Баллада больного влюбленного ублюдка

За последние десять дней тура мы делали паузу между концертами на день всего два раза, так что я не сильно удивился, когда по возвращению домой, мой организм дал о себе знать. С той увлекательной ночи, что Мика провела, приводя меня в чувства, меня мучили головные боли и насморк, о которых я благополучно забывал, напившись и накурившись. Похоже, идти по декабрьскому морозу в одном белье было не лучшей моей затеей. Теперь, когда я не пытался как-то отвлечь свое тело от его состояния, у меня ощутимо поднялась температура, разболелись горло и голова. Как мне, по дурости, пришлось узнать, болеть, будучи хоть сколько-нибудь взрослым, очень неприятно хотя бы потому, что о тебе никто не заботится: либо возможности нет, либо времени, либо желания, либо всего и сразу. Говоря короче, дня два я провел лежа в кровати, а вылезал из неё, только чтобы отлить, хлебнуть воды и снова лечь спать. Чувство голода за это время ни разу во мне не просыпалось. Я лежал, по несколько часов глядя в потолок, и не мог даже думать, настолько плохим было моё состояние. Напоминало оно заколдованный круг: чтобы вылечиться, надо встать, а чтобы встать, надо вылечиться. Как ни странно, лучше от такого лежания в кровати мне не становилось, и надежда на то, что я поправлюсь без каких-либо действий с моей стороны, тонула в моих же соплях. Желая как-то скрасить пребывание в полумертвом состоянии, я позвонил Никки: − Чувак, — как выяснилось, я сильно осип из-за больного горла, так что мой голос звучал как заговорщический шепот, — я заболел… Никки с первых дней знакомства был мне как брат, так что, услышав о моем недуге, он выдал сочувственное «ну, Томми, ёб твою мать!», повесил трубку и уже через полтора часа был у меня на пороге, зачем-то прихватив с собой Винса. Не могу сказать, что я был Винсу не рад, но тогда мне казалось, что ему ближе Никки, чем я, так что я искренне не понимал, что он здесь делает. В любом случае, я не стал бы его прогонять, так что пустил в дом обоих. Мне даже стало приятно, что Винс тоже захотел принять участие в моем пути к выздоровлению. Если бы не хотел, его бы сюда даже Никки не затащил. − Ты пьёшь какие-нибудь лекарства? — как ни странно, похоже, именно Нейл был настроен решительней всех. − Неа. А должен? — я с трудом стоял на ногах, так что снова забрался в кровать при них. − Конечно, должен, козлина! — прикрикнул Никки, заставив меня поморщиться от головной боли, — Ты нас без барабанщика хочешь оставить, что ли?! Винс как-то по-отечески сердито глянул на него, и Сикс, что удивительно, беспрекословно заткнулся: − Сгоняй за малиновым и клюквенным вареньем, а ещё нам нужны лимон и мед. Ну, и таблетки какие-нибудь, — дав Никки кучу указаний помимо этих, Винс выставил его за дверь и снова вернулся ко мне в комнату. Его ладонь опустилась на мой лоб, — Томми, срань господня, да ты весь горишь! Услышав это, я рассмеялся, за что был хорошенько щелкнут по лбу. С задумчивым выражением лица Винс выглядел на порядок старше. Его лицо вытягивалось и обретало строгие черты, обычно совсем неразличимые; плечи расправлялись, распрямлялась спина. Это был не наш Винни-дружбан, это был совершенно серьёзный Винс, готовый буквально вытащить друга из могилы. Ну, или излечить от простуды, кому какая разница. − Где ты хранишь бухло? Мне нужно любое высокоградусное дешевое пойло, которое тебе не жалко, — по лицу Винса скользнула тень идеи. − Там, — я указал в сторону гостиной, где на самом видном месте красовался мини-бар, — Бери Джека, это же классика, а мне для друга не жалко, — я через силу улыбнулся. Вздохнув, Винс вышел из комнаты. Некоторое время провозившись, он вернулся назад, держа в руках открытую пол-литровую бутылку и ватные диски: − Раздевайся и садись. − Быстро же ты нажрался, — усмехнулся я, садясь на кровати, — Зачем это? − Спиртом натирать, чтобы жар прошел, будем. Сорок процентов всё-таки, должно помочь, — он придирчиво вгляделся в этикетку, сощурив глаза. − Это самая бесполезная трата алкоголя на моей памяти, а ведь мы в этом те ещё специалисты, — усмехнулся я, послушно стягивая футболку. Моя голова слегка кружилась в вертикальном положении, но Винса это ничуть не волновало. Опустившись на кровать за моей спиной, он смачивал ватные диски в виски и размазывал его по моим плечам, спине и рукам. Ощущение было очень приятное, словно каждое место, которого он касался, мгновенно замерзало. Наконец-то, моя голова перестала быть ватной, вернулось ощущение реальности. Что-то подобное, наверное, должны испытывать герои мультиков, которые оживают, когда их нарисуют. Так же оживал я под ватой, смоченной в алкоголе. Улучшало моё состояние и то, что пах я теперь до неприличного замечательно. Под конец Винс, уже сидя передо мной, провел ваткой мне по лбу и ласково улыбнулся: − Всё, готово. Не болей, засранец! Мы никогда не были особенно близки, но тогда я был так растроган, что крепко обнял Винни. Тот лишь поморщился и осторожно отстранил меня: − Ну, вот что ты делаешь, придурок? — Нейл посмотрел на большое мокрое пятно на своей футболке с нескрываемым отвращением. Здесь было бы не грех и поругаться, но в дверь позвонил Никки, вернувшийся из магазина. Винс ушел открывать ему, а затем, забрав пакет, удалился на кухню, варганить спасительное средство. Сикс же зарулил ко мне, подменяя Нейла. Шел он бодро, словно бы подмахивая под ходьбу руками, едва удерживаясь, чтобы не пуститься вприпрыжку. − Как ты, братик? — Никки опустился передо мной на кровать, слегка улыбнулся и осторожно ткнул меня пальцем в щеку. Почувствовав влагу, он задумчиво нахмурился и быстро облизал его, - О, да, я смотрю, вы тут времени не теряете! — конечно, вкус виски Сикс узнал за доли секунды, и его лицо расплылось в улыбке, — Винни точно уловил мою мысль: ты болеешь потому, что ты грустный. Ну-ка, открой рот и закрой глаза! — глаза Никки засияли. Я послушно последовал его совету, даже язык высунул. На него два истерзанных о струны бас-гитары пальца осторожно опустили маленькую, знакомую нам обоим таблетку. Проглотив её, я улыбнулся и открыл глаза. По Никки было видно, что свою таблетку он принял прямо после покупки, потому что на его лице уже появилась несвойственная его нормальному состоянию, глупая улыбка. Улыбаясь, он начал слегка подпрыгивать на краю моей кровати: − Скоро к нам и Винни присоединится, будем веселиться, — Сикс приблизился ко мне, блаженно вдохнув аромат виски, — Можно я слижу? Не до конца понимая, о чем он, я кивнул. Вскоре действие экстази началось и у меня, мозг словно начал плавиться, но, в отличие от действия температуры, это было приятно. Когда Винс вошел в спальню, Никки сидел позади меня и слизывал виски с моей спины, я же облизывал свою руку. Нейл чуть не уронил чашку с горячим, разбавленным водой вареньем, когда увидел это. Побагровев от злости, он всучил чашку мне и прикрикнул, что я должен всё выпить. От алкоголя и наркоты мне стало так хорошо, что я не нашел в себе сил обижаться на его крики. Винс поднял Никки с кровати за руку и утащил в гостиную, я слышал через стену, как он кричит, и как тот отпирается: − Какого хера?! Я просил тебя купить таблетки! Обычные таблетки! От боли в горле таблетки, Никки! — крича, Винс срывался на яростный писк, что меня дико веселило. Да и Никки тоже, наверное, поэтому он не обиделся. − Винни, ну, перестань… Ты же сам просил… — судя по интонации, Никки лез к Винсу обниматься, ища примирения. − Никки, ты долбоёб! — Винс отвесил ему звонкую пощечину и топнул ногой, громко хмыкнув. − Ай! Винни, не бей, не кричи… Ну, чего ты? Давай обнимемся, Винни… Обними меня, я кисонька-мурлисонька… Я вылизал котёнка Томми… Мяу… — дальше Никки нес какой-то бессвязный бред, а я хихикал, как маленький ребенок, изо всех сил зажимая свой рот руками, чтобы никто не услышал. Пинками Винс выгнал Никки ко мне и закрыл нас в комнате. Вдвоем мы продолжили наше странное дельце, Сикс при этом забавно мурлыкал. Похоже, про кисоньку он не придуривался, а действительно вошел в образ, поддавшись действию экстази. Из спальни было слышно, как Винс плачется по телефону Мике и просит её приехать, та, похоже, не сильно отпиралась. Я безумно обрадовался мысли, что Мика приедет. Мне не хотелось верить, что она будет так же недовольна нами, как Винс. Опьяненный наркотиками мозг рисовал идеалистичные картины, где мы втроем играем, сражаясь на подушках или щекоча друг друга. Мне казалось, что к нашей игре должен непременно и Винс присоединиться, ведь мы трое будем так счастливы, что не быть частью нашего счастья может быть соразмерно убийству единорога. Я как в замедленной съемке видел их улыбающиеся лица, слышал внутри себя их звонкий смех, и мне от этого становилось так хорошо, что я и думать не хотел, что всё может происходить как-то иначе. Ну, а потом Никки с Винсом уйдут, и начнется романтический момент, ведь Мика тоже придет, как Винс, вытащить меня с того света, и ни перед чем не остановится, чтобы мне стало лучше. Святая женщина, что уж там говорить, достаточно мой синтетический опыт вспомнить… Через некоторое время дверь в комнату открылась, и Мика с Винсом зашли. Хмуро нас оглядев, они переглянулись и обменялись многозначительными кивками. − Никки, идем. Нам пора, — тихо вздохнул Винс после непродолжительной паузы, кивнув в сторону входной двери. Никки слез с кровати, чмокнул меня в лоб и улыбнулся: − Поправляйся, наш малыш Томми. − Выздоравливай, — усмехнувшись и пожав плечами, Винс так же чмокнул меня в лоб, — Умница, что всё выпил, — он погладил меня по волосам, приобнял Никки и ушел вместе с ним. Мы с Микой остались одни. − Тебе нужно больше пить, — после недолгих раздумий выдала она, — Никки полный идиот, что дал тебе экстази. Только обезвоживания тебе сейчас не хватало, — несмотря на раздражение, в её голосе звучало беспокойство, и я таял от мысли, что Мика позаботится обо мне. Снова что-то проворчав, она ушла на кухню, заварила чай с лимоном и принесла мне. Она осторожно опустилась на край кровати и передала чашку мне, прошептав, что та горячая. Наши глаза встретились, Мика ласково улыбнулась мне, а я замечтался о прохладном, освежающем, майском море, утопая в её светлых голубых глазах. Мне захотелось взять её на руки и мгновенно переместиться в место, где было бы теплее и уютней. Внезапная мечта о море была такой сильной, что мне показалось, что я чувствую запах солёной воды. − Может, поедем куда-нибудь? Я так давно не общался с людьми, — я говорил быстро и сбивчиво, тяжело дыша при этом. Каждое слово стоило мне титанических усилий, они лились из меня непрерывным бессвязным потоком, так что пришлось напрячься, чтобы выдать что-то вменяемое. − Нет, — Мика произнесла это так холодно, что возражений возникнуть не могло; так холодно, что я перестал чувствовать жар от экстази. Я медленно пил до ужаса горячий чай, держа кружку двумя руками, и смотрел на неё. Мика тоже пила чай, но ей он нравился намного больше. Видя, что я не в восторге от чая, она ушла на кухню, откуда вернулась с банкой мёда. Снова присев рядом, она начала кормить меня с ложечки, с условием, что на одну ложку я делаю три-пять глотков. Делу это не сильно помогало, но сама её попытка льстила мне до безумия. Вот она, моя милая Мика, на расстоянии вытянутой руки, совсем рядом, такая добрая, заботливая, умная и бесконечно красивая. Будто слыша мои мысли, она осторожно обернула меня пледом и погладила по голове, тихо вздохнув: − И почему ты у нас такой дурачок? В её голосе звучала легкая усталость, отражавшаяся в её лице, особенно в снисходительной, участливой улыбке. Я улыбался ей в ответ. MDMA заставлял меня любить весь мир, но во всей этой искусственной любви я различал настоящую, которую чувствовал только по отношению к Мике. Почти час мы просидели рядом молча, но мне казалось, что мы оба ощущаем нечто большее, и что это молчание куда важнее любого разговора. Я разглядывал каждую черту лица Мики и улыбался, невольно радуясь тому, как сильно я люблю её и всё в ней. Ещё через полчаса действие экстази достигло своего пика: − Мика, поцелуй меня, иначе я просто сдохну… — я беззлобно хихикнул, глядя ей в глаза. − Только глаза закрой, хорошо? — она приблизилась ко мне, и я почувствовал от неё запах лимона. Послушно закрыв глаза, я снова начал представлять нас на райском острове где-нибудь в Средиземноморье, гуляющими по брусчатке, выложенной вдоль пляжа. Мы держимся за руки, влюблено смотрим друг на друга и буквально растворяемся в том, кто мы и где мы, смешиваясь с остальной вселенной, как краски на палитре великого художника. Усмехнувшись, Мика нежно поцеловала меня в лоб, взяв за подбородок. Не сказать, что я рассчитывал именно на это, но мне было так приятно, что возмущаться я не стал. − Ты полежишь со мной? — я не стал открывать глаза, даже когда Мика отстранилась. − Ладно, только ты будешь под одеялом, а я на нем, — она слегка надавила на мои плечи, заставив меня лечь на спину. Мягко успокаивая и убаюкивая уже своим присутствием, она гладила меня по щеками и вискам, давая расслабиться ещё сильнее. То ли из-за экстази, то ли из-за неё, я чувствовал сплошь любовь, умиротворение и гармонию. − Но я хочу обниматься… — во мне с трудом нашлись силы возразить ей, и я проскулил так жалобно, что чуть не пустил слезу от звука собственного голоса. − Не сегодня, Томми. Ты весь в вискаре и слюнях Никки, это совершенно не по мне, — укутав меня в одеяло, она расстелила плед на половине кровати и легла на нем, — Поправляйся, малыш Томми, — Мика тоже ласково поцеловала меня в лоб. Видимо я не успел заметить, как действие экстази сошло на нет, потому что после этого поцелуя меня начало резко клонить в сон, и буквально через пару минут я крепко заснул.