Мечтатели

      Скажи, друг мой, ты когда-нибудь хотел в своей жизни что-то изменить? Не причёску или гардероб, не дизайн комнаты или всего жилища, и даже не город вкупе с дотошным окружением, состоящим из людей, с которыми день ото дня приходится иметь дела вне зависимости от твоего желания? Возникало ли у тебя ощущение, что ты в этом мире не для того, чтобы просиживать штаны на одном месте и заниматься серой рутиной до самой пенсии?       У меня возникало сотни... нет, тысячи раз.       Проблема этого мира в том, что практически с самого появления на свет человек обречён на пожизненное рабство, стоит его имени оказаться вписанным в свидетельство о рождении. Возможность остаться живым и свободным, наверное, только одна: если тебя вовремя похитит зверь и унесёт в своё логово, отважившись на опекунство человеческого детёныша. Но, согласись, в такой свободе явный минус: повзрослевший маугли не в состоянии её осознать и тем более оценить по достоинству — ему вообще ни до чего нет дела, кроме как до выживания в среде, в которой он вырос. Однако прочие варианты выглядят куда плачевнее: понятие «жизнь» заменяется синонимом «рабство», следовательно, чтобы быть свободным изначально, надо не родиться вовсе, а обрести дар, потерянный при рождении, можно лишь наложив на себя руки.       И я не исключение. Я такой же раб, пусть и вхожу в число слабейших звеньев устоявшейся системы. Но я мечтатель. С недавних пор — отчаявшийся.

* * *

      В начале ноября приближающаяся зима не торопилась баловать Московскую область снегом, зато от души поморозила её жителей — с первых чисел месяца они с негодованием укутывались в тёплые одежды. И сегодня я так же шагала по тёмной улице в длинном пуховике, косясь из-под козырька шапки на свою спутницу, которая, на мой взгляд, ограничилась совсем лёгкой курточкой, да ещё и пренебрегла головным убором. Хотя, признаться, чей-то внешний вид сейчас волновал меня меньше всего. Причина моей настороженности крылась в предстоящем разговоре: чтобы отрезать путь к отступлению, накануне нашей встречи я выпалила в телефонную трубку, что намерена обсудить нечто важное. То, что это может необратимо изменить отношение лучшей подруги ко мне, до ума дошло запоздало.       — Так о чём ты хотела поговорить? — Всегда радующий голос впервые в жизни раздался громом среди ясного неба, нарушив затянувшееся молчание.       Не сбавляя ходу, я попыталась разглядеть в полумраке лицо, обрамлённое светлыми волосами, которые шелковистыми волнами спадали на плечи, не только придавая их обладательнице особое очарование, но и делая её взрослее. На какое-то мгновение мне показалось, что это я младше Саши более чем на три года... затем кольнуло понимание, что она на самом деле выигрывает в психологической зрелости, хотя бы тем, что не тратит время на дурацкие фантазии и, в отличие от меня и многих сверстников, добивается успехов в реальной жизни.       — Вот думаю, как бы начать... — еле-еле выдавила я, вернув взгляд на исчезающую в темноте дорогу. Прогулку мы начали привычно, с посещения ближайшего торгового центра, и половина пути к нему успела остаться позади. — Просто...       Надо сказать, более-менее близкое окружение привыкло к моим запинкам: даже в непринуждённой беседе я постоянно терялась в мыслях и путалась в словах, но в надежде на понимание и терпение собеседников не стеснялась угрожать «важными разговорами», никак к ним не подготовившись. И к нынешнему тоже, хотя стоило бы. Ведь само по себе желание жить в другом мире ошарашит кого угодно, даже лучшую подругу, и если его неверно выразить, то оно достигнет слушателя с нежелательным эффектом...       ...вот и получается, что благоразумнее всего преподнести задумку как некую сказку, которая требует соответствующего воплощения:       — Я хочу-у... написать книгу! — Сама не заметила, как горло сдавило подкравшееся отчаяние. Фраза прозвучала громче, чем хотелось, и отчего-то торжественно — вероятно, от осознания прямоты грядущего признания. Не сообрази я подойти к теме с другой стороны, мне бы, наверное, даже не удалось сделать вдоха. Что же будет дальше, если на первой ступеньке огромной лестницы я умудрилась потерять равновесие?       — О-о, неожиданно! — удивилась Саша.       — Да уж, для меня тоже, — я невольно ухмыльнулась. — Мысль не так давно пришла в голову... именно книгу написать, да. Сюжет-то я давно обдумываю.       — И о чём собираешься писать?       — Ну-у... это не полностью моя идея: я придумала историю, опираясь на уже существующую. Ну, то есть... помнишь же мультсериал, который показывали этим летом?       — Какой именно?       — Про шаманов. Там ещё главный герой с оранжевыми наушниками всюду ходил, ну?       — А, этот... Припоминаю, да.       Вторая ступенька огромной лестницы пошатнулась, стоило на неё ступить. Для чего-то решив удостовериться в её неустойчивости, я добавила веса: спросила у Саши имя того самого главного героя.       Ответом стала виноватая улыбка.       Если вдуматься, познакомилась она с этим мультсериалом больше с моей подачи. Именно мне он сильно понравился, хотя от просмотра первых серий впечатление сложилось что ни на есть ужасное, и в первую очередь из-за стиля рисовки. Но, так как любимый телевизионный канал часто оставался включённым, я волей-неволей наблюдала за развитием сюжета и персонажами, к которым в итоге осталась крайне неравнодушна.       — А что? — Саша вырвала меня из потока мыслей, напомнив, за кем настала очередь говорить.       — Ну, это... эта тайна... в каком-то смысле... — промямлила я, в уме взвешивая все «за» и «против». Почему вообще я решила включить её в свою «сказку», когда привыкла в буре событий представлять себя одну с главными героями? Почему вознамерилась поделиться фантазиями, а заодно и надеждами на то, что они воплотятся в жизнь?       Наверное, только лучшая подруга если и не разделит желание, то хотя бы поймёт или попытается. Однако я осознавала, что этого для меня мало — все мои попытки обратить желания в слова теряли смысл, раз её ничто не зацепило из того мира. Для противоположного же мнения ему не следовало становиться детищем Jetix...       Ещё одна вещь, которая при знакомстве с мультсериалом вызвала отторжение — это озвучка: в сочетании с ней, всё происходящее на экране смотрелось убого. Но, как и в случае со скучными или потрёпанными обложками книг, содержание заставило меня проникнуться и рисовкой персонажей, и их голосами. Саше едва хватало времени на прогулки, чего уж говорить о просмотре мультиков. И мне его немало потребовалось, особенно на то, чтобы определить пол особо заинтересовавшего меня индивида...       — Ты что, там в кого-то влюблена? — Ещё один гром среди не просто ясного, а неба, на котором отродясь облаков не было, и живущие под ним люди никогда его не слышали и не видели молний. По телу пронёсся обескураживающий разряд, сознание так помутилось, что я схватилась за голову и практически провизжала:       — Нет, ты что?! Я не настолько сумасшедшая, чтобы влюбиться в мультяшку!       То, в чём я себе боялась признаться, Саша спросила слишком безмятежно, как будто бы «западать» на картинки было в порядке вещей. Конечно, она сама таяла как мороженое при виде одного вымышленного героя, но того играл актёр и бо́льшая часть чувств доставалась именно ему. Моя подруга даже грозилась уехать, повзрослев, в Англию, с целью завоевать его сердце — и это, пожалуй, ещё один повод привязаться к миру, по улице которого мы сейчас вышагивали.       — Ну мало ли... — подытожила она, прервав неловкую паузу.       Впереди из-за голых деревьев выглянул торговый центр. Мы вышли из тени улицы, лежащей между ограждённой дощатым забором стройкой и низиной кленовых посадок, на ярко освещённую парковочную площадку. Знакомая дорога в привычное время суток вызвала во мне переживания, которые испытывает выступающий на сцене. Будто дебютант, я могла рассказать всё за тёмной занавесью кулис, по секрету, не переживая за смущённый взгляд и дрожь в голосе, но вместо этого вышла прямо под софиты, обернув маленькое признание в дорогую обёртку с кричащей надписью «сказка». И конечно же, теперь та требовала подобающего преподнесения слушателю.       Саша с самого начала прогулки показалась мне чересчур серьёзной — не знаю, в связи ли с моим предупреждением или событиями дня в целом, — но я почувствовала, что именно сейчас лучше всего приступить к сути дела.       — Слушай, ты ж умеешь хранить тайны? Просто я об этом никому ещё не рассказывала и немного волнуюсь...       — Умею конечно. И никому не расскажу, если только ты не попросишь, не переживай, — она посмотрела на меня с мягкой улыбкой. — Давай, что там у тебя?       — В голове-то? — нервно хихикнула я и сдавленно продолжила: — В общем, ты почти угадала насчёт влюблённости... Только я не влюблена, просто... мне он достаточно сильно нравится, понимаешь? В нём я... скажем так, увидела идеал парня.       — О-о, и в ком же?       — Ну... помнишь Ленни? — С этим вопросом я уставилась на Сашу; мы как раз преодолели порог торгового центра, где нас накрыла волна света.       — Чего-то не помню...       — Ну, у него ещё волосы фиолетового цвета, а на голове треугольник. — От такого описания Саша вытаращила глаза в недоумении. — Ну у него причёска такая!       — Допустим, но я всё равно не могу его вспомнить...       — Что? Да как такого можно забыть, с треугольником-то! — На моё возмущение она лишь пожала плечами. — Ну ладно, мне как раз на днях распечатку сделали, пусть и чёрно-белую... Потом ко мне забежим, покажу его — и ещё кое-что.       Последнее, видно, прозвучало загадочно, потому что у Саши поползли брови вверх.       — Кое-что?       — Потом увидишь. Это имеет отношение к тому, чем я хочу с тобой поделиться, — хитро улыбнулась я.       — А ты умеешь заинтриговать! Давай уже, рассказывай про свою книгу.       Я вдохнула полной грудью, на пару мгновений задержала дыхание и начала.       Мне всегда нравилось представлять себя новым персонажем историй из книг и фильмов, особенно с обилием магии и сражений. До недавних пор людям из моей жизни не было места в этих фантазиях, а теперь там, помимо Саши, появилось ещё несколько человек, и среди них почти все друг с другом хотя бы раз пересекались в реальности. Не все сдружились, конечно, но я выбирала из близких и тех, кто подходил под определённые критерии. Например, по знаку зодиака — четверым предстояло овладеть своими стихиями, и элемент воды достался девочке, которую Саша откровенно ненавидела, и совершенно взаимно. Впрочем, негодовала она недолго: новость, что ей самой предписано стать повелительницей любимой стихии, перевесила досадную кандидатуру в союзниках. Тем более остальные её устраивали, а кое-кто даже вызывал симпатию — вот уж не ожидала, что Саше по нраву один из моих братьев, и это при условии, что он старше её на целых семь лет (к слову, подруге всего два месяца назад исполнилось двенадцать — может, он заинтересует её сильнее того актёра?). Ещё троим, хочется верить, счастливчикам предстояло обрести пусть не силу стихий, но свои уникальные сверхъестественные способности.       В итоге нас получилось семеро. Каждому по дню недели, по цвету радуги, по ноте в гамме... Красивая цифра, фигурирующая не только в повседневности, но и в фольклоре. И главное — такое количество героев для моей «сказки» оказалось случайным — не это ли добрый знак?       Сменить место жительства мне довелось единожды, вместе с родителями, перебравшись из квартиры в частный дом. Поскольку произошло это в границах небольшого города, моё окружение не изменилось — я продолжила ходить в тот же детский сад, в ту же студию танцев, а вне их и прежде ни с кем не общалась. Так что на своей шкуре серьёзные переезды не испытала, однако уже тогда догадалась, как это сложно... особенно если ты меняешь не родные город или страну, а целый мир. Именно поэтому предусматривалось пророчество, по которому семеро, оказавшись в новом мире, попадут в максимально благоприятные для дальнейшей жизни условия. Они снова станут детьми и сохранят все воспоминания о родном мире, чтобы осознанно использовать шанс начать всё с чистого листа.       — Погоди-ка, это что же получается, я буду маленьким вундеркиндом? — Почему-то этот факт больше всего обрадовал Сашу, хотя, как по мне, она и так была «чудо-ребёнком»: среди моих знакомых сверстников единственная оставалась отличницей, успешно совмещающей школу с множеством других дополнительных занятий. Предвкушала ли она предстоящую передышку, пока вновь не повзрослеет, или же возможность обогатиться прочими знаниями и навыками — одним богам известно. Но что бы это ни было, глядя на её блеск в глазах — там явно отплясывали задорные бесенята, — я позабыла о всех своих страхах и предубеждениях, потому что в какую-то секунду мы обе ударились в фантазии, окончательно оторвавшись от земли. Саша оказалась той ещё фантазёркой!       Нудный монолог, начатый мною, в конечном счёте превратился в оживлённое обсуждение сюжета если и будущей книги, то именно той, в которой мы станем главными героями по-настоящему. Мы уже преодолели границы реальности, примерив на себя роли наших персонажей, и нам это нравилось.       — Как же здорово звучат английские имена. Только послушай: Люси Тёрнер... мне нравится! А особенно нравится, что у меня родители Уилл и Элизабет! Как бы только в папочку своего не влюбиться, — смеялась Саша.       — Да уж, сложно тебе будет. Мне-то хорошо, папки не планируется — буду с Ларкой по склепам лазать в поисках всяких магических артефактов, пока братишки своими мальчишечьими делами занимаются.       — Хитрая, а пираты в твоей книге неуместны! Хотя и без этого у меня будут самые классные родители. Только вот ничего, что ты взяла имена чужих персонажей? Ладно образы, но тут же полнейший плагиат!       — Да имена ближе к делу поменяю, чего уж там! — отмахнулась я. — Эти использую для, эм... скажем так, для представления характеров людей, которые нас усыновят.       — А, ну тогда нормально всё. Пока никто кроме нас про это не знает, можно вообще представлять всё что взбредёт в голову.       Привычная схема — побродить по торговому центру, зайти в книжный, спуститься в супермаркет и накупить еды, чтобы отправиться жевать на ближайшую площадку, качаясь на качелях, — приобрела особо яркие краски. В таких ситуациях обычно говорят, что время пролетело или прошло мимо — но нет, оно было полностью нашим, и мы ни мгновения не упустили. Это всё равно что слопать любимую конфетку или печенюшку — ни одна крошка не упадёт, всё достанется тебе. И сегодняшний вечер оказался особенно вкусным для нас обеих. Однако любая сладость заканчивается, оставляя за собой постепенно тающее послевкусие. Вот и нам в какой-то момент пришлось направиться к дому, и с каждым шагом реальность всё больше давала о себе знать.       Да, меня попутали задорно танцующие бесенята в глазах подруги, и я практически без запинок, только иногда, по привычке, теряя мысль, рассказала о том, что ждёт наших персонажей в другом мире. Оставалось озвучить главный пункт: это вовсе не «сказка», а желаемое будущее, в осуществление которого мне очень хочется верить. Но даже после насыщенной позитивными эмоциями беседы я не могла найти смелости для признания.       Все приходящие на ум исходы казались невыносимыми.       Узнав правду, Саша, которая так много знает и так много умеет, усмехнувшись, напомнит про то, что нужно различать мечты и реальность.       Узнав правду, Саша покрутит пальцем у виска и попросит забыть, что мы лучшие подруги, и впредь делать вид, что наши дома не напротив друг друга.       Узнав правду, Саша притворится, что ничего не услышала... или действительно не услышит, потому что я ничего так и не скажу.       После недолгого раздумья в тишине я посмотрела на неё. Отплясывающих бесенят и след простыл. Глаза потухли — мне показалось, они наполнились грустью или даже болью, причём очень знакомой. Где я могла это видеть раньше? Взгляд, отражающий понимание, что у тебя нет иного выбора, кроме как лезть через дебри, в которые гонят обстоятельства, причём есть представление, где конец у этого пути, но нет никакой уверенности, что ты не сломишься и выдержишь его до конца. И отступить нельзя, ведь шаг вправо, шаг влево — расстрел.       Именно так смотрят в пространство под давлением безысходности.       Именно такие глаза я вижу по утрам в зеркале.       «Ничего не изменится, мне некуда деться», — отозвалось эхом то, что в мыслях произносилось уже тысячу раз.       Мы обе стояли на последней ступеньке высокой лестницы, куда резво взобрались за считанные часы. Так заигрались, что при подъёме и не заметили, как пусто наверху. Просто взять и спуститься не получится, ведь мы так неосторожно шагали, не заботясь о сохранении ступенек. Теперь либо оставаться здесь, пока это возможно, либо набраться смелости и упасть вниз, чтобы разбиться вдребезги. Наверное, именно так становятся взрослыми: теряя детскую мечту, собирая себя по кусочкам, кое-как склеивая и в дальнейшем таща по плоской безрадостной дороге, называемой реальностью.       Отказавшись от идеи признаться, я набрала воздуха в лёгкие и уже приготовилась сделать последний шаг, как вдруг почувствовала, что меня остановили, осторожно подхватив руку, которую я старательно прятала от холода в кармане пуховика, под локоть.       Это Саша застыла и, поймав моё внимание, подняла полный надежды взгляд.       — Диан... — каким-то болезненным, но всё же уверенным голосом она произнесла слова, которые я и не надеялась когда-либо услышать: — Пиши скорее, вдруг сбудется.       В этот момент прямо над нами пронеслась маленькая безумная птичка, как бы напоминая, что есть ещё варианты помимо выжидания и шагов в пропасть.       Где-то в пространстве отозвалось эхо: «Полетели!»