В Шторме

Глава 7 Удивительно, как быстро был установлен распорядок дня. С наступлением сумерек Люк уже терпеливо сидел, ожидая визита Палпатина; ожидая рыжеволосую, которая войдет и объявит ему об этом. Что она и сделала, как по нотам. Со звуком поочередно открывающихся замков двери раздвинулись в стороны, и Люку впервые удалось подсчитать количество блокировочных болтов в них. Она вошла с грозным выражением лица, и он улыбнулся в ее холодные глаза: - Привет, Рыжая. - Им... – она запнулась, застигнутая врасплох его обращением, но уже через мгновение справилась с собой: - Император требует твоего присутствия. - В общем-то я подозревал это, - ответил Люк, направляясь к выходу и не понимая, для чего он все это говорит; однако он наслаждался тем, что вывел ее из равновесия. Сказывалось еще приподнятое настроение от встречи с Ханом. - И не называй меня Рыжей, - отрезала она, подстраиваясь под его шаг вместе с идущими позади охранниками. - Как насчет Ржавой? - спокойно поддразнил он. - Мне нужно называть тебя как-то - а ты не говоришь свое имя. Так что выбираешь? - Я – коммандер Джейд, - надменно произнесла она, смотря вперед. Люк ждал, пока они фактически не подошли к последним дверям, чтобы оставить последнее слово за собой: - Хм… думаю, мне больше нравится «Рыжая». Затем он прошел дальше, а она осталась стоять у дверей; и Люк напомнил себе о необходимости сконцентрироваться – игра закончилась. Глаза Палпатина были опасно сужены, взгляд холоден и зловещ. Однако направлен не на Люка – на Джейд, согнувшуюся в глубоком поклоне с затаенным, но хорошо читаемым чувством страха. Она распрямилась, потупив глаза, Палпатин пристально продолжал смотреть на нее. И Люк, осознав, что именно он был причиной такой реакции ситха, почувствовал внезапное желание защитить свою тюремщицу. - Ваше Превосходительство, - поприветствовал он так, как слышал от других, переводя на себя мрачные охровые глаза Императора. Палпатин взглянул на него, и впервые Люк распознал в Силе индивидуальное присутствие Императора, будто тот забыл полностью скрыть его. Императора мутило от ярости к женщине - в ревнивом чувстве нарушенной собственности. И затем это ощущение полностью ушло, скрылось, когда ситх сосредоточил внимание на настоящем моменте. Он повернулся и медленно прошел к стулу - не торопясь, чтобы успеть восстановить самообладание, прежде чем сесть и вновь взглянуть на мальчишку. - Сядь, - скомандовал он просто. И мальчишка сел без возражений. Может, и не будет никакой борьбы, чтобы добиться его повиновения. - Ты говорил сегодня со своим другом? - спросил Палпатин. - Да… - ответил Люк и, сомневаясь, что еще сказать, добавил: - Благодарю вас. Ответ понравился Палпатину, но он продолжал смотреть на джедая жестким взглядом. - Я... хотел бы увидеть остальных, если можно? – неуверенно спросил Люк, опасаясь, что Палпатин захочет что-нибудь взамен. - Остальных? Люк нахмурился. - Лею и Чуи. - Они улетели, джедай, - самодовольные ноты в голосе смешались с притворно вежливым замешательством. - Улетели? – тревожно переспросил Люк, повышая голос. - Конечно. Это наш договор. Ты остаешься здесь на двенадцать недель, а им позволяется свободно уйти. Сегодня на рассвете они отправились на Неймодию и оставили корабль в космопорте Като. Их никто не сопровождал там, как мы и договорились, поэтому у меня нет никакой информации как, куда и где они сейчас. Но я уверен, что твоя маленькая принцесса уже… - Сегодня на рассвете?! - было глупо спрашивать это после такого потока информации, но Люк был искренне удивлен, что их больше нет здесь - а он не осознавал этого. Он немедленно протянулся Силой, в безотлагательности легко прорезаясь сквозь темный туман, что омрачал все вокруг, но не смог найти никакого следа Леи. Тут же его поразили воспоминания – о своем пробуждении перед самым рассветом, будучи уверенным, что его кто-то звал по имени. Не в страхе, а только… в понимании. Должно быть, это была Лея - видимо, она поняла, что они разделялись, и думала о нем в тот момент. Люк упрекал себя, что не признал ее, не понял, что они улетали - сердясь на ослабление своей бдительности и решая, что больше этого не допустит. Он позволил статичному туману Тьмы сдерживать его способности - разрешил ему власть над собой, когда должен был знать, что происходит. Больше этого не случится - урок был изучен. Слова Палпатина ворвались в поток его мыслей: - Мы заключили соглашение, джедай. Я охотно выполнил свою часть, в точности и без задержки - и теперь ожидаю того же от тебя. И внезапно Люк понял, что сделал Палпатин - он форсировал сделку, выполняя немедленно свою часть. И этим фактически связал Люка, не давая ему по-настоящему обдумать последствия. Теперь договор вступил в силу - он дал свое слово. Палпатин наблюдал за ходом этих мыслей и эмоций на лице мальчишки, наблюдал, как тот ищет какой-либо выход и понимает, что его нет. И прежде чем эта реакция перешла бы в гнев, ситх проговорил тихим, похожим на шорох гравия голосом, нейтральным и спокойным: - Поешь. Внимание джедая переключилось, и снова Палпатин наблюдал ряд размышлений, мелькающих на его лице, пока тот осмысливал все факторы: договор, по которому он остается здесь без сопротивления, свой голод и то, что он пойман в ловушку собственной рукой. И вопрос, соблюдать ли этот договор вообще… Все эти соображения крутились в голове Скайуокра, затягивая момент. Наконец он протянулся, взял одну маленькую лепешку из горячего сервировочного блюда и положил себе на тарелку. Палпатин не позволил своему выражению измениться ни на йоту. Вместо этого он кивнул слугам, которые заполнили бокалы вином, поклонились и вышли; императорские гвардейцы, окружающие Люка, последовали за ними. Император позволил тишине висеть в течение долгого времени, задаваясь вопросом, почувствует ли его джедай себя вынужденным заговорить. Но Скайуокер оставался тихим; он лишь неподвижно смотрел на стол отсутствующим взглядом, блуждая где-то далеко в мыслях. Секунды перешли в минуты, а ни один из них по-прежнему не двигался. Наконец Палпатин проговорил: - Положить пищу в тарелку не обозначает поесть, джедай. Резко выдернутый из своих размышлений мальчишка вздрогнул и поднял глаза. Взглянул в тарелку, подумал… отломил кусочек лепешки и съел - ни неохотно, ни покорно. Палпатин улыбнулся, устраиваясь поудобнее в стуле – это сражение было закончено. Будет его джедай есть потом или нет, было уже несущественно, и они оба знали об этом. Войну необходимо вести последовательно, сражение за сражением. И сегодня Палпатин одержал звучную победу в течение нескольких минут после начала их встречи. - Возможно, для тебя лучше, что они улетели, - предложил он наконец, старательно не допуская триумфальных нот в голосе. - Они были веревкой на твоей шее, связывали тебя и удерживали. Твоя хорошенькая маленькая принцесса использовала тебя. Использовала, чтобы вести бои, которые сама вести не в силах. - Вы ничего не знаете о ней, - ответил Люк, чувствуя себя оскорбленным. - Напротив, я знаю ее очень хорошо. Прежде чем она, спасаясь, бежала к слепо преданной ей кучке мятежников, она была сенатором здесь, в Имперском Центре. Уже тогда она неусыпно пеклась только о своих интересах. Знай своих врагов, джедай, - начал лекцию Палпатин. - И своих друзей? Император только снисходительно улыбнулся: - У тебя нет никаких друзей, джедай. Настало время понять это. Есть лишь те, кто в любом случае будут использовать тебя. Только равным себе можно доверять – только они не зависят от твоих способностей. - Лея ни в чем не зависела от меня. - Конечно же это не так, - легко оспорил ситх. - Ее мелкое маленькое Восстание ничего не представляло из себя до твоего появления там. Его жалкие остатки должны были быть уничтожены вместе с Явином. Для моей Империи они были меньшей угрозой, чем блоха для банты. Но она понимала, что если они заполучат джедая - того, кто сможет представить реальную угрозу, того, вокруг кого можно будет сплотить недовольных галактики - они станут силой, с которой придется считаться. Именно поэтому она оставила тебя там. - Я остался по собственному выбору. - Да, разумеется, - Палпатин улыбнулся. - Вопрос - почему? Я уверен, что она действовала непривычным для себя способом, чтобы побудить тебя к этому решению. Принцессы вообще-то не общаются с пилотами, друг мой. Разве ты не замечал этого? Скольких еще пилотов она знала по имени? Она нуждалась в тебе и прекрасно понимала это. Ей был необходим контроль над тобой - так же, как и Кеноби. - Она даже не знала о моих способностях. - Ты так уверен? Ты путешествовал с мастером Кеноби, носил лайтсейбер. И я полагаю, ты обеспечил ее массой других разных намеков. Какие выводы она, по-твоему, должна была сделать? Окажи ей немного уважения, джедай. Этого было достаточно, чтобы увидеть, кем ты являешься и какую ценность представляешь. - Вы не правы, - голос Люка понизился от гнева. - Я прав, - возразил Палпатин тоном, не принимающим никаких аргументов. - Все существа стремятся управлять тобой - силой, которой ты обладаешь. Твой учитель-джедай, твое драгоценное Восстание… и твоя маленькая принцесса, которую ты так хотел спасти. - Палпатин склонил голову набок в своей характерной ласковой манере, однако глаза оставались все такими же жесткими: - Только они облекают свое стремление в сострадание, дружбу и ложь. Люк помотал головой, не в силах сказать ни слова. - Я говорю тебе это, джедай. И это правда. Твои доверенные союзники, твоя драгоценная принцесса… они все еще набросятся на тебя. Она будет держать оружие у твоей головы и жаждать нажать на курок. - Нет. - Она будет готовить твое уничтожение с точно таким же рвением, как сейчас готовит мое. Ты был ничто для нее - только возможность для ее целей, пища для ее идей. Как только она поймет, что больше не управляет своим ручным джедаем, она захочет избавиться от тебя. - Вы лжете! - И твой «учитель», - Палпатин плюнул последним словом в насмешливой издевке, - разве он не оставлял тебя гнить в пустыне, пока не понял, что я найду тебя? А затем потащил за собою ложью и полуправдой, дав тебе только ту информацию, которая нужна была для манипулирования тобой? - А вы? - бросил Люк вызов. Император откинулся назад, выдерживая паузу - обеспечивая его джедаю мысленное и физическое пространство, отделяющее Палпатина от предательства других. - Я предлагаю тебе понимание. Такое же, как я дал твоему отцу. Ты и он не так уж сильно различаетесь. Люк сдерживал себя – но на лице вырисовывалось опровержение. Невзирая на это, Палпатин продолжал давить, говоря убеждающим, не принимающим никаких возражений голосом - начиная связывать Скайуокера с собой: -Да. Мы принадлежим к одной линии. Я понимаю тебя, как никто больше. Никто. Я понимаю, сколько требует от тебя каждая секунда, чтобы сдерживать свою силу, которую ты наконец начал высвобождать; я понимаю, чего это уже стоило тебе - а ты знаешь, что требования будут только расти. - Мы ничем не похожи, - неистово прошипел Люк. - Ничем! - Тогда, почему ты жив, джедай? Почему ты не мертв, как очень многие до тебя? Почему я потратил столько сил, чтобы находиться здесь сейчас, произнося эти слова? Если бы ты был любым другим джедаем, уверяю, я бы убил тебя к этому времени... но я вижу то, что ты намеренно отказываешься признать. Я вижу то, кем ты являешься… Он позволил фразе зависнуть в воздухе на несколько секунд, не спуская глаз со своего джедая и держа того в тревожном ожидании… - Тьма всегда признает свое. Он видел реакцию мальчишки – как расширились его глаза – и знал, что выиграл этот удар. - Я - не мой отец, - справился наконец Люк почти сорванным от эмоций голосом. - Ты уверен? - Абсолютно, - железно отрезал мальчишка, практически перебивая ситха; но в Силе Палпатин ощущал его колебание, вспышку сомнений, которые там не так легко было скрыть. И чтобы дать Скайуокеру время для размышлений, он долго хранил молчание - в притворной задумчивости хмуро смотря на джедая, который в ответ сверлил его пронизывающим взглядом, очень смело и уверенно… внешне. - Ты действительно ненавидишь его? - в итоге спросил ситх. - Или ты ненавидишь то, что знаешь, кем он заставит тебя стать? - Он не заставит меня стать кем-либо. - Но осознание того, что ты… - Я представляю собой сущность моей жизни. Вейдер не участвует в ней. - О, нет. Он участвует. Либо своим присутствием, либо своим отсутствием. - Не так сильно, как вы полагаете, - защищался Люк. - Но намного сильнее, чем думаешь ты, - Палпатин снова выдержал паузу. - Ты веришь в судьбу, джедай? - Нет, - твердо сказал Люк. - И все же ты признаешь знание будущего – у тебя самого есть способность видеть его. - Будущее не определено, - ответил Люк. - Оно постоянно меняется согласно действиям настоящего. Я вижу это. - Некоторые события подвижны, - признал Палпатин. - Но некоторые зафиксированы. Неизбежны. - Ничто не неизбежно. - Это то, чему ты веришь - или на что надеешься? - Это то, чему меня учили. - И конечно же ты веришь всему, чему тебя учили, - высмеял Палпатин. - А здесь ты ничему не научился? - Многому, - многозначительно ответил Люк. Палпатин только улыбнулся, качая головой в явном развлечении: - Ты настолько непреклонен. Я могу научить тебя намного большему, чем когда-нибудь смог бы Кеноби. Он был глупцом и слепцом – по собственному выбору. И ты был наивен, что слушал его. Скайуокер сохранял сдержанное выражение, но Палпатин чувствовал, что сказанное оскорбило его, поэтому продолжил провокацию: - Ты услышал точку зрения одного человека и теперь держишь ее на вооружении. Но твой учитель был одиноким стариком, просидевшим в пустыне два десятилетия - полностью удалившись от дел. Джедаев убивали сотнями, а он не сделал ничего, чтобы помочь им – ни детям, ни юнглингам, ни падаванам, ни мастерам. Ни разу не вернулся, чтобы помочь им в борьбе. Ты уверен, что он вообще говорил, как джедай? Ты принимаешь его слово как абсолют, но ты никогда не сможешь действительно узнать так ли это. В лучшем случае твое обучение было испорчено его ограниченностью, в худшем - все, что он преподавал тебе, было не более чем мелкое сумасбродство дряхлого безумца. Люк гневно помотал головой, возмущаясь клевете и грязи, выливаемым на Кеноби. - Он остался, чтобы помочь мне. Чтобы защитить меня. Палпатин приподнял брови: - И все же, когда его помощь действительно имела бы значение, он оставил тебя одного. - Не одного. Мастер Й… - Люк остановился - но было слишком поздно. От удивления Палпатин встал. - Мастер Йода? Сердце Люка пропустило удар, живот скрутило узлом в этом ненамеренном предательстве, мгновенном промахе - и тяжело изученном уроке. - Мастер Йода, - медленно повторил ситх, уставившись на Люка - как если бы все наконец встало на свои места. - Вот, кто стал твоим учителем, когда умер Кеноби. Вот, почему твой отец не смог повлиять на тебя. Палпатин прошел вдоль длинного стола. Люк смотрел прямо перед собой, потрясенный своей ошибкой. Но он заставил себя думать - признать ошибку, оценить урон - у Императора было имя, но не место. И Люк глубоко запер и похоронил его название. Однако он был разъярен своим промахом, своей слабостью в концентрации, тем, что так легко позволил себе быть раздраженным – в итоге открывая так много Палпатину. Остановившись рядом, ситх протянул руку к упрямому подбородку мальчишки и повернул его к себе. Смотря прямо в глаза Скайуокера, он наклонился ближе с абсолютно сосредоточенным и смертельно опасным выражением на лице. - Где он? – низкий голос, пропитанный Тьмой. Люк только тряхнул головой, попытавшись отвернуться - но Палпатин не отпускал его, впившись ногтями в плоть. - Где? – повторил ситх, однако мальчишка лишь тихо и настороженно смотрел ему в глаза, устанавливая один ментальный щит за другим. - Ты не сможешь обезопасить его. Ты уже подвел его и сделаешь это снова. Это только… Он внезапно замолчал, и Люк ощутил… Как мгновенное изменение в Силе накренило все вокруг, смещая силу тяжести, словно наклонилась ось вселенной, и реальность переместилась вместе с остекленевшими глазами ситха… Будто очнувшись, Палпатин сфокусировался на Люке, произнося эйфоричным, почти восторженным голосом, снижающимся к ликующему шепоту: - Однажды ты скажешь мне - добровольно. Ты будешь искать меня в своем рвении предать его. Ты видишь это? Мышцы вокруг глаз джедая напряглись в ужасающем понимании, как бы сильно он ни пытался скрыть его…, и этого было достаточно. Достаточно для Палпатина, чтобы быть уверенным, что Скайуокер признал предоставленную Силой правду - и ее значение. Смотря на эту вспышку эмоций, пересекающих его лицо, Палпатин улыбнулся. Голос стал крайне уверенным и удовлетворенным. Даже ласковым – наблюдая, как часто поднимается грудь джедая, как растерянно и несогласно смотрят его глаза, как он борется против внезапно сместившегося восприятия. Ситх выпрямился, выпуская подбородок мальчишки и кладя руку ему на плечо – в пустом утешении. Торопясь использовать эту волну неожиданного откровения Силы, он впился ногтями в тонкий шелк рубашки Скайуокера. - Он отказывался учить тебя, друг мой? А объяснял, почему? Он говорил, что видит твое будущее, как и я? Твоя судьба на моей стороне, не на его. Это написано в каждой клетке твоего существа, в крови, которая дает тебе жизнь, неизбежно, неотвратимо. Люк оставался тихим, глядя вниз, потерянный в осознании того, что должно произойти: неужели он предаст Йоду? Это казалось настолько реальным в тот момент - момент неоспоримой ясности и знания, вызванного и вывернутого Силой. Никакого видения, как такового, никакого разъяснения - только этот факт, абсолютный, неопровержимый, внедренный в сознание, как удар под дых. А Палпатин продолжал давить, задавая так много вопросов и не давая времени для ответов, озвучивая самые глубокие, самые темные страхи Люка. Ситх медленно убрал руку с плеча и коснулся щеки джедая пепельными, костлявыми пальцами - в ложном сострадании. Пытаясь справиться с морем сомнений, Люк даже не заметил этого. Император криво улыбнулся, приподняв бледные губы над желтыми зубами: этот момент абсолютной ясности дал ему уверенность - одновременно отобрав ее у мальчишки. - Он отговаривал тебя идти к Вейдеру? Пытался оставить рядом с собой, где он смог бы контролировать тебя и ограничивать, держать в подчинении и изоляции? Чтобы ты никогда не достиг полноты своей мощи - потому что тогда она стала бы больше, чем у него, а он ни за что не позволил бы это. Люк опустил голову, смотря в пустоту в отчаянном недоумении. Палпатин вновь протянул руку к его подбородку и, мягко поворачивая его податливую голову, прошептал: - Как легко ты отдал ему контроль над собой, джедай. И как глупо ты должен чувствовать себя теперь, понимая, что был полностью предан тому, кто хотел только управлять тобой, используя ложь и ограничения. Замешательство и сомнения разрывали ум Люка противоречивыми эмоциями, бушующими и питаемыми той вспышкой знания в Силе - тем эхом будущего. Адреналин толкал его действовать, кричать, защищать обвиняемых, но более глубокие страхи шептали о предательстве и подозрениях, и этот хаос буквально парализовал его. - Они не стремились контролировать меня, - в конце концов прошептал он - как себе, так и Палпатину. - Они не... Император только кивнул, спокойно, с ледяной уверенностью. - Ты знаешь, что это не так. Какие бы слова сейчас ты ни произносил, друг мой, я знаю, что находится в твоем сердце. Сказав это, Палпатин медленно обошел стул Люка, проводя бледной рукой по гладкому шелку на его плечах. Он отдернулся - стиснув челюсти в упрямом несогласии с этой пустой софистикой, предлагаемой ему; Император только улыбнулся в ответ: - Я могу понять твой дискомфорт, дитя. Любому на твоем месте было бы трудно признать это; признать, что он был обманут, неуместно отдав свою лояльность. И все же это очень легко можно исправить… если приложить усилие. - Нет ничего, что нужно исправлять, - проговорил Люк, не в силах удержаться от ответа. Он так сильно старался хранить молчание, не реагируя на обвинения Палпатина… и вновь был втянут, несмотря на все свои усилия. Он понимал это, и все же был не способен полностью сдержать себя. - Ты получил редкий подарок, дитя – знамение будущего. Он дается так немногим, не трать его впустую. Люк не ответил, все еще пытаясь осмыслить этот жестокий момент правды в Силе - абсолютную уверенность, что однажды он добровольно выдаст потайное место Мастера Йоды отвратительному и манипулирующему ситху, стоящему сейчас рядом с ним. Действительно добровольно - по собственной инициативе, а не под давлением или принуждением. Он знал это, просто знал. Мастер Йода утверждал, что будущее всегда в движении и тяжело предсказуемо до своего наступления - однако это вызванное Силой понимание казалось жутко неоспоримым. Зафиксированным событием. Таким, как утверждал Палпатин. Есть ли другие такие же события? Была ли его судьба так же неизбежна? Палпатин спешил, не давая времени для обдумывания; задевая лежащую на столе руку Люка, он мягко провел по ней ногтями - изящно ломая ход его мыслей. - Как это замечательно: увидеть свое будущее, даже если это только доля секунды. Один момент разъяснил тебе то, на что я, возможно, потратил бы впустую тысячу слов. - Я не предам его. - Ты знаешь, что это не так - ты знаешь, что предашь его. Ты слышал то, что прошептала Сила – правду. Да… возмездие. Как хорошо ты будешь чувствовать себя… когда воздашь тем, кто так черство тебя использовал. Палпатин медленно остановился, пристально вглядываясь в яростный огонь, голос его был тихим и уверенным: - Это неизбежно, ты останавливал руку судьбы слишком долго - теперь она хочет плату за силу, которой наделила тебя, за силу, которой наделила твою линию крови. И цена неизменно все та же. Судьба твоего отца - твоя судьба, она всегда была предназначена для тебя. А Судьбу, друг мой, нельзя обмануть. - Я не… верю… О, сколько сомнения было теперь в его голосе - насколько шатка та ранее непоколебимая вера. Этот прекрасный момент, видение, вспышка абсолютной ясности одарили Палпатина невероятным убеждением. И относительно мальчика, и относительно себя. Он никогда не сомневался, конечно, что сможет управлять Скайуокером, всегда верил, что должен управлять им. Но это было первым подтверждением, что так будет - ясно прозвучавшим и отразившимся в Силе пониманием вне всех суждений, уверенностью вне всех сомнений. И все, что это дало Палпатину, было забрано у мальчишки. Находясь в отчаянной борьбе, раздираемый неуверенностью, Люк медленно покачал головой; затем приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог ничего вытянуть из суматохи вопящего внутри замешательства. - Я… Так близко, так сильно близко к этому опьяняющему безумству неистовых эмоций; Палпатин смог только хрипло прошептать: - Больше не может быть никаких слов, друг мой. Только правда… и Тьма. *** Мара терпеливо ждала своего Мастера в широкой прихожей за пределами апартаментов Скайуокера и низко поклонилась, когда Палпатин наконец появился. Он прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону, погруженный в свой триумф, в потерю мальчишкой веры - не в его союзников, а в кое-что намного более важное: в себя самого. Она подстроилась под его тихий темп, идя неподалеку, и он остановился, ощущая… кое-что. Некое встречное течение эмоций… Каким-то образом Мара была затронута произошедшим, он довольно сильно ощутил это в ней - и это не касалось поставленной перед ней задачи. Но Джейд всегда расстраивалась, когда должна была остаться во дворце - он обучал ее быть орудием действия, путешествуя и выполняя его требования по всей Империи, будучи способной слышать и общаться с ним через Силу, быть его глазами и ушами, его волей… Император слегка нахмурился: могла ли она ощущать Скайуокера в Силе? Он научил ее слышать свой голос, но Мара никогда не слышала лорда Вейдера - хотя она никогда и не пробовала, эти двое были подозрительны и враждебны друг к другу, что весьма устраивало Палпатина. Но могла ли она теперь чувствовать джедая? И если да - то почему? «Ты слышишь его, моя слуга?» Нахмурившись, Мара взглянула на Мастера: - Слышу его? «Джедая - так же, как ты слышишь меня сейчас» Она смотрела на своего Мастера в течение долгих секунд… - Нет, Мастер. Я ничего не слышу. Он подозрительно заглянул в ее душу, ища ложь. Но в такой близости к джедаю он ощущал только его, только огонь неопытной мощи - одержимо гипнотической даже в страданиях отчаяния - сжигающий все меньшие огни так, что о Джейд было немедленно забыто. В любом случае это не имело значения - она будет покорно играть свою роль. Как всегда. Палпатин пошел дальше, и Джейд возобновила свой шаг рядом с ним - ее неясное, тусклое ощущение в Силе заставляло еще более страстно желать реализации мощи Скайуокера. Это он должен сейчас покорно идти позади своего Мастера – а не Джейд. И даже не Вейдер, уже нет. Сопротивление мальчишки только усиливало желание Палпатина победить, подчинить, завладеть. Да, мальчишка намного лучше обучен, чем он ожидал, но конечно же еще в досягаемости, Сила заверила его в этом. Однако это не означало легкой задачи впереди. Скайуокер каким-либо образом достигнет принятия неожиданного видения и, вероятно, попытается логически объяснить его, отодвигая подальше. Мальчишка был крайне упрям. Даже если он не сможет - даже если он будет знать, что это правда, он все равно будет бороться. Потому что это тоже в его крови. Джедай будет сопротивляться, потому что верит, что прав - и все еще по-дурацки верит, что у него есть какой-то иммунитет от Тьмы. Он будет сопротивляться, потому что верит, что это необходимо - потому что Кеноби и Йода вдолбили в него важность влияния даже самого малого промаха. Мальчишка будет сопротивляться из-за своих друзей, полагаясь на их благочестивое, незначащее мнение, как на свое собственное. И он будет сопротивляться от негодования на то, что заперт здесь в клетке, находясь под манипуляциями Палпатина; и просто потому, чтобы не сделать так, как хочет Палпатин. Вызов состоял в том, чтобы обратить Скайуокера, несмотря на все эти убеждения - и даже больше - повернуть их против него. Спроектировать ситуацию, в которой, понимая, что он идет к Тьме, джедай все же продолжит идти. В тот заключительный момент его нельзя будет толкать туда - он должен будет сделать это добровольно, соглашаясь открыть свой разум и свою душу. Но можно было подтолкнуть его к самому краю - измотанного, спровоцированного, управляемого - к той критической точке перелома… Когда он возьмет Тьму и использует ее, как собственную. *** Люк сидел в тишине своей мрачной неосвещенной комнаты, подтянув ноги на край стула и обхватив голову руками - борясь против непрерывно находящегося в ней давления и пытаясь рассуждать о видении, которое перевернуло его восприятие вверх дном. Даже не о видении; не было никакого видения, как такового - только знание, глубокое и бесспорное, что он предаст Мастера Йоду. Правда - столь же абсолютная, как смерть. Люк пристально вглядывался в яркие, отдаленные огни города, разбрасывающие рассеянные тени по спальне, которая подавляла своим размером и напоминала этим, как отчаянно одинок он здесь был. Как он мог бороться теперь? Как мог удержаться против всего? Ему нужно найти путь. Не позволить проглотить себя этим предзнаменованием. Если бы только он смог… Люк оторвался от своих мыслей, признавая волнение Силы, нахлынувшее во Тьме еще до того, как услышал голос снаружи: низкий бас, раздающий приказы, словно это было его божественное право. «Только не сейчас», - подумал он. Но было без разницы, что он думал: даже если бы Вейдер услышал его, он не замедлил бы свой шаг. Люк знал, что должен встать, но вместо этого только еще ближе притянул к себе колени, обхватывая их руками в необыкновенно по-детски непосредственном жесте. В комнате зажглись лампы - даже они находилось вне его контроля здесь; с тяжелым свинцовым звуком последовательно отодвинулись блокировочные болты. Вейдер вошел один и встал, ожидая пока грохочущие двери с тяжелым скрежетом сдвинутся обратно. Повисла тишина. Люк не поворачивался, хотя он был не в силах проигнорировать тяжелое режущее дыхание маски своего от... Вейдера. - Твои спутники свободны, - наконец заявил тот. Люк промолчал, пристально глядя в ночь, разрываемый расстройством и своею неспособностью действовать. Он хотел кричать, вопить на это… существо, чтобы оно оставило его в покое, ушло и никогда не возвращалось. И все же, когда он в итоге, не оборачиваясь, заговорил, он задал лишь один спокойный вопрос: - Что ты хочешь от меня? Я понятия не имею, зачем ты здесь. - Я тоже, - признал Вейдер без злобы мрачно растерянным в тот момент голосом. - Тогда уйди. Оставь меня одного. Просто… оставь меня. Почему он не мог сделать это? Зачем продолжал возвращаться, напоминая о слабости, которую Люк нес в себе? - Ты уже один. По своему собственному выбору, - прогрохотал Вейдер. Люк развернулся: - Моему выбору? Выбору!? Мой выбор - выйти отсюда и никогда не оглядываться. Мой выбор, чтобы ты… - он остановился, потирая пульсирующие от боли виски, мертвенно усталый. Какой был смысл во всем этом? - У тебя по-прежнему есть выбор, - напомнил ему Вейдер. - Я сгнию, прежде чем помогу тебе, - утомленный глухой голос, наполненный горячим убеждением. - Тогда он победил. Ты станешь служить ему еще до окончания года. - Потому что ты сделал так? - Потому что это то, что делает он. Он уничтожил Сенат и Орден Джедаев. И разрушил Республику. Ты думаешь, что сможешь один выстоять против него? Голос Вейдера был странно тихим, побежденным. Практически опечаленным, как показалось Люку. Или, возможно, он был просто уставшим. - Ты видишь будущее? - спросил Люк в конце концов, вновь отвернувшись от него. - Я получил видение сегодня, - ответил Вейдер на невысказанный вопрос сына. Мальчик довольно долго молчал в тишине, потерявшись в мыслях. И Вейдер знал, как сильно произошедшее беспокоит его; возможно, поэтому он и пришел сюда. Даже учитывая, что теперь, когда он был здесь, Вейдер совершенно не знал, что сказать и как предложить какую-либо поддержку. -Ты думаешь, Мастер Йода ощутил это? - Люк понимал, что этот вопрос испытывает расстояние, которое он стремился удержать между ними, но в эту секунду не был способен остановить себя - отчаянно нуждаясь в заверении, что Йода был предупрежден. Вейдер молчал в течение долгого времени - что уже было ответом. И когда он наконец ответил, пытаясь сильно смягчить свой тон, Люк услышал в нем только пугающую окончательность. - Нет, - ощущая отчаяние мальчика, Вейдер добавил: - Но ты не виноват. - Люк слегка повернулся, однако это было от неверия - не от надежды. - Ты говорил мне, что принял в жизни свои собственные решения, - продолжал Вейдер, - тогда ты должен признать и то, что Мастер Йода принял свои. Когда забрал тебя от меня. Когда лгал тебе. Когда он... - Не надо, - тихо произнес мальчик надломленным от усталости и сожаления голосом; он не мог снова говорить об этом. Не этим вечером. Вейдер затих, неспособный гневаться на него. Но под конец он должен был сказать еще кое-что – может, именно для этого он и пришел: - Я не бросал тебя. Тебя украли у меня. Помни это. Люк мотнул головой, не желая размывания границы между ними, никакого послабления. - Ты хотя бы пытался найти меня? - Я думал, что потерял тебя, когда умерла твоя мать. Я думал, что потерял вас обоих. - Но ты не знал наверняка. - Ты думаешь, что я оставил бы собственного сына? – Вейдер был потрясен обвинением. - Если бы я знал, что ты все еще жив, ничто не остановило бы меня найти тебя. Никто не смог бы скрыть тебя от меня. Люк отвернулся, не в силах слушать это сейчас. Не желая. Гневаться было легче - так же, как и видеть гневного Вейдера; восстановить границу между ними и не разбираться со всем этим. - И что бы ты сделал, если бы нашел меня… привел бы сюда? Вейдер промолчал – понимая, что именно это было бы его намерением. Голос Люка снизился к горькому, обвиняющему шепоту: - Какой отец сделал бы такое своему сыну? Когда-либо. - Ты находился бы там, где тебе надлежало быть - со своим отцом. - Какая же это защита? - мрачно спросил Люк с явным и глубоко язвительным упреком. – Я очень устал, - добавил он в конечном счете, утомленно отворачиваясь и давая понять, что разговор закончен - по-прежнему потирая голову от туманного давления. - Это постоянно здесь, - сказал Вейдер, - но это можно отодвинуть. Ты найдешь пространства внутри и вокруг. Именно там ты научишься существовать. Люк оглянулся, понимая, что Вейдер говорит не об усталости. - Существовать недостаточно. - Бывают времена, когда существовать - просто выжить - самая большая победа из всех. Люк помотал головой: - Это не победа. Лишь оправдание неудачи. - Это - то, во что ты веришь, когда смотришь на меня? – тембр в голосе Вейдера нес недвусмысленную угрозу, и Люк знал, что внезапно скользнул очень близко к краю. Но там он и хотел находиться - по крайней мере, с Вейдером. Он не желал никакого понимания, никакой общности; никаких оттенков серого. - Да, это. - Я командую миллионной армией, я стою вторым после Императора. Моя воля диктует судьбы народов, планет и систем. Два десятилетия мое слово - закон. - И ты потратил все это впустую, - обвинил Люк. - Потому что ты становишься на колени – бесхребетный, готовый продвигать амбиции безжалостного, мстительного старика... Прежде чем он понял, что делает, Вейдер резко ступил два шага вперед, схватил Люка за руку и рванул вверх, разворачивая к себе... и затем застыл - когда его разум догнал его действия и понял, что он собирается сделать. - Здесь твое слово - не закон, - с ядом в голосе и явной ненавистью в глазах произнес его сын. – Мною ты не командуешь. Вейдер отпустил его, почти отбросив от себя. - Ты - глупый ребенок. Ты ничего не знаешь о том, о чем говоришь. - Если тебе не нравится то, что я говорю, тогда уйди, - прошипел Люк. Не желая продолжения этой тирады, Вейдер отвернулся и направился к дверям. За долгие секунды, прошедшие пока открывались замки, его гнев стих, оставляя недоумение, каким образом они вновь пришли к тем же отношениям. - Почему ты всегда пытаешься спровоцировать меня? – в тишине спросил Вейдер. - Чтобы напомнить нам обоим, кто ты на самом деле, - ответил Люк, не утруждаясь повернуться. В конце концов двери с глухим звуком закрылась, и Люк снова остался в безмолвной темноте. Он раздумывал долгое время, но не смог найти в себе сожаления ни об одном своем слове.