В Шторме

Глава 8 - Лея! - Мон широко улыбнулась, распахивая объятия для принцессы, мчавшейся с транспорта на палубу калмарианского крейсера «Дом Один» - главного крейсера Альянса. За ней следовали Ландо и Чуи. - Мон, - улыбнулась Лея, искренне обнимая старшую женщину - прошло так много времени с тех пор, как она видела ее и с тех пор, как чувствовала себя в безопасности. Мон Мотма крепко держала Лею в течение долгих секунд, радуясь, что та благополучно вернулась назад. Они всегда были близки, фактически были семьей, будучи хорошо знакомой с ее приемными родителями, Мон знала Лею с пеленок, и теперь у них не осталось никого, кроме друг друга. Мон уже прочла рапорт Леи, написанный той в течение недельного полета возвращения к флоту, и так же говорила с ней несколько раз, пока оба их корабля одновременно находились в реальном пространстве между прыжками – но о шпионе она не упоминала. Некоторые вещи лучше делать наедине, лицом к лицу. - Лейтенант Грейд проследит, чтобы твои друзья были устроены в каютах… а у нас есть кое-что, о чем нужно поговорить, - сказала она серьезно, уводя Лею. . . . - Разрешите, - сухо проговорила Лея, беря в руки прозрачный пакет с лежащим в нем комлинком, не веря своим глазам и поворачиваясь от Мон к Криксу Мадину, чье лицо было скрыто в слабом освещении тщательно освобожденного коммуникационного блока. - Мы не обвиняем, пока, - нейтрально произнес Мадин. Он также знал Люка, и поначалу не мог принять правду, что лежала прямо перед ним. Но по мере увеличения фактов в нем росло негодование, и сейчас, будучи вынужденным излагать их отрицающей все Лее, Мадин и сам начал убеждаться в верности своих слов. - Что мы действительно знаем наверняка – это то, что с этого комлинка посылались закодированные сообщения. С этого устройства мы можем отслеживать их более точно. - Все отсылают несанкционированные передачи, - запротестовала нисколько не убежденная его словами Лея. - Они закодированы, - мягко ответила Мон. - Как только у нас появился этот комлинк, мы проследили более сорока передач с его диапазона частоты за последний год – и все закодированы. Это стандартный комм, Лея - у него вообще не должно быть способности работать на такой сжатой частоте. - Вы даже не уверены, что этот комм - его, - парировала Лея, не желая сдаваться так легко, и все же внутри вновь зашептал тот тихий голос, что мучил ее раньше. - Этот комм находился в его контейнере, - спокойно произнес Мадин. - Мы не говорим, что он принадлежит ему, - возразила Мон, желая дать Лее время, чтобы принять очевидное, - мы только ищем ответы. - Если бы я была имперским агентом, не думаю, что я бы оставила свой переделанный комлинк в моем собственном контейнере, - ответила Лея, подразумевая большой персональный ящик из пластила с написанным сбоку по трафарету именем владельца. Контейнеры перевозились с корабля на корабль при каждом перераспределении. В них содержалось все личное имущество - ничтожно малое в случае Люка: униформа, рабочая и гражданская одежда, дека, масса, связанных с работой информационных чипов… и этот комлинк. - Мы тоже не слепы, - мягко заверила Мон, успокаивая гнев принцессы. - Лея, мы знаем, что у нас был шпион - знаем это уже почти год. - Люк был с нами три года, Мон, - прервала Лея. Мадин покачал головой: - Мы лишь узнали о шпионе год назад - но он, наверняка, действовал до этого. - Он? - спросила Лея многозначительно. Она думала, что из всех присутствующих Мадин будет настаивать на обвинениях в последнюю очередь, так как он сам являлся имперским невозвращенцем и так же находился раньше под подозрением. - Последняя закодированная передача с этого комлинка вышла меньше, чем за два часа до имперской блокады Хота, - сказал Мадин серьезно. - Одна была послана за три недели до установки последнего базисного оборудования на планете, еще одна - отправлена за день до прибытия туда первых подразделений для установки лагеря, включая Разбойную эскадрилью. Хоть мы и не знаем, что они содержали – у нас не получается взломать код – но, думаю, что даты в значительной мере сами говорят за себя. - Да, я не сомневаюсь, что это оборудование шпион использовал для передачи информации - я только подвергаю сомнению личность владельца, - Лея слышала, как повышается тон ее голоса. Руководитель комотдела нервно обернулся - в конце концов, это именно он объединил все части, когда получил данный табельный комлинк для установки переназначения. Все медленно доходило до сознания Леи… И она почувствовала себя больной и усталой. Мадин был прав, конечно: около года они просто знали о существовании шпиона, сливающего информацию - и все это время пытались поймать его. Но тот всегда избегал всех их тонких уловок, всех тщательно расставленных ловушек, в мельчайших деталях разработанных штатом командования – членом которого был и Люк. Неужели он предал их? Сидел на тех заседаниях со своей искренней улыбкой, всегда фонтанируя предложениями и всегда расстраиваясь при неудачах…, неужели он сидел среди них и смеялся, зная, как близко они находятся к тому, кого ищут и как все же световыми годами далеко? Она покачала головой, тщательно рассматривая факты и сильно обкусывая при этом ноготь - до тех пор, пока не пошла кровь. Боль странным образом успокоила ее, отвлекая от холодной действительности. Это не мог быть Люк - это был не Люк - тот, о ком они говорили, не так ли? Но было слишком много обстоятельств и фактов, которые медленно и неотвратимо складывались, как кусочки мозаики. Именно его подразделение, казалось, всегда было вовлечено во все острые ситуации. Разбойная эскадрилья в первую очередь оказывалась в гуще событий, влетая из одной неприятности в другую. А потом, когда Люка назначили коммандером эскадрильи – именно его подразделение всегда проходило на волосок от гибели. Только Разбойная эскадрилья уходила от преследования так, что Империя дышала ей прямо в затылок, как это было на Хоте. Хан постоянно говорил, что Люк был магнитом для неприятностей. Хан. Лея почувствовала жжение в горле при мысли о нем. Что с ним сейчас? Потому что, если Люк действительно был имперским оперативником, тогда… Она нахмурилась, сомневаясь снова: нет, он не был. Он не был. Независимо от того, что происходило, это было не тем, чем казалось. Люк никогда бы не предал их. Он никогда бы не предал ее. Она слишком хорошо знала его. - …пытались взломать его в течение трех недель, но это - подвижный код, - извиняющимся голосом объяснял родианец, руководитель комотдела, говоря на общегалактическом с сильным акцентом. - Он переписывает себя каждый раз во время передачи. Ключ к изменяющемуся алгоритму находится где-нибудь в предыдущей коммуникации, но без ключа к ней, у нас нет никакого способа связать все это. - Как давно? – просто спросила Лея, не в настроении для оправданий. - Я сожалею, но мы точно не знаем. Если бы нам удалось сломать один ключ - хотя бы один ключ - тогда мы смогли бы в итоге расшифровать все, но у нас нет никакой отправной точки, а передачи очень короткие - очень небольшой продолжительности. И они посылались внутри действующих сообщений - обычных коммуникаций внутри флота. И, возможно, имеется больше дюжины сообщений, которые мы попросту не нашли - те, что не были автоархивированы. А любой разрыв в порядке ломает последовательность ключа и возвращает нас назад в исходную позицию. - Спасибо, руководитель, - выразила признательность Мотма. - Пожалуйста, продолжайте свои попытки - я уверена, что нам не нужно подчеркивать, насколько это важно. - И насколько важно, чтобы эти факты пока не разглашались, - добавила Лея, все еще цепляясь за надежду и не желая утечки любой информации, где фигурировал бы Люк. Она вернула положенный в пакет комлинк оправдывающемуся от ощущения своей вины родианцу. Пришедшая в голову мысль повернула ее к Мадину: - Но как бы там ни было, почему вы обыскивали вещи Люка? - Мы… - Мон заколебалась, и Лея мысленно приготовилась к новому удару. - Коммандер Скайуокер был причислен к погибшим, Лея. После сражения на Хоте. Лея побледнела. - Что?! Мадин начал было говорить, но Мон подняла руку, останавливая его - желая, чтобы Лея услышала это от нее. - Люк пропал без вести и считается умершим. Вот почему освобождали его контейнер - именно так мы нашли комлинк, который вернули руководителю ком для служебного переназначения. И когда он проверял его - тогда-то и нашел некоторые вещи. Лея только уставилась на Мон, неспособная принять еще больше подобной информации. - Когда Люк впервые вышел на связь с вами после Хота? - спросила Мон. Изо всех сил Лея пыталась вспомнить - казалось, это было целую жизнь назад. - Мы… Гипердвигатель «Сокола» был поврежден еще в системе Хота. И мы ползли к системе Беспина на главном двигателе несколько недель. Потом ждали запчасти для ремонта; я не доверяла Ландо, чтобы рисковать связью с вами, кроме того одного сообщения. Я думаю… возможно… пять недель - может, семь? - Он не вернулся, Лея, - сказала Мон мягко. - Он не воссоединился с флотом. - …Где он был? – все, что она смогла произнести. - Как раз это мы и хотели бы выяснить, - зловеще пробормотал Мадин. - Он рассказывал тебе о том, где был? - нажала Мон. – Хоть что-то? - Нет, я думала, он прибыл из-за сообщения, что я послала вам… - Лея затихла. - Откуда он узнал о нас, если не был с флотом? И зачем ему вообще прилетать, если он имперский агент? Зачем все это? - Мы предполагаем… мы думаем, что у него, возможно, была определенная задача, - ответил Мадин. - Какая? Мон выдержала паузу, глядя на Мадина, затем сказала: - Мы предполагаем, что эта задача – ты, Лея. А может, и все мы - руководители штаба. - Я?! - сердце пропустило удар и зашлось в бешеном ритме в ответ на это обвинение - подразумевающее настоящее предательство. Мадин вышел вперед. - Подумайте. Если бы он смог передать одного из лидеров Альянса имперцам, а потом, казалось бы, вызволить ваших спутников, он смог бы по-прежнему вернуться к нам с неповрежденным прикрытием. Возможно - чтобы поймать второго руководителя; и, конечно же, чтобы продолжать передавать информацию. Лея помотала головой. - Я уже была у них. - Но у них не было способа его возвращения к Альянсу, - возразил Мадин. - Зачем ему бы это понадобилось? Когда он мог просто вернуться сразу после Хота. - Нет, если бы он следил за «Соколом» на своем крестокрыле. Его истребитель улетел одним из последних – практически одновременно с вами. И что удивительно, имперский флот сразу же прекратил блокаду, чтобы пойти за вами - за «Соколом». Чуть ранее Соло послал передачу, говоря, что он выведет вас на «Соколе»; это было на закодированной частоте, но любой с кодами командования Альянса мог принять ее, узнать, где вы были и передать на имперский флот - включая Скайуокера. Прикладывая все силы, Лея пыталась найти изъяны: - Если бы он преследовал неисправный «Сокол», он мог бы сообщить о нашем местоположении в любое время – Империя взяла бы нас гораздо раньше. - У нас нет всех ответов, Лея, - признал Мадин. - Мы думаем, что он мог приземлиться на одном из звездных разрушителей, которые преследовали вас, а затем потеряли. Может, он принял решение остаться с имперским флотом, чтобы использовать свое знание капитана Соло, как отправную точку для вашего поиска - зная, что вы не сможете быстро возвратиться к Альянсу. Вы сами сказали, что Облачный Город принадлежал другу Соло - мы полагаем, что и Скайуокер мог знать об этом. Учитывая ваши координаты на момент потери флотом и факт, что у «Сокола» не было гипердвигателя, он мог легко вычислить ваше направление, - Мадин слегка склонил голову. - Или у вас есть лучшее объяснение того, как он просто взял и нашел вас спустя семь недель? - Он был ранен, ужасно, - сказала Лея. - На Беспине. Вейдер… отрезал ему руку. Вы сделали бы такое кому-нибудь из своих? В наступившей тишине Мон повернулась к Мадину, но выражение того не смягчилось ни на йоту: - Вы видели рану? - Да, видела. Я сама занималась ею, на борту «Сокола». Мадин некоторое время обдумывал это. - Она кровоточила? - Что? - нахмурилась Лея. - Была ли рана свежей – насколько сильно она кровоточила? Лея была безмолвна в течение долгих секунд. - Она... она не кровоточила. Она была обожженной… - Словно ее прижгли? - уточнил Мадин. - К чему вы клоните? - Я спрашиваю, эта рана была действительно свежей или же просто специально обработана, чтобы выглядеть так? Поверьте мне, кровотечение из обрубленной руки ужасно. Если же вы просто удалите протез с места старого ранения... - Это не было старым ранением! Рука не кровоточила, потому что Вейдер отсек ее лайтсейбером. - Я думаю, это очень удобно, - возразил Мадин. - Вы думаете, мы думаем… - парировала Лея, которая была доведена до предела его поведением. - Кажется, мы думаем слишком много. Но пока вы не можете доказать, что этот комлинк использовал он, и пока вы не можете доказать, что он был агентом, я думаю, что имею право ставить это под сомнение, не так ли? - Лея, пожалуйста … - начала Мон, неизменно взывая к голосу разума. Лея развернулась к двери и вылетела как ураган; усталая, раздраженная, желающая защитить Люка. Мучимая собственными невысказанными сомнениями. . . . Люк уставился на коммандера Джейд поверх своей бумажной печатной книги, размышляя о том, что ему необходимо лучше узнать свою тюремщицу. Необходимо узнать, как она мыслит, как она будет реагировать в сложной ситуации, на что обратит внимание, и что пропустит мимо. Крайне очевидно – его больше никогда не оставляли одного; кроме того времени, когда он спал. Кто-то всегда был рядом «при исполнении служебных обязанностей», как они поясняли, в дополнение к скрытым линзам наблюдения. Иногда охранник или два, иногда человек возраста Хана, именуемый лейтенант-коммандер Риис – еще один агент в штатском, как и Джейд, но главным образом сама коммандер Джейд, к ее заметному неудовлетворению и досаде. Его оставляли в покое только ночью, когда он удалялся в спальню за огромные и намертво запирающиеся укрепленные двери - тогда дюжина или около того охранников оставались в гостиной снаружи. Но камеры продолжали работать - в этом он был совершенно уверен. И каждый раз, рано утром, рыжая возвращалась, нарушая его уединение, отключала затемнение окон вне зависимости от того бодрствовал он уже или нет и затем тихо всматриваясь в отдаленный город, пока он вставал и одевался. Всегда рядом; невооруженная больше, но постоянно держащая связь по комлинку с охранниками снаружи, неустанно принимающая все их сообщения в свой наушник. Из ее односторонних разговоров было очевидно, что она была главным ответственным лицом здесь. И это означало, что именно ее мыслительные процессы управляли его заключением, и именно они будут управлять его поиском в случае бегства. Несмотря на козни Палпатина, Люк не намеревался оставаться здесь навсегда. Как только договор закончится, он начнет действовать – и тогда первым человеком, мимо которого ему нужно будет пройти, станет Джейд. После трех недель расхаживания по своей тюрьме, огромные комнаты начали казаться решительно меньше. Ему разрешили выходить за пределы его спальни в так называемую «комнату дневного пребывания», связывающую спальню с частной столовой, в которой каждый вечер он встречался с Императором - все за тем же изысканно сервированным столом; иногда в течение часа, иногда в течение трех или четырех часов. Каждый вечер подавался ужин, и каждый раз ни один из них не ел. C оттенком сухой иронии Люк задавался вопросом, не думали ли повара уже, наконец, перестать готовить. Но теперь он, по крайней мере, питался в течение дня - признав, что проиграл это сражение, завтракая и обедая, и привыкая жить без ужина. И он даже кое-чему научился из этого поражения: выбирать свои поединки с большей осмотрительностью – думать, прежде чем открывать свой рот. Он понял, что Палпатин не допускает слабостей или ошибок, и потому сам Люк должен уделять больше внимания каждой их встрече, каждому отдельному слову, которое говорит. И он учился этому; весь его день теперь формировался знанием того, что с наступлением сумерек к нему придет Палпатин и чертовски лучше быть готовым к встрече с ним - потому что не было никаких поблажек и никаких выходных дней. Изредка, только изредка, слова задевали его за живое, достигая цели - и когда это происходило, он учился не зацикливаться на них, не позволять себе никаких моментов слабости, никакой передышки, ибо Палпатин всегда бил в то же место с удвоенной силой. Но между встречами, в перерывах между этим интенсивным давлением, долгие дни тянулись в отупляющей неподвижности - не было ничего, чем можно было бы заняться в этой роскошной клетке, кроме всякой бессмысленной ерунды. Поэтому, несмотря на то, что он жил здесь на острие ножа, его начала изводить скука, делая каждый день мучительно более долгим, чем предыдущий и заставляя отчаянно нуждаться в чем-то, что могло бы занять разум. В конце концов он обратился к высокому книжному шкафу в гостиной. Он просил авточитатель, но Джейд решительно отказала ему. Что она думала о его возможности совершить успешный побег, отразив действия многочисленных сил имперской охраны с помощью пятибитового авточитателя - осталось для него загадкой. Однако от нечего делать он направился к бумажным печатным книгам… и почувствовал, как упало сердце. "Организованное Исследование Иерархии Флота и Командующих Структур" "Культурное Сходство Различных Обществ" "Этикет и Протокол Современного Двора" Список продолжался… Он скривился, поворачиваясь к рыжей: - Тут вообще есть нормальные книги? - Это и есть нормальные книги, - ответила она ровно, не отвлекаясь от чтения на собственном посеребренном датападе. - Я подразумеваю книги, которые я действительно захочу читать, - он повернулся обратно к книжному шкафу. - Это полезные книги. Важные. - "Психология Массового Восприятия"? - недоверчиво спросил Люк. - Ты читала это? - Император выбрал их, - парировала она, игнорируя вопрос. - Когда ты прочтешь все, я проинструктирована дать тебе больше. - Все?! Тут около сорока книг, - мгновенная вспышка упрямства заставила Люка сделать шаг назад, но факт, что Джейд, а не Палпатин, сказала ему об этом, смягчил удар; и по правде говоря, чем еще он мог здесь заняться? Он вытащил книгу наобум. "Качественные Тактические Данные для Планетарных и Межсистемных Наступлений". Поставил ее назад. - Тогда, наверное, тебе нужно уже начинать, - туманно ответила коммандер, взглянув поверх своего датапада. - Что, ты будешь проверять меня? - поддразнил он, повернувшись к Джейд и пытаясь вытянуть из нее хоть что-нибудь – больше от скуки, чем по какой другой причине. - Нет, я буду наблюдать за тобой, - ответила она равнодушно, не поднимая головы. - Фантастика! - кивнул он с удивленным сарказмом. - Только одна вещь хуже, чем скучать до слез, читая эти книги - это наблюдать за кем-то, скучающим до слез при их чтении. Мои соболезнования. Она вновь взглянула на него, не поднимая головы - с еле заметным в глазах оттенком разделяемой с ним иронии. - Итак… с чего начнем? Твой выбор, Рыжая. . Таким образом, спустя неделю и пять прочтенных книг, он уставился на свою тюремщицу, задаваясь вопросом, как проникнуть внутрь ее головы. Разум буквально оцепенел от трехчасового чтения мучительно сухого тома "Политическая, Социальная и Экономическая Структура в Основных Системах". - Как насчет колоды карт? - спросил Люк, хлопком закрывая книгу. - Мне разрешат колоду карт - или в хороших руках это смертоносное оружие? Оторвавшись от датапада, Мара изогнула бровь: - Думаю, это зависит от того, насколько хороши твои руки. - Мои ни на что не годятся. Теперь разрешат? - С кем ты собираешься играть, пилот? - спросила Мара, зная ответ. Он усмехнулся: - Хочешь сказать, что ты никогда не играешь? - Играю во что? - У нее была догадка… - В сабакк. - Так и знала, что ты был сабакк-игроком. Если вам вдруг понадобится пилот, нужно просто пройтись до любой ближайшей кантины космодрома и оглядеться внутри: те пять парней, что сидят кружком за сабакк-столом, будут пилотами. Пилоты всегда играли в сабакк - это было у них в крови точно так же, как полет. Люк пожал плечами. - Летать и ждать, - произнес он уклончиво. - Что? - Летать и ждать - жизнь пилота. Ты либо на вылете, и кто-то очень настойчиво пытается убить тебя, либо в корабельном доке в ожидании вылета, думая о том, что скоро кто-то очень настойчиво попытается убить тебя. Не совсем приятные вещи для размышления - поэтому берешь колоду карт. - Или ты мог бы пойти и заняться любой другой работой, - пикировала Мара. Люк отрицательно мотнул головой. - Запрещено оставлять летную палубу, когда находишься в состоянии боевой готовности. Иногда мы помогаем техникам и механикам, но у них есть различные роботизированные системы для этого. Фактически, думаю, мы только мешаемся у них под ногами. Они выглядят довольно нервными, когда замечают нас рядом с техникой. - Захватывающе, - насмешливо произнесла Мара и отвернулась. – Никакого сабакк-стола тебе здесь не позволено. - Почему? - Слишком технологичное устройство. Мне бы не хотелось, чтоб ты начал разбирать его. - Почему? Что можно сделать с разобранным сабакк-столом? - Думаю, ты никогда не узнаешь об этом, - она по-прежнему не смотрела на него. - Тогда обычную колоду. Мара вздохнула: обычная колода использовалась для игры в сабакк без электронных импульсов, изменяющих чип-карты. Пилоты часто играли так на летных палубах; учитывая сосредоточение боевой техники, большая часть которой была активизирована, производящие импульсы технологии находились под благоразумным запретом. - Я не играю обычной колодой, - уклончиво ответила она. - Неправда, - он был совершенно уверен. Мара взглянула на него, гадая, прочитал ли он ее мысли. В голову пришла идея, что с помощью игры она сможет лучше понять суть его мышления… А значит и он мог думать о том же по отношению к ней и потому пытался уговорить ее. Люк сложил руки на груди. - Что, боишься, я обыграю тебя? Она сузила изумрудные глаза: - Ты настолько хороший игрок? - Я - пилот, - ответил он просто, как будто эти два понятия были синонимами. . . . - Наконец кто-то, с кем можно сыграть в сабакк! - провозгласил Люк с усмешкой, смотря на идущего к нему Хана. Он прибыл с его регулярным еженедельным визитом – как обычно, абсолютно не торопясь, измеряя шагами расстояние и отмечая проблемные и безопасные участки, а так же количество охраны и наблюдения. Медленно - очень медленно - они разрабатывали кодовую систему общения; после того, как им запретили что-либо, кроме самой бессмысленной болтовни. Раздражительная охранница Люка, как правило, всегда слонялась поблизости, Хан хорошо видел это, да и сам Люк упоминал, опять же - в весьма расплывчатых и просторных выражениях, что никогда больше не остается один. Но они учились обходить и это. Заключая друг друга в медвежьи объятия при встрече, они располагали несколькими секундами для обмена информацией, звук их сердечных похлопываний по спинам заглушал шепот для микрофона камеры в потолке. - В Башне - охрана, - прошептал Хан на сей раз, отвечая на предыдущий вопрос Люка, полученный во время прощальных объятий на прошлой неделе. На него ответить было намного легче, чем на вопрос предшествующей недели о линзах наблюдения. Определить их количество в окружающем великолепии императорского Дворца, чтобы не остановиться и не начать разглядывать высоченные своды, как идиот, было невозможно трудно - или же оставалось идти с постоянно поднятыми вверх глазами, умудряясь при этом не спотыкаться и не сбиваться с пути. Хан отказался от первого варианта в пользу второго и был теперь уверен, что охранники считали его неспособным к ходьбе по прямой без посторонней помощи. Он догадывался, что вопросом этой недели, заданным при душевном прощании – еще одном моменте, когда они могли переговариваться шепотом - будет вопрос о точках безопасности и контрольно-пропускных пунктах; при этом Хан волновался, что охранники могут подумать, что они слишком много обнимаются… Соло небрежно прошел к вытянувшимся в ряд укрепленным окнам – армированным до абсурда, - заметив лежащую на столе Люка книгу. Подойдя ближе, он поднял ее и взглянул на титульный лист. "Осуществление Преобразований: Формирование Социологической Архитектуры Новой Империи" -гласило мрачное название. Брови Хана взметнулись вверх. Он с сомнением посмотрел на Люка. - Тебя что, заставляют читать это?! - спросил он тоном, каким обычно проверяют выбор чтения ребенка. Люк пожал плечами - уклончиво, как всегда. Как всегда. Хан не мог не заметить, как много носил в себе малыш в эти дни, пряча все под плотной маской отстраненного равнодушия. Впрочем, а что еще он мог сделать? Находясь пять недель в этой странной роскошной тюрьме, никогда не оставаясь в покое, постоянно встречаясь с Палпатином и Вейдером, ничего удивительного, что он развил несколько своеобразную защиту. Так что чем скорее они выйдут отсюда, тем лучше. - Довольно интересно, на самом деле - если помогает справиться со скукой, - ответил Люк, забирая у него книгу. - И я изучил кое-что. - Хан вопросительно поднял подбородок, пока Люк клал книгу обратно, аккуратно придерживая страницу, на которой остановился. – Когда тебя так достают, что угодно может стать интересным. Соло чертыхнулся от сухого, бесстрастного тона. Он с удивлением посмотрел на Люка, оценивающе разглядывая стоящего перед ним друга - отделяемого сейчас парсеками от обсыпанного песком татуинского паренька, и в прямом, и в переносном смысле, затем перевел взгляд к массивному книжному шкафу со стеклянными створками. Малыш, казалось, поставил себе монументальную задачу прочитать все книги, стоящие там, несмотря на их тяжелую тематику. Возможно, это была своеобразная форма вызова. - Докуда ты дошел? - спросил Соло, подходя к шкафу и ощущая на себе неодобрительный взгляд Джейд. Он не нравился ей – впрочем, насколько успел понять Хан, находиться здесь с малышом нравилось ей еще меньше. - До половины четвертой полки снизу, - ответил Люк, скосив глаза на стоящий у дальней стены шкаф. Размер комнаты подразумевал, что эта полка находится на достаточно большом расстоянии от пола - там, где картонные корешки сливались в мрачно-окрашенные длинные полосы. Хан открыл стеклянные створки и потянулся вверх. - Значит, ты прочел "Инфраструктура Командования и Установленные Военные Фонды - Вскрытые Противоречия"? - процитировал он. - К сожалению, да, - насмешливо отозвался Люк. - Как насчет… Что за черт? “Королевская Кровь: Генеалогическое Оправдание за Автократию”? - Очень, очень долгая книга, - с чувством произнес малыш. - И полнейший бред. Последние слова, казалось, были больше нацелены на Джейд - чтобы посмотреть на ее реакцию. Но если она и была как-то задета, то хорошо это скрыла. - Хочешь что-нибудь взять с собой? - спросил Люк. - Я могу порекомендовать тебе… ну… ничего из этого, фактически. Может, что-нибудь о структурах командования флотом? Возможно, пригодится когда-нибудь. - Спасибо, - ответил Хан с сарказмом, отрицательно мотнув головой. – Не думаю, что мне очень поможет знать, кто приказывает стрелять в меня, если пальба от этого не прекратится. - По крайней мере ты будешь знать, кому посылать проклятья. - А! мне не нужно знать звание для этого, я проклинаю в вольном стиле, - криво ухмыльнулся Хан, возвращаясь к столу и вытаскивая стул. - Ты будешь сдавать карты или как? Малыш уселся напротив, перетасовывая колоду. - Сабакк или астер? - Астер для начала. Потом я покажу тебе, как надо играть в сабакк. Люк озорно улыбнулся: - Ты обещал это на прошлой неделе. - Я усыплял тебя ложным чувством безопасности, - ответил Хан, беря искусно сделанные, инкрустированные фишки из слоновой кости, заботливо предоставленные небольшой эбеновой коробкой со старинными картами. Он очень надеялся забрать это чудо, когда они уберутся отсюда. Сомнительно подняв брови, Люк раздал карты – и игра началась. Только вот это была совсем не игра - или во всяком случае не та, что действительно требовала карт. - Окей, тогда… я ставлю сразу двадцатку, - насмешливо произнес Хан и выдвинул из сложенной перед ним груды парочку изящных фишек - после того, как изучил и перестроил в руке восемь карт. Люк поднял голову, бросив на него внимательный взгляд. «Сразу» обозначало «прямо за дверью», фишки же были охранниками. - Хан усмехнулся: - Понимаю, ты думал, я поставлю около дюжины, да? - Это обычная ставка. - Что ж, позволь мне сказать тебе, приятель, что я собираюсь вышвырнуть все свои фишки сегодня - судя по тому, как я оцениваю свой расклад. Ставлю на палки красной масти. Красной. Это значит, все охранники были императорскими гвардейцами, никакой дворцовой стражи в синем обмундировании - тоже необычно. Люк пододвинул в банк четыре собственных фишки с пятью единицами, затем перевернул одну карту из центральной колоды лицевой стороной вверх, изучил свои карты и взял ее, заменив одной из своих. - Слушай, это мне ни к чему, зачем ты положил ее? - нахмурился Хан. - Нет, подожди - я возьму. - Думаю, мы должны засчитать это, как пас, - сказал Люк, но Хан уже брал карту. - Нет, нет – видишь, у меня первоклассная карта, - Хан поместил карту с фигурой Мастера вниз, что означало, что он говорил о центральной лестнице в Главном Дворце. Постепенно и кропотливо каждой фигурной карте было назначено определенное место во дворце, а фишки этим вечером были охранниками, посчитанными Ханом по пути сюда. Хан двинул три фишки с десятью единицами в банк - в общей сложности получалось тридцать, что заставило Люка удивленно поднять брови. - Ты серьезно? - спросил он. - Эй, я думаю, что могу подсчитать свои карты, - оскорблено ответил Хан. - Скажи мне, что ты до сих пор не держишь ставку на палки. - Ха! Уже на фляги, - с насмешкой ответил Хан. Дворцовая стража. - Это большая ставка, - задумчиво отозвался Люк. - Да-а, - согласно протянул Хан. - Я думаю, иногда так бывает - ты платишь свои кредиты, а потом пользуешься случаем и рискуешь. - Значит, ты собираешься держать высокую ставку всю игру? - Боюсь, что так. Подожди, пока я не получу туза. Туз был главным входом в Башню, который всегда хорошо охранялся. Люк тревожно поднял брови. - Я запросто удвою это, - предупредил Хан, взглянув на банк, где лежали фишки. - Есть какая-то особая причина, почему ты держишь сегодня такую ставку? - небрежно поинтересовался Люк; хотя он очень сомневался, что Хан это знает, он все же пытался выяснить причину такой большой охраны. Хан помотал головой: - Как я сказал - я ставлю только то, что лежит передо мной. Возможно, тебе следует быть осторожнее. - Верь мне, я осторожен. - Да, брось! Это же забавная игра, - переиначил Хан свое излюбленное выражение для обозначения смехотворно нелепых возможностей: “Забавная прогулка по Звезде Смерти”. - Ты вообще видел банк? - Люк многозначительно взглянул на груду сложно-тисненных фишек на столе, представляя, что это только часть охранников, через которых они должны будут пройти к выходу из Дворца. - Просто ты смотришь сразу на весь банк, - ответил Хан. - У нас нет столько фишек, чтобы увидеть весь банк, - подчеркнуто произнес Люк. - Эй, пятьдесят процентов любой игры это карты, которые ты получил именно в этот день. - Я не верю в удачу, - ответил Люк. - Мы сами делаем свою удачу. - Чертовски правильно, - согласился Хан. - Я предпочту подтасованные карты удаче любого дня. - Что, если не получится подтасовать карты? - Всегда есть какой-нибудь способ подтасовки, - сказал Хан и поднял верхнюю карту колоды, держа ее рубашкой к Люку – сам же смотря на лицевую часть. - Что это за карта, скажи? Люк взглянул на Хана - и этого было достаточно для ответа. - Восьмерка, палки. Хан опустил карту на стол лицом вверх: восьмерка палок. - Видишь? Вот, что я называю подтасовкой карт. Люк задумчиво посмотрел на Соло. - Это, конечно, замечательно - если ты единственный за столом, способный провернуть такую уловку. - Эй, даже если ты не единственный, это все равно чертовски большое преимущество, - Хан хлопнул по картам, понимая, что их беседа становится немного слишком определенной. - Ты играешь или нет? - Я играю, - сказал Люк, все еще размышляя о бо́льшей картине. - Я просто жду правильных карт. Они придут. - Но не на этой неделе? - Слишком много фишек на столе, - объявил Люк, сбрасывая свои карты. - Мудрый выбор, приятель. Ты не мог оценить это лучше меня, - усмехнулся Хан, таща к себе фишки. - К тому же, я думаю, мне они понадобятся сегодня. - Превосходно, - нахмурился Люк, уставившись на груду фишек перед Ханом, пока тот раздавал следующую партию в этой несуществующей игре. - Я думаю, мне действительно нужно начать подтасовывать карты. . - Стало быть, тебе дали чуток больше пространства для прогулок, - кивнул Хан в сторону свободно открытых дверей гостиной, ведущих в столовую. Эти три комнаты были всем, куда у малыша был доступ. - Угу, - неопределенно ответил Люк, перестраивая свои карты без какого-либо порядка с изображаемой заботой. Они играли уже в течение часа, передав разными способами большую часть информации. – Хотя не настолько больше, чтобы включить туда посадочную площадку. - Ну, это вряд ли. Тебе нужно было бы пройти еще четырнадцать этажей вниз для этого, - небрежно произнес Хан, не поднимая глаз. Оба замерли в тишине на несколько долгих секунд, ожидая, что Джейд прервет их, но если она и заметила сказанное, то оставила это без каких-либо комментариев. Наконец Люк взглянул на Хана, и тот небрежным кивком головы указал в сторону, по-прежнему расставляя свои карты: площадка находилась на восточной стороне башни. - Хм... - просто откликнулся Люк и выдвинул десять изощренно украшенных фишек в центр стола, вопросительно поднимая брови. Хан фыркнул: - Как хочешь. Давай попробуем это удвоить? Он пододвинул двадцать своих фишек, заставляя Люка сильно нахмуриться. - Это… тридцать или это двадцать на мои десять? Теперь нахмурился Хан: - Это тридцать. В целом. - Тебе нужно перевернуть карту, - неопределенно сказал Люк, выглядя потерявшимся в своих размышлениях. Хан протянул руку и перевернул верхнюю карту. Люк взглянул на него: - Ты видел саму колоду? (используется игра слов: "deck" обозначает, как "колоду карт", так и "палубу" – прим. перев.) - Что? - Колоду, - многозначительно повторил Люк. - Ты видел колоду? - Эту колоду? - Хан нахмурился, с сомнением смотря на стопку карт перед собой. Но Люк лишь молча продолжал сверлить его взглядом, желая, чтобы тот понял его. - Колоду, на которую ты только что ставил. - Слушай, теперь я не понимаю, о чем ты говоришь, - растерялся Хан, наклоняясь вперед. - Как ты можешь не понимать, о чем я говорю? - Ты спрашиваешь, не жульничал ли я? Как он мог жульничать в несуществующей игре?! Люк сосчитал до десяти, и затем положил руку на выдвинутые фишки… - Я говорю…, ты просто предлагаешь тридцать - или ты видел колоду? Рыжая теперь смотрела на них, начиная проявлять любопытство. Хан таращил глаза в течение еще нескольких секунд… затем понимание ударило его: малыш говорит о летной палубе - посадочной площадке. - О… нет, нет, - Хан сделал паузу, снова входя в роль. - Нет, я не видел колоду, я сделал ставку, основываясь только на том, что передо мной. Люк, забавляясь, покачал головой, стараясь не встречаться с Ханом глазами. - Парень, мы должны прекратить эту игру. - Или найти лучший способ для нее, - Хан подавил усмешку. Некоторое время они не смотрели друг на друга - боясь, что если они это сделают, то начнут смеяться - гадая, пытался ли кто-нибудь, просматривая кадры наблюдения, следовать за этой абсурдной игрой высокой ставки. . . . Лея стояла одна в темноте своей каюты, закрывая руками рот. Она просто стояла, неподвижно и очень тихо. Прошло время - долгое, долгое время, в течение которого она мучительно наблюдала тянущиеся в иллюминаторе звезды. В конце концов выпустив долгий, утомленный вздох, она очень спокойно вышла из комнаты и направилась к офису Мон. - Мне нужно кое-что рассказать вам, - сказала она просто. Понимая по дрожанию голоса, что это было очень важно, Мон беспокойно нахмурилась. Она повернулась к Харлину, своему помощнику: - Можете дать нам несколько минут, пожалуйста? Тот дипломатично кивнул и вышел, оставив их наедине. Лея долго не решалась начать, и Мон никоим образом не торопила ее, давая время собраться с духом - пока она изо всех сил пыталась заговорить. - Я… думала о передаче наших данных... и о Люке, - она знала, что ей не нужно уточнять детали. . Предыдущим вечером, когда уже заканчивалась ее смена, Мон вновь вызвала Лею к блоку коммуникаций, заставив сердце колотиться по дороге туда в нехорошем предчувствии. - Лея, пройди сюда, пожалуйста, - жестикулировала Мон, указывая на маленькую заднюю комнату, в которой руководитель комотдела и два его лучших специалиста провели последние четыре недели, работая над расшифровкой старых автоматически заархивированных передач, прослеженных от комлинка, найденного в вещах Люка. При ее появлении руководитель ком опустил глаза и отступил на полшага назад. Конечно же там были и Мадин, и Акбар со своим скрипучим, громким дыханием в ограниченном пространстве. Лея напряглась - все это выглядело плохо. - Лейтенант Лимэрит, пожалуйста, - попросила Мон. Тот, тихо кивнув, повернулся к Лее: - Я… сожалею, мэм. Он протянул свои длинные, тупоконечные пальцы к пульту управления и включил сообщение, обрезанное и искаженное помехами, прерывающееся шипением…, но тем не менее ясно распознаваемое: « …все шансы, что в ближайшее время мы будем перемещаться. Разведывательные корабли, включая меня, послали в системы на Кореллианском Торговом Пути; это на таком же расстоянии, как и Внешнее Кольцо. Там будет располагаться полупостоянная база, поэтому вам необходимо обеспечить наилучшую возможность, когда все будут на месте. Координаты дам позже, когда получу подтверждение.» Было хорошо - пусть и странным, искривленным способом - услышать снова голос Люка, даже при таких условиях. Он продолжал говорить, сделав лишь краткую паузу, словно раздумывал, не упустил ли чего: «Насколько я знаю, Мон Мотмы не будет на этой базе. Ни Мадина, ни Акбара. Там будет находиться Лея Органа при поддержке генерала Риикена. На данный момент информации больше нет. Свяжитесь со мной в течение трех недель.» Вот и все. Вероятно, потребовалось меньше секунды, чтобы сообщение было заново сжато и закодировано. И потребовалось меньше секунды, чтобы проклясть человека, которому она безоговорочно доверяла три года. В наступившей тишине Мон начала говорить - тоном человека, который не хочет продолжать, но знает, что это необходимо: - У нас есть четыре расшифрованных сообщения. Мы дали фрагмент одного из них ботанам, не говоря им, кто на нем, и попросили проверить голос по их независимым агентским базам данных. Они пропустили его через свое оборудование. - Она замолчала, и затем мрачно забила последний гвоздь: - У них есть этот голос, проходящий, как голос имперского агента под именем Волк; нет никакого визуального удостоверения его личности, но известно, что он - тот, кто заново выстраивал сломанные связи между Черным Солнцем и Империей после массового убийства фаллиенов, вербуя Ксизора для работы на Императора. Фактически у них ничего нет на него, кроме информации, что он сын чрезвычайно высокопоставленной персоны в личной свите Императора. Одно время предполагалось, что он сын Оруса Кардо - его единственный сын причислен к императорской гвардии, и он подходящего возраста, на четыре года старше, чем заявлял о себе Скайуокер. Но шпионы ботанов во дворце заявили, что сын Кардо все еще там. Кто бы он ни был, контакт ботанов в Черном Солнце утверждает, что этот агент - Волк - пропал, оборвав с ними связь около трех лет назад после одной из успешных миссий Черного Солнца. Единственное описание, которое у них есть говорит о том, что он был человеком среднего роста, спортивного телосложения, двадцати с небольшим лет, со светлой кожей, светлыми волосами и голубыми глазами. Лея не стала спорить по тонкостям описания - это было мелко, она понимала это. - Я сожалею, Лея, - проговорила Мон, нежно кладя руку ей на плечо. - Если это будет хоть каким-нибудь утешением для вас - то он долгое время дурачил нас всех, - добавил Мадин. Лея посмотрела на него застывшим взглядом: - Нет. Не будет. - Кажется, этот вопрос… решен теперь, - произнес Акбар в тишине. - Нашим новым приоритетом, думаю, является необходимость рассмотрения ущерба. Нужно произвести изменения всех кодов и протоколов связи, как можно быстрее. У него был доступ к именам наших собственных агентов и их местонахождению? - К некоторым, - признал Мадин. - Он также был иногда ведомым для моего оперативного спецотдела. Мы уже начали отзывать некоторых агентов – в качестве предосторожности, разумеется. На последних словах он взглянул на Лею, но та никак не среагировала на сказанное. - Вероятно, это повлияет на наш собственный сбор разведывательных данных? - спросила Мон, уже полностью погрузившись в дело. - До некоторой степени. Замена отозванных агентов займет время, но мы во многом полагаемся на ботанов в настоящий момент. Они придерживаются своих собственных сетей, как вы знаете - и так как у нас нет никаких детальных сведений об этом, у него также ничего не было, - ответил Мадин. - В любом случае мы предупредили их – и всем, с кем у него был контакт, было назначено перераспределение. Все продолжали говорить вокруг Леи, все было решено, все было урегулировано. И все вращалось вокруг одного жизненно важного факта… Один из самых близких людей в ее жизни - тот, кому она слепо доверяла, за кого отдала бы свою жизнь, чтобы защитить его - лгал. Он предал ее веру, обманул и дезориентировал. Он продал ее; он стал ее другом, несомненно уже зная и намереваясь сделать все это. На ум пришли слова имперского пилота на Кэт Дато, когда она спросила его, где Люк, и хотя он не признал его как заключенного, он явно понял, о ком она говорила. Теперь, оглядываясь назад, вспоминая выражение, с которым он говорил, будто бы думая, что она ищет врага – все это приобретало смысл. “Да-а, я держу пари, что вам хотелось бы добраться до него.” Он знал - знал, что Люк был имперским шпионом. Он знал! Неужели все это было правдой? Коммандер, апартаменты… его происхождение! Ботаны сказали, что он был сыном кого-то высокопоставленного в личной свите Императора - и она знала… они все знали, какие способности у него были! Лея продолжала молчать, глядя на все широко раскрытыми глазами, полностью потерянная в мыслях, не зная, что ей теперь делать. - Я думаю, в ближайшее время мы должны все суммировать и подвести итог. Вероятно, необходимо провести встречу старших членов Совета, чтобы согласовать наши действия, - произнесла Мон в наступившем молчании. - Я хотел бы… поднять вопрос о целесообразности раскрытия этих фактов за пределами Совета, - тревожно пробормотал Акбар, - последствия могут очень пагубно сказаться как на моральном духе, так и на общей репутации Альянса. - Конечно. Думаю, нам нужно вынести все вопросы и предложения на вечернем собрании? Пробежавший легкий гул согласия подтвердил, что никто не хочет обсуждать все детали прямо сейчас. Никто не хочет сейчас встречаться глазами с Леей, поняла она. Комната опустела и затихла, оставляя внутри только Лею и руководителя комотдела. - Мы еще все проверим, мэм, - наконец произнес родианец слабым тонким голоском. - Возможно, это не то, чем кажется - возможно, мы все поспешили с выводами. - Спасибо, Лимэрит. - Что еще она могла сказать? Он, в самом деле, никогда ей не нравился, раньше он всегда… до крайности раздражал ее. А теперь, как казалось, стал ее единственным союзником. Был ли в этом действительно смысл, рассуждала Лея - или это было простой формальностью перед лицом фактов? Тем не менее, руководитель комотдела тянул время, не желая оставлять этот вопрос: - Я… я не думаю… ну, я знал коммандера - посредством его репутации, главным образом, но… он был хорошим человеком, хорошим пилотом. Хорошим командиром. Он заботился о своих людях - о своей команде. Я не могу поверить, что он сделал бы это, госпожа. Не похоже, что такой человек способен на подобное. Лея смотрела на напряженного родианца – так сильно желая верить ему. Он покачал головой, быстро мигая огромными глазами. - Эти сообщения – просто один факт, мэм. Лишь один единственный факт. Я знаю, что все это кажется достаточно изобличающим, я не слеп. Но… тем не менее это только один подтверждающий факт. По правде… я бы хотел что-то еще, чтобы поверить, что это правда. Мне нужно знать что-то еще. Больше, чем только эти сведения. Их одних недостаточно. Он отвел взгляд, затем вновь посмотрел на нее - и только потом молча вышел. Лея тихо шла назад к своей каюте; стоящий гул активной деятельности на борту казался отдаленным и призрачным. Когда она пришла к себе, то долго и неподвижно стояла в темноте, закрывая руками рот и пристально смотря на звезды. Потому что она знала… знала, что это был не единственный факт. . Прошло более двух часов мучительных сомнений, прежде чем она приняла решение… В конце концов, выпустив долгий, утомленный вздох, она очень спокойно вышла из комнаты и направилась к кабинету Мон, зная, что должна сказать правду. Как бы сильно это не разрывало ей сердце. Известные ей одной факты были слишком значащими и слишком важными, чтобы промолчать о них, и она была слишком близка к тому, чтобы оправдать это молчание - давая ему рациональное объяснение. Потому что даже теперь, даже со всеми этими изобличающими доказательствами… она все еще сомневалась…