Под искусственным солнцем

Глаза девушки существовали отдельно, проживали отдельную жизнь. Они были не в силах так вот просто смириться с правдой и с тем, что за этой правдой последовало. Они просто плакали, разбрызгивая по изувеченному взрывом трону струйки холодных слёз. Они плакали отдельно от тела… Действительно. Свирепые, набирающие скорость движения чуть постанывающей девушки никак не хотели вязаться с её плачем. Те, кто знал Иноуэ Орихиме, непременно бы подтвердили: девушка не умеет плакать от злости. Но то, что вело сейчас за собой сквозь тусклую пелену бытия и морали, несомненно, было злостью. Ярость. Экспрессия. Гнев. — Такая жалкая… Я такая жалкая… — припадочно шептала она прямо на ухо арранкара, насильно усаженного на старый трон Айзена и прижатого к его спинке разгорячённым женским телом. — Как мне тошно от самой себя… Краем глаза арранкар мог уловить едва заметно играющую на щеках принцессы улыбку, но слёзы по-прежнему ставили Эспаду в тупик. А девушка всё ускорялась, без устали повторяя наработанный алгоритм движения бёдрами. Наслаждения не было, была лишь боль. С каждой секундой Иноуэ всё сильнее и сильнее убеждалась, что это стало своего рода наркотиком. Только это свербящее чувство между ног не давало ей сейчас потерять рассудок и закричать нечеловеческим голосом о том, что всё кончено. Нет. Сейчас ей ни в коем случае не нужно останавливаться. Но каждое движение вселяло в потрёпанное тело лишь всё большую и большую боль. Гениталии Иноуэ буквально горели в огне, а нижняя сторона живота отзывалась ноющей болью. Девушку тошнило. — Не давай мне остановиться… — обе руки девушки обхватили худощавую шею Улькиорры и прижали голову Эспады вплотную к тёплой груди девушки. — Не давай мне останавливаться! — это была не просьба, не команда и не поручение. Сейчас в голосе Орихиме слышалось то, что было по силам понять даже лишённому чувств арранкару — мольба. Тело девушки прогнулось ещё больше, побелевшие пальцы рук, что есть силы, впились в одеяние Улькиорры, разведённые в стороны ноги бессильно тряслись. Больно. Слишком больно. Орихиме словно разрывалась изнутри. Не в силах больше терпеть, девушка стиснула зубы и решительно оттолкнула от себя мужчину. Она осторожно вынула из себя упругий член арранкара и, чуть помассировав его рукой, резко впилась в его головку зубами и чуть сдавила её. Как она и думала, белое семя полилось ей в горло в ту же секунду. Девушка проглотила всё. «Который это уже раз? — тупо пронеслось в голове. — Сколько раз он уже кончил? — не переставая ласкать холодеющий пенис руками, Орихиме снова перевела взгляд на Улькиорру. Всё тот же отсутствующий взгляд сверху вниз. — Я уже сбилась со счёта. Сколько часов мы вообще этим занимаемся?..» Девушка вновь поднялась, в который раз усаживаясь лицом к лицу с новым Королём Хуэко Мундо. — Мне сейчас немножко больно, — прошептала девушка, гладя спокойного арранкара по волосам. — Ты не против, если я вставлю его сюда?.. Чуть повозившись, девушка вновь приступила к работе. Но сейчас двигалась она намного медленнее и тяжелее. Всё внутри Иноуэ сжималось со страшной силой — тело отчаянно противилось такому извращению. — Больно-о-о! — простонала Орихиме, пытаясь помочь себе, раздвигая ягодицы пальцами. Вагинальный секс больше не приносил никакого удовольствия, однако это… — Нет, ничего! — девушка отчаянно попыталась выдавить из себя улыбку. — Мне очень скоро… Это понравится! А-а-а! — Почему ты это делаешь? — тихий голос Улькиорры на удивление легко смог пробиться сквозь целый океан девичьих криков и достигнуть ушей Орихиме. Темп рыжеволосой чуть замедлился. — Это уже не кажется тебе привлекательным. Ты чувствуешь сейчас только боль. Зачем тогда ты это делаешь?.. — Скажи, Улькиорра, — девушка изо всех сил старалась выровнять октаву голоса, — даже если я прощу Куросаки и забуду всё, что здесь видела, я ведь всё равно… Не смогу простить то, во что я превратилась за эти дни?.. Арранкар моргнул. «Двойной тупик. Как и хотел Айзен-сама: что бы уже не случилось, её прошлое и прошлое Куросаки Ичиго никогда уже не будут отброшены. Даже встреться они ещё раз, доверия между ними никогда больше не появится. По-прежнему любить друг друга, учитывая всё ЭТО? Нет. Ни один человек на это не способен…» — Что мне делать?.. — монотонные движения слабели с каждым словом, глаза безнадёжно закатывались, а дыхание ускорялось. — Просто забыть… — тихий голос Эспады был непреклонен. — Ничто уже не вернётся. Жить старой жизнью — бессмысленно… Улыбка на лице девушки заиграла ещё сильней, чудовищней и неискренней. Глаза распахнулись так широко, как не открывались ещё никогда. — Как прикажете, повелитель… — сладко пропела она. Одна рука Иноуэ всё ещё впивалась в плечо Улькиорры, а другая яростно ласкала собственную вагину, разбрызгивая пахучие выделения. — Я и не думала оставлять всё, как есть… Теперь я буду вашей королевой. Двинутая замухрышка из Мира Живых сдохла в тот момент, когда пришла сюда, а из её проеденного червями трупа родилась я. Боже, как сложно привыкнуть к этой новой манере разговора… Хотя, всё равно… Теперь я, кажется, поняла всё, что в меня так усердно вбивали все эти дни… Я выше земных терзаний. Я выше слёз за чужие грехи. Я выше того, чтобы убиваться по искусственной любви. Я выше того… Чтобы видеть солнечный свет… Едва закончив фразу, девушка неожиданно остановилась. Глаза её безнадёжно потухли, а тело, прогнувшись, ничком полетело на пол. С губ девушки так и не сорвалась та самая фальшивая улыбка. Иноуэ Орихиме потеряла сознание… *** «Ты говорил, что защитишь меня… Обещал, что я никогда больше не буду страдать. Заверял, что придёшь на помощь, что бы ни было… И я верила! Но где же ты сейчас? Я же чувствую, что ты где-то рядом… Но твои мысли сейчас не обо мне. Но тогда зачем ты пришёл сюда? Ты ведь… Ты ведь не мог обманывать меня всё это время?.. Или мог?.. Да что я вообще знаю?.. Куросаки-кун… Куросаки-кун… Куросаки-кун… ХВАТИТ С МЕНЯ ЭТОЙ ЧУШИ!!!» *** Его шаги почти не вызывали эхо. Бывший Кватро Эспада старался идти как можно тише. Забавно… Он старается делать что-то хорошее… Ради чего?.. Вернув обессилившую девушку в её старые покои и укрыв одеялом, он оставил её наедине со спокойным сном. Её день был длинным. Другого такого уже не будет… «Она уже не проснётся, — ход мыслей арранкара был чёток и спокоен, — вернее, проснувшись, она начнёт совершенно другую жизнь… — он вновь вышел на уже знакомый непрерывный коридор и решительно устремился по нему, ни разу не оглянувшись назад. Ворота в Большой зал так и оставались распахнутыми — это заставило Улькиорру коротко вздохнуть, глядя на них. Путь вперёд был свободен. — Луна сегодня такая прекрасная… — изумрудно-зелёные глаза Шиффера устремились вверх, в бездонное чёрное небо. Арранкар остановился в середине зала, в том самом месте, где он, кланяясь, доносил в своё время отчёты. — И каждый раз, когда я смотрю на эту Луну, я вспоминаю тебя… Ты же знала, что всё обернётся именно так. Верно… Нериэлл?..»