Баллада больного влюбленного ублюдка

За окном медленно кружили большие воздушные хлопья снега, а небо было затянуто монотонной светло-серой пленкой стоящих где-то в незримой вышине облаков. До Рождества пять дней, а подобающим настроем и не пахнет. Дома в округе завешаны гирляндами и рождественскими фигурами. Только мой выглядит голым и безжизненным, впрочем, как и его хозяин. Хоть я и проспал всю ночь как младенец, болезнь не позволила мне выспаться. Горячая голова, влажное тело, неприятный, омерзительный привкус в пересохшем рту и тяжелые-тяжелые веки. Кажется, от лечения мне стало только хуже, но я быстро пресек такие мысли, решив для себя, что вся усталость от борьбы организма с простудой. Наверное, я так и утопал бы в жалости к самому себе, но меня отвлек непривычный в моем доме запах чего-то съедобного. Сделав нехилое усилие над собой, я открыл глаза и приподнялся на кровати. Картинка перед ними была мутной ещё с минуту после открытия, но я и без того разглядел сидящую на второй половине кровати Мику: − Так и знала, что от запаха еды ты проснешься, — она тихо усмехнулась в своей манере. − Доброе утро, — я изо всех сил потянулся, смачно захрустев суставами. Жизнь медленно возвращалась в тело, и я сонно проурчал, плотно зажмурив и резко открыв глаза. Сегодня утром Мика выглядела как-то умиротворенно и даже одомашнено. Скорее всего, сказывалось отсутствие спешки и необходимости в ярком макияже. Похоже, на ночь она всё же раздевалась, потому что теперь на ней была лишь мешковатая мужская футболка — слишком короткая для платья и слишком длинная для футболки, — и плотные чулки. Волосы Мика собрала в ослабленный хвост, так что они свободно свисали с её плеча единым чёрным потоком. Без макияжа её лицо выглядело не таким безупречно фарфоровым, как обычно: под глазами были светло-лиловые мешки, стянутые парой мимических морщинок ближе к носу; на скулах и подбородке я заметил несколько тонких красных царапин, а на щеках можно было разглядеть подобие легкого румянца. По моему лицу скользнула усталая улыбка. − Утро, — в словах Мики снова прозвучала усмешка, похоже, ей было, что мне сказать, но она подбирала слова. Оглядевшись, я заметил источник запаха: на прикроватной тумбочке стояла большая тарелка с оладьями, два варенья и две чашки какао. Я присвистнул от радости, обычно от Мики простой милости не дождешься, а тут целый завтрак. Завтрак в постель. − Воу… А за что? — теперь уже усмехнулся я. — Неужели мне всегда нужно быть при смерти, чтобы вызывать у тебя светлые чувства? Мика тихо хмыкнула, пожав плечами. В отведенном в сторону взгляде ясно читалось внутреннее противостояние и подбор наиболее мягкого ответа. Привычно. − Знаешь, — она почесала затылок, отчего её хвост забавно дернулся, — это что-то вроде благодарности тебе. − Благодарности? — я сел на кровати, поджав ноги. — За что? − Много всего, — Мика поморщила нос и махнула рукой. — Говоря кратко, ты моя отмазка. Почему ты не готовишься к праздникам? Я лечу Томми. Почему у тебя нет компании на праздник? Я лечу Томми, у меня нет времени на всякое дерьмо. − Но ты и раньше вроде шумно ничего не отмечала, — я склонил голову набок, заглядывая Мике в глаза. − Именно. И я откровенно заебалась объяснять, почему делаю так, а не иначе. А тут такая причина подвернулась, — усмехнувшись, она потрепала меня по волосам. — Но ты всё равно поправляйся поскорее, — на её губах расцвела ласковая улыбка. Я засматривался, глупо улыбаясь. Всё в этой женщине вызывало у меня какое-то нездоровое обожание. Подсев ближе, я обнял её за талию и попытался поцеловать, однако тут же встретил пальцы губами: − Нет уж, то, что ты болеешь, ещё не значит, что я тоже должна. В губы целоваться во время болезни нельзя, чему тебя родители учили? — привычная строгость вернулась к Мике. Усмехнувшись на её возмущение, я, недолго думая, поцеловал её в шею. Мика вздрогнула, обняла меня за плечи и тихонько выдохнула, пробормотав что-то о том, что я придурок. Стоило мне попытаться обнять её под футболкой, она отпихнула меня: − Хей! Рамки тоже иметь нужно, — её щеки были красными от смущения. — Я же сказала, чтобы ты не лез ко мне, пока не помоешься. Вали в душ и зубы чистить, потом можешь позавтракать. Я недовольно проурчал, садясь ровно, однако через секунду меня осенило: − Знаешь, у меня есть неплохая идея. Я быстро моюсь, — Мика сверлила меня взглядом, так что пришлось акцентировать её внимание на том, что моё предложение не идет вразрез с её приказами, — чищу зубы, а потом мы вдвоем залезем в джакузи и съедим твои оладушки. Идет? С минуту Мика просто сидела, хрустя суставами в пальцах и обдумывая сказанное мной. Казалось, она пытается что-то вспомнить. Затем, резко оживившись, она повернулась в мою сторону, наклонила меня к себе и коснулась губами лба. После чего вынесла вердикт, что без температуры можно и в джакузи. − У тебя купальник хоть есть? — я тихо усмехнулся, хитро глядя ей в глаза. − А зачем? — она так же хитро улыбнулась мне, слегка прищурившись. — Можно подумать, ты там чего-то не видел. − Можно я тоже голышом буду? — будто приятного в предстоящем купании было мало, я все равно спросил, надеясь поймать Мику хотя бы на секундном смущении. − Да пожалуйста! — она махнула рукой, пожав плечами. — Твой дом — твои правила. Но учти, если мне будет некомфортно, я уйду, и лечить тебя будут Винс и Никки. Хотя Винс и проявил себя «заботливой мамочкой», к лечению от Никки я готов не был, поэтому поспешил в душ. Быстро смыв с себя остатки виски и слюней Сикса, я выскочил из ванной ещё мокрый с двумя полотенцами в руках. В спальне Мика в одиночку ела оладья с малиновым вареньем. − Хей! Так нельзя, они нам на двоих, — обиженно вскрикнул я. Мика от испуга чуть не подавилась. − Это моя поварская часть, за проделанную работу, — она встала с кровати, поставила тарелку обратно на поднос, который тут же вручила мне. — Ну что, где твоё джакузи? Мы поднялись на третий этаж. Теперь мои мокрые следы отсутствовали разве что на первом. Я сразу же сиганул в воду с разбега, Мика почему-то не спешила ни раздеваться, ни залезать ко мне. − Что-то не так? — я убрал волосы с лица, повернулся к ней и облокотился на край джакузи. — Оно не кусается, а я и подавно. Залезай. Мика нахмурилась, быстро отмахнулась от меня, присела рядом с бортиком и начала разглядывать панель управления. Быстро разобравшись что к чему, она стала нагревать воду. − Знаешь, я думаю, суп с Томми — это не лучшая твоя идея. Здесь становится горячо не в том смысле, — то ли от волнения, то ли от жары у меня на лбу выступил пот. − Тридцать семь градусов — это не так уж жарко, — она флегматично пожала плечами. — У тебя нет эфирных масел, а? − У тебя своеобразное понимание романтики, — я тихо усмехнулся. — В том шкафчике стоят. Зачем они тебе? − Я вспоминала, как делается противопростудная ванна, — говоря это, она подошла к нужному шкафчику, открыла его и начала перебирать масла, - там, насколько я помню, всё было сложнее, но тебе и так сойдет, — выбрав пару флаконов, Мика подошла к джакузи и начала добавлять в воду по несколько капель каждого из выбранных масел. Я вдохнул полной грудью. − Апельсин… шалфей… корица… Что ещё? — я повернулся спиной к бортику и склонил голову набок, глядя на присевшую рядом с джакузи Мику. − Чайное дерево, — добавив масла в воду, она снова отошла, вернула флаконы на место и начала раздеваться. Я моментально повернулся к ней, положил голову на ладони, уперев локти в бортик джакузи, и мечтательно улыбнулся. В голове пели ангелы. Сколько раз я уже видел, как девушка рядом со мной раздевается, но когда это любимая девушка, ощущения в сотню, в тысячу раз сильнее. Мике даже не приходилось выгибаться и выделывать такие же пируэты как стриптизёршам, выглядело само по себе соблазнительно. Как-то по-домашнему соблазнительно, не вульгарно и не пошло, кажется, наблюдать за ней мне нравилось больше любого танца на коленях. Сняв футболку, она приподняла ногу и, стоя на одной, начала стягивать чулок. Равновесие на мокром скользком полу она удержать не смогла, так что, чудом не убившись и не убив меня, Мика упала в джакузи, немного задев ногой моё плечо. − Мика, ты как? Ты в порядке? — в джакузи было не глубоко, но я все равно кинулся к ней, поддерживая под голову и поясницу, помогая встать на ноги в воде. − Ушиблась, — фыркнула она между попытками откашляться, — а ещё это было горячо. − Будь осторожнее. Рядом с бассейнами нельзя прыгать, — я попытался разрядить обстановку шуткой, но, судя по пронзительному взгляду Мики, шутка ей не понравилась. Я усадил её себе на колени и осторожно прижал к себе, после неудачного падения Мика все ещё кашляла и дрожала, поэтому мне хотелось помочь ей. Придя в себя, она стянула оставшиеся на ней чулок и трусики: − Ну вот, теперь всё мокрое, — недовольно пробурчала она. Не зная, как её подбодрить, я лишь закрыл глаза и нежно чмокнул её в плечо. Похоже, помогло, потому что Мика постепенно переставала злиться и даже обняла меня в ответ. За поцелуями в шею и щеку я забыл абсолютно обо всём. Мика поняла мои недвусмысленные намерения, когда мой стояк уперся ей в бедро. Слегка стесняясь, будто это в первый раз, я робко заглянул в её глаза, но не встретил в них ожидаемых возмущения и злобы: − Знаешь, а это даже полезно будет. Во время болезни ведь нужно потеть, — она тихо усмехнулась, повернулась ко мне лицом и чмокнула в губы. — Только никаких французских поцелуев, я не хочу заразиться, понял? Но было уже поздно, я не понимал ничего из происходящего вокруг, мне вскружили голову горячая вода, пузырьки и странный аромат, который теперь испускали наши тела из-за эфирных масел. Мокрая кожа Мики была потрясающе мягкой от масел и воды, я не мог оторваться от её шеи, хотя и замечал краем глаза появляющиеся на ней засосы. Мике же, кажется, действительно понравилась поза наездницы. Не заставляя меня гадать, вода ли смачивает мою руку, она сама начала плавно насаживаться на мой член, мило морща нос и кусая губы. Уже за одни эти действия мне хотелось расцеловать каждый миллиметр её кожи. Подождав пару секунд и поёрзав на моих коленях, она медленно начала двигаться, тяжело дыша и поглаживая меня по спине. Было немного непривычно, что всё делают за меня. Придерживая Мику за ягодицы и изредка мягко сжимая их, я стал двигаться ей навстречу, переходя поцелуями от шеи к ключицам. Вскоре Мика начала тихо постанывать. У меня внутри становилось тепло каждый раз, как я слышал её первый робкий стон. Она словно боялась, что нас услышат соседи, хотя те были слишком далеко. Эта робость напоминала мне о нашем первом сексе в отеле и была такой милой, что разум просто не мог справиться с теми чувствами, что вызывала у меня эта восхитительная женщина. Я на пару секунд погрузился под воду, чтобы расцеловать грудь Мики, но у меня почти сразу кончился воздух. Наслаждаясь процессом, она сама вытащила мою голову из-под воды, убрала с моего лица мокрые волосы и начала целовать его, придерживая обеими руками за щеки. Будто я и так был не на небесах, она стала ускоряться, начиная стонать громче: − Учти, если ты будешь только сдержанно кряхтеть и хрипеть, я тебе больше ни в жизни не дам. Начинай стонать для своей Госпожи, сучка, — смеясь, она ущипнула меня за задницу, а затем запрокинула голову и закрыла глаза. Не упуская шанса, я снова впился в её шею, так же начиная двигаться быстрее. Чуть ускоряясь с каждым толчком, я снова испытал это потрясающее ощущение, когда головка ударяет шейку матки. Мы вскрикивали в унисон, хоть мои стоны и выходили приглушенными. Чуть ли не обезумев от страсти, мы снова разошлись как в первый раз и жестко трахались, расплескивая воду из джакузи по полу. Наконец, достигнув пика наслаждения, мы одновременно кончили, закричав на весь дом. Тяжело дыша, Мика медленно отстранилась и опустилась рядом со мной: − Охуеть… — её тело ещё тряслось в сладкой истоме, — Сейчас бы покурить и баиньки. Кстати, мог бы так не орать, я чуть не оглохла. − Могла бы не сдирать с моей спины куски мяса, — фыркнул я, так же пытаясь отдышаться. Для убедительности я повернулся к Мике спиной, демонстрируя внушительные царапины, оставшиеся там из-за неё. − Нда, кровушка идёт… — как-то задумчиво произнесла она. — Значит, заклеить тебя пластырями, покурить и баиньки. Где аптечка? − За зеркалом можешь взять, — морщась, я вылез из джакузи и протянул руку ей. — Только аккуратно, я не хочу туда упасть. Залатав мою спину, мы улеглись на куче подушек, расположенной в шаге от джакузи. − Удобно придумано, правда? Только у меня тут сигарет нет, но могу поделиться косяком, — я довольно усмехнулся, глядя на лежащую на моем плече Мику. − Ты придурок, сначала курят, потом трахаются, — Мика сонно поморщилась. − А что нам мешает повторить? − Я слишком старая для таких глупостей, — она рассмеялась, отстранилась и встала с подушек, — а ещё тебе нужны шерстяные носочки и плед, больной ребенок, — с этими словами она вышла из комнаты. Я постарался дождаться её назад и не вырубиться слишком рано, так что засыпал уже под пледом, в шерстяных носках − неужели они у меня были?! − и объятьях лучшей на свете женщины.