Берег Ветра

Kur ir mana lidmašīna? ("Lidmašīnas")

Лето пролетело как-то незаметно, началась осень, а с ней и учеба – но уже не в школе, а в университете, куда поступили мы с Питером. Теперь я студентка факультета журналистики, а он – будущий юрист. Как мы потом узнали, Дейзи тоже поступила в тот же универ, на педагогический факультет. Джонни пошел работать, а Майку предстояло еще год отучиться в школе. Ник тоже устроился на работу, параллельно доучиваясь в вечерней школе, чтобы получить аттестат. Я боялась, как ребята воспримут новость о том, что мы с Майком теперь пара, но Джонни и Питер отреагировали совершенно спокойно, а от Ника я услышала лишь несколько колких шуточек про «совращение малолетних». Это меня удивило, Ник обычно «опекал» меня яростнее всех, буквально отпугивая от меня парней, а Майк, как мне казалось, всегда особенно его раздражал. Мы по-прежнему как минимум раз в неделю собирались на репетиции, и иногда мы с Питером готовились к экзаменам прямо в студии, в перерывах. Я, оперевшись на широкую спину Майка, писала очередное сочинение, а Питер что-то лихорадочно перечитывал, обложившись со всех сторон учебниками и кодексами. Забавно было видеть ужас в глазах Ника при виде кип кодексов и законов и учебника с названием «Логика». А через год Майк и, как ни странно, Ник тоже поступили в универ. И когда я узнала, на какую специальность, долго хохотала. - Учитель труда?! Ну ладно Майк, у него руки из правильного места растут, но ТЫ? Мастер-ломастер… В ответ Ник только пыжился, давая понять, что я его недооцениваю. Впрочем, ни он, ни Майк все равно не собирались работать по специальности. Надо сказать, Майк и Ник поступили на вечернее отделение и сразу пошли работать. Мы с Питером тоже начали подрабатывать уже со второго курса, ведь важнейшим делом в нашей жизни оставалась музыка, а тогда оно не приносило нам никаких доходов, зато несло очень много расходов. Мы хватались за любую возможность выступить – на фестивалях, городских праздниках, в кафе, барах… Мы на свои деньги покупали инструменты, аппаратуру, причем старались достать все самое лучшее, сами все перевозили, устанавливали. Сняли наконец нормальную студию и даже записали вскоре наш первый альбом – он вышел тиражом около двухсот экземпляров, мы почти все кассеты раздарили родственникам, друзьям и знакомым. Мы страшно гордились нашим первым достижением, но до признания публики нам было еще далеко. Но однажды забрезжила на горизонте первая заря популярности. Было это летом, мы выступали на очередном фестивале. И вроде бы все шло как обычно, мы отыграли несколько песен, ушли за кулисы и уже собирались было пойти немного расслабиться, выпить пивка, но тут к нам подошел незнакомый мужчина. - Ребята, это вы сейчас выступали? Мы утвердительно закивали. - У меня есть предложение к вашей группе, с кем я могу поговорить? Вперед вышел Джонни – он всегда был самый общительный и, пожалуй, самый обаятельный из нас, к тому же выглядел немного старше своих лет, потому «связи с общественностью» мы доверили именно ему. Как выяснилось, этот мужчина был представителем популярной радиостанции, и ему понравилась одна из наших песен! - …Я бы мог включить ее в наш эфир. - А какая именно песня-то? – влез в разговор Ник. - Про самолеты которая. Вы ее одной из последних пели. Так вы согласны? Просто пришлите мне запись и скоро вас услышит вся страна. Мы переглянулись. Вот это засада! На секунду даже Джонни растерялся. - Понимаете, есть одна проблема… - …У нас нет этой записи, - влезла я. Дело в том, что эту песню мы никогда не воспринимали всерьез. Она «родилась» еще в школе, когда мы развлекались на репетиции. Джонни наигрывал на гитаре мотив одной очень популярной в то время песни, а Ник, сидя в углу на деревянном ящике, начал вдруг постукивать по нему ладонями, отбивая ритм, и горланить: - Улетели са-мо-ле-ты! Вскоре мы заметили, что из этого получается что-то интересное, набросали все вместе текст и получилась довольно забавная песня. Хотя я сомневалась, стоит ли ее вообще где-то исполнять. - Разве это не плагиат? - Это не плагиат, это пародия! – с умным видом заявил Ник. Да, пожалуй, бояться нам было нечего, к тому же даже в мелодии мало что осталось от оригинала. И все-же песня, на мой взгляд, получилась довольно тупая и годилась разве что для нашего собственного развлечения. Но вот однажды мы решили все-таки исполнить ее на фестивале – повеселить публику… Тому дяде с радио мы, разумеется, все это рассказывать не стали. Но новость об отсутствии записи его нисколько не смутила. - Но вы же можете записать? Когда сделаете – пришлите мне, - он протянул нам визитку. – Тут мой адрес и телефон. Я все еще не могла поверить собственным ушам. Мы – на радио! - Только, ребята, еще кое-что! – он вдруг улыбнулся. – Постарайтесь записать точно так же, как вы исполняли ее сегодня на сцене. Это было действительно круто! Так мы и сделали. Записали быстро, припев пели все впятером хором, отлично повеселились во время записи. И действительно, очень скоро наши «Самолеты» полетели по радиоволнам. Вот тогда проклюнулись первые росточки популярности нашей Банды. Многим понравилась наша задорная песенка, особенно полюбилась она детям и подросткам. Нас стали иногда узнавать на улице. - Смотрите, смотрите, вон «Самолеты» идут! – кричали детишки, завидев нас. Что ж, начало было положено. Творческая энергия била из нас ключом, мы выступали везде, куда удавалось пробиться, вовсю готовился материал для второго альбома. Надо сказать, он «рождался» намного легче, чем первый. Тогда мы старались серьезно подходить к делу, а теперь дали волю творческой энергии, которая в те годы в нас просто бурлила и выплескивалась через край. Альбом получился, возможно, глуповатый, но очень искренний. У меня часто наворачиваются слезы на глаза, когда я вспоминаю те времена, времена беззаботной юности. Тогда мир казался как-то проще, мы гуляли, веселились, наслаждались молодостью, занимались тем, что любили больше всего – музыкой. И казалось, что вот-вот, уже за углом, нас ждет огромное счастье. Конечно, мы все делали вместе, каждый мог предложить идею, к которой остальные непременно прислушаются, но вскоре у нас все-таки появилось что-то вроде разделения обязанностей. Например, я отвечала за тексты. В основном писала сама, но бывало просила кого-то написать или заимствовала где-то. Джонни и Питер, наши гитаристы, занимались саундом. Майк, наш «человек-оркестр», выучившийся уже играть на всех инструментах, которые мы использовали, делал аранжировки, он же, как самый подкованный в технике, занимался оборудованием, а заодно вместе с Ником оформлял обложки альбомов. Ник же, наш мегатворческий барабанщик, всегда был главным идейным генератором группы. Пожалуй, только ему могли прийти в голову самые невероятные, часто идиотские, но иногда гениальные идеи. А еще у Ника была видеокамера, и он еще со школы отрабатывал на нас свое режиссерско-операторское мастерство. А через какое-то время после выхода нашего первого альбома мы сняли наш первый настоящий клип. С тех пор Ник на много лет стал нашим постоянным режиссером. Да, мы уверенно шагали по нашему творческому пути навстречу признанию и славе – а вот что касается моей личной жизни… Отношения с Майком постепенно катились куда-то в пропасть. То есть, когда мы были все вместе – все было отлично, но стоило нам остаться наедине… Мы все еще считались парой, но близость наша не заходила дальше поцелуев – я боялась «переступить черту», а Майк вроде как не настаивал. Но чем дальше, тем чаще я стала замечать, что наедине с ним чувствую себя как-то неловко. Я все меньше понимала, что же я на самом деле чувствую и чего хочу. Мне было хорошо в его объятиях. У Майка действительно волшебные руки – он не только ловко играет на любом инструменте, не только чинит все, что сломает кто-нибудь из нас (чаще всего криворукий Ник), но и умеет обнять так, что начинаешь таять, как пломбир на солнце. И на какое-то время забываешь обо всем, и хочется просто довериться этим волшебным рукам. Но время невинных объятий не могло продолжаться вечно. Как-то раз, когда мамы и отчима не было дома, мы все впятером тусовались у меня. Через какое-то время Ник, Джонни и Питер под разными предлогами ретировались, снова оставив нас с Майком наедине. Я не помню, как так получилось, но я вдруг оказалась прижатой к стене. Когда я сообразила, что происходит, я напряглась. - Майк!.. - Тише. Все хорошо, - пробормотал он, покрывая поцелуями мое лицо и шею. Руки его скользнули мне под футболку. Я запаниковала. - Майк, пожалуйста… - Да не бойся, - прошептал он. Я поняла, что отступать больше не получится. Прошли времена «невинных объятий». Но паника нарастала во мне, как снежный ком. Страх овладел моим сознанием, и я уже не чувствовала никакого удовольствия от прикосновения волшебных рук Майка, как это было раньше. Когда он расстегнул молнию на моих джинсах, я поняла, что… - Майк, НЕТ! – я толкнула его что было силы. Он чуть отпрянул и растеряно поглядел на меня. - Но… - он попытался снова дотронуться до меня, но я отпрянула от него, словно ужаленная. - Я сказала – нет! Не трогай меня! – я из всех сил сдерживалась, чтобы не впасть в истерику. И тут он сделал то, что я, честно говоря, от него не ожидала в тот момент – он просто развернулся и вышел из комнаты. Молча. И почти тут же я услышала, как хлопнула входная дверь. И тут уже я не выдержала – тихо сползла по стене на пол, закрыла руками лицо и зарыдала. Когда мы через пару дней собрались на репетиции, я не знала, как буду смотреть ему в глаза. Я пришла в студию последней, и поначалу складывалось впечатление, что все как обычно, и поведение Майка было таким же, как всегда, он смеялся, болтал с ребятами, но на протяжении всей репетиции старательно игнорировал меня – или же мне показалось, что это так. Через какое-то время Джонни, Ник и Питер вышли покурить, Майк остался ковыряться в своем синтезаторе, и я поняла, что должна с ним поговорить. Мне было неловко, пожалуй, даже стыдно, и я не знала, с чего начать. - Майк, - я осторожно приблизилась к нему и присела рядом. – Прости меня. Он удивленно поднял на меня глаза. - За что? - Я так глупо себя вела, - я попыталась погладить его по щеке, но он мягко и очень ловко увернулся от моего прикосновения. - Не бери в голову. Все нормально. - Но… - Рен, - он очень серьезно посмотрел на меня. – у нас есть Банда. И мы не можем ее подвести. Сперва я не поняла, к чему он клонит, но потом вспомнила наш разговор почти четыре года назад. У него есть цель. И он не отступится. - Значит, мы друзья? Он кивнул. - Только давай без сцен, ладно?.. Я и не собиралась устраивать никаких сцен. И после этого разговора мне стало намного легче. И вроде бы все снова стало как обычно, как было еще в школьные годы, но все-таки между мной и Майком выросла ледяная стена, и мне казалось, она не растает уже никогда. Впрочем, я недолго переживала по этому поводу, потому что вскоре судьба преподнесла мне замечательный подарок. Мы выступали на очередном фестивале, и поначалу все шло как обычно, настал наш черед выходить на сцену, и где-то в середине первой песни мое внимание неожиданно прочно приковалось к одному парню в зале. Он стоял чуть в стороне, с кем-то разговаривал и не обращал абсолютно никакого внимания на сцену. Даже не знаю, чем он меня так привлек тогда, наверное, что-то в его внешности показалось интересным, но я поймала себя на мысли, что всякий раз мой взгляд устремляется именно в ту сторону зала, где стоит он. Я пела и прыгала по сцене как сумасшедшая, стараясь выложиться по полной, и в голове крутилась одна мысль: «Посмотри же на меня! Ну посмотри!». Но вскоре он исчез из поля зрения, и я с тоской подумала, что, возможно, никогда больше его не увижу. Наше выступление закончилось, за кулисы я ушла в мрачном настроении. Но тут я услышала, как меня кто-то зовет. Я обернулась. Ко мне подбежала моя бывшая одноклассница Джуди – верная фанатка нашей Банды еще со школьных времен. Она заведовала нашим фанклубом, который тоже зародился еще в школе. - Рене, Рене, пойдем выпьем чего-нибудь, заодно поболтаем, мне нужно кое-что обсудить с тобой! Я позволила увести себя к бару, активно делая вид, что мне очень интересно, но на душе кошки скребли и я едва слышала, что она говорит. А она все болтала, болтала, я даже что-то отвечала, но потом она вдруг заметила, что я не в самом лучшем расположении духа. - Рене, что с тобой, что-то случилось? - Нет, нет, все нормально… - Эй, Джуди, куда запропастилась? К бару подошли двое парней. Я подняла глаза – и обомлела. Один из них был тот самый парень из зала. - Я с подругой разговариваю! Кстати, Рене, познакомься – это Джек, это Алекс. А это Рене, наша звезда! Алекс… Впервые взглянув в эти зеленые глаза, я едва не потеряла дар речи. Но я постаралась быстро взять себя в руки и нацепить самую обаятельную улыбку, на которую была способна, хотя внутри тряслась от волнения и страха. - Звезда, говоришь? – Алекс улыбался. – Автограф дашь? - Конечно! Пока я черкала в блокноте Алекса, я боковым зрением заметила Джонни, который активно жестикулировал мне издалека. - Пожалуй, мне пора, - сказала я с нескрываемым разочарованием в голосе, возвращая Алексу блокнот. – Приятно было познакомиться. - Нам тоже, - Алекс снова мне улыбнулся. А я кинулась к ребятам, думая о том, что если это судьба, то мы непременно еще увидимся. Потому что в блокноте кроме моего имени был написан еще и номер моего телефона. Он все-таки позвонил. Мы болтали весь вечер и полночи. Я узнала, что он учится в художественной академии в другом городе, и скоро ему придется вернуться к занятиям. - Я буду звонить, как только смогу, обещаю. Еще могу тебе писать, если дашь адрес. Так начался наш телефонно-почтовый роман. Мы писали друг другу настоящие бумажные письма (в то время у нас еще не было интернета) так часто, как могли, а иногда пересылали аудиокассеты, записывая на них свой голос. Иногда он мне звонил, но так как он жил в общежитии, такая возможность была у него нечасто. Несмотря на расстояние, которое нас разделяло, я была счастлива – впервые в жизни я влюбилась по-настоящему, по уши, без оглядки, без сомнений. И мои чувства оказались взаимны. Так прошел год со дня нашего знакомства, и должна сказать, за этот год я не теряла зря времени – я продолжала учиться, устроилась на работу на радио и конечно вместе с ребятами продолжала продвигать нашу маленькую Банду. Но как только Алекс сказал, что сразу после Рождества приедет ко мне на целых две недели – я едва не забыла про все свои дела. Счастью моему не было предела. - Нет, никаких гостиниц, ты же можешь остановиться у нас! Мама не будет против, я уверена! Мне все-таки удалось его уговорить. Я жалела лишь о том, что Рождество придется провести без него – он решил праздновать со своими родителями, зато уже на следующий день я встретила его на вокзале, и мы кинулись друг другу в объятия. Это был лучший рождественский подарок в моей жизни. Я познакомила его с мамой и отчимом – мама, как я и ожидала, была очарована симпатичным, интеллигентным молодым человеком. Мы гуляли по городу почти до ночи, периодически заходя погреться в кафешки. Когда мы пришли домой, я обнаружила, что мама постелила Алексу в моей комнате на маленьком диванчике. Но у меня были другие планы. - На моей кровати, конечно, тесновато вдвоем, - я прижалась к нему всем телом, – зато тепло. Я надеялась, он поймет намек, ведь я была уверена, что он хочет того же. А у меня вдруг испарились все страхи и сомнения. И эта ночь должна была стать одной из прекраснейших в моей жизни. И пусть все прошло не так идеально, как мне хотелось бы, было таким счастьем засыпать в его объятиях, прошептав в полудреме: «Я тебя люблю», и услышать сквозь сон: «И я тебя…». Две недели пролетели слишком быстро. Все это время мы не расставались ни на минуту – днем гуляли по городу, болтали, а ночами сгорали от страсти в объятьях друг друга. Я забыла про все, даже про свою Банду. Но время неумолимо, вскоре Алексу пришлось уехать, а мне – возвращаться к серым будням. Через несколько недель появились тревожные симптомы – я стала все хуже чувствовать себя по утрам, вовремя не пришли месячные. Я убеждала себя, что это стресс, и как могла откладывала визит к врачу и никому о своих тревогах не говорила. Но однажды все-таки решилась. Обратно домой я в тот день шла в полубессознательном состоянии и молилась, чтобы дома никого не было. Не хотелось объясняться перед мамой, почему я на грани истерики. Но просидев полчаса в пустой квартире и вдоволь нарыдавшись, я поняла, что мне срочно нужно с кем-нибудь поделиться, иначе я взорвусь. Но с кем?.. Рассказать родителям? Страшно. Майку? Об этом даже речи быть не может! Нику? В первую очередь я подумала про него, все-таки он мой лучший друг, но быстро отмела эту идею – его реакция могла быть самой непредсказуемой, к тому же интуиция мне подсказывала, что ему лучше об этом не знать – во всяком случае, пока. Джонни? Он, конечно, верный друг и отличный парень, но может сгоряча сделать какую-нибудь глупость, а еще у него слишком длинный язык, и я боялась, что он случайно проболтается Нику. За этими размышлениями я сама не заметила, как набрала на телефоне номер. На мое счастье, Питер оказался дома. - Привет, Пит… - Ренни? Что у тебя с голосом, что-то случилось? - Просто мне очень нужно поговорить, иначе я сойду с ума… - Так, ты дома? Подожди пару минут, я сейчас прибегу, хорошо? Да, так даже лучше. Изливать эмоции лучше в живом общении, чем по телефону. - Ладно, спасибо тебе, Пит. Только… Никому, хорошо? Это только между нами. - Хорошо, я понял. Жди, я быстро. Питер действительно появился у меня на пороге буквально минут через десять. И едва он успел снять пальто, как я уткнулась ему в плечо и снова разрыдалась. - Ну, ну, что случилось? – растерялся он. – Пойдем присядем, ты успокоишься и расскажешь, что произошло. Иначе я никак не смогу тебе помочь. Он усадил меня на диван, и вскоре я действительно начала успокаиваться. - Ну вот, уже лучше? – он положил руку мне на плечо. – Может, водички принести? Я покачала головой. - Говорить можешь? - Пит, я… Прости, что я так… Просто я не знаю, что делать… В общем… Он терпеливо ждал, когда ко мне вернется способность нормально разговаривать. - Я была у врача сегодня… В общем, кажется, я беременна. Я вдруг подумала, что это напоминает сцену из какого-нибудь тупого «мыльного» сериала, и мне стало противно. А в глазах Питера на секунду промелькнул ужас – хотя ему-то чего бояться, он-то точно не имеет никакого отношения к моему положению. Он машинально вытащил из кармана пачку сигарет, но спохватился и сунул обратно. - А отец… Это ведь не Майк? Я замотала головой. - Нет конечно! - И не кто-то из ребят… - Нет. Вы его не знаете… Да, про Алекса я не рассказывала никому из Банды, даже Нику. Питер снял очки и задумчиво потер переносицу. - Но почему я?.. То есть, почему ты позвонила именно мне?.. То есть, я хочу сказать, Ник всегда может что-нибудь придумать… - Нет! Пит, обещай мне – ни слова Нику, Майку и даже Джонни! - Хорошо, хорошо, обещаю! Но я не понимаю, чем я тут могу помочь… Отец ребенка ведь тоже не знает? Я снова замотала головой. - Давно ты с ним знакома? - Год. Пит, - мои глаза снова заволокла пелена слез, - я его люблю… Питер вздохнул. - Ему нужно сказать о твоем положении, понимаешь? И уже от его реакции будет зависеть, что мы сможем сделать дальше. - Но… Он живет в другом городе. - Далеко отсюда? - Часа два на электричке. - Я могу отвезти тебя на машине. Но вам нужно поговорить. Лучше с глазу на глаз. Я понимала, что он прав. Но мне было страшно. - Ты знаешь его адрес? - Да, но он живет в общаге. И у него даже телефона нет… Питер на минуту задумался, потом хлопнул ладонью по колену и повернулся ко мне. - Ладно, давай сделаем так: завтра, в воскресенье, я заеду за тобой и поедем в эту общагу. Найдешь его и любым способом вызовешь на разговор. Только спокойно, без истерик, все расскажешь. Что бы он ни ответил – мы тебя не бросим и что-нибудь обязательно придумаем. Ты поняла? Я кивнула. - Я тебе еще нужен сегодня? Я придвинулась ближе и обняла его. - Пит, ты самый замечательный друг на свете! И самый умный! Посиди со мной еще немного, пожаалуйста! – я заискивающе улыбнулась. – Пойдем, я тебя накормлю чем-нибудь. Мы просидели на кухне пару часов, пока не пришла мама. Я все еще очень волновалась, но мне уже стало намного легче. Может, «заразилась» спокойствием Питера, а может, меня грело осознание того, что в любом случае друзья не оставят меня в беде. Но я все еще не знала, как поведет себя Алекс. Вдруг я в нем ошиблась?.. На следующий день, как мы и договаривались, Питер заехал за мной, и мы поехали к Алексу, по тому самому адресу, который он указывал в письмах. Чем ближе мы были к заветной цели, тем сильнее разрасталось мое волнение. Я как могла сохраняла спокойствие и изо всех сил пыталась унять дрожь. Когда мы наконец приехали на место, Питер высадил меня и сказал, что будет ждать в ближайшем кафе. На негнущихся ногах я вошла в здание… Алекс, которому сообщили, что его ждут внизу, спустился через пару минут. Естественно, он был удивлен моим присутствием. - Рене? Что-то случилось? - Мы можем поговорить наедине? – дрожащим голосом произнесла я. Он взял меня за руку и повел какими-то коридорами, завел за угол и усадил на продавленный диванчик. - Ну, рассказывай, что стряслось? - Алекс, милый, - у меня снова предательски защипало в носу, и я надеялась не разрыдаться снова. – Я беременна. Его глаза на секунду расширились, потом он вдруг отвернулся с совершенно каменным лицом и надолго замолчал. Меня это пугало. - Милый, почему ты молчишь? - Надо все обдумать, - заявил вдруг он. - Знаешь, это еще не все… Я хотела сказать… Короче, у меня будет двойня. Он посмотрел на меня. - У нас. - Что? - Ну, это ведь мои дети, правильно? - Да, конечно! Но… - Надо все обдумать. Мне тогда, наверное, придется оставить учебу со следующего года, или хотя бы взять академ. Попробую сейчас поискать подработки, а с лета буду искать нормальную работу. Нам надо решить, где мы будем жить и когда подавать заявление. - К-какое заявление? - О вступлении в брак. Я уставилась на него во все глаза, не веря собственным ушам. - Ты серьезно? - Конечно! Не быть же детям внебрачными! - Ты даже не спросил меня, хочу ли я, - заметила я с легкой обидой в голосе. - А ты не хочешь?! – удивился он и вдруг рассмеялся. – Иди ко мне! Он прижал меня к себе и нежно поцеловал. Мы еще долго сидели на диванчике, не отрываясь друг от друга, пока Алекс не опомнился. - Погоди, а как ты сюда добралась? Зимой, по электричкам, одна?! В твоем положении… - Вообще-то меня друг подвез, - тут я вспомнила, что Питер ждет меня в кафе. - Друг, значит, - глаза Алекса как-то странно сверкнули. Я засмеялась. - Не строй из себя Отелло! Питер – мой друг и товарищ по группе. А ты – мой без-пяти-минут-муж, - и я снова поцеловала его. Мне не хотелось расставаться так быстро, но я должна была вернуться домой. Алекс обещал звонить каждый день и приехать, как только сможет. К кафе он пошел вместе со мной. Когда мы подходили, я увидела, что Питер стоит у входа, закуривая, но, заметив меня, поспешно выбросил едва начатую сигарету. Я представила парней друг другу. - Ты не волнуйся, - сказал Питер Алексу. – Довезу твою девушку до дома в полной сохранности. - Мою будущую жену! – заявил Алекс и обнял меня за талию. И в этот момент мне казалось, что нет на свете никого счастливее меня. И все-таки одна вещь меня теперь очень тревожила – что теперь будет с нашей Бандой? Скоро мое положение станет заметно, как же мы будем выступать? А когда родятся дети? Сомневаюсь, что у меня будет время и силы хотя бы просто выбраться поиграть с ребятами, не говоря уж о концертах… Ребята пока ничего не знали. Кроме Питера, разумеется, с которым мы теперь были связаны общей тайной, и я была уверена, что он не проболтается. Пока все шло как обычно: мы репетировали, выступали, тусовались – разве что теперь я не брала в рот ни капли спиртного. Я с ужасом ждала, когда они заметят, что у меня появляется животик… Алекс теперь приезжал каждые выходные. Мы подали заявление, и запланировали свадьбу на апрель – как раз животик еще не будет сильно заметен. Но чем ближе была дата свадьбы, тем сильнее росло напряжение в группе. Я все чаще стала чувствовать затылком буравящий взгляд Ника. Он ничего не спрашивал, но я знала, что он чувствует что-то неладное. Я поняла – скоро грянет буря. Так оно и вышло. Когда я в тот день пришла на репетицию, меня ждали Питер и ничего не подозревающий Джонни. Ник и Майк опаздывали. Чутье подсказывало мне, что сегодня это не к добру. Вполне возможно, нас ждет землетрясение балов в восемь. Действительно, минут через десять дверь распахнулась с таким грохотом, что задрожали стены, и в проем влетел взбешенный, растрепанный Ник. За ним тихо вплыл Майк и прикинулся мебелью в углу, но мне практически сразу стало не до него, потому что на меня внезапно обрушился весь «праведный гнев» Ника Саймона. - Как это понимать?! Почему я об этом узнаю только сейчас?! - Эй, Шельма, какая муха тебя укусила? – всполошился Джонни. Но Ник не обращал на него никакого внимания. - Ну и кто ты после этого?! – продолжал он напирать на меня. - Знаешь, я не обязана отчитываться ни перед тобой, ни перед кем-либо, я взрослый, свободный человек! И будь добр не совать свой длинный нос в мою жизнь! - Серьезно?! Мы тут делаем все ради группы, а ты хочешь вот так взять и все спустить в унитаз?! Он еще что-то орал, но у меня в голове шумело от ярости, и я уже почти ничего не слышала. - Знаешь, что, Шельма! – наконец взорвалась я. – Кем ты себя возомнил?! Забыл, кто привел тебя в группу, и как долго парни не хотели тебя брать? Да кто ты такой вообще… Ник вдруг метнулся в мою сторону, но Джонни быстро среагировал и кинулся ему наперерез, а Питер встал рядом со мной, словно намереваясь закрыть собой, если понадобится. Я ценила их заботу, но думаю, это было излишне – Ник бы никогда в жизни не поднял на меня руку, я уверена. Майк по-прежнему стоял в углу не шевелясь и, казалось, даже не дыша, эдакая живая статуя, и просто наблюдал за происходящим. Джонни схватил Ника за плечо и рявкнул: - А теперь все успокоились и быстро сказали мне, что тут, мать вашу, происходит?! И тут я потеряла остатки самообладания. - Да пошли вы куда подальше! Это МОЯ жизнь, и МНЕ решать, что с ней делать! – и я поспешно сбежала оттуда, хлопнув дверью. И никто не попытался меня остановить. Еще одна несостоявшаяся репетиция. Я старалась полностью погрузиться в хлопоты по подготовке к свадьбе и предстоящему рождению малышей, но с каждым днем меня все больше грызла совесть. Особенно было неловко перед Питером, который честно выгораживал меня столько времени, и перед Джонни, который единственный оказался в неведении – впрочем, я уверена, Питер ему позже все объяснил. Буквально за несколько дней до свадьбы я не выдержала и позвонила Питеру. - Ренни! – обрадовался он. – Я так рад тебя слышать! - Я тоже очень рада, Пит, - честно ответила я. - Ренни, я… Ты не подумай только, что я оправдываюсь, но… Я правда не знаю, откуда Ник узнал… - Все в порядке. Это мама ему рассказала, он как-то сумел выпытать. - Это Ренни? – послышался вдруг голос в трубке где-то на фоне, издалека. – Дай мне трубку! Дай!.. РЕННИ! - Джонни! – обрадовалась я. – Как дела? Вы там Питера не сильно били, я надеюсь? Это я с него взяла слово молчать, он не виноват! - Да пусть только попробует кто его пальцем тронуть! Ты там как? Мы за тебя волнуемся! - У меня все отлично! - Ренни, - трубку снова взял Питер. – Я хотел сказать: мы правда за тебя очень рады. И уважаем твой выбор. Если тебе вдруг что-то понадобится – мы всегда на связи. Мы тебя не бросим. У меня на глаза навернулись слезы. - Спасибо. Я люблю вас, ребята… Простите, мне сейчас надо бежать… Я еще позвоню, обязательно. Когда я положила трубку, из груди вырвался горестный стон и слезы ручьем хлынули по щекам. Вот и улетели самолеты…