Леди Нценского уезда - 2

      Неожиданный шторм немного поутих, хотя корабль всё ещё пошвыривало да покачивало на пенных волнах, что, впрочем, нисколько не помешало Аграфене Францевне благополучно добраться до каюты Лоренцы Лоркенсоновны, в дверь которой она не преминула деликатно постучать и тут же совершенно беспардонно оную отворить. Зрелище, открывшееся взору повидавшей виды докторицы, привело её в состояние одновременного умиления — что с мадам Гусь случалось крайне редко — и лёгкого эротического возбуждения — что случалось с эскулапшей гораздо чаще.       На шёлковых простынях тёплого золотистого оттенка в ритме качки покатывалось туда-сюда коротенькое мускулистое тело старшего гномьего принца, надёжно зафиксированное за запястья и щиколотки к резным столбикам в углах кровати посредством фильдеперсовых чулков госпожи Кошкиной. Сама актриса возлежала рядом, для пущей надёжности обхватив могучую филину грудь с густой пшеничной порослью тонкими лебедиными руками и закинув бесконечную ногу свою на его крепкие бёдра, над которыми монументально возвышалось весьма достойное достоинство. На заинтересованный аграфенин взгляд Лоренца Лоркенсоновна капризно пожала кружевным плечиком и небрежно пояснила:       — Соскальзывает, стервец…       Понимающе кивнув, Аграфена Францевна окинула орлиным взором каюту:       — А где, стесняюсь спросить, младшенький? Девка говорила — плохо ему совсем.       — Он в соседней каюте, — помахала ручкой Лоренца. — Ксюшка его черёмуховкой накачала под самую завязку — спит, поди.       — Легкомысленно, легкомысленно болящего в столь нелёгкий для него час оставлять в одиночестве, — проворчала Аграфена Францевна укоризненно.       — Ну, сударыня, я ведь не сестра милосердия, — парировала актриса, старательно запихивая ногой под кровать откровенный костюмчик с коротенькой юбочкой и красным крестом на лифе.       Мадам Гусь подняла было назидательно указательный перст свой, но потом прикинула, что вместо чтения этим неблагодарным слушателям лекции о человеческих взаимоотношениях недурно было бы отношениями этими заняться практически, и поспешила в соседнюю каюту, откуда призывно и обещающе доносились стоны его брюнетистого высочества.       Мистер Найт, не имеющий более никаких возможностей скрывать от равнообожаемых им кузин своё плачевное состояние, с трудом волок ноги, повиснув на плече у тащившей его в свободную каюту Ксюшки. Семенящие следом кузины ахали и всплёскивали руками, громко предостерегая сердито сопящую девку от ударения безвольно болтающейся сэровой головы о дверные косяки.       — Ты, Ксения, давай-ка его в мою каюту, — деловито распорядилась Ммотрёна Беньевна, отворяя дверь в отведённое ей помещение.       — Отчего же в твою? — воспротивилась Декстроза Цукерхерцевна, спеша открыть свою каюту. — Ко мне вот ближе!       — На три шага? — насмешливо уточнила Ммотя.       — У меня кровать удобней и шире, — не отступала Декстроза.       — Разбирайтесь, сударыни мои, сами! — сваливая сэра Генри скромной кучкой у обшитой дубовыми панелями стеночки, в сердцах выпалила Ксюшка. — Мне ищё Хельге Ольговне кофий цикориевый заварить нужно, а вас на энтого господина и без меня много.       Проводив девку синхронно-безразличными взглядами, кузины задумчиво уставились на почти бездыханный предмет своего непримиримого спора.       — Видишь, до чего ты кузена довела своими выходками? — прошептала Декстроза, склоняясь над мистером Найтом с неподдельным беспокойством.       — Это я довела? Ты, ангел мой, ответственности с себя тоже не снимай! — возмутилась Ммотрёна Беньевна.       Генри слегка пошевелился и невнятно застонал. Кузины переглянулись.       — Давай к тебе, — вздохнула Ммотя, — хоть и на три шага, а ближе.       Подхватив сэра Генри под руки, девицы кое-как подняли его на ноги и с трудом втащили в декстрозину каюту. Водрузив кузена на кровать, обе барышни глубоко задумались.       — Доктора бы ему… — нерешительно предположила Декстроза Цукерхерцевна.       — Аграфена Францевна пошла Кили первую помощь оказывать, теперь её оттуда так скоро не выдернешь, — посетовала Ммотя.       — Но ведь должен же быть на этом судне корабельный доктор? — не сдавалась Декстроза.       — Определённо, — согласилась Ммотя. — Так и быть, я пойду доктора поищу, а ты смотри, сестрица, не воспользуйся тут моим доверием и кузеновой беспомощностью.       — Фи, mon cheri, за кого ты меня принимаешь? — закатила невинные глазки Декстроза Цукерхерцевна.       Терзаемая недоверием к кузине, Ммотрёна Беньевна поспешила на поиски корабельного врача.       Кое-как выбравшись на палубу, она тут же умудрилась споткнуться о какие-то корабельные снасти и чуть было не вывихнула лодыжку, в самый последний момент успев спастись от неминуемой травмы совершенным чудом, представшим пред ней в виде невысокого джентльмена с огненно-рыжей шевелюрой.       — Осторожнее, сударыня! — вежливо, но крепко ухватив Ммотрёну Беньевну под локоток цепкими пальцами, громко прогудел неожиданный спаситель. — Что же Вы, голубушка моя, вздумали совершать променад в столь неблагоприятную погоду?       — Необходимость, крайняя и неотлагательная необходимость… — растерянно забормотала Ммотя, украдкой разглядывая своего неожиданного визави. Тот, в свою очередь, без особого стеснения окинул барышню оценивающим взглядом сквозь толстый, диоптрий эдак на девять, монокль и поднёс к губам своим зажатую хромированным медицинским пинцетом сигаретку.       — Не могу ли я быть Вам полезен в вашем безотлагательном деле? — незнакомец был сама любезность.       — Я затрудняюсь предположить, — Ммотрёна Беньевна уставилась на пинцет в руках мужчины, соображая, кому ещё на корабле, кроме доктора, может быть необходим сей медицинский инструмент. — Мне, вообще-то, нужен был корабельный врач…       — Прям поражаюсь Вашей способности столь метко спотыкаться, — заулыбался незнакомец во всё широту своих румяных щёк. — Разрешите отрекомендоваться: Даррен Никвинта, корабельный, как Вы изволили любезно заметить, врач.       — Ой! — Ммотя тут же ухватила доктора за пухлую ладошку и потащила за собой к каюте, в которой маялся несчастный мистер Найт.       — Погодите, погодите, — упёрся доктор, умеряя ммотрёнин пыл, — Не то, чтобы я не был готов бежать за столь восхитительной красавицей хоть до самой кормы, но хотелось бы уточнить причины Вашего ко мне интереса.       — Видите ли, доктор, — несколько смутилась барышня, — дело в том, что мой кузен совершенно не может переносить морской болезни и дурно себя чувствует. И ему крайне, крайне нужна Ваша помощь!       — Ах, кузен… — несколько разочарованно протянул доктор Квинта. — Ну что же, мой долг оказывать помощь любому страждущему, независимо от пола, нации и размера груди. Вы, любезная барышня, подождите меня здесь, а я мигом сбегаю за своим медицинским саквояжем и тут же вернусь. Лёвушка, друг мой, развлеките пока барышню, пока мы с Саша сходим за инструментами, — обратился он куда-то в пустоту справа от себя и, словно выслушав ответ, возмущённо добавил: — Мне что, учить Вас, как развлечь девушку? Ну, спойте ей эту вашу коронную «поручику никто не пишет»! Саша, идёмте скорее. Нехорошо заставлять даму ждать! — это было сказано пустому пространству слева, после чего доктор вежливо кивнул Ммотрёне Беньевне и скоренько удалился, быстро перебирая коротенькими ножками.       Оставшись одна, Ммотя задумалась, стоит ли ей дожидаться странного доктора, но потом рассудила, что странности его не так уж и отличаются от особенностей здорового ибенёвского менталитета и совершенно успокоилась. В какой-то момент ей даже послышались в шуме налетавших на «Секрет» волн звон гитарных струн и приятный мужской голос, задушевно выводивший: «Поручику никтооо не пиишет, оо-о! Поручика никтооо не ждёёот!..»       Крепко уцепившись за какой-то поручень, Ммотрёна Беньевна терпеливо ожидала корабельного врача, когда мимо неё проковыляла с ведром озабоченная Ксюшка.       — И что это Вы, баришня, в такую непогоду на палубу-то вышли? — покачала она головой, поглядывая на продрогшую от холодного ветра Ммотю. — Да ещё и без плаща! Я понимаю, Алиса Евгеньевна хоть ради мистера этого англицкого по палубе елозила, а ваш-то мистер вон у Декстрозы Цукерхерцевны в каюте валяются, а Вы тут чего?       — Я доктора корабельного ищу, — пояснила Ммотрёна Беньевна и спросила подозрительно: — И что там Генри с Декстрозой?       — А чё с ними станется? — с философским спокойствием пожала плечами Ксюша. — Барин блюют, — она качнула увесистым ведром, — а баришня платочком на него машут, только платочек этот, я вам скажу, не больно сэру вашему помогает. А доктора тутошнего надобно в каюте у младшего офицерского состава поискать, они там часто в картишки перекидываются со старшим механиком и суперкарго. А вообще, доложу я вам, доктор энтот оченно необычный! Я слыхала, будто и не мужчина он вовсе, а как есть женщина, только с диссоциати́вным расстро́йством иденти́чности, так вот одна из личностей этих доктор и есть. Капитан Грэй когда мистера этого нанимал, ничего такого не заподозрил, а когда заподозрил, уже поздно было. Дохтур-то он вроде хороший, только с придурью малость. Но Вы, баришня, всё равно поосторожней с ним будьте, мало ли чего. Говорят, что мужская-то личность эта больно до женского полу падка, особливо у кого грудь хороша, так Вы того, поостерегитесь, чтоль…       — И откуда только тебе это всё известно? — вздохнула Ммотя, решив про себя, что докторские перверсии её, как девушку образованную и широких взглядов, волновать особенно не должны.       — Ну, баришня, с нашей черёмуховкой к любому человеку подход найти можно! — весело и лукаво заулыбалась девка. — Тут вообще, я Вам скажу, не корабль, а кунсткамера какая-то. Механик ихний старший, Закари Джонович который, вместе с Леонардом Саймоновичем, боцманом, считают, будто они — один человек, и даже не человек вовсе, а вулканец чтоль, с планеты какой-то, что в небесном эфире навроде Земли нашей летает, и что зовут их обоих Споком, и что к нам они прибыли с особой миссией: найти и обезвредить вреднейшего злодея всех времён и народов Кхана Нуньен Сингха, который из будущего в наше время явился и теперь скрывается тут от справедливого правосудия. И скажу я вам, может они и врут чего, да только ухи у них, как у того эльфийского короля, с которым мы… Герасим то есть на сеновале безобразничали.       — Вот что я тебе, Ксения, скажу, — задумчиво выслушав девкины россказни, подытожила Ммотрёна Беньевна, — пить тебе меньше нужно. Черёмуха хоть и полезная вещь, но всё должно быть в меру.       — Вот не верите мне, баришня, а я ведь от чистого сердца, чтоб только Вас в курс дела, так сказать, ввести. Как говорится, кто владеет информацией, тот владеет миром.       — Давай уж, неси ведро, — прервала её Ммотрёна Беньевна, — там Декстроза Цукерхерцевна тебя заждалась наверное с пустой тарой.       — Как хотите, баришня, как хотите! Только ведь кто предупреждён — тот вооружён! — и девка, пошатываясь в унисон с кораблём, поковыляла дальше, что-то бормоча под нос.       — Простите, что заставил Вас долго ждать, — неожиданно вынырнул из-за мачты доктор Никвинта, громким голосом перекрикивая шум штормящего моря. В руках у него был вместительный саквояж, а монокль в горящем глазу просто обжигал ммотино декольте пылким интересом. Поёжившись под пристальным вниманием необычного доктора, Ммотрёна Беньевна поспешила провести того в каюту к измученному путешествием мистеру Найту.       Внимательно осмотрев сэра Генри подслеповатыми глазами, доктор Никвинта безапелляционно изрёк:       — Конечно, самое лучшее в данном случае — это тщательный и глубокий массаж простаты, но ввиду присутствующих здесь дам, думаю, придётся ограничиться таблетками от укачивания и обильным питьём. Не так эффективно, зато в рамках приличия.       — Где-то я уже слышала про массаж простаты, — прошептала Ммоте взволнованная Декстроза, — и совсем недавно…       — Нам нужно именно эффективно, — решительно возразила Ммотя, вознамерившаяся избавить дорогого кузена от страданий даже самыми радикальными методами.       В этот момент дверь в каюту широко распахнулась, и на пороге возникла воодушевлённая и радостная Аграфена Францевна.       — Ба! Кого я вижу! — вскричала она, всей своей необъятной фигурой наскакивая на слегка оторопевшего от неожиданности доктора Никвинту. — Даррена Кастииловна! Неужто ты? Помнишь ли меня, сестру Грушу?       — Помню, помню сестру Грушу, — неуверенно пролопотал корабельный врач несколько изменившимся голосом, в котором басовитость уступила место фальцетным ноткам. — Ты ведь после университета собиралась к тётушке своей в Мариуполь, и вдруг здесь, посреди Ла-Манша?..       — Ну, доктор предполагает, а Бог располагает! — сдержанно пошутила Аграфена Францевна. — Я, видишь ли, с соседями своими и добрыми друзьями следую в Англию, для ознакомления с последними достижениями передовой медицины и наблюдения за дражайшей пациенткой моей Хельгой Ольговной Дантист, с которой непременно тебя познакомлю, поскольку дама эта — особа весьма незаурядная и просвещённая, цвет, можно сказать, нашей нации. А это вот — кузины её: Ммотрёна Беньевна и Декстроза Цукерхерцевна, а ещё родственник, натуральный английский сэр, правда, из Америки, мистер Генри. У нас тут вообще компания тёплая и весёлая. А ты как же? А как приятели твои, Лёвушка и Сашa? Всё поют?       — Поют, куда денутся? — оправившись от лёгкого шока, вызванного неожиданностью встречи, доктор Никвинта заметно повеселел и расслабился. — Ни нейролептики их не берут, ни транквилизаторы, — такие вот талантливые! Группу сколотили, Би-2 называется. Помнишь их «Варвару»?       — Как не помнить? Мы тогда столько приняли, что даже подпевали им, — махнула рукой мадам Гусь. — Харизматичные ребятки, жаль, нельзя их с Лоренцой нашей в турне отправить, они бы драйву народникам этим добавили.       — Они кому хочешь драйву добавят, — охотно согласилась Даррена Кастииловна. — А ты как сейчас — покуриваешь или нюхаешь?       — Эх, Дарюша! Не знали мы в наши студенческие годы славной ибенёвской черёмухи. Вот где средство, границы раздвигающее! Ну, ничего, я тебя ещё угощу. Ты обязательно приезжай к нам в Ибеня. Хельга Ольговна хорошего человека всегда примет, а ты у нас личность многогранная… Как, кстати, грани-то твои? Мирно живут?       — Конечно мирно! — закивал доктор. — Вот сейчас Даррен Кастиилович на корабле этом врачует понемногу. Ты же знаешь, я о море всегда мечтал, а женщину на корабль даже поварихой никто брать не хочет. Так что шизофрения моя очень даже полезной оказалась.       — И как всё это понимать? — прервала врачебно-дружескую беседу Ммотрёна Беньевна. — У вас тут пациент, а вы воспоминаниям придаётесь. Делайте уже что-нибудь, хоть и массаж простаты. А то ведь кузен Декстрозе всю постель испортит.       — Строга барышня, — подмигнул Аграфене Францевне Даррен Кастиилович, — строга прям и прекрасна! Ладно, давай лечить сэра вашего, а то и вправду зелёный весь.       — Вы, сударыни, выйдите, — обратилась мадам Гусь к кузинам, — вам эти медицинские процедуры видеть без надобности.       — Ну почему же? — запротестовала Декстроза Цукерхерцевна. — Я бы посмотрела, а вдруг в жизни пригодится.       — Сказано тебе — без надобности! — Ммотрёна Беньевна ревниво зыркнула на кузину и чуть не насильно выволокла её за дверь.       Из каюты донеслись звуки неуверенного несогласия и настойчивого принуждения, скоро сменившиеся громкими вздохами полного удовлетворения. Ммотрёна Беньевна демонстративно отошла подальше от двери, Декстроза Цукерхерцевна, обиженно закусив губку, с приятным трепетом вслушивалась в приглушённые звуки, стараясь богатым воображением компенсировать невозможность подсмотреть. Невесть откуда пришлёпавшая Ксюшка, одобрительно кивнула головой, краем уха уловив характерный шум:       — Ишь ты, как выводит! Ничего не скажешь — специялисты… — и ткнула в угол ставшее ненужным ведро.