Go Your Own Way

Где-то в глубине души Курт понимал, что не должен был позволять Блейну управлять его Навигатором. Он даже не знал, были ли у Блейна водительские права, но — к большому удивлению Курта — Блейн соблюдал разрешенную скорость и не нарушал правила дорожного движения, поэтому Хаммел не протестовал. Это не та битва, которую он может выиграть, будучи подавленным и заплаканным. Блейн припарковался в том же месте для посетителей и вышел, закидывая на плечо их сумки. Курт оглянулся вокруг в поисках Белинды, которая работала здесь сторожевой собакой, но парковка была пуста. Блейн обогнул автомобиль спереди и притормозил перед дверью пассажирского сидения. Через некоторое время он открыл дверь Курта и проворчал: — Давай, Хаммел. Курт вытер все еще слезящиеся глаза и выскользнул из машины, позволяя Блейну закрыть за ним дверь. Часть его была удивлена таким жестом, но он также понимал, насколько важны были эти мелочи для Блейна. Он буквально слышал напряженную борьбу в голове Блейна, когда тот просто извинялся, и он понимал, какой дискомфорт доставляет брюнету своими слезами. Самым простым способом общения для Андерсона оставались физические действия, поэтому было понятно, почему парень был таким напористым, когда они впервые встретились. Он не знал, как просто сказать Курту, что он ему нравился, потому что чувства — единственное, что вселяло в Блейна неуверенность. Блейн плечом отрыл дверь и жестом пригласил Курта внутрь. В его животе что-то забавно запорхало, когда он вспомнил, чем они занимались в этом месте, когда последний раз были здесь. Он услышал, как Блейн тащил тяжелый чемодан по полу, загоняя его между комодом и дверью. Его чистая и ухоженная сумка была брошена на кровать вместе с потрепанной сумкой Блейна. Если бы это был кто-то другой, он бы чувствовал себя очень неловко, просто стоя посередине комнаты со слезами в глазах. Но по какой-то причине, он не совсем понимал по какой конкретно, из всех людей, именно с Блейном он не чувствовал себя неловко или глупо. Один из открывающихся ящиков комода привлек внимание Курта. Яблоко с обеда было брошено внутрь, а кожаная куртка была закинута на небольшой холодильник. Блейн кинул на шатена почти нервный взгляд, а затем поплелся в сторону прохода, за которым скрывалась ванная комната. Блейн грубо прочистил горло и указал большим пальцем через плечо: — Я просто собираюсь… Его голос умолк, когда он скрылся за стеной. Дверь со скрипом закрылась, и Курт остался наедине с самим собой. По крайней мере, насколько это было возможно в крошечной квартирке с почти бумажными стенами. Через дальнюю стену он услышал звуки телевизора, показывающего какое-то ток-шоу и стук крышки унитаза через стену, за которой находился Блейн. Его взгляд переместился на кровать. После того, что случилось здесь в прошлый раз, ему казалось неправильным сидеть на ней. Но он не мог просто стоять здесь, и позволить его мыслям снова вернуться к… Он не хотел думать об этом. Ящик, которым пользовался Блейн, был все еще немного приоткрыт. Курт немного засомневался, зная, что Блейн может не обрадоваться, если шатен будет рыться в его вещах, но ему нужно было чем-то отвлечь себя, пока Андерсона не было в комнате. Ящик заскрипел, когда он открывал его. Яблоки, апельсины и пара бананов. Ничего особенно интересного, поэтому Курт открыл следующий, а потом еще один, двумя рядами ниже. Каждый был наполнен какой-либо едой: полдюжины коробок хлопьев, упаковки пирожных и чипсов, фруктовые мармеладки, батончики мюсли — в общем, все, что не нужно готовить и держать в холодильнике. Все было просто запихано внутрь без какой-либо организации, чего Курт, собственно, и ожидал. Через несколько минут все было рассортировано и уложено по порядку. Курт немного расслабился после всего этого: уборка всегда успокаивала его. Блейн все еще делал что-то в ванной комнате. Часть его думала, что он знал ответ, но ему действительно не нужно было думать о Блейне, скидывающем напряжение в десяти метрах от него. Он осмотрелся вокруг, пытаясь найти что-нибудь еще, что нуждалось в уборке, включая толстые медные трубы, располагающиеся параллельно стене в дальней части комнаты рядом со шкафом и пустым местом возле маленького столика. Громкий звук раздался с парковки, и он вздрогнул. Звук автомобильного двигателя заревел и исчез, пока он сверлил глазами дверь. А затем его глаза опустились на тяжелый потрепанный сундук. Ему определенно точно не следовало делать этого. Но его разум игнорировал его. Он встал на колени перед ней и виновато глянул в сторону ванной, прежде чем поднять крышку. Петли немного заскрипели, когда крышка откинулась на стену. Чемодан был таким же захламленным, как и ящики. Но содержимое не сильно отличалось. Сверху лежала куча запутанной одежды. Он вытащил ее, нахмурившись: он ненавидел, когда люди плохо обращались со своей одеждой. С помощью пары резких движений, он отделил одежду друг от друга и аккуратно сложил около комода. Куча непарных носков, несколько пар боксеров и брифов, полдюжины простых футболок с V-образным вырезом, две пары джинсов и хорошо поношенные пижамные штаны с орнаментом в стиле Бэтмена. Он посмотрел на маленькую унылую стопочку, когда закончил. Это не было даже десятой частью его собственного гардероба. Под одеждой находилась дюжина книг, как в мягкой обложке, так и с твердым переплетом, но все хорошо потрепанные и рвущимися корешками. Он вытащил их с интересом, желая узнать, что читает Блейн. По какой-то причине, он видел Андерсона, читающего лишь порно-журналы. Он был слегка удивлен книгами: Остров сокровищ, 451 градус по Фаренгейту, Повелитель мух, Портрет Дориана Грея, Хоббит, полное собрание Гарри Поттера, несколько разрывающихся ужастиков, вызывающих мурашки… И подо всем этим была похоронена толстая груда комиксов. Он быстро их пролистал. Комиксы и супергерои никогда не были его стилем, хотя он и был увлечен Могучими Рейнджерами в первом классе. Остальная нижняя часть была занята кучей спортивных рубашек-поло и десятками тетрадей. — Если ты ищешь смазку и презервативы, они в тумбочке. Курт вздрогнул и обернулся, обнаружив Блейна прямо перед собой. Его глаза были прикованы к аккуратным стопочкам вещей, окружающих Курта, когда его голос снова разрезал тишину: — Я и не думал, что ты такой нетерпеливый, Хаммел. Но я, правда, не против подготовить тебя сам… Он никогда не видел нервничающего Блейна, но он был уверен, что именно это сейчас и происходит. Его тон был таким же дерзким, но выражение лица было взволнованным. И Курт точно знал, что причиной этого было то, что он роется в его вещах. — Но если ты хочешь растянуть себя сам, то я не против насладиться зрелищем… — Блейн… Теперь его щеки заливались румянцем. Впервые за недели Блейн заставлять его краснеть от мыслей, которые закрадывались в голову шатена после его слов. — …и когда ты будешь уже растянутым и влажным, я мог бы легко войти в тебя и… — Блейн! Блейн закрыл рот, выглядя немного ошеломленным. Курт хотел извиниться за то, что копается в его вещах или сказать что-то еще, но не стал. Блейн окинул взглядом свои аккуратно сложенные вещи, лежащие вокруг Курта, затем прислонился спиной к стене между дверью и окном и медленно сполз на пол рядом с парнем. — Полагаю, пока я просто смирюсь с тем, что ты разобрал мое барахло, — легко сказал Блейн, махнув рукой на чемодан. Вены выделились на его руках, когда он положил их на свои колени. Курт осторожно посмотрел на него, ожидая, что тот разозлится и выкинет что-нибудь через секунду. Когда Блейн лениво поднял брови и одарил его скучающим выражением лица, Хаммел вытащил оттуда из чемодана три рубашки: красную, темно-синюю и белую. За все время, что они знакомы, он ни разу не видел, чтобы брюнет надел хотя бы одну из них. — Униформа Далтона, — подсказал Блейн, доставая красное поло и разворачивая его белой эмблемой с большой буквой «Д» с правой стороны груди к Курту, чтобы он мог увидеть. Темно-синее поло имело такой же значок, только буква была красной, а на белом — синяя. Он свернул их и положил к остальной одежде. — Почему ты до сих пор хранишь их? — Курт не мог не спросить. Он ничего не знал о жизни Блейна во время Далтона, или вообще чего-нибудь о его жизни за пределами «здесь и сейчас». Блейн пожал плечами и безразлично ответил: — В них неплохо спать, когда холодает. К тому же, они все еще мне по размеру. Глаза Курта снова нашли стопку одежды. Это имело смысл, если у него было так мало одежды. Его руки снова полезли в чемодан, но теперь он не мог удержаться от того, чтобы поглядывать на Блейна краем глаза. У него было столько вопросов. Он не знал, с чего начать, или может ли он вообще спрашивать. — Почему ты покинул Далтон? — выпалил он, прежде чем успел понять. Курт ожидал той же реакции, что последовала после вопроса о родителях, но Блейн вновь удивил его. На лице брюнета отображалась любопытность, как если бы он считал заинтересованность Курта в нем такой же большой загадкой, какой для Курта являлось прошлое Андерсона. — Меня выгнали… исключили, полагаю, — задумчиво поправился Блейн, — Они не называют это исключением, так как это исправительная школа, и все прочее дерьмо, но, по сути, так и было. — О… — мягко сказал Курт, медленно вытаскивая несколько тетрадей и кладя их к себе на колени. Он был удивлен откровенностью Блейна. Может быть, он подумал, что Курт поймет, так же как он понял ситуацию с отцом парня. — Как… как долго ты там пробыл? Но теперь Блейн был занят, роясь в карманах и доставая оттуда пачку сигарет и фиолетовую зажигалку. Он отодвинул занавески, покрытые плесенью, и с треском открыл окно, закуривая под презрительный взгляд Курта. Легкий сигаретный запах на одежде и в дыхании Блейна выдавали эту вредную привычку брюнета, но Курт все равно надеялся, что это как-нибудь окажется неправдой. — Год или около того. Курт совершенно забыл про свой вопрос, наблюдая за курящим Блейном. Брюнет деликатно выдувал дым на улицу, держа руку с сигаретой за окном. — Прости, что? Блейн приподнял бровь и сделал еще одну затяжку, снова отворачиваясь к приоткрытому окну и медленно выдыхая дым с закрытыми глазами. Курт никогда не видел его таким расслабленным и спокойным, как сейчас. — Я был в Далтоне чуть больше года. Я попал туда после колонии для несовершеннолетних. Желудок Курта скрутило от этих слов. Колония для несовершеннолетних. Даже Пакерман ни разу не попадал туда. По крайней мере, пока. Подобное место было либо последним прибежищем для проблемных подростков, либо домом для нарушителей закона. Курт и подумать не мог, что Блейн побывал в колонии для несовершеннолетних. Он нервно поежился. Блейн был куда опасней, чем он предполагал, не так ли? — Я никого не убивал и не насиловал, если это то, о чем ты думаешь, — Блейн одарил Курта хмурым взглядом. — Что? Нет… нет, я не думал… — Подумал, — безразлично сказал Блейн, — Все так думают, когда узнают про это место. Факт, что Блейн ожидал подобной реакции, был словно горькая пилюля. Это напомнило Курту, как все от страха старались избежать контакта с этим парнем на первом уроке химии. Неужели все относились к нему так, где бы он ни был? Или когда они замечали электронный браслет на его ноге? Как он мог мириться с таким отношением? Курт не был уверен, сердился на него Блейн или нет, и он знал, что не должен испытывать удачу, но… — Тогда почему ты был… там? Он не мог заставить себя произнести это. Блейн в колонии для несовершеннолетних. Блейн выглядел удивленным, и Курт понял, что никто никогда не пытался узнать правду. Они просто делали свои выводы и игнорировали его. — Много причин. Уклончивый ответ был сопровожден длинной затяжкой. — Например? — настаивал Курт. Он не остановится до тех пор, пока Блейн не выгонит его или не скажет правду. При всем том, что происходит между ними, шатен должен был узнать, прежде чем сделает следующий шаг. Он должен был знать, во что его втягивает собственное сердце. — Кража, вандализм, нападение, избиение… Позвоночник Курта окаменел. Рука, достававшая последние пару тетрадок, онемела, и тетради шлепнулись обратно вниз. — Ты… ты… — теперь Курт ужасно заикался. Судя по взгляду Блейна, глаза Курта были размером с дорожный знак. — Они выбили из меня все дерьмо, — мрачно сказал Блейн, — Я вернул должок. К несчастью, в отличие от них, у меня не было дорогого адвоката, который бы вытащил меня. В этих словах было столько обиды и гнева. Курт мог просто смотреть на него, понимая, как Блейн чувствовал себя, когда шатен плакал. Он не знал, как реагировать на подобное, он никогда не сталкивался ни с чем столь болезненным и ужасающим. Он наблюдал за тем, как Блейн делает новую затяжку. — Курение вредит тебе, Блейн, — его голос не был таким строгим и сердитым, как хотелось бы, но было достаточно. Безрадостный смех эхом отразился от стен, и Блейн пробормотал: — Я опасен сам для себя, в любом случае. Это был самый самокритичный комментарий, который когда-либо слышал от Блейна Курт. Глухая боль отдалась в его груди, пока он наблюдал, как Блейн затушил сигарету о подоконник и выбросил ее в окно. Он не мог поверить, что в его глазах по кусочкам собирается жизнь Блейна. Когда он вытаскивал брошенные тетради обратно, из одной что-то выпало. Курт аккуратно сложил оставшиеся тетради в стопку и глянул на выпавший листик. Это была фотография. Снимок старого полароида. Если сравнивать ее с остальными вещами Блейна, то можно сделать вывод, что ее очень бережно хранили. Курт кинул взгляд на Андерсона, прежде чем поднять фото. Тот чиркал зажигалкой, сопровождая это щелканьем пирсинга. Курт поднес фотографию ближе к лицу, рассмотреть. Жизнерадостная женщина сидела за пианино, смотря прямо в объектив. Ее волосы были темными и, возможно, были бы безумно кучерявыми, если бы не были уложены и убраны назад. Она напоминала Курту кого-то, но он не мог понять кого, пока не перевел взгляд на маленького мальчика лет четырех-пяти, сидящего у женщины на коленях. Это был Блейн. Курт был абсолютно уверен, что это был Блейн. Он был практически клоном женщины, которая, по мнению Курта, была его мамой. Он медленно провел пальцем по их лицам, обращая внимание на неконтролируемые кудряшки, обрамлявшие лицо маленького мальчика, и на еще не полностью сформировавшиеся, но уже заостренные брови. Единственное отличие матери и сына было в глазах: ее были темно-голубые, а глаза мальчика грели своим каре-зеленым оттенком. Взгляд Блейна был теплым, а не похотливым, дерзким и нахальным. И его улыбка…Боже, его улыбка могла бы затмить солнце, звезды и луну разом. Все это было таким странным для Курта, что его сердце буквально остановилось от осознания, которое ворвалось в его голову. Он никогда не видел, что брюнет так улыбался. Точнее, он даже никогда не видел его хоть капельку счастливым. Он никогда не видел его таким, как на фотографии, в руках своей матери с лицом, освещенным широкой и беззаботной улыбкой… — Что это? Блейн смотрел на него, краем глаза наблюдая за фотографией в руках шатена. Курт показал ему фотографию, чувствуя, как сердце пытается выпрыгнуть из груди. Он понятия не имел, как Блейн может отреагировать на то, что Курт увидел эту фотографию. Снимок был осторожно вытащен из его рук, и Курт сел назад, чуть меняя положение, пока глаза Блейна бродили по фотографии. Печаль вспышкой отразилось в его глазах, когда он рассматривал маленького себя. Грустное подобие улыбки тронуло уголки его губ, когда он передавал фото назад Курту. — Просто хлам. Брось ее обратно в чемодан или еще куда. Мне плевать, Хаммел. Он занялся запихиванием сигарет и зажигалки обратно в карман, но Курт не мог отвести от него глаз. — Блейн, — начал он, не имея никакого представления о том, что он собирается сказать. Что он вообще мог сказать? Блейн действительно был готов выбросить эту фотографию, как будто бы она ничего не значила…, но Курт не мог оставить это в покое. Блейн оторвался от своего занятия и поймал взгляд Курта. В его животе что-то скрутилось от взгляда этих ореховых глаз, но он должен был узнать. Он хотел узнать Блейна. Он хотел, чтобы Блейн узнал его. — Это твоя мама? — мягко спросил он, скользя пальцем по красивому улыбающемуся лицу женщины, застывшей на фотографии. — Была ей, — грубо ответил Блейн. Палец Курта остановился, когда шатен услышал, что Блейн использовал прошедшее время. Была. Была, потому что он мертва сейчас…мертва уже 10 лет. На протяжении 10 лет Блейн рос и менялся без нее. Менялся в человека, совершенно непохожего на того счастливого мальчика, что смотрел на Курта с фотографии. — Она… Курт вздрогнул из-за грубого голоса Блейна, прервавшего его мысли. Он не ожидал получить еще какую-либо информацию от брюнета без вопросов. Но, может быть…Может быть, Блейн хотел впустить его в свою жизнь, чтобы он помог ему разобраться в ней. А может, Блейн хотел показать, как похожи их случаи с матерями. Курт не мог сказать точно, но очень надеялся, что это хороший знак. Взгляд Блейна был направлен на фотографию в руках Курта. Он обнял руками свои колени, притягивая их ближе к груди. Шатен думал, что Андерсон выглядел уязвимым тогда в пустом классе, но это ничто в сравнении с тем, что он видит сейчас. Создавалось впечатление, будто тень того маленького мальчика легла на плечи Блейна. Брюнет прокашлялся и мягко, почти тоскливо, произнес: — Она была пианисткой и выступала на концертах. Это одно из моих немногих воспоминаний о ней. Курт не совсем понимал, и Блейн пояснил: — Она начала учить меня играть, когда мне было около четырех, если не ошибаюсь. Думаю, мне пять на этой фотографии. Блейн пожал плечами. Ему было явно некомфортно из-за всего, что он успел рассказать за последние несколько минут. — Ее звали Лира, — неловко добавил он, проводя рукой по своим кудрям и избегая взгляда Курта. Последнее предложения дало Курту понять, что мама была для Блейна всем миром. Благодаря фотографии и очень личной информации, которую дал ему Блейн, Курт знал, что это было так. Он понял больше, чем хотел. Даже несмотря на то, что его отец всегда занимал и будет занимать огромную роль в его жизни, его мама понимала его так, как Берт не мог понять. Она помогала ему с модой и давала ему играть с ее косметикой и туфлями. Она помогла ему испечь его первый пирог и позволяла заплетать ее волосы. Берт старался заполнить эту огромную дыру после ее смерти, играя с ним в чаепития, покупая ему одежду и игрушки, которые Курт хотел, всегда считая их несоответствующими для мальчика, но боль все равно не уходила. И он знал, что Блейн был в такой же ситуации. Рана может и затянулась, но если потревожить ее, она даст о себе знать. Сейчас у Блейна не было никого. В свои шестнадцать он жил один и, по предположениям Курта, принимал небольшую помощь от своего дедушки. Он был сиротой и уже столкнулся с кучей проблем. Кольцо в брови брюнета мерцало в тусклом свете комнатной лампы. И Курт понял все. Пирсинг в ушах, в бровях, почти никогда не пропадающая щетина на лице. Непослушный, мертвый, мне-на-все-похуй взгляд, знакомый Курту с первой встречи. Неужели это то, каким станет его будущее? В 6 лет Блейн потерял мать. Курт потерял свою, когда ему было 8. Отец Блейна умер, когда ему было 14. Курт может потерять своего в 16. Его жизнь начинала копировать грустную сторону жизни Блейна. Все, что он переживал сейчас, Блейн уже пережил… уже смирился. Он понимал страх, засевший внутри Курта, так, как Кэрол, Финн и Мерседес никогда не смогут. Рука брюнета поймала его запястье. Он начал дрожать, даже не заметив этого. — Эй, — мягкий голос Блейна словно прозвучал в нескольких световых годах от Курта и одновременно прямо рядом с ним. Перед глазами все поплыло, когда Блейн нерешительно обвил свою руку вокруг его талии. Это движение стало последней каплей для Курта. Он спрятал свое лицо в изгибе шеи Блейна, изо всех сил прижимаясь к нему, пока лицо застилали новые слезы. Он чувствовал напряжение брюнета от его действий, но ему было все равно. Он знал, что Блейн его понимает, даже если не знает, как это показать. Прямо сейчас Курту было достаточно того, что Блейн его не оттолкнул. Он не ожидал от Блейна ничего больше, пока не почувствовал, как нерешительные руки усиливают свою хватку, прижимая его крепче. Прежде, чем Курт успел понять, что происходит, Блейн откинулся спиной на стену, потащив Курта к себе на колени, и крепко обнял его в попытке успокоить. Это заставило его плакать еще сильнее, потому что этот жест со стороны Блейна говорил о многом. Андерсон пытался успокоить его, даже несмотря на то, что понятия не имел, как себя вести. И впервые он делал это не для того, чтобы получить удовольствие или выгоду для себя. Он делал это для Курта.