Под искусственным солнцем

— Ты опоздал, Гриммджоу, — голос шинигами, восседавшего на массивном каменном троне, оставался таким же ироничным. — Реяцу Куросаки Ичиго исчезла… Синевласый арранкар стремительно поднял голову, обращая взор на Айзена. Новость застала его врасплох и даже на мгновенье парализовала. — Что?.. — с подозрением прошипел Эспада, показывая увеличенные клыки. Где-то за его спиной шевельнулся Тоусен. Рука беглого шинигами как бы невзначай ходила по гарде покоящегося в ножнах меча. Арранкар видел это. В этот раз видел. — Куросаки Ичиго мёртв, — проговорил властитель Хуэко Мундо, смакуя, казалось, каждое слово. — Айзен! — голос Гриммджоу не дрогнул. — Этого не было в нашем плане! — Нашем? — с лёгкой насмешкой переспросил бывший капитан Пятого Отряда, поправляя спадающую на лицо прядь волос. — Ты был невнимателен, Гриммджоу. Я лишь говорил, что Куросаки Ичиго должен встретиться в бою с Эспадой, но я не обещал, что это будешь именно ты. Арранкар молчал, яростно уставившись в пол. Его массивные кулаки были крепко сжаты, а на лбу проступила тонкая морщинка напряжения. Дерзить дальше не имеет смысла… всё кончено? — Мы… ещё… не закончили… — выдавил он из себя. Кто-то хихикнул из темноты. — Гин… — Если подумать, вы уже дважды встречались на поле боя, — певучим голосом сказал «лис», приближаясь, — но обстоятельства не давали тебе закончить всё до конца, Гриммджоу. Что ты чувствуешь, а? Что чувствуешь, зная, что твоего парнишу прикончил кто-то другой? Ты можешь, конечно, попытаться бросить вызов его убийце, но… Это ведь будет уже не то? «Эта мерзкая улыбка…» — Гриммджоу хотелось убить его. Здесь и сейчас. — Я сильнейший! — в глазах арранкара вспыхнул свирепый животный огонёк. — Сильнее всех! Я король! — рука Гриммджоу стремительно схватила воротник собственной формы и с силой потянула вниз, обнажая часть мускулистой груди. — Этот шрам! — он ткнул ногтем в тёмно-бордовую полосу запёкшейся крови. — Я не простил его! Я король! Мои жертвы не должны дохнуть до того, как я с ними поквитаюсь! Никто! — он с ненавистью рубанул рукой по воздуху и резко устремился к дверям покоев, пройдя мимо застывшего силуэта Тоусена. — Я могу помочь, — негромко молвил король Лас Ночес. — Могу сделать так, чтобы ваш поединок всё же состоялся… Эта женщина… Иноуэ Орихиме… Я помогу тебе, если ты кое-что с ней сделаешь. Гриммджоу не ответил, и даже не обернулся в сторону хозяина. Но он слушал. Это можно было бы понять хотя бы по тому, что он больше не двигался вперёд, да и вообще, наверное, затаил дыхание. Это было воспринято Айзеном как согласие: — Ты знаешь, зачем она пришла в Хуэко Мундо, верно? — Гриммджоу едва заметно кивнул. — Разумеется, всё пойдёт прахом, если мальчишка-шинигами умрёт сейчас. Наша сделка ещё в силе… — Я… не понимаю! — Улькиорра оставил её покои, отправившись на сражение с риока. Сейчас Орихиме одна. Негоже заставлять её скучать в холодном тёмном замке. — Что я должен сделать? — Ты поймёшь, Гриммджоу, — улыбнулся Айзен. — У тебя всегда был нюх на такие вещи. Ступай к ней, сейчас же… — В чём смысл? Как эта девка может помочь в вопросе с покойником? — Твоя рука, — в который раз улыбнулся Айзен. — Помнишь? Её силы не смогли восстановить её в нормальном состоянии… Её «Отрицание» усиливается непостижимым образом, когда её обуревают сильные чувства. Девочка очень эмоциональная. Безысходность, вызванная нами, помогла ей на время расширить границу своих способностей и регенерировать твою руку. Но сейчас речь идёт не просто о регенерации. Воскрешение человека — совсем иной уровень, в котором одной безысходности мало. Покажи ей как близко вы можете быть к животным. Дай ей поддаться инстинктам. Покажи ей полное отчаянье. Заставь почувствовать ужас и отвращение ко всему живому… — То есть?.. — в глазах арранкара загорелся на миг чудовищный огонёк. — Доверься своим инстинктам… — задумчиво проговорил Айзен, тоном показывая, что разговор окончен. Гин снова рассмеялся за его спиной. *** — А-а-а-а! — завопила черноволосая. Мощная рука арранкара сомкнулась на её горле и прижала к стене. — Гримм… джоу… — её белое личико сделалось сперва пунцовым, а затем болезненно красным. — Я горю от нетерпения, — холодно произнёс Гриммджоу, уперев колено в стену. Так, чтобы девушка не смогла свести вместе ноги. — Что вы здесь делаете? Отвечай! — последнее слово сопроводилось звуком удара, отчётливым хрустом переломанной кости и истошным воплем. — Лоли! — с ужасом прошептала вторая советница, пытаясь унять дрожь в коленках. — Что такое? — ехидно протянул Гриммджоу, с лёгкостью блокируя все безуспешные попытки девушки освободиться. — Это все лишь нога… Зачем они тебе вообще нужны? Вы ведь и так постоянно ползаете перед Айзеном на четвереньках… Шлюшка… — свободная рука арранкара властно прошлась по лицу Лоли. — Ну же! Давай, расплачься! — Гриммджоу! — истерично закричала Меноли, резко подаваясь вперёд в порыве дикого ужаса. — Не смей!.. Фраза оборвалась неожиданно резко, едва только арранкар, не оборачиваясь, небрежно махнул рукой в её сторону. Прижавшуюся к спинке кровати Орихиме на миг ослепила ярко-алая вспышка. Комнату быстро наполнил ужасный запах горелого мяса. Объятая пламенем фигура обратилась в дымящийся пепел раньше, чем эхо от её слов прекратило отскакивать от стен комнаты. Какая чудовищная смерть!.. Рыжеволосая хотела заплакать, но вместо этого её вывернуло самым отвратительным образом под кровать. Они были очень плохими, но… Они ведь не заслужили такого… — Так на чём мы остановились? — арранкар снова обратился к пойманной им пленнице. — Ах да! — Не надо… — Орихиме наивно полагала, что тот сиплый шёпот, кое-как сорвавшийся с её сальных губ, может быть хоть кем-то услышан. Хруст. Вопль. Худая фигура черноволосой камнем рухнула на пол. Обе ноги были безнадёжно переломаны… Орихиме вырвало снова. — Гриммджоу… — стонала Лоли, извиваясь каракатицей. — Ты… сволочь… — Я что-то тебя не слышу! — арранкар резко наступил ей на спину и прижал к полу, — птенчик потерял голос? — он пнул девушку в бок, и та выплюнула кровь. — Хотя какой из тебя птенчик, ты, гусеница! — арранкар плюнул на неё. Принцесса замерла в немом ужасе… Чудовищно… «Она же… одна из… вас…» Искалеченная девушка с вывернутыми ногами что есть сил пытается подползти в сторону обгоревших ошмёток подруги, безуспешно пытаясь цепляться за мраморный пол ногтями… А над ними, словно облик смерти, возвышается высокая мускулистая фигура, заливающаяся бесчеловечным, похожим на звериный рык, смехом… «Почему?»