделал? — затаив страх, спросил Дин. Была вещь, которую он бы ни за что не хотел сейчас услышать. Кроули не должен был быть соучастником всего этого дерьма. Только не это.
— Я сдал его. А ничего не понимающего зеленоглазого мальчишку, которого эти мерзавцы принесли на руках, отдал Алу и Лилит. Даже не знал, что у «пехотинца» был ребенок. Но раз так получилось, настоял, чтобы фамилию сохранили. Не знаю, правильно ли я тогда поступил. Но долго раздумывать не мог, дел было невпроворот. Многолетний план в самом зачатке был разрушен.
Дин по необыкновению почувствовал усталость.
— Всё могло быть хуже, — в качестве поддержки произнёс Винчестер. — Если бы ты не забрал у них Дэна, они бы его тоже убили… Спасибо, видимо.
— Не знаю, как бы сложилась его жизнь… Парниша Дэн. Я просил Аластора и Лилит лучше присматривать, но и тут они не справлялись. Я сделал все, что мог: дал ему семью, сделал документы, подчистил данные о рождении, чтобы Дэн не нашел никаких упоминаний.
— Хм, — Дин задумался.
— А однажды… Однажды, было ему лет пятнадцать… Он пришёл ко мне точно так же, как Ваш отец когда-то. Просил об одолжении. Наказать тех жестоких мерзавцев, что надругались над ним очень низким способом… Наверное, не будем об этом. Я ещё не до конца привык к тому, что это лицо не его и принадлежит другому человеку.
— Ладно, — спокойнее произнёс Дин. Король подкупал своей честностью. В принципе, Дин получил всё, что нужно было…
— Ещё что-то?..
— Я хочу убить его, — вдруг озвучил Винчестер, вырвал Короля из мыслей, — Азазеля. — Дин посмотрел в глаза главарю Мафии, и молодое лицо его повзрослело лет на десять.
— Путь мести не приведёт тебя ни к чему хорошему, — начал поучать Король. — Не пятнай руки.
— Я знаю, что ты сделал с негодяями, которые убили твою мать, — в противовес объявил Винчестер. — Так что не говори мне такого. Ты наказал их. Позволь и мне.
Кроули долго не отрывал взгляда и сказать ничего не мог. Эта история разбередила многие старые раны: воспоминания, погасшие мечты, а теперь и память о матери.
Людям можно помогать, их можно направлять, их можно использовать, но к ним нельзя привыкать, а тем более привязываться. Впервые за многие годы Король засомневался в своей беспрестрастности. В данный момент Дин был открыт перед ним, нуждался именно в его помощи, и Кроули подумал, что хоть раз он может забыть о своих принципах и позаботиться о чьей-то душе.
— Тогда ладно, мой мальчик.
— Дай мне всё, что у тебя на него есть, — попросил нетерпеливо парень, а зелёные глаза заблестели.
— Я наводил справки о судьбе Желтоглазых и Азазеля. Выяснил, что он нашёл выход. Пошёл на сделку с ФБР и был направлен во Флориду для подпольной работы в более кровожадной группировке. Как очередная продажная сука. В доме у меня записан адрес и контактная информация о тех, кто пасёт его. Но, Дин. Помни. Сначала сделка. Потом отмщение. Ты нужен мне здесь, и бог тебе судья, если ты попробуешь удрать.
