КТО?

Эта обнаженная пустота встретила ее за границей зеркала. Распущенные волосы, глаза то холодные, то призывно вопиющие: - Кто... Внутри лилась пустота. Струйками воды, быстрым. С тела. Тишина. Там, за границей закрытого на замок ее мира был гул подъезда со скрежетом ключей, ветрами вечно открытой форточки верхнего этажа и табличкой с красными буквами "Лифт не работает". Потом улица и бесконечное множество каких-то незначительных здесь судеб людей - их уверенности в завтра, страхах перед сейчас, мелочностью задач - успеть вовремя на работу, заправиться где-то, чтобы... отзвуки голосов жен, возмущенных такими же незначительными деталями быта - "почему не прибил полку?! почему не сделал документы на... почему меня не слушаешь?... почему ты такая невнимательная Мразь, я тебе полжизни отдала...", или обратное "Как ему сказать, как уйти, к кому-то куда-то... я ему тысячный раз повторяю сделай, а он, как в пустоту... не любит или... и как провернуть фокус с платьем за триста долларов, просто не купит же..." или что-то другое за лицами, за бегом, внутри автобусов, машин, трамваев, метро - килограммы суетности, тонны самозначимости, миллиарды непонятости и еще больше пустот одиночества, пусть незримого окружающим, но все же... Бег... Вновь парадные, вновь лифты, вновь города, вновь кто-то чужой в постели с утра или опостылевший свой... Страхи. Чувства... И как-то на последнем слове у брюнетки заныло в груди - "у других, у меня нет..." - вновь выплеснулся холод, вновь тысячи комбинаций пути, дальше, после... Варианты возможного... И вопрос: Зачем? Алкоголя не было, еще в первые три дня первой недели она раскручивала по столу не открытую бутылку только, что купленного грузинского: - Мукузани заказывали! Пейте прекрасное красное... - не открыла, дотронулась до острого края штопора, изогнутого. Поднесла в свету - волны жизни до острия... - слегка улыбнулась. Убрала и штопор и бутылку. Три первых дня складывались в часы и обратно, наступало завтра. Бывший майор Рогозина сделала все необходимые звонки, все возможные, было назначено ожидание ответного телефонного. С надеждой на должность. Через две недели - "ровно четырнадцать дней выдержать и вновь жизнь обретет колею, вновь пойдет вверх по штопорному кругу, к смерти когда-то и где-то. До неважности - ей только чуть за тридцать. Книги и жестокие мысли, молчание. Антонова, рвущаяся поддержать, посоветовать - нет, пока ситуация не была накаленной, Рогозина еще обладала полной уверенностью - сама! все хорошо, не стоит волноваться, Валя... и не приглашала на чай, обсуждать было нечего, жаловаться и изливать душу она не умела. Через четырнадцать дней последовал новый удар - ей сказали твердое нет, услуги не требуются! Через месяц стало явно, что все слова полковника не были пустым звуком - преподавание дисциплин ее специализации было невозможным, все отделы кадров шли через проверку подлинности документов и регалий, а по поводу "Рогозиной Галины Николаевны" был дан четкий распорядок. Тишина. Телефон. Приезд отца, в гости на пару дней. Тишина. Женщина не обмолвилась и парой слов относительно своего положения и ни разу не отступила от принятого решения - "сама, моя жизнь и она только моя". Рогозин уехал в гнетущем настроении, душевность была напрочь исполосована будто острой бритвой нелюдимостью и холодностью дочери. Ей бы расплакаться, ей бы кинуться на шеи и признаться и ему и себе честно, что "ее профессиональная деятельность - это единственный воздух, иначе она рыба, на сушу выброшенная. Чтобы медленно, медленно... Из теплого в холодное, когда замирает сердце и перестает биться даже хвост", но Рогозина это не сделала. Закрыла засовы и в голове и во всем доме - "темнота..." Через два месяца она научилась готовить, более сносно, потом прилично, потом вверх блаженства - "Но кто оценит?" - подумала про себя женщина. Были прочитаны классические тома, были рассмотрены варианты переквалификации и был намечен план, нет не вполне отчетливо, тот который последней каплей - московская область, возможно там... там была только школа, но чтобы она стала преподавать? - Криминалистику, юристпруденцию, право... - Разве, что Основы безопасности жизни? - женщина усмехнулась, были еще варианты, но еще более худшие. Прорвалась Антонова, назойливым звонком в дверь после девяносто трех дней телефонных переговоров: - Если ты не откроешь, я выломаю! - донеслось с повышенной громкостью из подъезда. Резко распахнулась дверь, уверенный взгляд блондинки, улыбка брюнетки, насмешливая: - И как бы ты выломала? От неожиданности вопроса Антонова будто отпрянула: - Плечом!...Ну как это говорят мужчины... - вшагнула в освещенную прихожую женщина - Мне надоели твои короткие телефонные! И что же ты три месяца делаешь? Ты не переносима! - Действительно, Валя и как ты меня последние лет пятнадцать терпишь? - ехидно взлетели брови. - Роднит нас с тобой мазохизм, в этакой извращенной форме... Галя, я между прочим голодная... - Отменная курица с соусом, макароны со сливками, аля Италия, салаты - простой и с кедровыми орешками? - Да? - блондинка шокировано воскликнула - Ты хочешь сказать, указала пальцем на кухонный набор райского изобилия - Это ты все сама? Брюнетка кивнула: - А ты полагала, я тут рыдаю белугой? - Я... Не хватает вина! - Грузинское, как думаешь, подойдет? Лучшее из района Саперави. - Хванчкара? - Хванчкара в Хванчкаре выращивается, Валя, у меня Мукузани! Блондинка кивнула, распущенными волосами. Внимательным взглядом окинула кухню - "зеркальная идеальность, чистота, тишина... сумасшествие". Блаженство курицы, блаженство салатов, яркий букет вина... Повертела в руках бокал: - Галя, что дальше? - Чего? - Что ты дальше планируешь делать? Ты на границы срыва, твоя работа - это все твои смыслы... Ты была лучшим следователем... - Была... - процитировали губы - К откровенности я не расположена... И к беседам... - Да, я заметила по телефонным. Грызешь себя? - За проигрыш? Нет... За глупость против системы, ради чего - справедливости или повышения, да, Валя, этот был прав я мечтала о его кресле - это мое новое движение вверх! Или ради чего? Я задавала себе вопрос... Кто я? - голубые глаза сверкнули - Бесчувственность, одиночество - мой приговор! Кто я... Куда я шла, может быть все не то и не так... Черт возьми! - женщина резко встала, умылась из крана - Столько дней... А тут я просто готова расплакаться, как девочка... Справедливость... Жизнь без бы... без коллектива, без... - голосом из-за спины, вновь шум открытой воды, вновь умылась, продолжила - Да, там были все мои смыслы и они смыты, водой куда-то... В прошлое... Черт возьми, я не знаю не только кто я, но и куда я... Куда мне... В какую-нибудь область? Кем? Я люблю Москву... Или, хотя... Да, я теперь ничего не люблю... И с Барановым вышло, как-то жестоко... Лет пять назад, ты была права, ты... Это была любовь, только страстью... - опустились руки, потом вновь взлетели, впились в края тумбочки, на которой держалась раковина, плеск воды - Кто... Мы задаем себе эти поганые вопросы! Все! И я тоже... Кому нужна? Себе - ухмылка, приглушенный смех - Не бери в голову! Разберусь! - брюнетка резко обернулась - Ты уже разобралась, по частям! Это у тебя на почве первого в жизни проигрыша! Сколько лет в сто из ста и мужчины - какого хотите, глазами или чем ты там их... А потом характер, а потом мне в телефон - "Ах, Валя, было немного страсти, страсть не любовь... Не бери в голову" или твои успехи или... Ты привыкла быть сильной! Ты сильнее меня, других... Кто тебе равный? А?! - Мне равный? Ты о чем... - Это твой характер, как стержень, как... С института... А тут вдруг опустились руки и ты задумалась... Я с этом всю жизнь живу - кто я, куда иду... Это называется смысл жизни. Усмешка брюнетки: - Не надо ссылок на вечность! Да! Я потеряла часть смысла! Хорошо, весь... Я не вижу куда дальше, слепым котенком... Просто выбросило... Столько звонков с надеждами и впустую - Валя, третий месяц моего сумасшествия, я готова завыть! Это ты хочешь слышать? Зарыдать белугой! - Нет! Я хочу чтобы ты увидела другую жизнь! Рогозина, она есть! Карьера, любимая работа - наркотик для трудоголика! Наркотик! А теперь у тебя ломка... Посмотри, есть другая жизнь! - Где? Разве мы не идем к целям? Разве мы не реализуем себя там, там в работе и есть это наша жизнь - с утра до вечера... - А лучше еще все ночи! Правда, Рогозина?! Чтобы не быть в тишине одиночества!? - Ты жестока! - Я откровенна! - Антонова, что добиваешься?! - Рассмотри этот зимний холод, выйди на волю, отбрось погоны! Это только одна личина! - А другая? Какая другая? Мимолетные выходные, впечатления, книжные страдания... Может быть для лиричных сердец... Не для меня! - Да, ты из той пучины не отличаешь весну от осени! - Может быть, Валя, может быть! Я слишком увлечена... - И еще... Жизнь длительность, жизнь сейчас! Здесь, за этим вином! Нет границ до, после... Сколько мы дружим? Это длительность... Это не скачки с барьерами и в стойло! - Конечно... Карьера и была длительностью... доказательством Я самой себе! - В точку! Рогозина, а ты молодец! "Доказательством я самой себе!" - вот кто ты! Доказательство! Хватит... - блондинка замолчала, постучала по столу пальцами - На обороте телефон и адрес и имя, ты идешь завтра устраиваться на работу! - Кем, Валя? - Вот и узнаешь завтра, когда придешь... Тебя, кстати, там ждут. И еще... - И еще я тебя не узнаю, решительность... Это моя прерогатива, обычно! - Галя, пойми - прерогатив нет! - Валя... - женщина протянула длинной слова и скрыла подругу в объятьях, шепнув на ухо - Спасибо... - Кстати, оденься как-нибудь сдержано...