Мечтатели

      «Шаман кинг» — всё началось именно с этой строчки в телепрограмме.       Тогда я негодовала: телевизионный канал закончил трансляцию первого сезона моего любимого на тот момент мультсериала и вместо продолжения запустил какого-то непонятного «шамана книг». Присмотревшись внимательнее, осознала, что второе слово происходит не с родного мне языка, и, хотя я совершенно не знала английского, еле-еле его вытягивая в школе на оценку «удовлетворительно», поняла перевод.       «Что за дурацкое название?» — подумала я, уверенная в солидарности большинства зрителей.       Шаманы ассоциируются в основном со скачущими вокруг костра дикарями, обмазанными с головы до пят смесями подозрительного происхождения и обвешанными неведомо чьими костями. Часто им приписывают дурацкие манеры: вкручивать перья и в без того растрёпанные волосы, а также безостановочно бубнить. Причём бубнить в двух смыслах: языком, взывая к мистическим силам, и бубном — обязательным атрибутом проведения ритуалов. Всё это лезет в голову при их упоминании — что же представлять заурядному человеку, говоря об их королях?       Однако, просмотрев пару серий, зритель понимает, что это другой мир, и шаманы в нём — на вид обычные люди, но отличающиеся от прочих более чутким восприятием. Оно позволяет не только общаться, но и взаимодействовать с духами и открывает пути для реализации самых разных целей и желаний. Секрет в том, что объединение сил двух миров — живого и потустороннего — превышает возможности даже гениальных изобретений и, в отличие от последних, берёт истоки и развивается с появления человеческого вида. Потому-то каждые пятьсот лет и проходит Турнир шаманов, по окончанию которого победитель, он же будущий Король-шаман, вступает в союз с Великим Духом — началом и концом всего живого — для восстановления гармонии между природой и человеком на максимально возможный период времени. Вступить в состязание за почётный титул может любой желающий, будь то взрослый или ребёнок, поскольку в отборе участников важны два критерия: намерения и сила шамана — те качества, которые, как показывают главные герои этой истории, вовсе не зависят от возраста.       Собственно, напрашивался вопрос: как можно остаться равнодушным к миру, где всё в твоих руках? В отличие от нашего, где шага в сторону не сделать без чьего бы то ни было разрешения, не то что попытаться как-то изменить его...       В моей подруге никогда не проскальзывали черты вершителя миров и судеб, и вообще она легко приспосабливалась к обстоятельствам. Тем не менее Саша для себя что-то нашла там, и это побудило в ней то же желание, что и во мне, причём столь сильное, что она не постеснялась огласить его за нас обеих. «Пиши скорее, вдруг сбудется», — именно так прозвучала фраза, подарившая вечеру второе дыхание и отчётливое понимание: всё волшебство впереди.       Воспрянувшие духом, мы зашли ко мне домой, где я показала обещанные картинки и то, чем заинтриговала Сашу в начале прогулки. Как и ожидалось, она не узнала никакого Ленни, как бы внимательно ни рассматривала чёрно-белую распечатку. Но такая мелочь уже не расстраивала, да и сегодня бы простилось всё... за исключением одного факта, который моя подруга, пусть и тщетно, но попыталась утаить в глубине души.       Внизу стопки листов она нашла рисунок с крылатой девушкой в далеко не будничной одежде — знаток жанра с первого взгляда поймёт, что это некая магическая трансформация. Интересная задумка, к тому же недурно запечатлённая на бумаге, восхитила Сашу, однако лучшие чувства отравила обида, настигшая её после признания, кого я изобразила: Таню — ту самую, к которой она испытывала взаимную ненависть. Не знаю, почему она вышла из-под карандаша первой — наверное, стихия воды мне понятнее прочих, и для её представительницы проще подобрать наряд: длинную юбку с разрезом, топ со спадающими на плечи лямками, митенки выше локтя, делёнки на невысоком каблучке, собранные в мальвинку и закреплённые лентой волосы. «Ты нарисовала её слишком красивой!» — возбуждённо отчеканила Саша, чем меня и устыдила. Пришлось пообещать, что другим рисункам будет уделено вдвое больше внимания, а её изображению — втрое, вдесятеро, да что там, над ним я потружусь в миллион раз усерднее! В ответ она довольно улыбнулась, вручив мне портрет с её «главным врагом детства».       И сейчас, в полудрёме, завалившись корпусом на парту, я ломала голову над образами, которые мне предстояло воплотить на бумаге, и, предвкушая работу по созданию пророчества, улыбалась воспоминаниям о вчерашнем вечере. Из-за не слишком удобного расписания электричек я, как обычно, приехала раньше всех и наслаждалась темнотой и тишиной, царящими в аудитории до начала занятий, и пусть это в лучшем случае десять минут одиночества до прихода первого ученика...       Дверь скрипнула, отчего я вздрогнула, прежде чем подняла взор на вошедшего. Даже его ненавистная физиономия не могла испортить настроение, тем более что появление этого задиры вполне ожидаемо — уж не знаю, с чего он спустя пару недель совместного обучения взял привычку вваливаться сюда вторым после меня. Буркнув «хай» на его едкое приветствие, уткнулась обратно в парту и с горечью поняла, что из творческого потока я всё-таки выпала. Могла бы погрузиться в сладкую дрёму, но в ожидании подвоха пришлось вслушиваться в активную деятельность по соседству. Осознание, что ко мне не полезут с издевательствами без зрителей, никак не помогло: всё моё нутро сжалось от присутствия недруга, который в любую минуту мог приступить к постижению новых границ в отношениях. Вот-вот должен был прийти другой паренёк, и он бы разбавил атмосферу разговорами и отвлёк внимание от моей скромной персоны, однако минуты шли, он всё не появлялся, а затем...       — Доброго утречка! — Последующие причмокивания подтвердили, что у меня не слуховые галлюцинации, а в одном помещении собрались все мои неприятели.       — Привет-привет! — прозвучал более противный голосок.       На этих девиц вообще не хотелось реагировать, впрочем, и их приветствия меня давно не касались. С первого дня совместного обучения в отношениях чувствовалось какое-то напряжение, а когда мы окончательно перестали ладить, они принялись хохотать над всеми насмешками в наш адрес, даже самыми глупыми.       «Две змеи в фанатках у гиены... Машенция, где ты?» — в мыслях провыла я, с грустью напомнив себе, что жизнь протекала бы чуть спокойнее, не возненавидь эти две пресмыкающиеся мою подругу и меня за компанию. Не отрываясь от парты, я потянулась за мобильником и, открыв окно для ввода текста, набрала сообщение:       “Привет! Тебя что-то долго нет, ты придёшь?       Ответ не заставил ждать:       “Привет, я опаздываю... Минут на 5-10, передай плиз...       Это Маша-то и задерживается?! Обычно она приходит раньше неразлучной парочки, а порой и того безобидного паренька, который, по всей видимости, сегодня уже не появится. Поразительно невезучее утро — не иначе как в компенсацию вчерашнего замечательного вечера. Ну что ж, потерпим, не впервой.       Две девятиклассницы отдалялись от непримечательного жилого здания, чей первый этаж скрывал в себе один из корпусов частного техникума — заведения, ставшего пристанищем для тех, кто решился сбежать из школы на год раньше, чтобы спокойно сдать внутренние экзамены и без лишней бюрократии поступить на одну из пяти доступных здесь специальностей. Очевидно, о такой возможности знали единицы, другие же жалели денег: в этом году группа составляла всего двенадцать человек, четверых из которых мы ни разу не видели в лицо. Благодаря им после перевода дышать стало не менее чем втрое свободнее, в прямом и переносном смысле: многие ли любят своих одноклассников? Вот и мы с Машей нет. Жаль только, что в любой группе найдётся хотя бы один идиот, который не даст спокойно учиться. Сегодня, впрочем, задиристый товарищ и его «поклонницы» вели себя мирно, и это безмерно радовало. Как и тот факт, что все трое собирались на другой факультет, а значит, потерпеть оставалось в худшем случае чуть больше полугода. В лучшем — я планировала избавиться от них ещё раньше, прихватив с собой подругу, как сделала два месяца назад, вместе с ней переведясь из школы сюда.       — Как же здорово оказаться на улице! — шлёпая по лужам, проговорила я.       — Что-то ты слишком довольная, — удивилась Маша и, подставив лицо под моросящий дождь, тут же зажмурилась. — В такую-то погоду.       — Отличная погода же, даже зонтик не нужен! — засмеялась я. — Ладно, просто я дико рада окончанию учебного дня. Сегодня нас было слишком мало — всё внимание на нас с тобой — и от преподов, и от этих троих...       — Да ладно тебе. Им, по-моему, сегодня ни до кого было. Только хихиканье со спины и слышала — небось обсуждали какую-то хрень. Работать за всех, конечно, не весело, но связываться с ними лишний раз вообще неохота, — подытожила Маша.       — Это да... Поэтому и радуюсь, что всё позади. И надеюсь, больше так не будет. Ох! А представь, если всё же будет и кто-то из нас заболеет?       — А ты не болей. — Хотя интонация показалась безобидной, я распознала упрёк.       — Эй! Почему я-то сразу? Как будто я так часто болею!       — Почаще меня. Вот оставишь меня с ними, а сама будешь греться в постельке...       — Ой, всё! — не в силах избавиться от дурацкой улыбки, прилипшей из-за шуточной перепалки, я попыталась состроить хмурую гримасу, но ощутила только то, как у меня свело щёки и скулы. — А знаешь, есть ещё причина, почему я такая довольная. Как раз хотела обсудить с тобой после пар.       — Да? — вскинув брови, Маша с интересом взглянула на меня.       — Ага! У меня тут родилась задумка, в которой ты тоже участвуешь. Вчера как раз с Сашей поделилась, и ей о-очень понравилось! Я придумала сюжет, где мы главные герои, но на основе уже существующей истории — вот в неё собираюсь нас... внедрить. Напомни, ты смотрела Шаман-кинга?       — М-м... а что там?       — Духи, шаманы, которые первыми делают «пиу-пиу»... — Заметив замешательство Маши, пришлось прибегнуть к главному: — Мальчик с оранжевыми наушниками!       — А, этот! Да, но я ж видела очень мало серий и почти ничего не помню.       — Как я и думала. — Мне оставалось только понимающе покачать головой. Четыре года дружбы, протекающей в основном в стенах школы, расчертили границы в наших интересах. Как и Саша, Маша себя посвящала внешкольным занятиям: пела в хоре и пробовала разные рукодельные кружки, которые любила до невозможности. Собственно, она редко бывала дома ещё и потому, что на дорогу тратила слишком много времени, поскольку сама жила в селе, отдалённом на двадцать километров от города, где мы учились и где обитали я и Саша. Вопросом, почему ребёнок с первых классов ездит в такую даль, когда хватает школ вблизи жилья, задавались и учителя, и одноклассники. Но Машу, кажется, это не напрягало, за исключением моментов, когда что-то выбивалось из расписания и дело доходило до опозданий: их она ненавидела больше всего. Часто случалось, что, боясь не успеть на какое-либо занятие, Маша махала рукой на автобусы и бежала все два-три километра. Меня это пугало и восхищало одновременно. И не удивляло: в конце концов, на уроках физкультуры она лидировала, в том числе и среди мальчиков. Странно одно: как в таком безумном темпе жизни она всё же находила место для телевизора? — Ну ничего, не страшно. Мне главное узнать, в чём бы ты хотела, чтобы я тебя нарисовала.       — Нарисовала? — смутилась Маша. — Меня?       — Да, я собираюсь нарисовать нас всех! Это нужно для... — я запнулась, не зная, как лучше объяснить причину. — Это важная основа для сюжета. Основная опора, я бы даже сказала. И интересуюсь мнением, потому что... оно станет важным вкладом в моё дело, вот! Я ведь могла бы сама всё придумать, но даю возможность и вам немного поучаствовать. Вот представь, что бы ты надела, собираясь в длительное путешествие, например, в пустыню?       Выбор локации казался крайне логичным, ведь в мультфильме участники Турнира шаманов месяц скитались по самым жарким землям Америки в поисках места его проведения. Ответ превзошёл все ожидания:       — Ну, я бы надела юбку до колена, кофточку такую... классического фасона, босоножки какие-нибудь красивые и много-много украшений — ну, там, бус, браслетов, фенечек и ещё больше колец, — мечтательно закатив глаза, вещала моя подруга.       — Машка, блин! В своём репертуаре! — захохотала я, представив прыгающую по раскалённому песку девушку в босоножках, которая яростно душит несчастного противника бусами. — Тебе и дух-хранитель ни к чему: всех врагов сразишь своей сногсшибательностью!       Мы как раз подошли к метро, превознося человеческий прогресс за то, что он в состоянии заглушить разыгравшиеся эмоции, а значит, мы могли продолжать разговаривать и смеяться без беспокойства, что на нас огрызнутся хмурые ворчуны, столпившиеся в вагоне.       «Нужно обязательно позвонить сегодня Ленке», — подумала я, увидев из окна въезд в её родной микрорайон. Здесь шоссе делилось на несколько дорог, и наши с Машей автобусы, по счастью прибывшие одновременно на остановку у метро, разъехались в разных направлениях. От нетерпения поскорее оказаться дома я заёрзала на сидении, силясь настроить себя на выполнение уроков до позднего вечера, поскольку связаться с подругой детства раньше не удалось бы при всём желании из-за её «занятости».       Прилежной девочкой мне стать не светило: первым делом я включила компьютер и, наполнив тарелку едой, уселась рыться в папках с изображениями в поисках основы для будущих рисунков. Наверное, художникам не знакома проблема переноса образов из головы, а вот у меня выбора не было: эксперименты с карандашами, фломастерами и красками остались в давно забытых увлечениях, к тому же, не затрагивавших людей. Даже с искажённой анатомией животные выходили из-под детской руки вполне симпатичными, но вот с чем я не могла смириться, так это с человеком. Искренне не понимая детей, уродующих своих родных и близких в попытках отразить реальность, я воплощала их в котиках, дельфинчиках, лошадках, птичках — в ком угодно, только не в этом физиологически адски слаженном существе.       Почему же я ввязалась в «нелюбимое направление»? Всё дело в том, что именно такой вид творчества содержал в себе основу для пророчества. Не сказка, запечатлённая на страницах книги или в какой-нибудь текстовой программе на компьютере, а рисунки, выполненные карандашом и обязательно раскрашенные.       Не больше месяца назад, когда желание попасть в другой мир достигло пика, мне приснился удивительный сон. Я и мои подруги задействовали кристаллы, тем самым вызвав магические трансформации. Облачившись в красивейшие наряды и обретя крылья, мы понимали, какой силой наделены, однако ни одна из нас не смогла взять под контроль стихию или взлететь. Забавно, но на выручку пришла Хай Лин — персонаж из очередного мультсериала, управляющий воздухом. Она показала рисунки с нашими изображениями и предложила их использовать как черновики для создания специально зачарованных костюмов. Сама шила, что, надо отметить, вполне в её характере, но почему-то до последнего не разрешала их надеть, используя в качестве моделей совершенно незнакомых парней... Правда, те постоянно кривлялись на подиуме, поэтому вскоре инициативная рукодельница всех повыгоняла и позволила примерить очевидно женские наряды тем, кому они предназначались. И вот, вырвавшиеся из кристаллов потоки света впитались в ткани и кожу. Меня окутала небывалая лёгкость, и я взлетела — впервые в жизни благодаря крыльям, а не характерному болтанию рук. Ко мне поднимались счастливые подруги, демонстрируя новоприобретённые способности, и когда я свела ладони, то увидела в них огонь.       Конечно, нормальный человек не придал бы подобному сну значения, учитывая сконцентрированную в нём дозу абсурда, но я-то помню, как были схожи ощущения с действительностью и насколько они красочнее всего испытанного ранее. Проснулась я чрезвычайно вдохновлённой, с ясным осознанием, что нужно делать, и никакие мальчишки в женской одежде не сбили меня с пути истинного!       «А хочешь, я тебе помогу? Всё-таки я хожу в художку», — предложила Саша.       «Спасибо тебе большое... но это должна сделать я. Самостоятельно. Почему-то так чувствую с того самого дня, как мне приснился этот сон». — Ожидаемые трудности походили на своеобразное испытание лично для меня, словно за исполнение желания взималась плата. Мне предстояло, вернувшись к старому увлечению, всё же нарисовать ненавистных людей, да так, чтобы они не выглядели убого. Саше подобное точно по плечу, однако столь искреннее и щедрое желание помочь, даже в сочетании с навыками, которые экономят время, не нашли бы должного применения с её графиком, подчистую забитым занятиями.       Минуты тянулись как часы, и в конце концов я с головой ушла в уроки. Опомнилась, когда за окном совсем стемнело, и ахнула, взглянув на циферблат, показывающий почти десять вечера.       — Прошляпила-таки! И почему за домашкой не замечаешь, как пролетает день?! — возмущённо пищала я, пока искала телефон. Комнатка была маленькой, как и кухня по соседству, и именно поэтому в доме легко терялись вещи: троим членам семьи не хватало места, чтобы заботиться о сохранении свободного пространства и не захламлять диваны, столы и стулья разными предметами.       Вскоре в моих руках оказалась трубка. Я замерла, уставившись на неё взглядом человека, который то ли вспоминал, с кем хотел созвониться, то ли забыл, как пользоваться аппаратом, и звонко хихикнула. Нервно, поскольку собиралась устроить тот же опрос, что и Маше, никому иному как Ленке. Девчонка знала цену информации и весьма практично её распространяла, а потому сама не отвечала на вопросы, не имея чёткого понимания, на чём те основаны.       «С книгой вариант не прокатит: она ж ржать до утра будет! Ещё ботаном прозовёт... Что же делать? — Посмотрев на часы, я глубоко вздохнула и забегала пальцами по кнопкам. — Ой, ладно, уже нет времени думать!»       — ...о, — послышалось из трубки. Как же раздражала всеобщая привычка говорить раньше, чем установится нормальная связь на линии! По одному окончанию треклятого «алло» невозможно определить не то что собеседника, но порой и его половую принадлежность.       — Здравствуйте! А позовите, пожалуйста, Лену к телефону!       — Это я. Привет, Диан, — сказал знакомый низкий голос.       — Приветик, давно не созванивались! Как делишки?       — Всё нормально, а у тебя?       — Тоже ничего. Что делаешь?       — Телик смотрю.       — Ясно, — протянула я, в очередной раз застав её за этим занятием. Не сказать, что мы часто выходили на связь: за последний год общение заметно пошло на убыль, что естественно для людей, разделённых и расстоянием, и разными увлечениями (хотя именно в последнем мы когда-то давно нашли друг друга). — Не поинтересуешься даже, что я делаю?       — Чего делаешь? — как бы не поняв переспросила Ленка. То ли она смотрела что-то настолько занимательное, то ли я передержала паузу, размышляя о прошлом. Вдруг она опомнилась: — А-а... Так чего спрашивать — наверняка тоже телик смотришь!       — А вот и нет! — Кажется, такой вывод меня немного задел.       — Окей, и чего же ты делаешь?       — Я, э-э... рисую, — неуверенно пробубнила; каждое же последующее слово звучало всё тише: — Вот, фантазия пропёрла и... рисую и рисую.       — Да поняла уже, — усмехнувшись, пробасила Ленка. — Чего рисуешь-то?       — А-э... нас рисую! Тебя, себя, Сашку. Таньку, вон, совсем недавно нарисовала.       — Таньку? В честь чего? Вы ж погрызлись с концами, разве нет?       — Всё так, но ностальгирую иногда... — Диалог грозился плавно перейти в ковыряние старых ран, поэтому я решила, что самое время сменить тему: — Фиг с Танькой, лучше скажи: что бы ты надела, собираясь в длительное путешествие, например, в пустыню?       — Гардероб мне подбираешь, что ли?       — Думаю, в чём тебя изобразить.       — Да поняла уже... — И Ленка перечислила экипировку: салатовую майку, чёрные кроссовки и кофту, повязанную на поясе на случай перепадов температуры, перчатки и кепку, а также бриджи, в которых ещё позапрошлым летом она каталась со мной на роликах — очень стильные, с кучей карманов — я всегда мечтала купить подобные!       — А штаны какого цвета? А то твои немного выбиваются из общей гаммы, мне кажется...       — Да пофиг. Салатового, как и верх.       — Хм, ясненько. А какое зарубежное имя тебе больше всего нравится?       — Ну... Элис. — Вот и первая полная подозрения запинка, а у меня ступор:       — Э-э, погоди-ка, оно разве существует?       Пророчество подразумевало смену имён, так как жить нам предстояло в Англии, и, чтобы избежать неприятных сюрпризов, доверила выбор девочкам. Мне и в голову не приходило, что кто-то не только захочет использовать то же, что и я, но ещё и опровергнет его уникальность.       — Да, так мою одноклассницу зовут, — совершенно спокойно ответила Ленка.       — Ничего себе! Я считала, что это имя придума-а... стоп! Почему здесь, в России, её зовут иностранным именем?       — Не знаю.       — Вот прикол... — недоумевала я, но, набравшись смелости, заявила: — Ладно, неважно. Считай, оно забито. Что-нибудь другое на примете есть?       — В смысле забито? — удивлённо пробасило из трубки.       — Объяснять долго, Лен.       — Прям очень долго? — ехидно переспросила та, вынуждая меня устало вздохнуть.       — Я это имя уже заняла. Правда, была уверена, что это я его придумала: сначала было просто «Эл», потом «Эли», а затем я добавила «с», с которым оно стало звучать особенно красиво. Кстати, если что, Люси и Эмили тоже заняты: Саша и Машенция своим прототипам взяли.       — Какая ещё Машенция?       — Одноклассница моя, Лен. Так что, есть ещё варианты?       — Не знаю. Вроде только Элис.       — А если подумать? — Тишина со стороны собеседницы вдохновила на импровизацию: — Ну блин, имён же много! Дженнифер, Хоуп, Нэнси, Лиззи, Моника...       — Всё, пусть будет Дженнифер! — прозвучало даже как-то воодушевлённо... с целью меня заткнуть.       — Ты уверена? — осторожно поинтересовалась я, в мыслях продолжив: «Тебе ж с этим жить потом...»       — Уверена.       — Хорошо, Дженнифер... — Увы, интонация обращения не нашла отзыва. — Так, ладно... а если бы тебя так звали?       — В смысле? — очень низким тоном спросила Ленка. И как у неё это получается?       — Ну, если бы это было твоё имя, ты была бы против?       — Как я могла бы быть против, если бы это было моё имя?       — Ты отвечаешь вопросом на вопрос, ответь нормально!       — Как на такой вопрос можно ответить нормально?!       — «Да» или «нет». У тебя фантазии совсем нет? Придумай что-нибудь!       — Да не была бы я против, не была!       — Вот и славненько... — сдерживая смех, пробурчала я. Как же легко она выходила из себя!       — Я, блин, вообще не понимаю, зачем тебе это...       — Да и необязательно. Может быть, потом расскажу подробнее, хорошо? А пока давай поговорим о чём-нибудь другом.       Когда мы попрощались, часы показывали одиннадцать вечера. С чистой совестью я выложила на стол лист бумаги и открыла в компьютере выбранную для срисовывания картинку: как обычно, в доме ещё кипела активность, если так можно назвать родительское времяпровождение за спиртным на кухне. Но прежде чем взяться за карандаш, посмотрела в окно: вид открывался не просто на дом подруги, а на её комнату, в которой сейчас горел свет. Вмиг в моих руках оказался мобильник.       “Привет, Саш! Ты не спишь? Тебе можно позвонить?       Вглядываясь в освещённое пространство, пыталась уловить хоть какое-то движение, но комната словно пустовала. В течение минуты пришло сообщение:       “Привет, Диан! Ложусь спать, так что давай завтра уже!       “Очень жаааль! Я так хотела поделиться сегодняшними событиями...       “Прости! Ты же знаешь, мне скандал устроят, если я начну бродить!       «Догадываюсь...» — угрюмо подумала я и ответила:       “Да уж... Ладно, тогда до завтра. Добрых снов)       “И тебе! Спокойной ночи, дорогая! :*       На этом моя социальная активность на сегодня закончилась. Последние сутки я прямо-таки в ударе: пусть частично, но ввела в курс дела ещё двоих человек и получила от них необходимые сведения для создания пророчества. И хотя меня по-прежнему ожидало море работы, для начала предстояло доделать карандашные рисунки.       Я уселась за стол, опустив взгляд на белый лист. В моём распоряжении оставалось примерно полтора часа, и этот день я просто обязана была завершить наброском с изображением Саши.