Go Your Own Way

Курт свернулся калачиком в кресле, стоящем в углу. Его домашняя работа по алгебре лежала на маленьком столике прямо перед ним, но он даже ни разу не взглянул на нее за прошедший час. С того времени, как Финн ушел в кафетерий, чтобы достать что-нибудь перекусить. Мерный писк кардиомонитора был единственным успокоением, которое сейчас мог предложить Курту отец. Ни один звук не был для него таким ненавистным и желанным одновременно, как этот искусственный сигнал. Полдень воскресенья выдался довольно хмурым. Курт и Финн сидели на кушетке рядом с окном, через которое виднелось стальное серое небо и капли дождя, стекающие по стеклу как слезы. Кэрол не было почти все утро. Работая медсестрой в больнице, она все-таки забегала иногда в палату, выкраивая время между уходом за пациентами, обходами по больнице и ответами на звонки скорой помощи, но всегда разочаровывалась, заставая парней забаррикадированными на кушетке в углу рядом с Бертом, который все еще оставался в коме. По крайней мере, ее ожидания были разумны; каждый раз, когда Финн хотя бы на 5 минут отводил взгляд от Берта, он резко переводил глаза на кровать, будто ожидал увидеть его, танцующего чечетку. Курт находил это милым и раздражающим одновременно. Он просто не мог оставаться оптимистом и продолжать глупо надеяться, как делал это Финн. Его очень пугало отсутствие изменений в состоянии отца, и его страх был оправданным. В одном Курт был уверен: чем дольше его отец остается без сознания, тем меньше остается шансов на то, что он когда-нибудь очнется. Он не знал, что делать дальше и как помочь, если он вообще мог это сделать. Хаммел просто хотел сделать хоть что-то, что помогло бы вернуть ему отца. Курт не хотел потерять самого дорогого человека в его жизни и остаться сиротой. Хадсоны были рядом, это он знал. И он бы не был даже удивлен, если бы Кэрол и его отец поженились. Но сейчас ему действительно хотелось, чтобы отец крепко обнял его и сказал, что все будет хорошо. Тяжелая белая дверь распахнулась, впуская в палату Финна с кружкой кофе в руках. В его темных глазах горела надежда, но когда он взглянул на кровать, искра тут же пропала. Хадсон опустился на кушетку рядом с Куртом и протянул ему горячую кружку. Парень уставился на мутную коричневую жидкость. Его онемевшие пальцы покалывало от исходящего от кружки тепла. — Я знаю, ты сказал, что ничего не хочешь, но я также знаю, как ты любишь кофе, так что… — произнес Финн, слегка пожимая плечами. — Спасибо, — слабо пробормотал Курт. Он, правда, был признателен Финну, хоть и ненавидел черный кофе. По крайней мере, напиток был не без кофеина. Пару минут Финн крутил в руках книгу в бумажной обложке, разглядывая сложные вычисления на листах, разложенных Куртом на маленьком столике. — Хорошо, что не прохожу начало математического анализа. Выглядит как огромная куча проблем. Курт, нахмурившись, взглянул на раздражающие листочки. — Это только первый пример, и я уверен, что решение все еще неправильное. — О… вау, — Финн отбросил книжку в сторону и выбрал один листок, вертя его, чтобы посмотреть под разными углами. — Это похоже на кучу фиолетового бреда. Губы Курта дернулись в слабой улыбке. Он знал, что Финн пытался по-своему подбодрить и отвлечь его. Это бы, вероятно, сработало, если бы они не сидели в больничной палате его отца. Финн неловко поёрзал в кресле, оглядывая комнату и пытаясь сделать вид, что не смотрит на Курта. — Что? Он сказал это намного грубее, чем хотел. Виноватое и грустное лицо Финна, заставило Курта почувствовать себя еще хуже, если такое вообще было возможно. — Извини, — быстро пробормотал он, — я просто… эта математика заставляет меня буквально лезть на стену. Это была всего лишь глупая отговорка, и он прекрасно знал, что Финн тоже понял это. Но Хадсон не стал настаивать, видя, что это неважно. Это одна из тех вещей, которые Курт любил в нем больше всего. Финн мог быть невероятно глупым, но когда было действительно нужно, он все понимал. — Да, прости, чувак. Я, в общем… — его глаза переместились на кровать. Курт проследил за его взглядом, почувствовав, как в животе что-то болезненно сжалось. Он быстро отвернулся, разрывая листы со своими попытками решения задачи 47, и начал заново. Финн тоже это понял, хоть затыкаться и не планировал. — Так, что происходит между тобой и тем парнем, Блейном? Его рука дрогнула, когда он начал решать пример заново, но он постарался сохранить голос равнодушным, насколько это было возможно: — Не понимаю, о чем ты. — Он как бы все время вертится вокруг тебя, чувак, — сказал Финн, неловко продолжая выпытывать ответы. — И я слышал, как Мерседес и Тина говорили о твоих… — он нервно взглянул на кровать, как будто Берт мог их слышать, и понизил голос до шепота, — …засосах. Финн снова обратил взгляд к кровати, вероятно, предполагая, что информация о личной жизни Курта станет катализатором для пробуждения Берта. Тем не менее, Курт все еще ничего не ответил. Он знал, что Финн не поверит, если он скажет, что девушки тоже врут. Мерседес и Тина были его ближайшими подругами, так что всё, что они говорили, было правдой. В этом Финн мог быть уверен. Финн заерзал, шаркая по полу грязными кроссовками. А потом его лицо приняло такой серьезный вид, какой Курт еще никогда не видел. — Слушай, я знаю, мы не… самая обычная семья или как бы то ни было. Но я думаю о нас, как о семье, как об одном целом. Ты мне как младший брат… — Я старше тебя на четыре месяца, Финн, — возразил Курт, перелистывая учебник быстрее, чем было нужно. — Просто… будь осторожен, чувак. Потому что, если ты залетишь от него… Карандаш выпал из рук Курта на белый стерильный пол. — О, боже. Ты действительно настолько глупый? — Курт громко прервал его, в голосе Хаммела слышалось неверие. -Что? Или… — Финн выглядел абсолютно обескураженным, о чем бы он сейчас не подумал. — Или ты будешь тем, кто… потому что я думал… — Остановись. Сейчас же. Теперь была очередь Курта взглянуть кровать. Без сознания Берт был или нет, он действительно не хотел вести этот разговор в присутствии отца. — Мальчики не могут забеременеть, Финн. Разве ты не нашел никакую информацию об этом после того, что случилось в прошлом году? — Да! — возмутился Финн. — Только не… гей сек… ситуации. — Просто… боже, — Курт уткнулся лицом в ладони. — Мы с Блейном не… Он даже не мог сказать. Возможно, потому что он сейчас думал именно об этом. — Почему мы вообще разговариваем об этом? — резко спросил Курт, глядя на Финна. По крайней мере, он отвлекся, и ему полегчало. Он должен поблагодарить Финна за это. Хадсон пожал плечами, всё ещё пораженный своей смелостью начать этот разговор. — Я не знаю. Мне просто кажется, ты выглядишь… — он остановился, подбирая правильное слово, — … счастливее что ли, когда он рядом с тобой. Даже если ты одновременно очень раздраженный. Курт долго вглядывался в лицо парня, пытаясь оценить, насколько искренними были его слова. Он ненавидел, что Финн был прав. Потому что с пятницы он начал осознавать, какую большую часть в его жизни занимал Блейн. И тот факт, что Андерсон действительно заботился о нем, теперь окончательно засел в его мыслях. Теперь всё, что происходило между ними, казалось более реальным, более прочным. Это дало ему надежду на нечто большее, чем лишенные смысла поцелуи у доски или раковин в туалете. Тот момент в классе окончательно убедил его в одном: ему нравился Блейн. Даже если он и ненавидел его большую часть времени. Курт хотел быть рядом с ним, касаться его, целовать и чувствовать его руки вокруг своей талии. — Я… — он не хотел говорить с Финном об этом. Он только-только признал это для себя. И, кроме того, он всё ещё практически ничего не знал о Блейне или о том, какие неприятности он может ему доставить. — Я не знаю, Финн. Он тяжело вздохнул и поднял карандаш с пола. — Он заср… — Курт приостановился. По какой-то причине он не мог заставить себя продолжать так называть Блейна, потому что сейчас он знал, что это была не совсем правда — Мы все были бы реально рады за тебя, — тихо произнес Финн, уставившись на свои сцепленные руки. — Даже… даже Берт, когда он… Финн снова остановился, и они вместе посмотрели на джунгли проводов вокруг Берта. Внезапное вдохновение, казалось, нашло на Финна, и он кинул Курту нелепую ухмылку. — Мне кажется, я знаю, как сделать так, чтобы он проснулся. Курт элегантно поднял бровь, не до конца веря, что из всех людей Финн даст ему ответ, который даже доктор не знает. — Я помолюсь за него Сырному Иисусу… Должно быть, он неправильно расслышал. — Ты помолишься кому? Финн выглядел растерянным. — Ну, я сделал тост с сыром, и сверху получился Иисус… Курт фыркнул и по-настоящему громко рассмеялся. — Просто… Финн… — Это привело меня ко второй фазе с Рейчел! Смех Курт становился лишь громче, и он на секунду забыл, где они находятся и почему. — О боже мой, Финн. Просто… — Он покачал головой, вытирая маленькую слезу у уголка глаза. — Ты… тост… Финн выглядел ужасно оскорбленным. — Я просто подумал, что это может помочь! — Нет. Спасибо за эмм… предложение, но я буду придерживаться иглотерапии. Он похлопал Финна по плечу, на что парень лишь надул губы. *** Когда Курт вернулся в школу в понедельник, его не покидало ощущение, что он никуда не уходил. Все продолжилось с того момента, на котором остановилось, а Курт не был подготовлен даже на половину. Сразу же после утренних объявлений мистер Робертсон раздал небольшие тесты, по прочитанному за эту неделю материалу. Курт едва смог начать. Он немного расслабился на французском, несмотря на то, что нужно было представить классу диалог. Курт был лучшим по этому предмету, поэтому не сомневался, что справился на отлично. На домоводстве они должны были испечь пирог, так что к концу урока он был весь в муке и сахаре и демонстративно игнорировал Мерседес, устроившую мини-драку едой с Тиной в другом конце класса. Когда он, наконец, пошел к кабинету химии, то сразу заметил одну вещь: Блейна не было. Брюнет всегда приходил сюда раньше него. Он ведь только этим утром видел Андерсона на английском. Курт занял свое привычное место и ждал появления Блейна, пока другие ученики заходили в класс. Он окончательно потерял надежду, когда прозвенел звонок. После их столкновения в пятницу, он действительно хотел увидеть Блейна, хоть и не представлял себе, что будет делать, если это произойдет. После еще одного послеобеденного посещения больницы и позже бессонной ночи в доме Хадсонов, Курт пришел на занятия полусонным и абсолютно невнимательным. Блейн присутствовал в школе, но был молчалив, пока они не сели за их обычный столик во время ланча. Нагроможденный едой поднос опустился на стол рядом с подносом Курта, и Андерсон, сев на скамейку, прижался к парню, обвив рукой его талию. Курт был совсем не в настроении для того, чтобы обжиматься прямо сейчас. Он все еще безрезультатно пытался разобраться с этими чертовыми вычислениями по алгебре, ни капельки не приближаясь к успеху. Нога обвилась вокруг его икры, и Блейн скользнул рукой вниз по бедру, пальцами нежно водя по мягкой ткани его темных штанов. — Блейн, прекрати. Требование было проигнорировано, чему Курт был ни разу не удивлен. Забыв о еде, Блейн прикоснулся губами к мягкой коже за мочкой уха шатена. По телу Курта, против его воли, прошла дрожь. Он все еще тщетно пытался сконцентрироваться на том, чему равнялась производная косинуса. Блейн что-то невнятно промычал, легко подув на мокрое местечко, которое только что оставили его губы. — Я остановлюсь, если позволишь отсосать тебе прямо сейчас. — Что означает, что ты не прекратишь… — Конечно, Курт. Это лишь означает, что это… — он снова захватил губами то же место, и Курт почувствовал, как что-то сжалось в груди, — не будет происходить, потому что мой рот будет слишком занят этим. Твердая рука прижалась к его ширинке. — Прошу прощения, мальчики. Держите руки при себе. Мистер Робертсон немного постоял, чтобы убедиться, что Блейн отодвинулся от Курта. Как только он ушел, брюнет занял прежнее положение рядом с Хаммелом, пробормотав себе под нос что-то подозрительно похожее на «кайфолом». Затем Блейн уронил подбородок на плечо Курта, лениво устремляя свой язык к пульсирующей вене на его шее. Курт вновь сосредоточился на домашней работе, которую нужно было сдавать уже через 15 минут. Он был обречен. Не было ни единого шанса, что он выполнит это задание правильно… — Арктангенс икс плюс квадратный корень из икс, деленное на арккосинус. Курт замер, пораженно глядя на парня. Единственное, что у него получилось, это прислонить свою щеку к его щеке так, чтобы в поле зрения остались только — безумно красивые, ярко-зеленые на этот раз — глаза Блейна. — Ты просто говоришь наугад, — решил Курт, двигая плечом, чтобы вырваться из его объятий, и переворачивая страницы в поисках чего-то. Блейн выглядел слегка раздраженным. — Если не веришь мне, то посмотри в конце учебника. Ответы всегда есть в конце этих глупых книжек. Курт бросил в его сторону испепеляющий взгляд и перестал листать. Но любопытство все-таки взяло верх. Блейн, вероятно, был единственным десятиклассником на математике продвинутого уровня, а ведь даже до начального уровня продвигалась только четвертая часть выпускного класса. Он опять схватился за учебник и начал листать страницы с ответами, пока не нашел нужный раздел и номер. Должно быть, вся столовая слышала звук столкновения его челюсти с полом. Ответ, который только что выпалил Блейн, был прямо перед ним на покрытой пятнами странице. Курт перевел взгляд на парня, все еще лишенный дара речи. Блейн проглотил спагетти с самодовольной усмешкой. — Говорил же, Хаммел. — Как… ты это в уме посчитал? Блейн пожал плечами и набил рот едой, до жути напоминая Курту то, как ел Финн. Парни такие свиньи. Но Курт все еще не мог поверить. Он глянул на еще один ответ в другом разделе, нашел страницу с примером и указал на него. — Тогда реши этот. Блейн посмотрел на вопрос и задумался, слегка поднимая глаза. Не прошло и двадцати секунд, как он выдал: — Икс синус икс в кубе в скобках умножить на икс минус, а в восьмой степени в скобках. Он снова был прав. Курт смотрел на него с открытым ртом, пока Блейн не воспользовался этим. Он молниеносно впился в губы Курта своими губами, и скользнул языком внутрь… Хаммел оттолкнул его. Да, возможно, Курт и признал, что Блейн ему нравится, и сейчас он понимал парня немного лучше, но с таким он еще не был готов смириться. Особенно в столовой МакКинли. — Научи меня правильно решать эти примеры, — потребовал Курт, указывая на учебник. — У нас есть еще пятнадцать минут. — Ммм, я думаю о гораздо более приятных вещах, которым я мог бы научить тебя за пятнадц… Курт надавил ботинком на ногу Блейна. Тот резко отдернул ее, зашипев от боли и сердито уставившись на Курта. — Перед тем как браться за производные, ты должен отделить эти части… *** Курт был поражен, как многому научился за то время, пока не прозвенел звонок. Он сумел решить 80 процентов заданных примеров правильно, пользуясь краткими указаниями Блейна. Брюнет как всегда запихнул яблоко в карман куртки, но сегодня он последовал по коридору за Хаммелом, вместо того, чтобы отправиться в спортзал. Его рука властно обвила талию Курта, что создавало неудобство при ходьбе, так как они постоянно сталкивались бедрами. — Что скажешь насчет того, чтобы после школы повеселиться у меня? Поработать над… этим проектом или что-то еще? — ласково спросил Блейн. Они остановились перед дверью кабинета. — Нет, если будет точно так же, как и с прошлым проектом, — уклончиво ответил Курт, прекрасно понимая, что на них пялились любопытные школьники. — У меня занятие хора и мой отец… Он замолчал. Насколько бы сильно он не любил отца, Курт не сильно хотел провести всю ночь в одинокой больничной палате, пытаясь сделать уроки и постоянно проверяя, не пошевелился ли Берт. Дерзость Блейна, казалось, растворилась, и он убрал руку. — У меня наказание до половины пятого. Потом встретимся, и я помогу тебе… — он окинул глазами тело Курта, задерживаясь на мгновение на его промежности, а затем снова поймал взгляд Хаммела, — забыться ненадолго. Снять напряжение. Блейн исчез в толпе прежде, чем Курт успел что-либо ответить. Когда он зашел в класс, его мысли вернулись туда, где были все эти дни — к отцу. Внезапно ему ужасно стало не хватать присутствия Блейна потому, что парень каким-то образом умудрялся отвлекать его, чего Курт не замечал, пока Андерсон не уходил. Его настроение еще больше ухудшилось к концу урока. Он опять не понял ни слова, и теперь придется мучиться с домашней работой, пока Блейн ему не поможет. Курт помчался в кабинет хора, тихо занимая свое привычное место, ни с кем не разговаривая. Все сочувствовали ему и пытались приободрить, но он и слушать ничего не хотел. Особенно о Боге и религии, пусть даже Мерседес прекрасно спела, чтобы попытаться помочь ему верить. На самом деле, он начал чувствовать себя только хуже. Курт не хотел это все слушать. Парень так устал, что ему точно не следовало ехать куда-либо еще после этого. В груди постоянно щемило от мыслей об отце на больничной кровати. Поэтому он сам спел песню, которая значила для него и Берта больше, чем что-либо связанное с Богом. Курт верил только в одно — любовь, которую делили он и его отец. *** Блейн залез в задний карман своих джинсов и вытащил булавку, вставив ее в замочную скважину на шкафчике. Несколько поворотов и шкафчик открылся. Блейн кинул свои учебники внутрь, вытащил потрепанный скейтборд и захлопнул шкафчик обратно. Он никогда не утруждал себя запоминанием кода замка. Брюнет не видел особого смысла в этом, потому что мог открыть шкафчик в два раза быстрее. Блейн удовлетворенно заметил, что сегодня ему удалось освободиться от наказания пораньше, и, бросив скейт на пол, покатился по коридору. Несмотря на то, что он специально продолжал зарабатывать все эти наказания, провоцируя учителей, ему стало это надоедать. Особенно без Хаммела, который помогал занимать его мысли — или руки, или губы. Боже, как же сильно ему хотелось отсосать парню. А после трахать до тех пор, пока у обоих не появятся синяки. С того момента, когда пару недель назад Блейн ощутил его вкус, это заняло практически всего его мысли. Но это также заставило его задуматься. Если бы это был кто-то другой, он бы давно уже трахнул его, причем так, что парень не смог бы нормально ходить в течение недели, а потом просто забыл бы о нем. Но он не искал кого-то другого, и после шести недель преследования Хаммела старался не думать, почему. Блейн знал, что парни из Далтона нескончаемо издевались бы над ним за это, ну, по крайней мере, до тех пор, пока он бы не надрал каждому задницу, чтобы заткнуть. От мысли о них что-то болезненно шевельнулось внутри. Он действительно скучал по этим придуркам, даже если они заботились только о том, чтобы подцепить девчонок и напиться. Но с этим электронным браслетом на лодыжке не было никакого шанса доехать до Вестервилля и обратно, не нарвавшись на неприятности. Нет, если Андерсон все-таки хочет, чтобы эта чертова штука поскорее покинула его ногу. Он не мог позволить себе телефон. Они тоже не могли его навестить, из-за строгой политики Далтона. Ну, по крайней мере, все так считали. Он нарушил эти правила больше раз, чем был исключен из школ. Блейн поднял скейт, когда подошел к двери класса хорового кружка и уже был готов распахнуть ее и выпалить первое, что взбредет ему в голову, но голос Курта, доносившийся из класса остановил его. — В день похорон моей матери, когда они опускали ее тело в землю… Что-то сжалось в его груди, пока Курт продолжал говорить. Воспоминания о ярком и солнечном майском утре — словно погода тоже отрицала происходящее — всплыли перед глазами. Насколько резок и холоден был отец, игнорирующий своего маленького сына: он даже отказывался признавать, что тот стоял рядом с ним… Блейн вздрогнул и встряхнул головой, отгоняя воспоминания, когда из класса начала звучать музыка. Oh yeah, I'll tell you something / Я скажу тебе кое-что I think you'll understand. / Надеюсь, ты поймешь Битлз. Блейн знал эту песню, хотя раньше видел ее только в романтическом контексте. Но он никогда не слышал, чтобы пели столь ошеломляющим голосом. Он прижался к двери, открывая ее еще немного, чтобы можно было заглянуть внутрь. Курт стоял в центре класса перед всеми — его красный пиджак просто нельзя было не заметить. Он пел так искренне, словно его сердце говорило вместо него. И Блейн знал, что это выражение никогда еще не было настолько правдиво, как в этот момент. Курт вкладывал в слова песни все свои переживания, надеясь, что кто-то или что-то поймет его страдания и вернет ему отца. I wanna hold your hand / Я хочу держать тебя за руку Музыка затихла. Курт всхлипнул и вытер несколько слезинок, успевших выступить на глазах. Боже, он был в ужасе от эмоций, которые вызывал в нем этот прекрасный мальчик. Он даже не понимал, настоящие ли это чувства, и как это все вообще работает, он просто хотел его. Брюнет не мог объяснить это никак иначе. Курт был первым, кто вышел из класса, и прежде чем Блейн мог подумать, он потянул его за угол, чтобы другие их не увидели. Было столько вещей, которые хотелось сказать, но он никогда не умел хорошо обращаться со словами или чувствами, если они вообще таковыми являлись. Скорее всего, он просто очень хотел секса. Курт, все еще борющийся со слезами на глазах, удивленно посмотрел на Блейна, из-за чего тому пришлось отвернуться. Он просто не мог справиться с этим взглядом, который буквально прожигал его насквозь. Боже, он даже не знал, что, черт возьми, он делает. Ему просто хотелось хорошо потрахаться, и Курт с первого дня буквально бросил ему вызов. И он по-прежнему хотел этого, убеждал Блейн самого себя, но… — У тебя прекрасный голос. Он почти прикусил себе язык после того, как выпалил это. Может, в этом месяце ему стоит не платить за воду, чтобы купить себе фильтр, который он поставит между мозгами и ртом. Потому что он не мог говорить Курту такие вещи. Он не должен хотеть говорить ему такие вещи. Он скрестил руки на груди, впервые за долгое время желая исчезнуть. Курт улыбнулся сквозь слезы. — Большинство людей говорит мне, что я пою как д-девчонка. Он был лучше любой девчонки, которую Блейн только мог себе вообразить. О чем думает его мозг? Он не может позволять себе так думать. Он просто хотел засунуть свой член в задницу Хаммела, а затем найти другую задницу для развлечений, с которой не придется так мучиться. Слезы снова потекли по щекам Курта, а Блейн просто беспомощно стоял напротив него. Он понятия не имел, что нужно делать, когда кто-то плачет. Особенно когда этот кто-то — он вынужден был напоминать себе это — нужен только для того, чтобы поиметь его. Он пытался сообразить, что должен сделать, когда наконец-то вспомнил настоящую причину того, почему он вообще встречал Курта после репетиции. — Мы все еще едем ко мне развлекаться, так? Вот так. Что-то немного более дерзкое и самоуверенное, что легко поможет направить его мысли в прежнее русло, подальше от всего, что, черт возьми, творилось у него в голове, когда рядом оказывался Курт. Хаммел слабо кивнул, слезы продолжали капать по его щекам. Блейн расценил это как «да», хотя не совсем понял тот взгляд, каким одарил его шатен, когда он взял у Курта ключи и потащил его на парковку.